Г. И. Рузавин

Джинсы

Заимств. в 50-е годы XX в. из американского варианта англ. яз., где jeans «штаны» — форма мн. ч. от jean (по ткани из Генуи (Janua), где она стала производиться впервые). В рус. яз. англ. слово было оформлено по аналогии с штаны, панталоны и т. д.

Из этимологических словарей мы узнаем много интересного о происхождении слов. Например, слово консерватория первоначально в ХVI в. в Италии обозначало приют (от лат. conservo-охраняю) для детей-сирот, где они обучались разным ремеслам. Позже в приютах-консерваториях было введено преподавание музыки, которая стала основным предметом для воспитанников. В XVII в. эти консерватории получили широкую известность, сюда приезжали учиться из других стран Европы. Слово консерватория как название музыкального заведения распространилось в других европейских языках.

Дека́н ‑ руководитель факультета. Вероятно, через нем. Dekan из лат. decānus, первонач. "настоятель соборного капитула", а также "старший над десятью монахами" (словарь М. Фасмера).

В Древнем Риме декан носил шлем, меч и щит - он был начальником десяти солдат.

В средние века декан сменил военное облачение на священническую сутану и сделался должностным лицом в монастыре, стал помогать настоятелю в управлении десятью церковными общинами.

Чуть позже декан превратился в педагога-администратора - руководителя одного из десяти факультетов, традиционно входивших в состав средневековых университетов.

Как видим, при всех сменах деятельности декан был связан с числом десять. То же можно сказать и о самом слове: мы ведь помним, что на латыни decem - десять, но иногда латинское «с» читается как «ц», иногда - как «к», что и произошло в этом случае.

А потом первоначальное происхождение слова забылось, и теперь декан - тот, кто руководит в высшем учебном заведении каким-нибудь факультетом, вне зависимости от их общего числа.

6.

На основе статьи Л. Крысина «Слова-«кентавры» наступают» [Режим доступа: http://www.russkiymir.ru/magazines/article/121309/] и не только.

Почему тротуар не стал «топталищем», бильярд – «шаротыком», а «вау» и «упс» все равно отомрут.

Читаю газеты. «Участники саммита пришли к консенсусу…» «В бутиках большой выбор одежды прет-а-порте…» «Имидж политика»… «Большой бизнес»… киллеры, наркокурьеры…

Слушаю радио. «Вот что рассказал нашему корреспонденту автор нового римейка…» «В США прошли праймериз, показавшие значительный дисбаланс в рейтинге кандидатов…»

Диктор телевидения сообщает: «Первые транши были переведены в офшорные зоны…» «Дилеры прогнозируют дальнейшее падение котировок этих акций…»

Что за напасть? Откуда столько слов-«кентавров», которым приделаны «русские ноги»? Почему такое обилие иноязычных слов в наших средствах массовой информации? Да и сам процесс иноязычного влияния на наш язык – насколько он естествен и необходим, не перешел ли он в последние годы разумных границ?

Почти для каждого языка процесс заимствования слов из других языков вполне естествен и обычен. Тем не менее и к самому этому процессу, и в особенности к его «результатам» – иноязычным словам – носители языка часто относятся с изрядной долей подозрительности: зачем что-то брать у других, разве нельзя обойтись средствами родного языка?

Иноязычное слово нередко ассоциируется с чем-то идеологически или духовно чуждым, даже враждебным. Как это было, например, в середине ХХ века, когда в пылу борьбы с «низкопоклонством перед Западом» велено было писать и говорить вместо бульдозер – тракторный отвал, вместо грейдер – струг. Игру футбольных команд стали называть не матчем, а встречей, радиопередачи об этих встречах надо было называть не репортажами, а рассказами, и т.д. Илья Эренбург в своих воспоминаниях «Люди, годы, жизнь» отметил, что даже сыр камамбер был в это время переименован в сыр закусочный.

Бывают в истории общества и другие времена – когда преобладает более терпимое отношение к внешним влияниям и, в частности, к заимствованию новых иноязычных слов. Таким временем можно считать конец ХХ – начало ХХI века, когда возникли такие политические, экономические и культурные условия, которые определили предрасположенность российского общества к принятию новой и к широкому употреблению ранее существовавшей, но специальной иноязычной лексики.

Как же относиться к невиданной прежде активизации употребления иноязычных слов?

Лингвисты уже неоднократно обращали внимание на то, что язык представляет собой саморазвивающийся механизм, действие которого регулируется определенными закономерностями. В частности, язык умеет самоочищаться, избавляться от функционально ненужного. Это происходит и с иноязычными словами. Во всяком случае, история русского языка свидетельствует именно о таком его свойстве. В словаре-справочнике «Редкие слова в произведениях авторов ХIХ века» (СПб., 1997) можно найти иноязычные слова – модерантизм (умеренность в политике), нивеллятор (тот, кто нивелирует, уравнивает что-либо), нотиция (официальное сообщение, уведомление), официалист (чиновник), суспиция (подозрение), фарсировать (достигать комического эффекта чисто внешними приемами), экскузация (отговорка), эллеферия (свобода).

Сейчас этих слов нет, они исчезли из употребления, хотя в свое время по поводу уместности некоторых из них, нужности их для русского языка шли жаркие споры.

Подобная судьба ждет и некоторые нынешние модные американизмы, чье заимствование не оправдано ни семантически, ни функционально. В качестве примера можно привести англоязычные междометия типа вау, упс или опс, которые распространились в последнее время, преимущественно в речи молодежи. Дело в том, что разного рода «коммуникативная мелочь» – союзы, частицы, предикативные наречия и в особенности междометия – составляет наиболее специфичную и консервативную часть каждого национального языка и с трудом пропускает в свой круг «чужаков». Так что все эти вау и упс едва ли займут место исконных Ой!, Вот это да! и других.

Иногда чуть ли не в приказном порядке предлагают заменять иноязычные слова русскими. Искать русские соответствия заимствований, конечно, необходимо, особенно в сферах публичного использования русского языка – в газете, на радио и телевидении, в выступлениях государственных и общественных деятелей. Подчас исконное слово лучше передает нужный смысл, чем иностранное. Очевидно, например, что слово эксклюзивный дублирует смысл русского прилагательного исключительный. Стало быть, надо вывести его из употребления как сорняк? Но не все так прямолинейно происходит в нашем языке. Например, нередко осмеивавшееся в прошлом слово водомёт – прекрасный синоним заимствованного фонтан. А чем весьма выразительное и прозрачное по своей структуре слово окоём хуже греческого по своим корням термина горизонт? Однако судьбе и русскому языку угодно было сохранить иноязычные слова, а не исконные. Тем не менее поиски русских соответствий иноязычным словам – насущная задача. Не надо только превращать эти поиски в обязательное правило. Иначе мы рискуем вернуться к временам Владимира Даля, предлагавшего тротуар называть топталищем, а бильярд – шаротыком.

Борьба с заимствованиями ведется давно. Во времена А.С. Пушкина речь дворян была полна французских слов, с чем активно боролся Александр Семенович Шишков (1754-1841) ‑ один из выдающихся государственных деятелей России, вице-адмирал и литератор, министр народного просвещения и глава цензурного ведомства. Он более всего памятен по знаменитой эпиграмме молодого Пушкина:

Угрюмых тройка есть певцов –

Шихматов, Шаховской, Шишков,

Уму есть тройка супостатов –

Шишков наш, Шаховской, Шихматов,

Но кто глупей из тройки злой?

Шишков, Шихматов, Шаховской!

В своей молодой запальчивости поэт был неправ. Шишков не был ни злым, ни глупым. Язык для него был воплощением национального сознания, наиболее полным выражением национальной ментальности. Это – одна из важнейших составляющих национальной культуры, которая мыслилась им прежде всего как любовь к отечественному: “Вера, воспитание и язык суть самые сильнейшие средства к возбуждению и вкоренению в нас любви к Отечеству” (“Рассуждение о любви к Отечеству”). Национальным языком России, с точки зрения Шишкова, должен быть церковно-славянский, который воспринимался им мистически, сакрально. Он видел в церковно-славянском языке главную сокровищницу национального духа, “мистически связанную с Божественной мудростью еще до принятия христианства... как незыблемое основание веры нашей”. Адмирал предлагал заменять галлицизмы на русские слова: галоши на мокроступы. У А.С. Шишкова было много оппонентов, в том числе великий поэт. Отголоски их диалога находим в «Евгении Онегине»: «Мне галлицизмы будут милы, как прошлой юности грехи»; «Но панталоны, фрак, жилет — всех этих слов на русском нет». И, конечно, самое знаменитое: «Шишков, прости, не знаю, как перевести».

Борьба за чистоту русского языка продолжается и сейчас. В этом году (2014) Госдума РФ в первом чтении рассмотрела законопроект, предлагающий наказывать штрафом любого, использующего иностранные слова, если есть их аналоги в русском. Кстати, в тексте законопроекта применяется иностранное слово „статус“, которое должно быть заменено общеупотребительным словом „положение“. Используется греческое слово„сферы“, которое должно быть заменено русским словом „области“. Наконец, даже в самом этом запрете есть греческое слово „аналог“, а в русском языке ‑ общеупотребительный термин „соответствие. Законопроект должен был заставить подбирать слова уже не только официальных лиц, но и всех россиян, когда они что-то говорят или пишут публично, даже и в интернете.

Законопроект, слава Богу, не был принят, иначе пришлось бы в его текст тоже вносить поправки. Тогда и название страны пришлось бы поменять, ведь слово «федерация» происходит от латинского слова «федераре», что означает «объединять», «укреплять союзом». Слово «президент», страшно сказать, заимствовано из немецкого — Präsident. Точным аналогом является слово «председатель».

Горе-законодателям пришлось бы подвергать цензуре огромное число русских произведений — Толстого, Пушкина, Лермонтова. Наконец сбылась бы мечта славянофилов, которые требовали переименовать галоши в мокроступы.

А как же могло быть с крылатыми выражениями на иностранных языках? Такими как, C’est la vie (се ля ви, Такова жизнь!), Cherchez la femme (шерше ля фам, ищите женщину), finita la commedia (финито ля комедия, комедия окончена). Но хуже всего дела обстояли бы с латинскими выражениями. Теперь уже нельзя было бы произнести знаменитое выражение о строгости законов, в том числе и того, который рассматривала госдума: dura lex sed lex (дура лэкс, сэд лэкс, закон суров, но это закон). Пришлось бы произносить это по-русски. Закон дурак, но это закон.

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ (лекции 10-12)

1. Почему слова лифтер, маникюрша являются исконно русскими, а не заимствованными?

2. Какие группы исконно русских слов выделяют лингвисты?

3. Чем заимствованные слова отличаются от исконно русских?

4. Почему старославянские слова гражданин, врата, невежда, единица считаются заимствованными? Назовите фонетические признаки старославянизмов.

5. Назовите словообразовательные признаки старославянского (церковнославянского) языка.

6. Какие лексико-семантические поля образуют старославянизмы?

7. Приведите примеры заимствований из украинского языка.

8. Назовите современные англицизмы.

9. Каковы причины заимствования иноязычных слов: внешние и внутренние?

10. Как слова чужого языка «имплантируются» в русский? Назовите три степени освоения чужого слова.

11. Чем варваризмы отличаются от экзотизмов? Какие функции они выполняют в тексте?

12. По каким признакам (фонетическим и грамматическим) можно отличить заимствованное слово от исконно русского?

13. Что представляют собой кальки и полукальки?

14. В каких словарях можно почерпнуть информации о происхождении и значении заимствованного слова?

15. Почему на протяжении нескольких веков российское общество так упорно борется с заимствованными словами? Как вы относитесь к этому процессу?

Литература

1. Авилова С.Н. Слова интернационального происхождения в русском литературном языке нового времени. – Москва: Наука, 1967. – 246 с.

2. Винокур Г.0. О славянизмах в современном русском литературном языке // Избранные работы по русскому языку. - М.: Лабиринт: Брандес, 1999

3. Замкова В.В. Славянизм как стилистическая категория в русском литературном языке ХУIII века. ‑ М.: МГУ, 1975.

4. Крысин Л.П. Язык в современном обществе. – Москва: Русское слово, 2012 – 206 с.

5. Матисветова ЕЛ. Славянизмы в поэзии среднего жанра // Русская речь, 1973, № 6.

6. Улуханов И.С. Славянизмы в русском языке // Русская речь, 1968, №1.

ОСНОВЫ ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ

Рекомендовано к изданию

в качестве учебника для студентов

высших учебных заведений

Дата добавления: 2014-11-25