Трансцендентальная логика 3 страница

[...] Все старания и труды, затраченные на столь зна­менитое онтологическое (картезианское) доказательство бытия высшей сущности из понятий, потеряны даром, и человек столь же мало может обогатиться знаниями с помощью одних лишь идей, как мало обогатился бы купец, который, желая улучшить свое имущественное положение, приписал бы несколько нулей к своей кассо­вой наличности (III, стр. 521—524).

[ВСЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА СУЩЕСТВОВАНИЯ БОГА СВОДЯТСЯ К ОНТОЛОГИЧЕСКОМУ]

[...] В основе физикотеологического доказательства ле­жит космологическое доказательство, а в основе космоло­гического — онтологическое доказательство существова­ния единой первосущности как высшей сущности, и так как для спекулятивного разума нет более путей, кроме этих трех, то онтологическое доказательство, исходящее из одних лишь чистых понятий разума, есть единственно возможное доказательство, если только вообще возможно доказательство положения, столь превосходящего всякое эмпирическое применение рассудка (III, стр. 543—544).

[НЕВОЗМОЖНОСТЬ СПЕКУЛЯТИВНОГО ЗНАНИЯ В ТЕОЛОГИИ]

[...] Я утверждаю, что все попытки чисто спекулятив­ного применения разума в теологии совершенно бесплод­ны и по своему внутреннему характеру никчемны, а принципы его применения к природе вовсе не ведут ни к какой теологии; следовательно, если не положить в основу моральные законы или не руководствоваться ими, то вообще не может быть никакой рациональной теоло­гии. В самом деле, все синтетические основоположения рассудка имеют имманентное применение, а для позна­ния высшей сущности требуется трансцендентное приме­нение их, к чему наш рассудок вовсе не приспособлен (III, стр. 547—548).

[ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ РАЗУМ ИМЕЕТ ЕСТЕСТВЕННУЮ СКЛОННОСТЬ ПЕРЕХОДИТЬ ГРАНИЦУ ОПЫТА]

Результат всех диалектических попыток чистого разума не только подтверждает то, что мы доказали уже в трансцендентальной аналитике, а именно что все наши заключения, желающие вывести нас за пределы возмож­ного опыта, обманчивы и неосновательны, но и показы­вает нам, в частности, что человеческий разум имеет при этом естественную склонность переходить эту границу и что трансцендентальные идеи для него так же естест­венны, как категории для рассудка, однако с той разни­цей, что последние ведут к истине, т. е. к соответствию наших понятий с объектом, а первые производят только видимость, но непреодолимую видимость, против кото­рой вряд ли можно устоять, даже прибегая к самой ост­рой критике.

[СТРЕМЛЕНИЕ РАЗУМА К СИСТЕМАТИЧНОСТИ ПОЗНАНИЯ]

Рассматривая все наши рассудочные знания во всем их объеме, мы находим, что то, чем разум совершенно особо располагает и что он стремится осуществить, — это систематичность познания, т. е. связь знаний соглас­но одному принципу. Это единство разума всегда пред­полагает идею, а именно идею о форме знания как целого, которое предшествует определенному знанию час­тей и содержит в себе условия для априорного опреде­ления места всякой части и отношения ее к другим частям. Таким образом, эта идея постулирует полное единство рассудочных знаний, благодаря которому эти знания составляют не случайный агрегат, а связную по необходимым законам систему. Эту идею, собственно, нельзя назвать понятием объекта, она есть понятие пол­ного единства этих понятий, поскольку это единство слу­жит правилом для рассудка. Такие понятия разума не черпаются из природы; скорее наоборот, мы задаем во­просы природе сообразно этим идеям и считаем наше знание недостаточным, пока оно не адекватно им (III, стр. 551—554).

[ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ ПРИНЦИПЫ: ТОЖДЕСТВА — В РОДЕ, И РАЗЛИЧИЯ — В ВИДАХ]

Логическому принципу родов, постулирующему тож­дество, противоположен другой принцип, а именно прин-

цип видов, для которого требуется многообразие и разли­чие между вещами, несмотря на принадлежность их к одному и тому же роду, и который предписывает рас­судку обращать внимание на различия не меньше, чем на согласия.

[ПРИНЦИП РОДОВ — ИЗ ИНТЕРЕСА К ОБЪЕМУ. ПРИНЦИП СПЕЦИФИЧНОСТИ ВИДОВ — ИЗ ИНТЕРЕСА К СОДЕРЖАНИЮ]

[...] Разум обнаруживает здесь двойственный, проти­воречивый интерес: с одной стороны, интерес к объему (ко всеобщности) в отношении родов, а с другой стороны, интерес к содержанию (к определенности) в отношении многообразия видов, так как рассудок в первом случае мыслит многое под своими понятиями, а во втором слу­чае он мыслит многое в этих понятиях.

[ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНЫЙ ЗАКОН СПЕЦИФИКАЦИИ]

[...] Для каждого рода требуются различные виды, а для видов — различные подвиды; а так как и последние всегда в свою очередь имеют объем (объем как conceptus c'ommunis), то разум при своем расширении требует, что­бы ни один вид не рассматривался сам по себе как самый низший, потому что, будучи все еще понятием, которое содержит в себе только то, что обще различным вещам, оно не определено целиком, стало быть не может быть от­несено прямо к единичному и, следовательно, всегда долж­но содержать в себе другие понятия, т. е. подвиды [...].

Но легко понять, что и этот логический закон не имел бы смысла и применения, если бы в его основе не лежал трансцендентальный закон спецификации. Этот закон, конечно, не требует от вещей, которые могут стать пред­метами для нас, действительной бесконечности в отноше­нии различий, так как логический принцип, утверждаю­щий только неопределенность логического объема в отно­шении возможной классификации, не дает никакого пово­да к этому; но тем не менее он возлагает на рассудок обя­занность искать для всякого встречающегося нам вида под­виды и для всякого различия — более мелкие различия.

[ПРИНЦИПЫ РАЗУМА, ПОДГОТАВЛИВАЮЩИЕ ПОЛЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РАССУДКУ]

[...] Разум подготавливает рассудку его поле деятель­ности: 1) посредством принципа однородности многооб-

разного в рамках высших родов; 2) посредством осново­положения о разнообразии однородного в рамках низших видов, а для завершения систематического единства он присоединяет 3) еще закон сродства всех понятий, тре­бующий непрерывности перехода от одного вида ко вся­кому другому виду путем постепенного нарастания раз­личий. Эти принципы мы можем назвать принципами однородности, спецификации и непрерывности форм (III, стр. 560—562).

[ИДЕИ ЧИСТОГО РАЗУМА САМИ ПО СЕБЕ НЕ МОГУТ БЫТЬ ДИАЛЕКТИЧЕСКИМИ]

Идеи чистого разума сами по себе никогда не могут быть диалектическими, только злоупотребление ими при­водит к тому, что они вызывают иллюзии, вводящие в заблуждение; в самом деле, эти идеи заданы "нам при­родой нашего разума; и это высшее судилище всех прав и притязаний нашей спекуляции само никак не может быть источником первоначальных заблуждений и фик­ций. Следовательно, надо предполагать, что идеи имеют полезное и целесообразное назначение в естественном складе нашего разума.

[ДЕЙСТВОВАНИЕ СОГЛАСНО ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНЫМ ИДЕЯМ ЕСТЬ НЕОБХОДИМАЯ МАКСИМА РАЗУМА]

[...] Если можно показать, что троякого рода транс­цендентальные идеи (психологическая, космологическая и теологическая), хотя и не относятся прямо ни к како­му соответствующему им предмету или определению предмета, тем не менее при допущении такого предмета в идее приводят все правила эмпирического применения разума к систематическому единству и всегда расширяют опытное знание, никогда не противореча ему, то дейст­вовать согласно таким идеям есть необходимая максима разума. В этом и состоит трансцендентальная дедукция всех идей спекулятивного разума не как конститутивных принципов распространения нашего знания на большее число предметов, чем может дать опыт, а как регулятив­ных принципов систематического единства многообразно­го [содержания] эмпирического познания вообще, которое благодаря этому становится в своих собственных грани­цах более разработанным и уточненным, чем этого можно

было бы достигнуть без таких идей посредством одного лишь применения основоположений рассудка (III, стр. 569-571).

[ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЕ ПОНЯТИЕ О БОГЕ ЕСТЬ ДЕИСТИЧЕСКОЕ ПОНЯТИЕ]

[...] Трансцендентальное и единственно определенное понятие о боге, которое дает нам чисто спекулятивный разум, есть в самом точном смысле слова деистическое понятие, т. е. разум не утверждает даже объективной значимости такого понятия, он только дает идею чего-то, на чем основывается высшее и необходимое единство всей эмпирической реальности и что мы можем мыслить не иначе как по аналогии с действительной субстанцией — сообразной с законами разума причиной всех вещей [...] (III, стр. 573-574).

[НЕОБХОДИМОСТЬ ДИСЦИПЛИНЫ ДЛЯ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО

РАЗУМА]

Разум в своем эмпирическом применении не нуждается в критике, потому что его основоположения постоянно проверяются критерием опыта; точно так же не нужна критика его и в математике, где понятия должны тотчас же быть показаны in concrete в чистом созерцании и тем самым все необоснованное и произвольное сразу обнару­живается. Но там, где ни эмпирическое, ни чистое созер­цание не держат разум в видимых рамках, а именно в случае трансцендентального применения разума по одним лишь понятиям, он крайне нуждается в дисциплине, ко­торая укрощала бы его склонность к расширению за узкие границы возможного опыта и удерживала бы его от крайностей и заблуждений, так что вся философия чистого разума имеет дело только с этой негативной пользой (III, стр. 598—599).

[ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗУМА И ПРОБЛЕМЫ МАТЕМАТИКИ]

[...] Существуют два способа применения разума, кото­рые, несмотря на всеобщность познания и его априорное происхождение, общие и тому и другому, весьма различ­ны в своем развитии именно потому, что в явлении, по­средством которого нам даются все предметы, есть два элемента: форма созерцания (пространство и время), которая может быть познана и определена совершенно

a priori, и материя (физическое), или содержание, кото­рое означает нечто находящееся в пространстве и време­ни, стало быть то, что содержит в себе существование и соответствует ощущению. Что касается содержания, кото­рое может быть дано определенным образом только эмпи­рически, мы можем иметь о нем a priori лишь неопреде­ленное понятие синтеза возможных ощущений, поскольку они принадлежат к единству апперцепции (в возможном опыте). Что же касается формы, мы можем свои понятия определить a priori в созерцании, создавая себе в про­странстве и времени посредством однородного синтеза самые предметы и рассматривая их только как quanta. Первое применение разума называется применением со­гласно понятиям; в нем мы можем достигнуть лишь того, что подводим явления по их реальному содержанию под понятия, тем самым явления могут быть определены не иначе как эмпирически, т. е. a posteriori (однако сообраз­но упомянутым понятиям как правилам эмпирического синтеза). Второе применение разума есть применение его посредством конструирования понятий, причем эти поня­тия, уже a priori направленные на созерцание, могут быть благодаря этому даны в определенной форме в чистом со­зерцании a priori и без всяких эмпирических данных. Рас­смотрение всего существующего (вещи в пространстве или времени), есть ли оно количество или нет и в какой мере оно есть количество, должно ли в нем представлять существование или отсутствие [существования], насколько это нечто (наполняющее пространство' или время) есть первый субстрат или только определение, относится ли его существование к какой-нибудь другой вещи как при­чина или действие, изолировано ли оно от других вещей или находится во взаимной зависимости с ними, наконец, вопрос о возможности, действительности и необходимости этого существования или их противоположности — все это вопросы познания разумом посредством понятий, которое называется философским. Определить же a priori розерца-ние в пространстве (фигуру), делить время (продолжи­тельность) или просто познать общее в синтезе одного и того же во времени и пространстве и возникающую от­сюда величину созерцания вообще (число) — все это за­дачи разума, решаемые посредством конструирования по­нятий и называемые математическими (III, стр. 606— 607).

[...] Хотя геометрия и философия подают друг другу руку в естествознании, тем не менее они совершенно от­личны друг от друга и потому не могут копировать мето­ды друг у друга (III, стр. 609).

[НЕОБХОДИМОСТЬ КРИТИКИ РАЗУМА]

Во всех своих начинаниях разум должен подвергать себя критике и никакими запретами не может нарушать ее свободы, не нанося вреда самому себе и не навлекая на себя нехороших подозрений. Здесь нет ничего столь важ­ного по своей полезности и столь священного, что имело бы право уклоняться от этого испытующего и ревизующе­го исследования, не признающего никаких авторитетов. На этой свободе основывается само существование разу­ма, не имеющего никакой диктаторской власти, и его при­говоры всегда есть не что иное, как согласие свободных граждан, из которых каждый должен иметь возможность выражать свои сомнения и даже без стеснения налагать свое veto.

[АНТИТЕТИКА ЧИСТОГО РАЗУМА — УДРУЧАЮЩИЙ ФАКТ]

.Есть нечто печальное и удручающее в том, что вообще существует антитетика чистого разума и что разум, выс­шее судилище для [решения] всех споров, вынужден всту­пать в спор с самим собой. Выше мы имели, правда, перед собой такую мнимую антитетику, но оказалось, что она основывается на недоразумении; возникшем от того, что, согласно распространенному предрассудку, явления при­нимались за вещи в себе и затем выставлялось требование абсолютной полноты их синтеза в той или другой форме (III, стр. 617—618).

[НЕТ НИКАКОЙ АНТИТЕТИКИ ЧИСТОГО РАЗУМА]

[...] Собственно, никакой антитетики чистого разума нет. Действительно, единственной ареной борьбы могла бы быть для него чистая теология и чистая психология; но эта почва не удерживает ни одного ратника в полной аму­ниции и с оружием, которого следовало бы бояться. Он может выступать только с насмешками и хвастовством, которые можно осмеять как детскую забаву (III, стр. 620).

[КРИТИКА ЧИСТОГО РАЗУМА НЕ ОТКРЫВАЕТ ИСТИНУ, А ТОЛЬКО ПРЕДОХРАНЯЕТ ОТ ЗАБЛУЖДЕНИЙ]

Если [...] вы хватаетесь за другие средства, кроме средств не принужденного разума, если вы кричите о го­сударственной измене, если вы созываете, как будто для тушения пожара, простых людей, ничего не понимающих в столь тонких вопросах, то вы ставите себя в смешное положение (III, стр. 622).

[...] Величайшая и, быть может, единственная польза всякой философии чистого разума только негативна: эта философия служит не органоном для расширения, а ди­сциплиной для определения границ, и, вместо того чтобы открывать истину, у нее скромная заслуга: она предохра­няет от заблуждений.

[СПЕКУЛЯТИВНОЕ ПРИМЕНЕНИЕ ЧИСТОГО РАЗУМА НЕ МОЖЕТ ДАТЬ НИКАКОГО СИНТЕТИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ]

[...] Всякое синтетическое познание чистого разума в его спекулятивном применении совершенно невозможно. Следовательно, нет никакого канона спекулятивного при­менения чистого разума (так как это применение целиком диалектично) и вся трансцендентальная логика есть в этом смысле только дисциплина. Следовательно, если во­обще существует правильное применение чистого разу­ма — а в таком случае должен существовать и его ка­нон, — то этот канон будет касаться не спекулятивного, а практического применения разума [...].

Конечная цель, на которую в последнем счете направ­лена спекуляция разума в трансцендентальном примене­нии, касается трех предметов: свободы воли, бессмертия души и бытия бога. В отношении этих трех предметов чи­сто спекулятивный интерес разума очень незначителен, и ради этого интереса вряд ли он взял бы на себя утоми­тельный, непрестанно наталкивающийся на препятствия труд трансцендентального исследования [...].

Практическое есть все то, что возможно благодаря сво­боде. Но если условия осуществления 'нашей свободной воли эмпиричны, то разум может иметь при этом только регулятивное применение и служит лишь для того, чтобы вносить единство в эмпирические законы (III, стр. 655— 658).

[ТОЛЬКО МОРАЛЬНЫЕ ЗАКОНЫ ОТНОСЯТСЯ К ПРАКТИЧЕСКОМУ ПРИМЕНЕНИЮ ЧИСТОГО РАЗУМА]

Чистые же практические законы, цель которых дается разумом совершенно a priori и которые предписываются не эмпирически обусловленно, а безусловно, были бы про­дуктом чистого разума. Таковы моральные законы; стало быть, только эти законы относятся к практическому при­менению чистого разума, и для них возможен канон.

[...] Воля, которая может определяться независимо от чувственных побуждений, стало быть мотивами, представ­ляемыми только разумом, называется свободной волей (arbitrium liberum), и все, что стоит с ней в связи как основание или как следствие, называется практическим. Практическая свобода может быть доказана опытом. Дей­ствительно, человеческую волю определяет не толькр то, что возбуждает, т. е. непосредственно воздействует на чувства; мы обладаем способностью посредством пред­ставлений о том, что полезно или вредно даже весьма от­далённо, преодолевать впечатления, производимые на на­ши чувственные склонности; но эти соображения о том, что желательно для всего нашего состояния, т. е. что при­носит добро или пользу, основываются на разуме. Поэто­му разум дает также законы, которые суть императивы, т. е. объективные законы свободы, и указывают, что долж­но происходить, хотя, быть может, никогда и не происхо­дит; этим они отличаются от законов природы, в которых речь идет лишь о том, что происходит; поэтому законы свободы называются также практическими законами (III, стр. 658—660).

[ПОСТУПКИ ОБЯЗАТЕЛЬНЫ НЕ ПОТОМУ, ЧТО ОНИ ЗАПОВЕДИ

БОГА, А ПОТОМУ, ЧТО МЫ ВНУТРЕННЕ ОБЯЗАНЫ

СОВЕРШАТЬ ИХ]

До тех пор пока практический разум имеет право на­правлять нас, мы будем считать поступки обязательными не потому, что они суть заповеди бога, а будем считать их божественными заповедями потому, что мы внутренне обязаны совершать их. Мы будем изучать свободу при целесообразном единстве согласно принципам разума и лишь постольку будем считать себя сообразующимися с божественной волей, поскольку признаем священным нравственный закон, которому нас учит разум на основа-

нии природы самих [наших] поступков, и полагаем, что мы служим этому закону лишь тем, что содействуем выс­шему в мире добру в себе и в других (III, стр. 671).

[ИЗ АПРИОРНЫХ НАУК МОЖНО ОБУЧИТЬ ТОЛЬКО МАТЕМАТИКЕ]

[...] Из всех наук разума (априорных наук) можно на­учить только математике, но не философии (за исключе­нием исторического познания философии), а что касается разума, можно в лучшем случае научить только философ­ствованию.

[...] Нельзя обучать философии; в самом деле, где она, кто обладает ею и по какому признаку можно ее узнать? [Теперь] можно обучать только философствованию, т. е. упражнять талант разума на некоторых имеющихся при­мерах в следовании общим принципам его, однако всегда сохраняя право разума исследовать самые источники этих принципов и подтвердить эти принципы или отвергнуть их (III, стр. 683-684).

Дата добавления: 2014-11-09