Лекция 12. О грехах языка 2 страница

Есть еще особый род грехов, именуемый кощунством. Интересно бы узнать, в качестве домашнего задания, этимологию слов «кощун», «кощунство». Посмотреть, откуда оно произошло. Кощунство – это слово, которое возводит хулу на Бога и Божие, на сакральные предметы и богослужение. Есть кощунство открытое. Кощунник – человек, который в состоянии одержимости поносит святое. По утверждению святителя Иннокентия Херсонского – замечательного, просто небесами одаренного проповедника XIX столетия, скрытое кощунство есть самая страшная тля, растлевающая клерикальную среду. Этот вирус может проникнуть в любое учебное заведение.

Скрытое кощунство – это употребление в бытовом, житейском смысле священных слов и выражений. Примеры этого можно увидеть в книжке священника Михаила Ардова «Мелочи иерейской жизни». Собраны там, конечно, и забавные, как бы невинные рассказы, но все-таки не благоухает эта книга чистотой, не веет от нее духом тишины и мира.

Но чего мы должны особенно бояться – это, конечно, упомянутого греха, переиначивания высоких библейских слов в мирском смысле. Кто в этом погрешает, должен исправиться, потому что это очень заразная вещь. Представьте себе, есть особенный бес-острослов, который помогает пошутить очень кстати и весьма метко, просто, как говорится, «за животик держись».

Как переиначивают церковное? Так, одна бабушка во время пения на литургии Херувимской песни ходила по храму и раздавала всем печенье. Ей говорят: «Мать, ты что делаешь?» А она отвечает: «Ну как же?! Поют же: всякому положи по печению». Так ей послышались слова: «Всякое ныне житейское отложим попечение».

Но это дело невинное, а есть вещи далеко не безвинные. Например, студент, прихватив свой вещмешок, крадется из аудитории за пять минут до окончания лекции. «Ты куда брат? – спрашивают его. «А я – тайнообразующе».

Конечно, необходимо подобного греха избегать и других поправлять.

Тягчайший словесный грех – отречение от Христа. Церковно-канонические правила даже поставляют его как одно из препятствий к принятию священнического сана. Конечно, тут священник-духовник решает, что, когда и как было произнесено устами согрешивших. Правила составлялись в мученическую эпоху, когда со всей торжественностью некоторые люди, помрачившись умом, перед судьями и земными владыками произносили это отречение. Из их числа не должны были быть поставляемы клирики. Да убережет Господь и нас от подобного греха богоотступничества!

Домашнее задание будет особое. Хорошо бы каждый взглянул на себя в зерцале словесных грехов, осмотрел свои язвы и раны. Кто-то просто сделает выводы, а кто-то, может быть, сочтет нужным и полнее, подробнее покаяться и исповедаться. Мы, очевидно, никогда не сумеем все вспомнить и все изречь, почему всякий раз на исповеди говорим: «Каюсь, Господи, и в забытых моих грехах, им же несть числа, словом, делом и помышлением содеянных».

Приложение I к лекции 12
Размышления на слова:
Никакое гнилое слово да не исходит
из уст ваших...(Еф. 4, 29)

От избытка сердца говорят уста (Мф. 12, 34) – вот слово Живого Бога о речах Его разумных созданий, почтенных даром слова! Вникая в смысл евангельского изречения, мы понимаем, что все наши слова и мысли находятся в зависимости от сердечных чувств, от нравственного состояния человека. Все, что сходит с языка, пронизано, наполнено, а по сути, порождено духом – этой высшей силой нашего существа. Слово – вершина айсберга, дрейфующего в пучине сердца. Слово – лакмусовая бумажка, которая выдает, обнаруживает сокровенные чувствования души, делает их явными и понятными для натур внимательных и проницательных.

По слову, как и по выражению глаз и лица, по осанке и походке, по умению держать себя и общаться с окружающими, по одежде и личным вещам, мы умозаключаем нечто о человеке, вступаем в соприкосновение с его личностью, с его душой – и тайное становится явным (ср: Мф. 10, 26). Человек, обращенный душой к своему Создателю, молящийся Богу, устремляющий мысль сердца своего к Спасителю Иисусу Христу, имеет совершенно особый внутренний мир. Пространство его души – это нерукотворный храм, где все чисто, возвышенно и свято. Истинный христианин и в мыслях непорочен пред Тем, Кто Своим взором испытует сокровенное. Истребляя все худые помышления при самом их возникновении, ученик Христов в словах целомудрен и взвешен, его речь «приправлена благодатью», то есть дышит правдой, чистотой и любовью. Его слово назидает и умиряет, благотворно воздействуя на людей.

Совершенно иная, безотрадная, мрачная картина видится нам при исследовании личности падшей, души боговраждебной, зараженной неведомо для себя общением с демонами. Отдалившись мыслями от Бога, скитаясь помыслами по земле, несчастный человек неизбежно вступает в соприкосновение, а затем и попадает в полное рабство к падшим духам, исступленно ненавидящим святыню. Бедная человеческая душа, находясь во мраке богоотступления, уже не в состоянии отличить бесовские внушения от своих собственных мыслей и отринуть их. Попирая нравственное чувство, растлевая в себе совесть, человек, позволивший возобладать над собой страстям блуда и гнева, гордости и уныния, становится подобен навозной яме, кишащей паразитами. Уста человеческие, которые сотворены Богом для славословия Его имени, превращаются в слив словесных нечистот. Бедствие, великое бедствие, для изображения которого самим апостолам Христовым едва хватало слова, слова богодухновенного! Вот что изрекает по этому поводу святой апостол Иаков в своем послании: Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело. Вот, мы влагаем удила в рот коням, чтобы они повиновались нам, и управляем всем телом их; вот, и корабли, как ни велики они и как ни сильными ветрами носятся, небольшим рулем направляются, куда хочет кормчий; так и язык – небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает: и язык – огонь, прикраса неправды. Язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны; ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим. А язык укротить никто из людей не может: это – неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию: из тех же уст исходит благословение и проклятие. Не должно, братия мои, сему так быть. Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода? Не может, братия мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы: также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду (Иак. 3, 2–12). А святой апостол Павел, обращавший слово к языческому миру, уверовавшему во Христа, предупреждает: Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6, 9–10).

Совсем не случайным представляется тот факт, что в начале третьего тысячелетия у нас в России открылись таинственные шлюзы, и дотоле сдерживаемые зловонные словесные потоки хлынули, наподобие грязевых селей, в души обывателей. Падение нравов неизбежно влечет за собой умножение хульных и блудных словес – точно так же, как с наступлением темноты появляются на лесных тропах хищные, плотоядные звери в поисках скорой добычи.

Знают ли наши любители сальных острот, ради красного словца не брезгующие употреблять словцо черное, что отвратительная матерная брань с древнейших языческих времен была гнусным средством призывания «племенных божеств» – демонов, будто бы готовых защитить своих почитателей от духов – покровителей соседнего племени?

Знают ли современные жалкие потомки наших благочестивых предков, что еще во времена российского государя Алексия Михайловича Тишайшего тот, кто осквернил свои уста матерной бранью, подлежал немилосердной порке на городской площади при всем честном народе; а тот, кто дерзнул бы скверно выругаться вблизи храма Божия, мог и вовсе лишиться головы? Ведомо ли несчастным сквернословам, что русский православный люд всегда называл таковых (и справедливо!) антихристами и богохульниками, не имеющими за душой ничего святого?

Сознают ли потерявшие совесть и честь духовные манкурты[45], что, изрыгая словесную скверну, они кощунствуют над Пречистой Богоматерью, глумятся над собственной матерью, оскорбляют и мать сыру землю, из которой взяты, но которая не хочет принимать врагов Божиих обратно в свои недра?

Грех сквернословия, вошедший в мозг, кости, душу бедного грешника, завладевший его сознанием и помыслами, потребует последовательной решительной борьбы, если только мы не хотим, чтобы он был причиной отвержения нас Христом Богом на Страшном суде и вечного мучения с демонами в геенне огненной. Осознав мерзость привычки осквернять мысли и язык бранью, внутренне должно отречься от нее, причем так решительно и энергично, как если бы мы, увидев ползущего по нашей одежде ядовитого скорпиона, сбросили бы его, не медля ни секунды, в огонь.

Объявив войну пороку, который послужил причиной стольких несчастий в жизни окружающих людей, домочадцев, не говорю о нас самих, необходимо принести Господу Богу, пред лицем православного священника, глубокую исповедь, слезно каясь во всех ведомых и не ведомых нам последствиях этого гнусного греха.

Освящение уст и сердца, исцеление изъязвленной души сквернослова свершает Божия благодать через преподаяние покаявшемуся грешнику Святых Пречистых и Животворящих Христовых Тайн, по усмотрению священника, который принимает нашу исповедь.

Никак нельзя забывать о плодах примирения с Богом. Это – совершенный отказ от брани, истребление самого скверномыслия, что невозможно без содействия Божия, привлекаемого всегдашним вниманием, самособранностью христианина в общении с людьми.

Полное освобождение от страсти сквернословия наступает тогда, когда внутренний мир, сфера сознания человека заполняются молитвой к Богу, мысленным призыванием всесвятого имени Господа Иисуса Христа. Как свойственно огню сжигать без остатка хворост и солому, так постоянная молитва и самая память о вездесущем Творце, Спасителе и Судии нашем постепенно очистят душу обратившегося к Матери-Церкви и возвратят ему чистоту помышлений.

Если рассуждения пастыря помогут кому-то освободить свою жизнь от тяжкого гнета – привычки употреблять грязные и грешные, пошлые и ушлые словечки – то и будет благо! Если же наше слабое слово покажется кому-то неубедительным, подумаем, что сквернословие – это всегда соблазн, особенно пагубно воздействующий на малолетних. А по свидетельству Господа Иисуса Христа, имеющего судить живых и мертвых, кто соблазнит одного из малых сих, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Мф. 18, 6).

Приложение II к лекции 12
Семицветная радуга человеческого слова
(Беседа со студентами в г. Старый Оскол)

Главным положением нашей беседы я хотел бы сделать следующий тезис: слово, обыкновенное человеческое слово, исходящее из уст, – это своего рода «лакмусовая бумажка», по которой определяются как здоровье, так и нравственные недуги личности, ее болезни, «курские аномалии» души. Многое можно узнать по этой «бумажке», если за дело берется специалист.

Никто не будет спорить, что в жизни педагогов слово может быть и пластырем, и скальпелем, и оружием, и букетом цветов. Со своим назначением справляется то педагогическое учреждение, которое выпускает из своих стен молодых специалистов, владеющих словом. Не стану погружаться в отвлеченные рассуждения о достоинстве ораторского слова, но нарисую вам, используя вместо красок слово, некую радугу, конечно же, семицветную. И запечатлею ее не на листе бумаги, а на чистом полотне ваших сердец. А каждый из нас пусть подумает, какой цвет ему соответствует, на каком словесном уровне он находится.

Уровень первый, в моем понимании, самый низкий, определяется словосочетанием черное слово. Второй, чуть более высокий, именуется праздным, или пустым словом. Далее цвет меняется с черно-серого на более светлый, как бы изнутри озаряется светом.

Третий уровень, на котором ваш покорный слуга хотел бы находиться постоянно, не опускаясь ни на этаж ниже, – теплое слово. Заранее декларирую: кто после перечисления мною семи словесных уровней без запинки сможет повторить все услышанное, тот не просто является психически здоровой личностью, но и заслуживает наименования вундеркинда.

Четвертый уровень – золотое слово. От теплого к золотому – один шаг.

Пятый уровень – красное слово, слово прекрасное, слово поэтов и трибунов, покорявших своей речью племена и народы.

Шестой уровень – головокружительная, звездная высота: вещее слово. И, наконец, седьмой уровень – выход на околоземную орбиту и вообще за пределы видимого мира, в вечность, в мир духовный – святое слово.

Поразительно, какая полярность: от черного – до святого!

Теперь я постараюсь дать краткую характеристику каждого из словесных уровней, а вы, как птички-невелички, которые, словно ноты-осьмушки и четвертушки, сидят на проводах – нотном стане, примеривайтесь – кому куда. Разобраться в этом поможет совесть – самый строгий и нелицеприятный судия. Пусть каждый из наших слушателей превратится в диагноста, доктора Айболита для самого себя, и выберет свою словесную нишу. Попутно мы будем рассуждать о духовном здоровье и нездоровье, потому что наше слово, как мы еще не выяснили, но предположили, – это «лакмусовая бумажка», симптом, свидетельство о том, что сокрыто в бессмертной человеческой душе и гнездится в смертном нашем теле.

Черное слово – это вербальный вирус и, естественно, заразный. Передается он не путем капельной или иной какой инфекции, но через слух. Черное слово, поселившись в ментальном пространстве личности, начинает производить там свою разрушительную работу, причем совершенно неприметно для инфицированного человека.Приметим, что черное слово может вползти в избушку нашего сердца еще в ребяческом возрасте. Привившись, не будучи вовремя исторгнуто, оно пускает корни. Речь, загрязненная руганью, показывает, что болезнь вошла в силу.

Самой пагубной разновидностью чернословия является, без сомнения, матерная брань. До революции – не культурной, а той, «великой» по своим беззакониям (имя ее, по счастью, уже стерто со скрижалей нашей истории вместе с уничтоженным днем гражданского праздника) – матерное слово именовали богохульством и кощунством. От человека, изрыгавшего подобную словесную блевотину, нормальные люди отшатывались, потому что он «в Бога ругался», потому что он попирал самое святое, что есть у каждого на земле, – собственную мать, его родившую!

Черные слова, свив гнездо в человеческой душе, формируют в ней особое нравственное, а точнее, безнравственное состояние, имя которому – цинизм. Цинизм! Он тождествен вытравлению, атрофии нравственного чувства, что называется в Священном Писании «сожженной совестью». Цинизм познается в неспособности верить в возвышенное, идеальное, святое. Цинизм обозначается плевком через щель передних зубов как реакция, отклик личности и на героическое, и на трагическое... вот так – одним движением языка и губ! Что и говорить, очень, очень не хочется, чтобы кто-либо из нас попал в сию словесную колею, задержался на этом уровне. Это даже не уровень, это – андеграунд! Да, находящиеся в подобном темном состоянии пишут ныне свои «Записки из подполья». Речь идет о сознании блатном, уголовном и соответствующем ему лексиконе. Урка, социально близкий красным комиссарам, прекрасно владел этим языком.

Очень важно понимать, что вошедшее в сердце черное, грязное, греховное слово делает человека не способным любить. Любовь – состояние высокое, жертвенное, умягчающее и облагораживающее сердце. Как белокрылая горлица чурается грязи, так и любовь не выносит и единого мерзкого, нечистого слова. Вот почему девушкам запросто можно разобраться в том, от Бога он или нет в ее судьбе. Он это или не он? Диагностика происходит на уровне лексики. Если он, милый, смотря ей в глаза, в ее присутствии оскорбляет небо и землю, деревья, листву, цветы и птиц, а главное, душу человеческую циничным словом – это не он. Если же девица – Эллочка-людоедка с подобным лексиконом смотрит зазывающим образом на старооскольского Леля, пусть он бежит от нее со всех ног: ведь эта дива – Яга, будущая старуха Шапокляк! Впрочем, старуха Шапокляк была приличная женщина, только обиженная судьбой. Итак, братцы мои, признавайтесь сами себе и бегите на исповедь, кто замарал свой язык, речь, мышление словесной грязью, притом еще и оправдывается: «Батюшка, я в школе слишком хорошо учился, поэтому знаю «Поднятую целину» наизусть, а там что ни слово, что ни страница, то ненормативная лексика. Батюшка, у нас министр культуры – не нынешний, а прошлый, тоже матом ругался»... Увы, друзья, всех слушать – с ума сойдешь! Сегодня, если хочешь отстоять свое психическое здоровье и право на счастье, необходимо быть критически мыслящей личностью. Не такой, однако, как Чацкий, который обливал всех презрением и носился с собой как с писаной торбой, вращаясь вокруг оси собственного эгоизма. Но нужно быть действительно самостоятельной мыслящей личностью, понимающей разницу между тем, что такое «хорошо» и что такое «плохо».

Давайте же скорее перебираться наверх и сядем на следующую жердочку: пустого, или праздного слова. Оставим за и под собой все черные слова, так называемую подзаборную лексику, многоступенчатые синтаксические конструкции, или, как называет их Священное Писание, «глаголы потопные». Они не для нас и не для наших детей. Сядем на вторую ступеньку, поднимемся хотя бы на малую высоту.

Слово пустое, или праздное. Слов исходит из наших уст за день – миллион. Мы даже не в состоянии подчас подсчитать их, а тем более проанализировать. Знаете ли вы, что по данным медицинской науки люди заболевают гриппом, в частности, потому, что они руками все время хватаются за лицо. Ученые подсчитали, что за день мы прикасаемся к своим щекам, лбу, глазам, губам, ушам более трехсот раз. Часто именно через пальцы в организм входят бактерии и вирусы. Так вот, если едва поддаются учету тактильные прикосновения, то слова тем паче.

Празднословие. Что это такое – пустое, или праздное слово? Это слово, лишенное соли; слово, лишенное смысла; слово, произнесенное просто так, for fan, от нечего делать! Все лопочут, и аз с ними. Празднословие – это мутный многоречивый поток, в который мы вливаемся своим маленьким ручейком спозаранку и плывем по нему до позднего вечера. «В многословии не избежишь греха», – сказал библейский мудрец царь Соломон. Потому что, если слово рождено праздностью, оно так или иначе всегда затронуто человеческими страстями: амбициями, обидой, мнительностью, ревностью, сарказмом, иронией, чувством собственного превосходства, всегда ложным. Празднословие часто провоцируется хандрою, печалью, «онегинским сплином». Празднословие – это что-то совершенно безразличное для большинства людей, но не для Того, Кто дал нам слово. Раскрыв Евангелие, мы услышим слова, исходящие из уст Того, Кто не говорит неправды: Истинно, аминь, глаголю вам: за каждое праздное слово дадут человецы (люди) отчет в день Суда (Мф.,12,36).Есть высший суд, «он не доступен звону злата», и пусть дрожат «наперсники разврата»: хотят они того иль нет, пред Богом им держать ответ. Слова и мысли наши в реку забвения не канут.

Дорогие друзья, я хотел бы дать вам маленький рецепт, как избегать празднословия, ибо оно, как мы с вами выяснили, не безвинно: опустошая, делает праздным и пустым человеческое сердце. Празднословие всегда рано или поздно по сцеплению ассоциаций приведет нас к осуждению, а осуждение и злословие – это, между прочим, смертный грех, в котором можно и должно покаяться, но, будучи застигнутым в котором внезапной кончиной, несчастный человек (о, ужас!) лишает себя вечной жизни. И тот, кто хочет избегать слов пустых, дурных, праздных, пусть вооружится следующим правилом: помни, что говоришь; помни, кому говоришь; помни, где говоришь; помни, зачем говоришь; помни, какие из того могут быть последствия. «Ой, батюшка, это так сложно – все время помнить об одном, другом, третьем, да и ваше правило записать со слуха невозможно! Можете покороче сформулировать?» А почему нет? Помни: что, зачем, где, когда говоришь и какие из того могут быть последствия. На самом деле только первые полдня ты пыжишься, тужишься, стараешься анализировать свою речь, а уже в послеобеденное время вошла в тебя эта нравственная установка – и ты, всемирно известный болтун, шалопай, празднослов, краснобай, становишься... Диогеном. Кто такой Диоген? Крупный политический деятель старооскольской эмиграции? Диоген – это древнегреческий философ (404-323 гг. до н.э.), который сидел в бочке, всем был доволен, у него не было никаких особенных потребностей, кроме общечеловеческих. И как-то, зажегши фонарь, он появился при свете дня на базаре и, высоко подняв его, сказал: «Ищу человека». Искал человека, искал нравственных личностных качеств. А Фома Фомич Опискин – родственник Диогена, седьмая вода на киселе, своему служке, мальчику на побегушках, говаривал: «Я люблю человека... но покажите мне этого человека!»

Итак, дорогие друзья, праздное слово опасно тем, что из-за него происходят очень многие ссоры, оно провоцирует даже трагедии. Самая крепкая дружба не выдерживает празднословия. Его помогают преодолеть несколько переиначенные старинные пословицы: «Слово не воробей (это из кабинета ректора выходит предупреждение), поймают – вылетишь». А не в меру речистые учащиеся в Старом Осколе, если не соблюдают правил против празднословия, могут стать предметом иной пословицы: «Дальше едешь – тише будешь». То есть, сошлют тебя за длинный язык в зону вечной мерзлоты – авось, тише будешь.

А теперь третья высота – теплое слово. Этого дара нынче днем с огнем не сыскать, потому что давно уже на Смоленском кладбище нашла место своего упокоения Арина Родионовна, давно уже мы не слышим голоса няни, которая утешала Татьяну Ларину, возвратившуюся с прогулки со рдеющими щеками и признанием на устах: «Ой, плохо мне, душа моя в огне! Ах, няня, он не смотрит на меня»... Она ее усаживала на сундук в своей светелке и говорила: «Ну, успокойся, девочка моя, вот крынка молока, попей немножко, глядишь, сойдет с тебя печаль». – «Ах, няня, ты меня не понимаешь»[46]. И вот уж нет этих нянь, не видно и патриархально настроенных бабушек. Бабушки есть, но они погружены в телесериалы мексиканского производства, и поэтому им просто не хватает времени для того, чтобы поделиться с внучатами опытом своей жизни. Уже никто из взрослых не говорит юным: «Утро вечера мудренее, ложитесь-ка спать, ведь завтра будет день опять».

Теплое слово... Почему свершается столько разводов у нас в России? Да потому, что не владеют теплым словом ни муж, ни жена. Потому что они напоминают собой рыцарей Алой и Белой розы, для них супружество подобно ристалищу. Съезжаясь на этом поле битвы, закованные в латы, они скрещивают супружеские копья. Удар, еще удар, «ура, мы ломим, гнутся шведы»... А вот если бы у него нашлось теплое слово для молодой, здоровой, красивой, но нервозной жены, то ее взвинченное состояние можно было бы снять в два счета, даже не будучи психологом-специалистом.

Что говорить о женщине... Пришел муж – угрюмый, понурый, сокращенный с должности. Как князь восточный, смотрит в одну точку степным волком Германа Гессе. Если у нее, у женушки, есть теплое слово в запасе, так она сразу же возвратит ему присутствие духа: «Месяц мой ясный, сокол прекрасный, что ты кручинишься? Садись скорее. Все готово: вот оладушки, квасок. Вкуси же, с Богом», – и погладит его по маковке. Конечно, в таком случае ни ссор, ни недовольства, ни словесных перебранок и близко не будет.

Ах, теплое слово! Я думаю, что это главный фактор в воспитании детей.

И мы, батюшки, тоже ценим теплое слово, мы тоже в нем нуждаемся. Я вот недавно попал в зубопротезный кабинет к женщине-врачу. Она так удивилась, спрашивает: «Почему вы сюда пришли?» Я отвечаю: «Почему нет? Я человек, и мне ничто человеческое не чуждо». А она говорит: «Мы думали, что священники не болеют и по врачам не ходят». Вот такое возвышенное представление! Почитание духовенства заложено в генетическую память русского народа. Итак, когда я очутился у дантиста в кресле, и, видя меня, словно зажавшегося в норке тушканчика, она сказала: «Милый батюшка, все будет хорошо. Капитан, капитан, улыбнитесь», – эти ее добрые слова действительно сняли страх и стресс. Эх, кабы в наш жестокий век теплое слово одушевляло уста воспитателей!

Однако идем в наших рассуждениях дальше. Мы сказали о черном слове, праздном слове, теплом слове. Теперь пришла пора сказать и о золотом слове. Можете ли вы, дорогие друзья, сейчас сходу, экспромтом, вспомнить устойчивый фразеологический оборот, в котором прилагательное «золотой» является ключевым словом? (Реплика из аудитории: Молчание – золото.) Не золото как металл, материя, а именно как прилагательное «золотой». Но опять же, не в смысле – золотой рубль. (Реплики из зала: золотое сердце, золотые руки). Вот это прекрасно! Подарок царский! Вы знаете, во времена д'Артаньяна мушкетеры расплачивались мешочками, в которых было по сто золотых экю. Вот за этот золотой ответ вам сто золотых экю. (Батюшка дарит студенту мешочек с конфетами в золотых обертках.) Можете раздать, кому хотите. Имейте в виду, что это конфетки не простые, эти конфетки золотые, они снимают стресс. А если перед экзаменом такую конфеточку под язык положить, то готовиться практически не нужно: всего лишь два-три вечера провести – и успех будет на вашей стороне!

Итак, золотое слово. На мой взгляд, это слово в высшей степени компетентное. Золотым словом обладает профессионал, человек с большой буквы в избранном им призвании. Золотое слово дается тому, кто любит свою профессию, свою специальность и овладел, может быть, еще и смежными областями знаний. Мастер своего дела знает сущность предмета, может его исследовать и сверху, и снизу, и подойти с бочка. Золотое слово – это слово того, кто не только приобрел знание, но может поделиться этим знанием, передать его. Docendo discimus – уча, мы учимся сами. Золотое слово всегда простое и ясное. И по слову мы как раз определяем: дилетант человек, разнорабочий, чернорабочий в своей профессии, или он достиг «степеней известных»... Думаю, что для учителя это очень важная характеристика. Золотое слово – это слово правдивое, чуждое лести и лжи. Это слово, которое просвещает, издает некий свет, незримое сияние. Слыша золотое слово, твой собеседник говорит: «Эврика! Я нашел, я увидел, я услышал то, к чему давно стремился, но чего ни за какие коврижки ни купить, ни сыскать не мог».

С четвертой ступени – золотого слова ступим на пятую – в область красного, или прекрасного слова. Мне кажется, что красное слово отражает определенную фазу нравственного развития личности. В широком понимании – это слово человека, утвердившегося в добре; слово человека, который ведет брань со злом в недрах собственного сердца. Конечно, это слово человека, который уже превратился в сеятеля, стал способным сеять «разумное, доброе и вечное».

К этой категории нужно отнести и слово, не лишенное художественности, несущее художественный образ. Красным словом владели мудрецы, учителя человечества, часто в афористичной форме они выражали свою мысль, которая, пережив их самих, запоминалась последующими поколениями. Красное слово имеет необыкновенную власть над человеческой душой, потому что это слово прекрасное. Мы с вами уже обмолвились о женихе, выяснили, что он не хам, не неандерталец, не гуманоид, изрыгающий всякие допотопные слова. Но жених должен уметь не просто «to produce an impression» – произвести впечатление, но и найти для своей избранницы особые прекрасные слова, например, похожие на пушкинские: «Я вас люблю, любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем, но пусть она пока вас не тревожит (до получения диплома), я не хочу печалить вас ничем». Она его спросит: «Ты откуда такой взялся?» Он скажет: «Я с вертолета по веревочной лестнице к вам спустился, как лучик золотой».

Итак, красное слово – это определенный итог благородной, творчески насыщенной жизни. Искусственно изобретать это слово нет нужды, высасывать из пальца мудрость ни к чему; но сам накопленный опыт, жизнь, отданная Богу, Отечеству, людям, приведут нас к тому, что мы и не задумываясь будем говорить слова ясные, важные, глубокие, истинные, пронизанные теплом нашего сердца. Они облекутся в соответствующую форму и станут достоянием тех, кому наше слово не безразлично. Уже не перефразируя, напомню вам прекрасные слова Александра Сергеевича Пушкина, знакомые в России каждому школьнику: «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал, что в мой жестокий век восславил я Свободу и милость к падшим призывал».

Наконец поднимемся на высоту вещего слова. Думаю, было бы наивно и совершенно близоруко считать, что вещему слову можно научиться. Вещие – это не просто проницательные слова, они несут в себе таинственный духовный смысл и часто предрекают, прогнозируют, предугадывают то, что еще не свершилось. Полагаю, что человек становится способным к вещему слову тогда, когда он восходит на высоту нравственного подвига, когда он приносит самое дорогое, что у него есть, – жизнь в жертву высокой идее, когда он отдает всего себя людям. Слова наши бывают тогда вещими, когда Сам Бог вкладывает их нам в уста. Каждый из нас хоть одно вещее слово да произнесет. Это свершится, когда мы будем изрекать нашим детям последнее слово. Говорят, что слово умирающего есть слово заветное, подлежащее исполнению, и нельзя ослушаться этого слова тому, кому оно предназначено. Человек, находящийся на грани между миром видимым и невидимым, между земной жизнью и вечностью, произносит слово. Некто сказал: «Люди, будьте бдительны!» – и скончался. «Любите друг друга», – и отошел в вечность. Я, еще будучи десятиклассником, слышал вещее слово, когда моя бабушка (имя ее было Любовь) отходила к Богу. С совершенно ясным взором она, прощаясь с нами, внуками, шепнула: «Как бы я хотела, чтобы вы выросли хорошими людьми». Больше ничего не сказала, да мы и воспринять ничего более не могли бы. Но ее завещание живет в моей душе и напоминает о том, что мы созданы для добра, для созидания, а не для разрушения, для дел благих, а не темных...

И последнее: святое слово. Это то слово, которое соединяет небо и землю, низводит на нас Божье благословение. Такое слово всякому по плечу, лишь бы только было произносимо из глубины искренне верующей, любящей души. Но прежде чем привести несколько примеров на это положение, я вам напомню стихотворение Лермонтова, а вы мне скажете, что он имел в виду в строчке, которую знает всякий уважающий себя будущий педагог: «В минуту жизни трудную теснится ль в сердце грусть, одну молитву чудную твержу я наизусть». Вопрос: какую именно молитву имел в виду Михаил Юрьевич Лермонтов? (Реплика из зала: Отче наш). «Отче наш»? Может быть, но мне кажется, что «Отче наш» – молитва достаточно пространная, она состоит из семи прошений, притом что «в минуту жизни трудную», когда «теснится в сердце грусть», ты не произнесешь эту пространную молитву, она требует спокойного сердца. Я предполагаю, но не настаиваю на правоте своего утверждения, что поэт от бабушки, безмерно его любившей, воспринял молитву, которую она пела над ним, как многие матери и няни это делали и делают до сих пор, успокаивая его после ярких дневных впечатлений и готовя ко сну. Есть такое выражение «всосать благочестие с молоком матери». Что это значит? Это значит, припадая к материнской груди, еще малышом-голышом слышать эту дивную молитву. Вот, например, у вашего старооскольского батюшки, отца Сергия, с матушкой десять человек детей. Один играет на флейте, другой на фаготе, третий на валторне, четвертый решает задачки по математике без счетно-вычислительной машинки, пятый... в общем, каждый имеет талант. Вот и спрашивается: почему у этого старооскольского батюшки такие талантливые дети, притом, не невротичные и не эгоистичные? Ответ один: восприняли благочестие с молоком матери. Каким образом? Матушка, укачивая их, пела им не просто какую-нибудь песенку – «А я иду, шагаю по Москве, и может быть, еще пройду», – а ту самую молитву, которую Михаил Юрьевич с помощью бабушки выучил. Между прочим, вместо того, чтобы по-стахановски малыша укладывать, орудуя им, как отбойным молотком, вместо того, чтобы подбрасывать его (почему-то считается, что кинетическая механическая энергия должна при этом перейти в легкий сон), можно спеть всего лишь единожды эту молитву: Богородице, Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобою... Не успели вы допеть ее до конца, ребеночек уже посапывает, схватив указательный пальчик, чмокает, и закатный солнца лучик золотой через тюлевую занавесь освещает вьющийся локон над розовым ушком. Святые слова... Чудеса!

Может быть, кто-то из вас мучается кошмарными сновидениями, ужастиками, плохо засыпает? Повторяйте эту молитву, она поможет и вам. Ибо молитва воссоздает духовную структуру личности.

Знаете ли вы, дорогие друзья, чего больше всего мы, родители, опасаемся, когда утром отправляем детей в школу? Ведь современному Гекльберри Финну уже не терпится вырваться из отчего дома навстречу компьютерным шалостям, всяким дикостям, школьной стрелке, в которой он будет принимать самое деятельное участие. Представьте себе: молодая мама, двадцатишестилетняя старооскольская красавица, родившая в свои девятнадцать лет в законном венчанном христианском браке милого Сереженьку, отпускает его в школу, в это подростковое царство, где выживают сильнейшие. В курсе ли современные родители, какой язык служит нашим детям средством общения? – Метод тыка и междометия: «Ну, ты, псих, подвинься!» А Сережа все-таки получил хорошее воспитание; мама – выпускница педагогического университета, она ему читает классические сказки – про Дюймовочку, про Золушку. И вот ее Сереженька, мальчик с золотистыми волосами и озорными веснушечками, должен попасть в одну клетку с тигрятами и львятами. Как она его туда отпустит? Что она ему скажет? Не только скажет, но и осенит его по-матерински троеперстием: «Сереженька, милый мой, Господь с тобой. Пресвятая Богородица, спаси и сохрани мое чадо!» Да попросту поцелует его в щечку во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь. А не так, как некоторые современные мамаши от избытка нежности прямо в уста целуют малыша. Это не этично, это не целомудренно, неправильно.

Святое слово... Если вы хотите, чтобы каждый день за спиной у вас были раскрыты крылья, чтобы жизнь была прекрасна, если вы хотите чувствовать вдохновение, все воспринимать светло, мажорно, в каждом человеке видеть ту или иную добродетель, драгоценное нравственное качество, чтобы у вас была душа нараспашку в лучшем смысле этого слова – для этого нужно, встав утром, сердечно произнести слова: «Господи, слава тебе!» А вечером, отходя ко сну, по-детски помолиться: «Господи, благодарю тебя за прожитый день. Благослови меня на наступающую ночь!» И так, во всем стараясь избегать греха, освящать свою жизнь призыванием имени Всемогущего и Всесвятого Бога.

Дай Бог, чтобы мы с вами мало-помалу поднимались от низшего к высшему, от худшего к лучшему, от земли к небу,памятуя при этом, что у нас на земле остаются еще очень важные задачи, которые ждут своего решения.

Дата добавления: 2014-11-25