Экспериментальные исследования

Новое понимание природы мышления и новые методы его исследования ведут свое начало в истории гештальт-психологии от экспериментов Келера, которые он направил против теории проб и ошибок Торндайка¹⁴.

________________________

¹⁴ Келер повторил задачи, исследовавшиеся до него Торндайком на «об­ходный путь».

В противоположность Торндайку, отмечавшему случайный характер любого решения, он подчеркивает его внутренне необходимый характер. Эту внутреннюю необходимость Келер видит в нахождении структуры, целого, в усмотрении этого целого в проблемной ситуации. Он доказывает, что каждый этап решения в эксперименте не может рассматриваться самостоятельно (как это делает Торндайк); в таком виде любая часть решения действительно может быть лишена смысла и носить чисто случайный характер. «Будучи взяты в отдельности, они не имеют смысла по отношению к задаче, но становятся важными, если их рассмат­ривать как часть целого»¹⁵. В соответствии с этим, Келер рас­сматривает и характер употребления орудия и каждое действие, совершаемое животным в двойном аспекте «по отношению к са­мим животным, и к цели»¹⁶. Если палка, которая до того упо­треблялась, удалялась от цели, то она теряла свой функциональ­ный, или инструментальный, характер.

________________________

¹⁵ W. Köhler. The mentality of apes. New York, 1925, p. 105.

¹⁶ Там же, стр. 37.

Таким образом, новый экспериментальный метод Келера со­стоял в рассмотрении различных этапов решения в отношении к целому, что соответствовало общим принципам гештальт-психологии. У Келера в своем первоначальном виде выступает разви­тая в дальнейшем другими представителями гештальт-психологии идея о функциональном значении части ситуации в отношении це­лого поля деятельности животного.

Келер получает и анализирует многочисленные факты, указывающие на то, что для использования какого-либо предмета в оп­ределенной функции орудие и цель (палка и плод) должны оказаться в одном поле зрения, т. е. замкнуться в одну структуру. Особенностью той структуры, которую анализирует Келер в своих опытах, является ее оптический, зрительный характер. Решающей для животного оказывается оптическая близость предметов, а не их реальная связь. Так, обезьяна в опытах Келера тянула за нить независимо оттого, была ли эта нить реально прикреплена к пло­ду, только потому, что она была протянута от решетки до цели кратчайшим путем. То обстоятельство, что законы реорганизации структуры были первоначально исследованы в экспериментах с оптической структурой, структурой восприятия, имеет существен­ное значение для понимания всей эволюции гештальтистской тео­рии мышления.

В противовес Торндайку, Келер первый в наиболее отчетли­вой форме выдвигает тезис о наличии в процессе мышления чисто субъективного момента «понимания», «догадки» или «озарения» (Einsicht, insight). Наличие инсайта, характерного для мышле­ния, означает наличие переживания, которое сопровождает реорганизацию, или структурирование, проблемы. Это положение целиком отвечает и общей концепции Келера — развиваемому им принципу изоморфизма. Согласно принципу изоморфизма, дви­жение или структурирование происходит в едином феноменаль­ном психическом поле. Поэтому трансформации, происходя­щей в нервно-рецепторном секторе, должна соответствовать опре­деленная трансформация в субъективной психической сфере, что Келер и обозначает как переживание инсайта.

В том же направлении, как и Келер выступил Вертгеймер, который в своей книге о продуктивном мышлении критиковал ассоциативную теорию и доказывал, что механизм ассоциаций лишен какого бы то ни было внутреннего содержания. Основной трудностью, которую, по мнению Вертгеймера, не может преодо­леть ассоциативная теория, является невозможность различить механизмы сознательной и бессмысленной комбинации. «Если проблема сводится, — пишет Вертгеймер, — к решению через вос­поминания, механические повторения того, что было выучено, и слепая случайность дает решения, то это уже одно заставляет колебаться в том, чтобы назвать этот процесс осмысленным. Весьма сомнительным является также тот факт, будто только подобные слепые факты могут привести к адекватной картине мыслительного процесс»¹⁷. «Наш способ, — продолжает Вертгей­мер, — это реорганизация структурной ситуации в силу осмыс­ленной необходимости». Структурная необходимость порождается, согласно Вертгеймеру, соотношениями внутри данной струк­туры. Любые отношения не кажутся необходимыми. «Решающим является то, что части должны быть необходимы для структурной относительности, при рассмотрении целого, возникая, суще­ствуя и используясь как части, функционирующие в самой структуре»¹⁸.

________________________

¹⁷ M. Wertheimer. Productive thinking. New York – London, 1945, p. 11.

¹⁸ Там же, стр. 43.

Вертгеймер развивает это общее принципиальное положение на экспериментах, самое построение которых определяется зада­чами критики ассоциативной теории. Вертгеймер применил ори­гинальный метод «В -решений». Фактически элементы этого ме­тода имели место еще в экспериментах Келера, когда предлагае­мая обезьяне задача имеет чисто зрительное, а не реальное ре­шение. Келер рассматривает эти фактически нереальные, практи­чески бессмысленные решения как существенные, реальные в психологическом смысле, поскольку для него в центре всего стоит закон оптической зрительной структуры, и решение, осуще­ствленное чисто зрительно, для него является осмысленным ре­шением. Вертгеймер же подбирает сходные внешне «А»- и «В»-задачи, последние имеют только бессмысленные решения, слепые к внутренней необходимости ситуации. На основании выделения этих двух типов различных задач он доказывает наличие двух принципиально различных способов мышления: 1) слепого к внутренней необходимости ситуации, основанного на бессмысленных ассоциациях и 2) осмысленного по отношению к внутрен­ней необходимости структуры.

Одной из задач, которую Вертгеймер давал школьникам, бы­ла задача на нахождение площади параллелограмма. Площадь параллелограмма должна быть преобразована в площадь прямоугольника, формулу которой дети изучали прежде. Вертгеймер приводит примеры разных типов решения этой задачи¹⁹ (рис. 1 и 2).

________________________

¹⁹ M. Wertheimer. Op. cit., p. 19 – 20.

Затем, продолжая опыты, он показывал детям простые пары фигур типов А и В сразу же после того, как вычисляется площадь параллелограмма при помощи вспомогательных линий (рис. 3).

Решения типа В имеются не только в этих и подобных им за­дачах на восприятие, но и в приводимых Вертгеймером задачах типа жизненных проблемных ситуаций, в которых также может быть дано чисто внешнее, не затрагивающее существа проблемы решение.

В книге Вертгеймера А — В -метод применяется и для решения проблемы прошлого опыта. Внутреннюю необходимость ситуа­ций, т. е. решение по законам структуры, Вертгеймер противопоставляет другому типу решения—решению, основанному на сле­пом отношении к проблеме, или, что то же, решению, вытекающе­му из прошлого опыта. Прошлый опыт Вертгеймер понимает как слепой по отношению к данной проблеме в силу того, что он пред­ставляет бессмысленное повторение заученных знаний.

При анализе проблемы переноса обнаруживается, что отри­цание роли прошлого опыта, так же как и отрицание переноса, фактически представляющего механизм его проявления, основы­вается на ложном понимании обобщения. Иначе говоря, Верт­геймер отрицает роль обобщения, стоящего за всяким опытом, на том основании, что понимает обобщение в духе эмпирической теории. Обобщение для него — сумма М + х, где М — сумма об­щих черт, а х — все то, что имеется в объектах, кроме М, и изме­няется от объекта к объекту²⁰. Вертгеймер совершенно справед­ливо замечает, однако, что при таком понимании могут быть объединены два явления на основании наличия в них одних и тех же (или тождественных) элементов, которые совершенно различ­ны по существу. Этой ложной теории обобщения Вертгеймер про­тивопоставляет отнюдь не понимание обобщения как выделения существенных связей, а положение о структурировании как внут­ренней необходимости данной ситуации, что приводит Вертгеймера к отказу от выхода за пределы ситуации, т. е. фактически к отказу от теоретического решения вообще, от роли готовых обобщений, заключенных во всякой системе знания. Однако анализ фактического материала заставляет Вертгеймера отказаться от абсолютной категоричности этого тезиса. Чтобы объяснить тот факт, что решение часто находится не внутри самого поля, Верт­геймер вынужден говорить, что данная ситуация есть часть более общей ситуации, поэтому иногда нужен «широкий взгляд», «от­влечение от деталей» и т. д. Все это в конечном итоге формули­руется в виде следующего тезиса: «Вопрос упирается не в то, какой прошлый опыт, а какая сторона прошлого опыта играет роль: слепая зависимость или структурное понимание в резуль­тате осмысленного решения проблемы, структурная природа прошлого опыта.

________________________

²⁰ Там же, стр. 207.

Позиция Вертгеймера по вопросу о прошлом опыте наиболее последовательна с точки зрения принципов гештальт-психологии, поскольку его внимание направлено исключительно на продук­тивное содержание мышления, законы структуры, а все репродук­тивное целиком отвергается. Реально эта позиция является такой же односторонней, как и признание одного только репродуктив­ного характера мышления.

Далее, отрицание роли прошлого опыта в решении задачи и отстаивание продуктивного характера мышления имело своим последствием подчеркивание роли задачи и отрицание роли субъекта как носителя сложившихся у него знаний, операций, отрица­ние теоретической деятельности субъекта. Это означает в конеч­ном итоге отрицание социальной детерминированности его мыш­ления. Гештальт-психология, ставившая задачу вывести внутрен­ние закономерности мышления, объяснить мышление, исходя из него самого, была совершенно чужда постановке вопроса о соци­альной детерминированности мышления.

Остальные представители гештальт-психологии под влиянием полученных ими экспериментальных фактов, вынуждены, хотя и в рамках гештальтистской теории (закона структуры как исход­ного и конечного принципа) признать роль прошлого опыта. Од­нако это признание не дает возможности поставить основного вопроса — применительно к проблеме мышления и знания — о продуктивной стороне репродуктивного, о новом аспекте прош­лых знаний, в котором они выступают, будучи включены в про­цесс мышления. Это оказывается невозможным, поскольку гештальт-психология абсолютизирует положение (в принципе вер­ное) об образовании нового качества, не сводящегося к качеству исходных элементов, противопоставляя прошлый опыт и новое качество, возникающее в результате структурирования.

Поскольку механизму ассоциаций Вертгеймер противопостав­ляет другой механизм мышления — механизм структуры, анализу и обоснованию этого механизма, а также доказательству его универсальности он отводит основное место в своих работах.

Согласно Вертгеймеру, нерешенная проблема содержит в себе некоторое несоответствие элементов, в связи с чем возникает стремление устранить это несоответствие, сделать проблему ясной и законченной. Центральной частью решения является устране­ние несоответствия, «переход», который называется «структур­ной реорганизацией»²¹. Содержание «перехода»²² заключается в том, что сущность получает наиболее ясную структуру. Наличие трансформации или перехода и будет характеристикой продук­тивного мышления, «хорошим переходом от плохого гештальта к хорошему гештальту», как говорит Вертгеймер.

Механизм перехода Вертгеймер описывает следующим обра­зом. Нерешенная проблема содержит в себе структурное усилие или напряжение как следствие структурного несоответствияее элементов. Первая исходная ситуация содержит в себе «вектор», или направление, по которому идет устранение несоответствия. Вектор возникает как направление, по которому идет исправление, заполнение этого несоответствия. Следующее состояние, возникающее в результате «перехода» — уже фактически решенная проб­лема, где несоответствие ликвидировано. Решенная задача «есть состояние явлений, которое удерживается вместе внутренними силами, как хорошие структуры, в которых имеется гармония как в общей совокупности, так и в отдельных частях, на основа­нии чего эти части определяют всю структуру в целом»²³.

Таким образом, оказывается, что Вертгеймер отмечает лишь два момента — проблемную ситуацию (нерешенную задачу) и си­туацию, где проблема снята, задача уже решена²⁴; анализ само­го мыслительного процесса совершенно отсутствует.

Это положение внешне как будто противоречит тому, что Вертгеймер намечает последовательные фазы решения различных задач и тем самым прослеживает некоторую динамику мысли­тельного процесса. Выделение различных фаз в решении связано все с той же проблемой функциональных значений отдельных ча­стей ситуации в отношении к проблеме или структуре целого, ко­торая в своем первоначальном виде выступила еще у Келера. Установление структурного значения отдельных частей (в отно­шении центра) Вертгеймер обозначает как центрирование. «Цент­рирование—путь к рассмотрению частей, отдельных компонен­тов ситуации, где значение и роль определяются в отношении центра. Центрирование — мощный фактор мышления»²⁵. И даль­ше: «Чтобы определить сущность психологического процесса продуктивного мышления, следует проводить анализ и рассмат­ривать величины в их функциональном значении».

В примере с параллелограммом Вертгеймер намечает различ­ные функциональные значения, которые приобретает каждая пря­мая линия в задаче на разных этапах ее решения. Однако, выде­ляя эти различные функциональные значения, на что его толкает непосредственно анализ материала, Вертгеймер выделяет всего три фазы решения: 1) постановка задачи, 2) установление основ­ного отношения, 3) нахождение путей ее реализации. Причем последняя фаза выполняет лишь техническую роль по реализа­ции основного отношения, уже усмотренного во второй фазе. Так, в примере с параллелограммом концы треугольника рассматрива­ются уже не как лишние или несоответствующие (что есть устано­вление основного отношения), а как такие, с помощью которых не­соответствие ликвидируется²⁶. Таким образом, несмотря на фазы, решение возникает сразу, при переходе от плохой к хорошей структуре: то, что решающий видит параллелограмм как «несоот­ветствующую» фигуру, означает, что он увидел ее как фигуру, которую можно «выпрямить» до прямоугольника. Перемещение треугольников с одного места на другое как процесс этого выпрямления уже фактически ничего не вносит в совершившееся решение. Таким образом, для Вертгеймера самое важное усмот­реть основное отношение²⁷.

Здесь Вертгеймер полностью солидаризируется с позицией, занимаемой Коффкой: усмотрение, схватывание основного отно­шения есть не что иное, как непосредственная данность сознанию некоторого психического содержания, помимо какого бы то ни было процесса познания.

Понятие «увидеть» проблему или правильную структуру оз­начает не перенесение проблемы в план восприятия²⁸ в нашем его понимании, а непосредственность в нахождении решения, от­рицание мыслительного процесса²⁹.

Таким образом, гештальт-психология не сводит мышление к восприятию, но обращается к единому для обеих ступеней принципу их объяснения: непосредственное схватывание структуры выступает как основной объяснительный принцип применительно и к восприятию и к мышлению.

Продолжая линию, намеченную Коффкой, Вертгеймер отри­цает роль субъекта на том основании, что введение субъекта вносит произвольность в процесс, который должен быть строго необходим. Решение задачи происходит не в ходе мыслитель­ной деятельности человека, субъекта, а задача сама решает себя, стремится навстречу своему решению. Вертгеймер так прямо и пишет: «Задача сама стремится навстречу своему ре­шению, структурной законченности»³⁰. Это и есть совсем конк­ретное проявление отождествления гносеологического и онто­логического аспекта проблемы, о котором говорилось выше. На долю субъекта остаются совершенно бессодержательные «усилия»: нечто вроде «страстного желания уяснить пробле­му» и др.

Несколько слов о соотношении у Вертгеймера эксперимен­тального материала и теоретических положений: материал вы­ступает у него как сумма примеров, как иллюстрация общих по­ложений. В строгом смысле слова экспериментальный материал у Вертгеймера не может быть назван таковым: объектом иссле­дования является движение содержания проблемы, логика мыс­ли, вне раскрытия того, как субъект к этой мысли приходит³¹.

________________________

²¹ M. Wertheimer. Op. cit., p. 52 – 53, 193.

²² «Переход», или «структурная реорганизация», и есть то, что называет­ся решением задачи

²³ M. Wertheimer. Op. cit., p. 195.

²⁴ С.Л. Рубинштейн. О мышлении и путях его исследования, стр. 19.

²⁵ M. Wertheimer. Op. cit., p. 136. В качестве примера «центрирова­ния» или возможного переструктурирования задачи в отношении различного центра Вертгеймер приводит рассказ одной молодой женщины, служащей в учреждении, из которого следует, что всю систему соподчинений на службе она рассматривает не в соответствии с объективными зависимостями, а рас­полагает ее вокруг себя как возможного центра.

²⁶ Там же, стр. 50.

²⁷ M. Wertheimer. Op. cit., p. 53.

²⁴ Вертгеймер занимается изучением не только таких проблем как задача с параллелограммом, где мыслительное решение совпадает с решением в пла­не восприятия, он исследует и такие проблемы, как открытие Галилея или теория относительности Эйнштейна.

²⁹ С.Л. Рубинштейн. Бытие и сознание. М., 1957, стр. 216 — 217.

³⁰ M. Wertheimer. Op. cit., p. 123.

³¹ С.Л. Рубинштейн. Конспект лекций по психологии мышления, прочитанных в МГУ, 1953 (рукопись).

Наиболее значительным экспериментальным исследованием мышления человека является книга К. Дункера «К психологии продуктивного мышления». Если работы Келера и Вертгейме­ра связаны с критикой постановки проблемы мышления другими исследователями, то книга Дункера посвящена теоретиче­скому и экспериментальному раскрытию позитивного содержа­ния гештальтистской концепции мышления.

В противоположность Вертгеймеру экспериментальная часть работы Дункера — это именно исследование, а не априорное применение прежде найденных конструкций к некоторому конкретному материалу.

Как уже говорилось, одно из основных понятий гештальтист­ской концепции — понятие процесса. К. Дункер единственный реально подошел к анализу процесса, поставив вопрос: «как из проблемной ситуации возникает решение, какие бывают пути к решению определенной проблемы».

Процесс решения первоначальной проблемы (т. е. процесс мышления) для Дункера есть процесс развития или трансфор­мации проблемы. «Конечная форма определенного решения в типическом случае достигается путем, ведущим через промежу­точные фазы, из которых каждая обладает в отношении к пре­дыдущим фазам характером решения, а в отношении к после­дующим — характером проблемы»³². Каждая фаза в решении задачи является ответом на предыдущий вопрос и одновременно постановкой дальнейшей задачи.

Эта характеристика процесса содержит определенное пони­мание природы мышления, раскрывающее его внутренние взаи­моотношения и взаимосвязи. В этом определении Дункер под­нимается на самую высшую ступень (возможную в рамках структурной теории мышления вообще) в смысле улавливания динамики, движения процесса, раскрытия его механизма³³.

________________________

³² K. Dunker. Zur Psychologie des produktiven Denkens. Berlin, 1935, S. 10.

³³ С. Л. Рубинштейн. О мышлении и путях его исследования, стр. 18 — 19.

Однако Дункер понимает, что намеченная им общая схема не дает ответа на вопрос, чем же определяется последователь­ность в фазах решения, в трансформациях задачи, и почему соб­ственно происходят эти трансформации. Перед ним встает во­прос: каким образом из какой-либо определенной фазы решения возникает непосредственно за ней следующая. Для этого он вынужден обратиться к рассмотрению материала, конкретных объектов, в которых воплощаются (verkörperung) функциональ­ные значения решения.

Сначала о том, что же понимает Дункер под функциональ­ным значением. Приводя подробный протокол решения задачи с опухолью³⁴, в котором представлены многочисленные способы, являющиеся поисками решения, Дункер группирует эти спосо­бы по их функциональному значению в отношении решения проблемы. Каждый способ, представляя собой различное реше­ние проблемы, является воплощением ответа на вопрос «благо­даря чему»³⁵. Так, предложение «послать лучи через пищевод» есть способ решения проблемы: пищевод фигурирует здесь в качестве свободного пути в желудок. «Понять какое-либо реше­ние как решение, — пишет Дункер, — это значит понять его как воплощение его функционального значения»³⁶. Функциональное значение решения (способа решения) выражает его отношение к решению проблемы в целом. «Это как раз то, что называется «солью» решения, принципом, тем, в чем заключается суть дела. Подчиненные, специальные свойства и особенности решения «во­площают» этот принцип, «применяют» его к специальным усло­виям человеческого тела»³⁷.

________________________

³⁴ Дункер предлагал испытуемым найти способ облучить неоперируемую опухоль желудка, не повредив окружающие опухоль здоровые ткани.

³⁵ К. Dunker. Op. cit., S. 5.

³⁶ Там же, стр. 6.

³⁷ Там же.

Положение о функциональном значении отдельных частей решения встречается и у Вертгеймера, который в конце концов все сводит к структуре. У Дункера оно приобретает иное значе­ние, включается в другую «структуру» Вертгеймер приводит кон­кретный пример изменения функционального значения: одна и та же вспомогательная линия, проведенная из верхнего угла параллелограмма (в задаче с параллелограммом), выступает как: а) исправление, при помощи которого один из концов де­лается прямым; б) в то же самое время она является не только перпендикуляром, но и частью треугольника; в) в качестве такой части она переносится, приписывается к другому концу параллелограмма, делая его прямоугольником. Здесь у Вертгеймера слиты по крайней мере две стороны вопроса, которые Дун­кер расчленяет и затем определенным образом связывает между собой: 1) части или свойства объекта (в данном случае, прямая линия) играют определенную роль в решении проблемы, т. е. имеют определенное функциональное значение; 2) всякий объ­ект одновременно обладает несколькими конкретными свойства­ми (так, прямая в приведенном примере является и перпенди­куляром и частью треугольника). Взятая каждый раз в своем конкретном качестве, она играет ту или иную роль в решении.

Поскольку у Вертгеймера понятия части проблемы (способы ее решения) и части структуры (т. е. части фигуры) слиты, у него нет и потребности выделять и специально рассматривать их отношение между собой.

У Дункера решение становится самостоятельным звеном, процессом, который он делает предметом специального анализа Дункер исходит из того, что каждый объект сам по себе обла­дает рядом свойств. Чтобы установить основное отношение между этими собственными свойствами объектов и той их ролью, функциональным значением, которое они приобретают в реше­нии, он вводит специальный термин «Verkörperung» (воплоще­ние). Объекты, имеющие разные свойства, являются для Дун­кера лишь воплощением функционального значения, принципа решения. В приводимой им задаче с опухолью пищевод выступает лишь как воплощение искомого общего принципа ее реше­ния. При решении задачи, подчеркивает Дункер, вначале воз­никает принцип как определенный общий способ решения проб­лемы, потом происходит его конкретизация. Таким образом, у Дункера свойства объекта превращаются лишь в носителя прин­ципа, в его воплощение, которое имеет второстепенное значение по сравнению с принципом. «Окончательная форма определен­ного предлагаемого решения возникает не сразу: обычно сна­чала возникает принцип, функциональное значение решения и лишь с помощью последовательного конкретизирования (вопло­щения этого принципа) развивается окончательная форма соот­ветствующего решения. Другими словами, общие «существен­ные» черты решения генетически предшествуют более специаль­ным, и эти последние организуются с помощью первых»³⁸.

Однако сам Дункер приходит в противоречие с этим тезисом последовательно реализующим гештальтистские позиции. По­ставив вопрос о том, почему же происходит смена фаз в про­цессе мышления, он обращается к анализу тех объектов, в кото­рых воплощаются функциональные значения каждой фазы ре­шения. Дункер начинает с того, что в экспериментах не во всех случаях решение идет сверху вниз, т. е. путем нахождения функ­ционального значения решения, а затем конкретизации его применительно к данным задачи. «Всякое решение, — пишет он, — имеет ведь в известном смысле два корня — один в том, что требуется, другой — в том, что дано. Точнее, всякое решение возникает из рассмотрения данных под углом зрения требуемого. Причем эти два компонента очень варьируют по своему участию в возникновении решения»³⁹. Например, испытуемый может обратить внимание на пищевод именно потому, что уже ищет свободный путь в желудок. Но может случиться, что испытуе­мый как бы «натолкнется на пищевод» при еще сравнительно неопределенном, беспрограммном рассмотрении особенностей ситуации. Выделение пищевода в этих случаях влечет за собой, так сказать снизу, соответствующее функциональное значение — свободный доступ в желудок. Другими словами, здесь воплоще­ние определенного принципа предшествует нахождению функ­ционального значения. Под возникновением функционального значения «снизу» Дункер подразумевает тот реальный факт, име­ющий 'место при решении задачи, когда анализ идет не от тре­бования к условиям, а от условий к требованию: что из данных задачи можно извлечь для ее решения, для ответа на вопрос. Здесь, как очевидно, не возникает предварительно никакого принципа, который отбирал бы необходимые для его реализации условия, а само формирование принципа происходит при ана­лизе того, что дано. Этот факт противоречит исходному положе­нию Дункера.

________________________

³⁸ К. Dunker. Op. cit., S 9.

³⁹ Там же, стр. 13.

Другой факт, на который наталкивается Дункер при анализе протоколов, состоит в том, что определенная постановка вопроса задачи (определенное функциональное значение) вступает в противоречие с условиями задачи. Это реально возникающее в ходе мышления противоречие Дункер называет «учением на ошибках». «Выяснение того, почему это не годится, осознание основ конфликта имеет своим следствием определенную вариа­цию, коррегирующую осознанный недостаток предложенного ре­шения», — пишет Дункер. Эти вариации могут быть двух родов: первый, когда испытуемый в рамках прежней постановки вопро­са ищет другой зацепки для решения, второй, когда изменяется старая постановка вопроса в силу вновь присоединившегося к ней требования — устранить то свойство предложенного невер­ного решения, которое противоречит условиям задачи.

Однако, несмотря на эти факты, Дункер не может отказать­ся от исходного положения, диктуемого общими принципами теории структуры, что условия, задачи могут играть лишь под­чиненную роль, являться лишь воплощением (Verkörperung) определенного принципа. Так возникает центральное для всей его концепции противоречие между тезисом о решающей роли функ­ционального значения, принципа, и положением, выведенным самим Дункером на основе анализа полученных им эксперимен­тальных данных, о том, что всякое решение имеет два корня: один — в том, что требуется, другой — в том, что дано.

Для того чтобы выйти из создавшегося противоречия, которое сам Дункер прекрасно осознает, он вводит систему совершенно новых понятий, не употреблявшихся ни одним представителем гештальт-психологии: «эвристические методы мышления». К эв­ристическим методам он относит: а) анализ конфликта, б) ана­лиз материала, в) анализ цели.

Эти методы являются не фазами решения, не «свойствами решения», а «путями» к нему. Они опрашивают: «как мне найти решение?», а не «как мне достигнуть цели?». Под анализом конфликта Дункер подразумевает анализ ситуации, проявляю­щийся в осмысленном варьировании соответствующих свойств ситуации под углом зрения цели; по его словам, анализ конф­ликта должен входить в собственную сущность возникновения решения, находимого мышлением. Одновременно с этим Дункер вводит понятие «конкретного специфического субстрата, давае­мого ситуацией задачи». Свойство же ситуации, вариация кото­рого ведет к решению, представляет собой первоначально неко­торое «основание конфликта»^40-41. Каждому решению соответ­ствует некоторое имеющееся в ситуации основание конфликта. Анализ ситуации есть, следовательно, прежде всего «анализ кон­фликта»: при решении задачи на облучение мы опрашиваем, в каком случае здоровые ткани будут разрушены? Какие свойства ситуации повинны в этом?

________________________

^40-41 Из анализа другой работы Дункера очевидно, что определение кон­фликта это скорее определение причин, вызывающих мышление, чем ответ на вопрос, как оно осуществляется. См. К. Dunker. A qualitative (experimental and theoretical), study of productive thinking (solving of comprehensible problems). – «Journal of genetic psychology», 1926, v. 33, р. 705 — 708.

Кроме того, ситуация содержит в себе в более или менее развернутой форме также и всевозможный материал для раз­личных решений, поэтому и требуется анализ материала. Наряду со свойствами ситуации, которые при решении устраняются или изменяются (это так называемые конфликтные моменты), существуют и такие свойства, которые в решении применяются (моменты материала). На относительно спонтанной действен­ности этих последних основывается то, что Дункер назвал «по­буждением снизу». Этим Дункер пытается ввести в какую-то систему реальные свойства объектов, которые побуждают реше­ние снизу, вопреки логике структуры или функциональных зна­чений. Понятие анализа цели или требуемого Дункер фактиче­ски никак не раскрывает.

Когда Дункер говорит об эвристических методах мышления, реально речь идет, во-первых, о том, что функциональных зна­чений, логики содержания задачи, которую они выражают, ока­зывается недостаточно. Фактический материал толкает Дункера на признание того, что помимо самого мыслительного содержания, которое одно только и было предметом исследования, скажем, у Вертгеймера, существуют способы, приемы или операции мышления, посредством которых и решается задача. Во-вторых, Дункер пытается выявить содержание этих операций: так, когда он говорит об анализе конфликта, речь идет по крайней мере о двух вещах: 1) что анализ условий задачи (ее данных) осуществляется через соотнесение с ее тре­бованием под углом зрения цели, выражаясь словами Дункера; 2) соотнесение условий и требования задачи порождает конф­ликт, противоречие между ними. Дункер приводит конкретные примеры того, как в одном случае условия задачи противоречат требованию, в другом — наоборот. Очевидно, что при этом речь идет об анализе условий задачи через соотнесение с ее требова­нием, т. е. о некоторых формах анализа и синтеза. Однако бо­лее глубокого анализа содержания этих операций он не дает.

Дункер оказывается не в состоянии ответить на основной вопрос, ради которого были, собственно, и введены эвристиче­ские методы, — на вопрос о том, как анализ конфликта связан с процессом выведения следствий из условий задачи и следствий из ее требования, т. е. с процессом смены фаз мышления, кото­рый он намеревался объяснить с помощью эвристических мето­дов. Благодаря отсутствию содержательной характеристики эти операции остаются статичными, лишенными реального движе­ния. Поскольку Дункер лишь констатирует наличие анализа конфликта и не ставит вопроса о путях его преодоления, он не может ничего сказать и о причинах движения процесса дальше, т. е. о том переходе от одной фазы к другой, который его инте­ресовал. Однако при всей бедности содержательной характери­стики эвристических методов поразительно велика приписывае­мая им Дункером роль реальных двигателей процесса мышления: «они обусловливают возникновение следующих друг за другом стадий решения»⁴². Они являются двигателями тех фаз или стадий решения, которые выведены Дункером на осно­ве законов теории структурирования.

________________________

⁴² K. Dunker. Op. cit., S. 28.

Таким образом, конкретное экспериментальное исследование реального хода мыслительного процесса приводит Дункера к необходимости признать наличие мыслительных операций (обозначаемых им эвристическими методами). Это есть первая его непоследовательность, поскольку наличие этих операций ни­как не выводится из общей концепции структуры. Вторая его непоследовательность проявляется в определении роли этих операций в общем движении мыслительного процесса. На осно­вании теории гештальта движение процесса мышления, смена его фаз и состоит в смене, изменении функциональных значе­ний. На основании конкретного анализа Дункер приходит к тому, что эта схема мертва, что из смены функциональных значений нельзя реально вывести движение мыслительного про­цесса. Он приводит процесс в движение с помощью введения мыслительных операций, которым отводится роль двигателя фаз мышления, причины смены функциональных значений. В этом пункте у Дункера и выступает то общее противоречие, с которым сталкиваются психологические теории, строящиеся на позитивистской основе и связанные с экспериментальными исследованиями. Поскольку Дункер исходит из общих позиций гештальт-психологии, он не должен признавать в мышлении чего-либо вне законов структуры (логики функциональных зна­чений, соотношения частей и целого и т. д.). Поскольку он выступает как экспериментатор, получающий данные о реальном ходе мыслительного процесса, он не может обойтись без при­знания (пусть в своеобразной форме) реальных мыслительных операций, которым он и отводит в результате важнейшее место в своей концепции, которые он (в отличие от Вертгеймера) признает реальным двигателем мыслительного процесса, тем самым вступая в противоречие с принятыми им исходными принципами структуры.

Дата добавления: 2014-11-25