Общение с душевнобольными людьми

Душевные заболевания чрезвычайно разнообразны и сложны, их проявление может быть явным и едва уловимым, поэтому общение с такими людьми – дело очень тонкое и непростое. И священники, прежде всего, должны иметь понимание, насколько этот предмет многогранен. Как же иначе, ведь речь идет о болезни человеческой души! Нельзя мнить себя докой в этой области только на том основании, что ты просвещенный христианин и психолог от природы. Нужно, безусловно, изучать накопленные человечеством знания по вопросу душевных болезней. Сейчас появилась полезная книга, которую я всякому бы рекомендовал – «Душа моя – храм разоренный. Что разделяет человека и Бога». Это собранные в одном издании труды профессора Д.Е. Мелехова, отца русской психиатрии, ученого дореволюционного и советского времени, а также знаменитого русского медика Н.И. Пирогова, в том числе его статья «Вопросы жизни».

Интересный раздел о пастырской психиатрии имеется в книге архимандрита Киприана Керна «Пастырское богословие»[33]. Действительно, иметь начальные знания о том, чем неврозы отличаются от психозов, отличать органические поражения нервной системы от приобретенных стрессов – дело весьма важное не только для священника, но и для всякого человека, который желал бы правильно строить общение с окружающими людьми. Пренебрежительно относиться к психиатрии и помощи врачей-психиатров нельзя. Несмотря на то, что область психиатрии служила интересам государства при Брежневе. Я имею в виду судьбы несчастных диссидентов и вообще неугодных режиму людей, которых пропускали через советские психиатрические лечебницы – «дурки», как их называли в народе.

Одна из важнейших задач священника, пастыря, и не только их – определить для себя, общаешься ты с душевно здоровым человеком или нездоровым. Сразу возникает вопрос: как это определить, мы же все-таки не специалисты в данной области. На самом деле внутренним чутьем каждый из нас, если находится в относительном равновесии душевных сил, способен определить, адекватен ли человек, то есть здоров ли, уравновешен или имеет некоторую странность, некоторое несоответствие норме, отклонение от нее. Тут во многом делу помогает опыт, накапливаемый в течение всей жизни. Особенно большой этот опыт у педагогов, перед которыми проходят дети разной душевной организации, у священников, которые по самому призванию своему должны быть душеведами, и, естественно, у специалистов, эту область избравших в качестве своей профессии. Но мы сейчас не будем углубляться в эти дебри. Скажем только, что Христова любовь или христианское восприятие, отношение к личности и есть тот мысленный, духовный свет, который помогает в общении с душевнобольными. Помните, у врача ухо-горло-нос специальная лампочка на лбу горит? Вот Христова любовь, христианское расположение к человеку, и есть духовно-мысленный свет, которым только и освещаются душевные недра болящих людей. Этот свет христианской любви или сочувствия, сострадания, сопереживания – он единственный не ранит душу убогого человека.

А что его ранит? А его ранит холодный взгляд психиатра, который смотрит и на здоровых людей сквозь зарешеченное окно схем: каким лекарством закармливать, какой укол вкалывать. Его ранит равнодушный взгляд психолога, который и личность воспринимает как совокупность составляющих ее условных и безусловных рефлексов. Исстрадавшийся по сочувствию и любви немощный брат (а таковым каждый из нас может быть в тот или иной период жизни), отвращается от людей, зацикленных на самих себе - но ищет подлинно бескорыстного, жертвенного к себе расположения. Этого, увы, в наш прагматический век и днем с огнем не сыскать.

В книжке, о которой я упоминал выше, пространно говорится о судьбе великого Гоголя, духовник которого не распознал типичного психического заболевания. Рассказывается и об эпилепсии Достоевского, вопреки которой писатель трудился и с которой всю жизнь боролся. Есть ошибочное мнение, что именно эпилепсия сделала его гением, пророком, прозорливцем. Ничего подобного. Там объясняется, насколько различны симптомы этой страшной болезни, которая порой присутствует в скрытой форме и весьма многообразна в своих проявлениях. Обыкновенному человеку и невдомек бывает, что иные реакции, мотивы, особенности поведения собеседников обусловлены живущей в них болезнью. И досадная наша ошибка, конечно, – воспринимать как здорового того, кто находится на крючке болезни и от нее страдает. И главное достоинство мудрого христианина, не говорю пастыря, в том, чтобы всегда учитывать фактор болезни и таким образом не потрафлять человеку, а с другой стороны, морально не уничтожать его.

Сказанное очень насущно в отношении рядового педагога, трудность положения которого заключается в том, что, в отличие от директора и школьного врача, он не всегда бывает посвящен в истории болезни современных детей. А они сплошь несут на Первое сентября большой букет врожденных болезней. И как часто многие недоразумения, конфликты, психологические и психические травмы дети получают от современных не вполне чутких, непрозорливых педагогов по этой самой причине – неосведомленности последних о трагедиях и драмах, связанных с рождением ребенка или благоприобретенных вследствие тех или иных несчастных случаев.

Итак, мы должны уметь замечать проявления психических отклонений в человеке, чтобы правильно ставить свой собственный диагноз и соответственно ситуации выправлять свое поведение и общение.

Многие душевные и духовные недуги происходят от чрезмерно раздутого «эго» – самолюбия человека. Одна из типичных болезней – уход от мира, потеря остроты восприятия жизни и болезненная сосредоточенность на самом себе. Человек становится не в состоянии забыть себя ни на минуту и весь поток впечатлений, всякое общение рассматривает в призме своего «я». Отчасти это и неизбежно – мы общаемся с миром и с людьми, раскрывая им душу и все взвешивая, анализируя в глубинах собственного сердца. Но у людей душевнобольных эта проекция на себя самого гипертрофируется, что сразу чувствуется. «Ах, как я страдала, когда получила извещение о кончине своей престарелой матери, находящейся в ближнем зарубежье!» «Вы не можете представить себе, как я мучилась в течение той злополучной ночи!» «У меня нет ни минуты покоя, пока мой сын в больнице. Я сама не своя, я лишилась сна!» И всегда, вместо реальных действий и заботы о близких, это бесконечное «я, я, я», возведенное на высоту Джомолунгмы.

Каждый человек, шагая по жизни, либо умаляется в собственных очах, увеличивая удельный вес своего внимания к людям, либо мало-помалу зарастает такой коростой эгоизма, что бывает уже не в состоянии пробиться сквозь скорлупу прагматизма и часто имеет лишь видимость внимания и заботы о людях, не желая отрешиться от себя самого, перестать нянчить самого себя, носиться с собою как с писаной торбой. Конечно, чем менее в человеке жертвенности, внимания, любви, заботы, трудов, посвященных ближним, тем менее он бывает удовлетворен собою и жизнью, тем более он страдает. Тем больше страдает, чем больше обращен на себя. Вот почему такие благодатные профессии, как врач, учитель, священник полностью вас разворачивают в сторону людей и людских судеб, характеров. Вы поневоле должны научиться понимать человека, слушать его, разбираться в людях, и мало-помалу через эти будничные труды, если только вы им не противитесь, но следуете требованиям вашего призвания, вас перерождают, переламывают и возрождают, в конечном счете, вашу собственную личность.

Напротив, в известной степени опасными могут быть такие жизненные призвания, которые совершенно вас изолируют от общества и требуют от вас лишь мыслительных, ментальных операций, составления финансовых схем, но вовсе не приобщают к жертвенным трудам любви.

Вернемся, однако, к нашей материи. Человек, замкнувшийся на себе самом, начинает в гипертрофированном виде воспринимать все, что с ним случается. И это может быть началом душевной болезни. Действительно, человек нормальный, гармоничный, имеющий душевное равновесие, ответственность за жизнь все-таки в состоянии со стороны на себя посмотреть, сравнить свое горе и свою скорбь со страданиями, переполняющими этот мир, иногда улыбнуться, даже посмеяться над самим собой, а значит, и успокоить себя. «Эка невидаль! Терпи, казак, атаманом будешь, – скажет он себе. – До свадьбы заживет! Всякое бывает. Это еще цветочки, ягодки впереди!» Сам того не ведая, он следует за царем Давидом, который залечивал свои сердечные раны и, успокаивая себя, говорил: Вскую прискорбна еси, душе моя? И вскую смущаеши мя? Уповай на Бога (Пс. 42, 5), мужайся, и да крепится сердце твое (Пс. 26, 14) – вот нечто среднее между молитвой и обращением к себе самому, когда человек входит в себя и свою разволновавшуюся душу приводит в состояние начального спокойствия.

Душевнобольной человек с трудом даже понимает, как это делать, но ему и любая малость кажется кораблекрушением, он из мухи, несчастный, привык делать слона. А если он так близко к сердцу и чересчур эмоционально все воспринимает, если ушедший из-под носа автобус – для него трагедия, если несостоявшаяся аудиенция – это фиаско, то налицо определенная взрывоопасная конституция души. Душевная жизнь такого человека - осциллограмма: от салюта счастья до бездн уныния и отчаяния. Расшатанная психика. Плывущее сознание. Сейчас век настолько страшный, настолько агрессивный и лукавый, что и в правду сойдешь с ума без сторонних усилий твоих оппонентов. Так и начинаются все эти неврозы, истерии, а потом и психические недуги.

Как часто жены говорят: «Раньше я разве такая была? Я, когда замуж за тебя выходила, была милая, смеющаяся, счастливая девочка. А то, что я нынче монстр, – это ты, ты, ты виноват!!!» А он сидит, ест гречневую кашу, говорит: «Ну, почему только я? Может быть, это наши совместные ошибки?» Да, действительно, брак – это великая школа. Тот, кто, напротив, учится благодушествовать, мягчеет сердцем, – это великий человек, он находится на правильном пути.

Итак, мы говорили с вами о том, что излишняя сосредоточенность на себе, близорукость, неумение радоваться чужой радости, видеть общую пользу, но стремление лишь к своей выгоде поневоле делает человека суматошным, взбалмошным, склонным к огорчениям; и такого выбить из седла уж совсем просто. Хорошо – мирное течение жизни, а едва лишь только подстанция взорвется, свет погасят в метро, что-то не по-твоему пойдет, да что угодно – Господи, помилуй: крик, ужас, паника, истерика, припадки!

Итак, душевная болезнь – крен, патология, неестественность – имеет своим седалищем человеческое «я» и излишне серьезное к себе самому отношение. Неумение добродушно улыбнуться над собой, понять, что ты не пуп земли и не стержневая ось, вокруг которой вращается наша галактика, но ты «с бочка, с кондачка», малость некая – может привести к началу серьезного недуга. Усвой же себе, что ты не нечто немаловажное, а совершенное ничто.

В связи с этим нужно сказать о великой важности молитвы, которая препятствует развитию психических заболеваний. Это может быть очень простая, но искренняя сердечная молитва, идущая от смиренного сердца. Ведь что такое наше «я»? «Я» – это душа, и она имеет три силы: ум, чувства и волю. Вот и будем молиться, например, так: «Господи! По уму я – самый неразумный и безмысленный человек, по сердцу – нечистый, по воле – немощный, расслабленный. Господи, поистине я ниже и хуже всех в очах Твоих. (Так мы определим свое место на этой грешной земле, что очень важно.) Но, Господи, твердо верую, что Ты меня очистишь, помилуешь и спасешь!» И непременно в конце мажор: «Слава Тебе! Слава Тебе, Боже!»

Душевно здоровый человек читает Псалтирь и умиляется от откровений, которые ему дарует Бог в слове Своем. Помните такое изречение пророка и царя Давида: Человеки и скоты спасеши, Господи (Пс. 35,7)? Человеки – это все окружающие меня, а скот – это я. Слава Тебе, Господи, что и про меня написано в святой Псалтири! А если вы скажете: «Батюшка, какая мрачная философия, что это за самоуничижение, доходящее до уничтожения человеческой личности?!» – не спешите думать, что эта цитата - исключение. Нет, в той же Псалтири читаем: Скотен бых у Тебе [Господи](Пс. 72, 22), – вот таков я сам: как мул неразумный, как ослик…

Итак, перейдем далее к характеристике страждущей личности. Такой человек очень быстро озлобляется на жизнь, что весьма тяжко для него и несносно для окружающих. Он смотрит букой на ближнего, дуется на него, как мышь на крупу. И подобное отношение к жизни и, соответственно, душевное состояние входит уже в плоть и кровь его, становится привычкой, навыком. Душа уже надломлена, загнана в угол, как джин в бутылку. Больному человеку самому нелегко, и окружающим с ним плохо. Возвратить человеку радость бытия, полноту внутренней жизни, научить его произносить «осанна» жизни, ощущать жизнь как священный дар – непросто, но, с Божией помощью возможно. Тому может служить и наше слово – слово пастыря, проповедника, катехизатора. (Не забудем и о музыке. Разве плохо дать послушать человеку оду Шуберта «К радости» на стихи Шиллера?)

Итак, озлобленность на жизнь, на людей, мутный неприязненный взор, готовность увидеть в человеке недруга, противника, врага, неприязненная характеристика ближних: «Батюшка, главная беда, что я на вашем приходе вижу лишь насекомых! Рогатых, хвостатых и крылатых. Покажите мне человека!» – это беда, которая может перейти в душевную болезнь. Иной настолько увязает в такой человеконенавистнической философии, зверем смотрит на людей, что и впрямь в нем нечто звериное проглядывает, и у него неприметно выщербляются человеческие качества. Этого зверя больно, по существу, сам пускает в собственное сердце, неизбежно умножая свои страдания. Агрессия – один из вернейших признаков душевных отклонений, возникающих вследствие неестественно раздувшейся самости. Очевидно, что агрессивность – заразная болезнь, ею можно изуродовать сердца близких людей, особенно детей. Скажем без обиняков, что несчастное свойство современного человека накапливать горечь, отрицательные эмоции, негатив в отношении с окружающими – это вирус, который сводит с ума и повреждает душу.

Есть и еще одно несчастье. Встречаются люди тихие, совсем не агрессивные, безобидные, полная противоположность тем, кто живет по принципу: «Любой ценой возьму свое». Однако у них имеется очень тонкое отклонение в душе: всегдашняя неуверенность в своих действиях и поступках. Человек всю жизнь сомневается, всю жизнь ходит вокруг собственной оси: правильно или неправильно, хорошо мне здесь или плохо? Это тоже беда. Иногда видишь у представителей молодежи подобную нерешительность, доходящую до патологии. Проходят годы – пять, десять, пятнадцать лет, а воз и ныне там. Человек так и не обрел себя в отношении жизненного призвания, общения с людьми, устроения своей судьбы. Он так и не разобрался, чего он хочет, как ему послужить Богу и людям. Иногда такой бедолага настолько запутывается в жизненных решениях, что и не знаешь, с какой стороны к нему подступиться. Его нельзя и собственной нерешительности предоставить, но и говорить что-либо бесполезно, поскольку он вообще не готов принять никакого совета. Сущая беда – это «нечаяние», то есть потеря надежды.

Особенно переживаешь за людей, которые вроде бы ищут от Церкви благодати, ищут помощи от прихода, от общения с пастырем, но не имеют живой веры во всемогущество и благость Господа Иисуса Христа. Вроде бы не против исповеди и причащения Святых Таин, но взойти на Крест ко Господу, Который распинается за нас, они не могут, не хотят, ибо погружены в самих себя. Не имея веры здравой, зрячей и горячей, они не имеют и надежды. Все у них плохо, все валится из рук; в конце концов, они приходят к предательскому нежеланию жить. А в этом и заключается главная сатанинская хитрость: убедить человека, что ему и жить-то незачем, такой он неудачник, такой он недотепа, такой несчастный. Ах, беда! Убежден: выздоровление пришло бы тогда к этому «вопросительному знаку» (больному человеку), когда бы он обеими руками взялся за ризу Спасителя, восклицая: «Господи, верую, держусь, не отпущу! Веди меня, уповаю, что все будет хорошо, буду трудиться, молиться, хотя сил у меня нет. Но даруй мне Твою благовременную помощь, не оставь меня! За все Тебя благодарю!» Нет, человек маловерный бывает задавлен печалью, она его пожирает – тяжелая жизнь, неудачи, недуги, из-за которых он впадает в состояние уныния и отчаяния. А это не лучше, а может быть, даже хуже смерти.

Есть еще весьма симпатичные, но не очень нормальные люди. У них много положительного, они хотят помогать другим, они полны творческих идей, но «гора способна разродиться лишь мышью». Иногда от их напора еле успеваешь отскочить в сторону – они несутся, как носороги, к осуществлению своей розовой мечты. Про таких сказал русский народ: «Дурная голова ногам покоя не дает». Это сгусток идей, генератор филантропических намерений. Они могут затихнуть только в гробу.

Примечательно, что именно такие люди, не совсем здоровые, но безобидные, светлые, добрые, любящие, оказываются способными к подлинным жертвенным поступкам. Вот вам пример. Приходит в храм с нуждой человек – приличный, не бродяга, серьезный паломник. Оказался в какой-то нелегкой ситуации, нужно его приютить на одну ночь по рекомендации священника. Без благословения лучше за такие подвиги не браться, потому что сейчас под паломников порой мошенники рядятся: обкрадут, да еще скалкой для острастки по затылку дадут. Сейчас нужно пользоваться рекомендацией и благословением священника, который знает людей и худо-бедно разбирается в жизни. Народу вокруг батюшки по обыкновению стоит тьма-тьмущая. Вечер, восемь часов. Отошла утреня, первый час. Батюшка, выявив благонадежность паломника, его добрые намерения, его адекватность, смотрит на прихожан и говорит: «Дорогие друзья, вот человек Божий, нужно определить его на ночлег. Завтра утром он причастится и потом отправится в Сергиев Посад на соборование в Гефсиманский скит. Кто может его приютить?» Народ сразу испаряется. Как было густо, так стало пусто. Вперед делают шаг только «чудные» в обиходном понимании люди. Да-да, я свидетельствую о правде жизни! «Батюшка, – говорит один «идеалист». – Мы живем вчетвером в одной комнате, но на полатях место есть, я готов взять». «Батюшка, – вторит другая «мечтательница2, – я бы рада принять, у меня две комнаты, но шаром покати – еды нет». – «Я еду дам, возьмите. Только не приставайте к нему с вопросами. Он устал от путешествия».

Наш Господь – это Господь не мудрецов себе на уме, но Господь простецов, многие из которых настолько альтруистичны, настолько жертвенны, что даже сами себе никакой в этом заслуги не приписывают и поступают по влечению сердца. Хотя с такими людьми общаться бывает нелегко. Особенно страшно бывает оказаться с ними в одном купе поезда дальнего следования. Он тебя за трое суток замучает, делясь своими идеями по возрождению Отечества, обустройству России, или, например, повальному крещению парламента... Ко мне приходил один добрый прихожанин, показывал схему, как крестить наше правительство, начиная с Чукотки. Общаться с такими людьми непросто, тут нужно неистощимое терпение, благодушие и мудрость, дабы уметь хранить дистанцию. Но это жизнь.

А теперь, друзья, побеседовав о психологических особенностях людей с душевными отклонениями, поразмышляем о словесном общении с ними.

Слово – это, образно говоря, частичка твоей души. Слово – проводник сердечных импульсов человека. Слово должно послужить лекарством для собеседника, притом что лекарство, целительное снадобье, преподается искусным врачом сообразно роду болезни и ее проявлений. Камертон Вашей души, молитвенно устремленной к Богу и согретой сочувствием к собеседнику, мгновенно уловит эмоциональную доминанту, определяющую духовный тонус человека. Соответственно, Вы будете подбирать те языковые средства, те интонации, которые окажутся наиболее действенными во врачевании его души. Если ближний подавлен, унынием, «свет ему не мил», он замкнулся от мира, завернувшись в страсть хандры и печали, как в плотное одеяло, Вам нужно подбирать приветствия, пронизанные радостью и жизнеутверждающей силой. Ваша речь не должна быть искусственным бравурным маршем, оглушающим и, может быть, даже раздражающим больного. Все дело в нелицемерной симпатии к собеседнику. Главное – не смущаться его подавленным взором и видимой безучастностью к происходящему. «сердечно рад видеть Вас в этот погожий летний денек! Замечательно, что мы встречаемся с Вами накануне дня Преподобного Сергия Радонежского… Вы бывали, надеюсь, в Троице-Сергиевой Лавре? Нет?! Ну что Вы! Я не передам Вам, какая там благодать! Представьте себе: Успенский собор, окруженный старыми ветлами, чистое небо над ним, а народу… вся Россия сейчас съезжается туда…»

Если Вас сразу не «заткнули», не заставили замолчать, можете продолжать Ваш импровизированный рассказ, стараясь каждое слово одушевить сердечной радостью и веселием… Предположим, собеседник Вас принял благосклонно, ему импонирует выбранная Вами тема.. Он вступает в словесное общение с Вами, задает вопросы… Вот уже налицо словесная, а значит, духовная терапия; ваш взаимный диалог оставит в душе знакомого теплый след, душевная энергия как будто удвоится в его сердце… И все это по математически точному закону Блеза Паскаля о одинаковом уровне воды в двух сообщающихся сосудах – применительно к сфере этики. Бывает, что Ваш собеседник нелюдим и недоброжелателен, вплоть до словесной агрессии в Ваш адрес. В этой ситуации очень важно не смутиться, не растеряться, и что особенно следует подчеркнуть – не «войти в резонанс» с чужой раздражительностью. Духовный человек сразу поймет, что в вашем общении принимает участие сторонняя сила, «подселенец» - падший дух, завладевший, к несчастью, Вашим «доброжелателем». А раз свершается «невидимая брань», то и сражаться с демонами подобает страшным для них оружием – словом, проникнутым любовью, кротостью, смирением, доброжелательством и мягким юмором.

Не покажите нападающей стороне, что злые слова задевают Вас за живое! Пусть они проходят мимо Вас, словно стрелы, не попадающие в цель. Будьте мудрым «гусем», с которого, как вода, стекают все инвективы и оскорбительные выражения.

«Да, я вижу, вы сегодня не в духе… Что за муха Цеце Вас укусила? Помилуйте, сударь, но Вы еще слишком хорошо обо мне думаете… вот если бы Вам открылись мои различные недостатки и грехи… Я искренно сожалею, что стал для Вас предметом искушения… достоин ли я, чтобы Вы тратили на меня столько душевной энергии…»

Нужно внимательно следить, чтобы Ваш доброжелательный юмор и сердечное спокойствие не трансформировались в убийственную иронию и сарказм, выдающий холод презрения по отношению к оскорбителю. Всего краше в таких случаях теплая улыбка (говорят, что св. Иоанн Златоустый, патриарх Константинопольский даже приплачивал, чтобы его ругали в лицо – такую пользу он получал от благодушного терпения оскорблений), но это уже удел совершенных.

Как бы то ни было, будем размышлять о словах Спасителя: Благословляйте проклинающих Вас… (Мф.5,44). В какие именно выражения должны облекаться эти благословения? Очевидно, в словеса добрые, мудрые, иногда радостно-шутливые, но неизменно врачующие душу, раздираемую гневом и неприязнью.

Наконец, разберем случай явного помешательства, когда человек не реагирует адекватно на общение в силу мозговых повреждений или иных (духовных) причин. Думаю, можно и должно беседовать с ним, как это бывает при словесном обращении к младенцам, еще не способным рационально осмыслять человеческую речь. Но ведь это совсем не главное в общении! Душа-то, бессмертная, разумная, живая, прекрасная – внемлет, чувствует, общается! Итак, будемте говорить что-либо доброе и достойное образа Божия в человеке, который закрыт от нас (ментально). Энергия любви и благодать, действующая посредством ее, сообщается больному сверхрационально, как это бывает и с малышами. Их сердца не останутся без духовного прибытка… А значит, дело проповеди будет свершено.

Дата добавления: 2014-11-25