Часть четвертая 1 страница. До дня своей смерти никто не может быть уверен в своем мужестве

ТВАРИ

До дня своей смерти никто не может быть уверен в своем мужестве.

Жан Ануй

Глава 56

Склад ОВН, Балтимор.

Среда, 1 июля, 0.59

Бойцы «Эха» бегом явились в большое помещение склада. Они выглядели напряженными, встревоженными, раздраженными – но в высшей степени бодрыми. Я приказал им вооружиться, и парни отправились следом за Гасом Дитрихом к ларям с боевым снаряжением. Отряд «Альфа» был уже здесь.

Руди повернулся к Черчу.

– Это вас убивает, правда?

Черч недоуменно взглянул на него.

Санчес пояснил:

– Я вас плохо знаю, мистер Черч. Правда, несколько раз мы вели какие‑то странные беседы. – Он взмахнул рукой. – Про зомби и прочее. Однако с момента страшных событий в двенадцатом трейлере я все думаю о сложившейся ситуации, об организации, которую вы создали. Я знаю о военном деле немного, но достаточно, чтобы понимать: дела так не делаются. Контроля со стороны правительства нет, ОВН действует по собственному усмотрению и по‑настоящему свободен от бюрократической волокиты. Вам дана огромная власть. – Он на мгновение закусил губу. – В прошлом вы обязательно проходили теоретическую или практическую подготовку по психологии, терапии или психологическому манипулированию. Возможно, все три предмета. Вы знаете, как создать настроение и культивировать доверие, и, совершенно очевидно, заботитесь о благополучии своих служащих. Вы гордитесь тем, что ваши игрушки – лучшие на школьном дворе. Лаборатории ОВН отлично обустроены. О таком оборудовании, как у вас, я даже не слышал. Все, кого я здесь повстречал, обладают интеллектом выше среднего уровня. Много индивидуалистов, буквально единицы предпочитают играть в команде.

– К чему вы клоните? – спросил Черч, но ничем не выдал раздражения или нетерпения.

– То, что мы с Джо увидели здесь, – вероятно, облегченный вариант ОВН. Могу поспорить, ваш бруклинский Ангар представляет собой тайну за семью печатями. Повышенная секретность, двойные проверки, избыточные меры безопасности. А здесь вам пришлось создавать филиал за считанные дни, у всех на глазах. И вы добились невероятного результата, честно говоря, никогда не подумал бы, что такое возможно. Вы удивительный человек, мистер Черч.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы мое эго гладили по головке.

– А я и не намерен это делать, – произнес Руди довольно резким тоном. – Речь о том, что вы очень спешили, подчиняясь сильному давлению обстоятельств. Бруклинская модель, наверное, хороша, но, чтобы все отладить как следует, необходимо время. Но времени у вас не было. Вам, очевидно, пришлось прибегать к чьей‑то помощи, одалживаться у других агентств, действовать исходя из критической ситуации. В результате местная версия штаба ОВН далека от совершенства. Из‑за чего и погибли люди.

– Слушай, Руди, хватит уже, – сказал я тихо.

Он пропустил мои слова мимо ушей.

– Я не собираюсь упрекать вас, мистер Черч. Вовсе нет. Вы просто приперты к стенке – и, как бы долго ни практиковались в умении сохранять ледяное спокойствие, все равно испытываете эмоции, хотите вы этого или нет. Ведь химия мозга лишь частично поддается управлению. Поэтому вы пребываете в невероятном физическом и психологическом напряжении… и в данный момент готовы разорваться на части из‑за того, что случилось в двенадцатом номере.

– Полагаю, сейчас не время для таких разговоров, – сказал Черч. Однако он не отрывал взгляда от лица Руди и даже перестал моргать.

– Я понимаю, что в настоящую минуту мы не можем углубиться в тему, – продолжал Санчес, – но молчать я не могу. На кон поставлена жизнь моего друга. Уже в третий раз за сегодняшний день. Да и мне самому угрожает смерть, пока я нахожусь здесь.

– Все мы рискуем…

– Нет. Я не о том говорю, и мне кажется, вы это осознаёте. Я не призываю вас изливать душу против вашего желания, Черч. А пытаюсь озвучить единственную мысль: минувшие события и появление предателя связаны с… – он поднял палец, призывая Черча не перебивать, – действиями, которые вы вынуждены были предпринять. Отмотать пленку назад и начать сначала? Не уверен, что сюжет изменился бы. Возможно, это неизбежность, продиктованная обстоятельствами. Не значит ли это, что происходящее вам неподвластно? Да, необходимо повысить уровень безопасности любым доступным способом – как того требует здравый смысл. Да, нужно перевернуть все вверх дном и обязательно найти шпиона! Да, следует трижды проверить сведения о сотрудниках ОВН, в особенности о недавнем пополнении. Но – к этому я и клоню – вы должны сосредоточиться. Не позволяйте чувству вины или злости отвлекать вас от главной цели – помешать террористам применить свое кошмарное оружие. Если сегодняшняя трагедия выбьет вас из седла, все мы можем умереть. Мой вам совет, мистер Черч: положите негативы на полочку как минимум до тех пор, пока Джо со своим отрядом не вернется с крабового завода. Оставайтесь собранным и ответственным.

Черч молчал, наверное, секунд пять.

– Вы считаете, я не знаю всего этого, доктор?

– Я не умею читать чужие мысли, мистер Черч. Вы и чувства свои держите под замком лучше всех, кого я знаю. Однако, несмотря на то что вы удивительно сильный человек, в душе у вас может бушевать буря. Не приведи господь оказаться на вашем пути, когда вы в гневе. Джо в этом смысле такой же. Большую часть времени вам удается обуздывать свою натуру, но наступает момент, когда всякая чопорность слетает напрочь и остается только чистая, смертоносная ярость. Хорошо, когда она овладевает воином, который попал в комнату, полную бродяг. Но страшно представить, что руководитель, обязанный просчитать все тонкости секретной и опасной операции, впадет вдруг в неистовство и пожелает отыграться. Проблема в том, что я не могу определить, насколько вы близки к потере контроля над собой. Вы не робот, следовательно, вынуждены прикладывать усилия, чтобы справляться со своими порывами. Только помните: подавить эмоции – не значит стереть их полностью. Умный человек – такой, как вы, – не должен допускать их разрушительного влияния на принимаемые им решения.

Руди чуть отступил назад. Сделав это едва уловимое движение, он будто уменьшился в росте от великана до нормального человека. Потом он отключил свой пронизывающий, рентгеновский взгляд, и мне почудилось, что мощное энергетическое поле вокруг Черча превратилось в вакуум. Но пустота требует, чтобы ее заполнили.

Я затаил дыхание. Интересно, как оценивает этот момент Руди? Черч выдержал долгую паузу, потом едва заметно улыбнулся краешком рта и коротко кивнул.

– Я приму это к сведению.

Руди просиял – стало быть, разглядел в каменном лице Черча то, что развеяло его опасения.

– Очень хорошо.

– Слушайте, парни, – сказал я, – ужасно не хочется портить сцену в духе доктора Фила, но мне приспичило отправиться на поиски зомби.

Руди бормотнул неприличное словечко по‑испански. Черч отвернулся и сделал вид, что озирает своих верных солдат. Скорее всего, просто прятал улыбку.

Глава 57

Склад ОВН, Балтимор.

Среда, 1 июля, 1.16

Мы погрузились в «Морской ястреб» SH‑60, оснащенный всеми полагающимися по каталогу отсеками для оружия и ракет. Как только дверь вертолета закрылась, мы сгрудились вокруг карты и подключили микрофоны в шлемах, чтобы слышать друг друга за гулом мотора. Черч присоединился к нам. Он положил на угол планшета открытую пачку маленьких зерновых батончиков с повышенным содержанием белка. «Походно‑полевая версия печенья, – подумал я. – Этот мужик и впрямь ненормальный».

После посадки я запихнул Руди в угол и велел:

– Сиди тихо, смотри и слушай.

Он кивнул, глядя на меня с тревогой. Руди собирался выступить разок и сойти со сцены, но я хотел, чтобы он находился при Черче постоянно.

Мощные моторы взревели, железная стрекоза снялась с места и двинулась на юг со скоростью сто пятьдесят узлов. В звене было еще три машины – с нами летели бойцы «Альфы» и технический персонал.

– Суть в следующем, – начал я, когда все устроились поудобнее. – Кто‑то проник в охраняемую зону и открыл дверь в двенадцатый трейлер. В результате мы имеем десять пострадавших: шесть медицинских работников, наш пленный, трое солдат плюс тот, которого укусил бродяга. Это означает, что очень скоро он тоже умрет.

Банни со Старшим ничего не сказали, они все видели своими глазами. Олли провел трясущейся рукой по волосам. Скип выглядел лет на десять старше и казался испуганным до смерти.

– Кто это сделал? – спросил Скип.

– Пока неизвестно.

– Произошел несчастный случай, правда? – решил уточнить Олли.

Я ответил ему молчанием.

– О боже, – произнес он и уставился на приклад своего МР‑5.

– Погоди… ты хочешь сказать, что это сделано специально? – Скип слегка притормаживал.

– Речь идет о шпионе, – продолжал Олли, – или о диверсии террористов?

– Нам придется рассматривать оба варианта, – подал голос Черч и, когда Оливер попытался что‑то сказать, прибавил: – До дальнейших распоряжений обсуждение откладывается.

Мои парни воззрились на меня. Несмотря на заявление Черча, мне захотелось приложить к делу и свою печать.

– В данный момент виновный не найден. Возможно, действовала группа заговорщиков. Поэтому буквально все в ОВН находятся под подозрением. Если вам это не нравится – ваши проблемы. Не стоит высказывать соображения прямо сейчас, но выслушайте меня: я обязательно узнаю, кто это сделал, и тогда ему будет очень больно до конца его жизни. Меня интересует любая информация, связанная с этим делом. Если вы располагаете такими сведениями, доложите мне лично, с глазу на глаз. Я вывешиваю белый флаг переговоров, но только на двадцать четыре часа, после чего открываю охоту на ведьм под черным флагом. Ответьте, поняли ли вы меня.

– Ур‑ра, – проворчал Старший.

Банни кивнул.

– Яснее некуда, босс.

– Да, сэр, – сказал Скип.

Олли оскалил зубы.

– Мы найдем того крысюка, который нас обошел, ты его подержишь, а я отрежу ему яйца!

Воздух сгустился до плотности зыбучих песков. Я раздал ориентировки.

– Прочитайте пока. У вас пятнадцать минут.

– Вопросы есть? – поинтересовался я, когда они сдали мне листки.

Банни кашлянул.

– Босс, не хочу быть занозой в заднице, но только все, что я отсюда почерпнул: «мы не знаем того» да «мы не знаем этого». Я хочу спросить… что мы вообще знаем?

– Конкретнее.

– Ну, – Банни поглядел на Черча, – для начала, кто наши враги? Слово «террорист» ничего мне не объясняет. Сэр.

– Я скажу вам то, что говорил капитану Леджеру, – произнес Черч. – Формирование, вычисленное спецслужбами, объединяет разные группировки террористов и экстремистов.

Он пристально посмотрел на Банни. Тот поморщился.

– Валяй, сержант, – подбодрил я его. – Спрашивай.

– А смысл‑то в чем? Я хочу сказать, понятно, что именно мы называем международным террористическим сообществом, только не похоже, будто они собрались вместе, чтобы скоротать ночку. Это же не клуб, верно? Или мы должны поверить, будто эти парни, как бишь там, завсегдатаи террористической кофейни?

Послышались смешки, и даже Черч выдавил слабое подобие улыбки.

– Считаешь, такого не может быть? Ты восемь лет отслужил в армии, и тебе кажется, что служба внутренней безопасности ошибается, интерпретируя сведения разведки?

Банни в свою очередь уставился на Черча.

– Да, сэр, мне кажется, это чушь собачья.

Черч снова дернул ртом.

– Ну разумеется, сержант, иначе вас здесь не было бы. – Он дал секунду на обдумывание этой фразы. – И если кто‑нибудь из вас будет принимать информацию, не размышляя над ней, не задавая разумных вопросов, то вылетит отсюда со свистом, рискуя заработать воздушную болезнь.

– В таком случае… – Банни не ожидал мощной отдачи, поэтому на мгновение оказался выбитым из колеи.

– Скажите, сержант, к какому выводу мы должны прийти, – подтолкнул его Черч. – Спецслужбы действительно определили, что нам противостоят люди из различных группировок. Мы проверяли. Департамент полагает, что террористическое сообщество объединяется в единый фронт против Америки. А что думаете вы?

Банни бросил на меня взгляд, и я кивнул. Мне нравилось, что он следует той же логике, что и я в свое время.

– Ну, – произнес он, хватаясь за кожаную петлю, когда вертолет круто пошел вверх, – у нас всюду полно глаз и ушей. ЦРУ везде имеет своих людей. В каждом отделе спецслужб есть парни, которые выкачивают по проводам дерьмо со всего Ближнего Востока. Если бы экстремисты создавали некую «ось зла»… – Банни сделал паузу, дожидаясь смешков, и, когда они раздались, продолжал: – Непременно поползли бы слухи. Прошло столько времени, а мы ничего не слышали. Быть такого не может.

– Продолжайте. – Теперь Черч, кажется, улыбался искренне.

– Так вот… неужели никому не пришло в голову, что это не массовая атака террористов, а, скорее, запуск… как бы лучше выразиться… мозгового треста?

– Давай дальше, – сказал я.

– Возможно, кто‑то из них – к примеру, больной урод, заваривший прионовую кашу, – и носится с великой идеей, но только ему нужна наступательная команда, чтобы свою задумку воплотить. Не тупые фанатики, которые сражаются с мельницами, а парни с серым веществом в голове. В отчете доктора Кто сказано – как он там сформулировал? – «радикально ушедшие вперед технологии». Значит, наш плохой парень каким‑то образом дал знать, что набирает в команду только самых лучших.

– Не стыкуется, – сказал Олли.

– И я так думаю, – согласился Старший Симс. – Об этом тоже стало бы известно. Нет, у этого сукина сына связи с террористическим сообществом, и он набирал кадры напрямую. По одному. Так оно безопаснее.

– Точно, – подтвердил Олли. – Легче сохранить все в тайне.

– Однако тогда возникает другая сложность, – заметил Банни, но затем отрицательно покачал головой. – Хотя… Если он вербовал людей из разных группировок, надо принять во внимание и процентное соотношение тех случаев, когда он получал отказ. Не каждый захочет играть в подобного рода бейсбол. Если этот мужик такой умный, он просто не позволит уйти от него никому, кто хоть краем уха услышал, чем он там занимается.

Скип щелкнул пальцами.

– Верно! Надо проверить данные по всему миру и выяснить, не исчезали ли из поля зрения террористы, разбирающиеся в продвинутых видах оружия или медицине. Этот парень, скорее всего, убивал всех, кто не подписывал с ним контракта.

Черч повернулся ко мне.

– Да они просто читают ваши мысли. Дело в том, – сказал он остальным, – что капитан Леджер пришел к тем же выводам, и в результате я провел соответствующий анализ баз данных. А еще, по его предложению, мы начали собирать сведения о специалистах, которые либо сами внезапно пропали, либо у них таинственным образом похитили близких.

– Ученый может согласиться на самые рискованные исследования, если его жена или дочь сидят где‑нибудь с приставленным к голове дулом пистолета, – проговорил Старший. – Если бы моим детям угрожали, я сделал бы что угодно.

Тень пробежала по его лицу, и я вспомнил, что он похоронил сына, а его дочь стала калекой из‑за этой войны.

Я сказал:

– Ладно, объясните нам, почему этот загадочный тип рыщет так далеко за пределами своей группы.

Банни хотел заговорить, но Олли его опередил.

– Потому что даже в большой группе людей или в маленькой стране вы не найдете должного количества блестящих умов, которые одновременно являлись бы и экстремистами, готовыми умереть за свои идеи.

– Верно! – воскликнул Скип.

Старший кивнул.

– Ага, только мелковат водоем для рыбалки. Приходится выуживать нужных людей, умных как черт знает кто и вместе с тем готовых пойти на смерть. Это должен быть настоящий клуб самых больших умников в мире.

– Что я и говорю, – согласился Банни. – Скользкое дело. Действительно скользкое. – Он отхлебнул кофе из железной походной кружки и поглядел на меня и Черча поверх нее. – Что, никто в службе безопасности не додумался до истины?

– Бумажная отчетность и большое количество уровней бюрократии могут заслонить практическую мысль, – ответил Черч.

– Это вежливый способ сказать, что они там ковыряют пальцем в заднице, – перевел Олли.

Черч промолчал, но, видимо, возражать не собирался.

Старший прищурился и внимательно поглядел на него.

– Сэр… Я прекрасно понимаю, почему вы выбрали нас. А как насчет тех ученых, которые входят в нашу команду? У меня такое ощущение, что ни один из них не занимал вторых мест на школьных олимпиадах.

Черч улыбнулся.

– В таком случае, – сказал Скип, – у нас тоже сборная лучших игроков.

Олли ухмыльнулся.

– Ладно, значит, у них и ОВН шансы равны. Но на нашей стороне – первоклассные стрелки. А кто у них?

Я ответил:

– Один Джавад Мустафа всколыхнул волну, которая захлестнула два боевых отряда и две сотни гражданских лиц. Вы своими глазами видели, что бродяги сделали с детьми, охранниками и учеными в Делавэре, и знаете о случившемся в двенадцатом номере. У нас – стрелки, у них – ходячие мертвецы.

Некоторое время мы молча сидели в брюхе вертолета, прорезающего небо над Мэрилендом.

– Фактор неожиданности сыграл решающую роль в больнице. То же самое произошло вчера вечером, – сказал я. – Каковы шансы, что никто из нас не будет застигнут врасплох, если мы столкнемся с бродягой на крабовом заводе?

Банни засопел.

– Если он движется и издает звуки, я его прикончу.

– Ур‑ра, – отозвались остальные хором.

– А если их много? – спросил Черч.

– Я положил немало тварей в Делавэре, сэр, – сказал Старший, – и был тогда в хорошем настроении. После происшествия в трейлере я чертовски разозлился.

– Дальше некуда, – согласился Скип.

– Отлично, – сказал Черч, – но тут есть один момент. Команда «Эхо» должна войти на завод, ничего не ломая. Как вы верно подметили, служба разведки у нас так себе. Мы намерены получить недостающую информацию на данном объекте, поскольку не вынесли практически ничего полезного из рейда в Делавэр. Если нужно отойти в сторонку и хорошенько обдумать наш план, то именно так и поступим по прибытии. Во время атаки каждый имеет право действовать по усмотрению, однако учтите: первым делом необходимо доставить неповрежденные компьютеры и диски, а также взять пленных. Если придется спускать курок, постарайтесь – большая просьба! – привезти мне хоть одного в сознании.

Скип сказал:

– А вроде эти клоуны дохнут часов через шесть‑восемь, если не примут таблетку. Как вы собираетесь выдоить из них информацию в такой сжатый срок?

Лицо мистера Черча было непроницаемо.

– Мой экземпляр Женевской конвенции сгорел при пожаре. Мне для допроса не потребуется шести часов.

Бойцы «Эха» отличались недюжинной стойкостью, но бескомпромиссный тон Черча заставил их притихнуть. Спустя минуту Олли кашлянул, прочищая горло.

– Что делать, если мы столкнемся с вооруженным сопротивлением?

– Если в вас стреляют, стреляйте в ответ. Это не самоубийственная миссия, лейтенант Браун. Я и без того уже похоронил слишком много своих людей за последнюю неделю. – Он помолчал, проверяя, внимательно ли его слушают. – Попытайтесь выполнить задачи в указанном порядке, но сделайте все возможное, чтобы вернуться живыми.

– Ладно, – произнес я, – теперь карта. Завод по переработке крабов расположен на заливе Чесапик в лагуне Танджер. Юго‑западная часть здания выходит на реку Покомоук в восьмистах ярдах от устья. Имеется деревянный причал, где привязывают рыболовецкие лодки. Все остальное – просторная стоянка. Огромное открытое пространство.

Олли постучал по карте.

– Мало укрытий. Если у них есть камеры ночного видения, нас покрошат в капусту. Нужно придумать отвлекающий маневр или найти другой вход.

– У меня есть кое‑какие соображения, – сообщил я. – Здание одноэтажное, с плоской крышей, площадью примерно в пятьдесят пять тысяч квадратных футов. Когда‑то там был док, затем его переоборудовали. Из январских отчетов пожарной инспекции известно, что его северо‑восточная часть используется под офисы и хранилища материалов: пустых контейнеров, этикеток, рулонов упаковочной пленки и тому подобное. Все остальное – сам завод.

– Там до сих пор консервируют крабов? – спросил Скип.

– Ничего подобного. Они обанкротились. Все работники уволены пятнадцатого февраля.

– Но если завод закрыт, зачем им столько… восемь, нет, девять грузовиков на стоянке?

– Это один из вопросов, на который мы не знаем ответа, – сказал я. – В обычных обстоятельствах я предположил бы, что они надеются на реорганизацию производства, однако вот эти три машины – точно такой же модели, как и та, которую довели до стоянки наши следопыты.

– Что в них перевозят? – спросил Банни.

– Пока не выяснили, но вполне возможно, что это те самые синие контейнеры.

Олли прищурился, рассматривая изображение со спутника.

– А кто с тех пор въезжал‑выезжал с завода?

– Никто, если не считать одного охранника.

Старший, кажется, сомневался.

– И никого больше не засекли?

Я покачал головой.

– Нет. Только его. Он дежурит по десять часов четыре раза в неделю, с десяти вечера до шести утра. По фотографиям, которые сделаны телеобъективом, установили его личность. Саймон Уолфорд, пятьдесят три года, нанят через компанию в Элктоне, проработал на заводе два года с лишним. Его дом находится чуть дальше по дороге.

– Что еще о нем известно? – спросил Скип.

– Ничего такого, что выдавало бы в Уолфорде сочувствующего террористам. Вдовец, живет один. На воинской службе не состоял, под арестом не был, не принимал участия ни в каких организациях, за исключением «Нетфликс» и клуба «BJ’s Wholesale». Мухлюет с налогами, но там совершенная ерунда, скрывает грошовый доход от приработка – ремонтирует двухтактовые двигатели. Косит лужайку, выпалывает сорняки. Сын держит фирму по уходу за газонами. Банковские счета подтверждают то, что и ожидалось: практически нет сбережений и ценных бумаг, может, набежит тысячи две. В основном тянет от зарплаты до зарплаты. Электронный адрес чистый, в Интернете пользуется едва ли не одним сайтом, «Одноклассниками». В августе его класс отмечает тридцать пять лет с года выпуска.

– Значит, он ничего особенного собой не представляет, – подвел итог Скип, но Банни со Старшим строго взглянули на него.

– Сказано совсем другое, сынок, – отрезал Симс. – Тебе говорят, что за ним не тянется никакого следа. Это не значит, что он ни в чем не участвовал.

– Никому не верь, – поддакнул Банни. – Неужели ты никогда не смотрел «Секретные материалы»?

Скип покраснел.

– Я изучил биографию этого парня, – сказал я. – Как будто бы все в полном порядке, хотя он может оказаться кем угодно, от перебежчика и наемника до новообращенного. Не узнаем, пока не выясним.

– Всего один охранник? – уточнил Скип, желая загладить свою оплошность. – Четыре смены в неделю?

– Один из тех, кого мы видели, – поправил его Черч, довольный своим замечанием. Он подался вперед и пододвинул пачку зерновых батончиков молодому моряку. Тот, поколебавшись, взял батончик и смотрел на него секунд пять. Не иначе, решал, выбросить обертку или поместить в рамку.

– Территория не охраняется в дневное время, – объяснил я. – Когда Уолфорд заканчивает работу, он запирает ворота снаружи. Больше никто не входит и не выходит.

– Если я скажу «странно это все», то не получу угощения, да? – спросил Банни. На его лице появилось умильное выражение, словно у мальчишки, который канючит: «Ну можно мне, мамочка?»

Черч слабо улыбнулся. Сержант выбрал шоколадный батончик с мюсли и немедленно захрустел им.

Послышался гул, и голос пилота произнес:

– Осталось сорок минут.

– Ладно, ребята… Подведем итог, – сказал я, и все посерьезнели.

Скип заметил:

– Девять машин… значит, у нас девять потенциальных противников.

– Грузовик пригнали двое, – сказал Олли, глядя в свои записи, – так что, считай, уже десять.

– Нет, – возразил Старший, шелестя своей распечаткой, – посмотрите на четвертую страницу. Грузовики записаны на компанию. Возможно, они стояли там всегда, а значит, парни, которые пригнали наш грузовик, скорее всего, приехали на автомобиле. На стоянке шесть легковушек. – Он поднял голову. – Что показало термальное сканирование?

– Завод упаковывал морепродукты, – сказал Черч. – У них морозильные установки и холодильники. Термальные сигналы слабые. Мы засекали максимум четверых людей одновременно. Искажение слишком сильное, чтобы строить догадки о том, сколько там народу.

– Ага, ага, – вскинулся Банни, – если завод закрыт с начала года, какого черта работают морозилки и холодильники?

Я широко ему улыбнулся.

– Отличный вопрос, ты не находишь?

Черч мгновение смотрел на него, затем пододвинул к нему пачку зерновых батончиков. Скип, казалось, расстроился.

– Дерьмо, – пробормотал Старший. – Мы понятия не имеем, куда суемся. Там может оказаться двадцать человек. А если двадцать паршивых зомби?

– Нельзя сбрасывать со счетов ни одну вероятность, – согласился я.

Черч кивнул.

– В любом случае действуем по военным законам. Конституция потом. Согласно президентскому приказу, который лежит у меня в кармане, крабовый завод признан вражеской территорией, противники – вражескими солдатами.

– Не повезло им, – произнес Банни, смакуя батончик.

Глава 58

Крисфилд, Мэриленд.

Среда, 1 июля, 2.33

Мы приземлились за станцией добровольной пожарной дружины в миле от завода. Второй вертолет сел рядом. На площадке сразу стало тесно. Здесь стояли автомобили разных марок, выкрашенные в неброские цвета.

Но я достаточно повидал таких машин, чтобы понимать, что к чему.

Мы выгрузились и поспешили внутрь через заднюю дверь. Гас Дитрих поджидал нас возле двух тележек, набитых снаряжением. Каждому члену команды полагалось связное устройство, выглядевшее как самый заурядный блютус.[20]Прикоснувшись к шлему, мы могли переключать каналы. Первый из них предназначался для общих совещаний отряда, которыми будет руководить Черч и его командная группа. Они находились в фургоне, припаркованном в полумиле от завода. Остальные каналы были нужны для всеобщих групповых операций, если вдруг потребуется вводить спецотряды или боевые подразделения. Отдельная линия связывала нас с Черчем.

Прибыли костюмы «Саратога Хаммер», и мы примерили их. На удивление удобные, они сидели как вторая кожа и не сковывали движений – даже при наличии кевларового нагрудника и щитков на руках и ногах. Я выполнил пару приемов, колотя воздух, и остался доволен. Банни надел костюм поплотнее и моментально стал похож на колбасу.

Мы выбрали оружие. У меня по‑прежнему не было глушителя для сорок пятого калибра, поэтому я оставил при себе «Беретту М‑9» – более легкую и к тому же заряженную девятимиллиметровыми пулями от парабеллума. Я заметил, что Руди наблюдает за мной. На его лице отражались сомнение и беспокойство.

– Si vis pacem, para bellum, – процитировал я, убирая оружие в кобуру.

Он смешно скосил глаза, вспоминая перевод.

– Хочешь мира, готовься к войне.

– Ур‑ра, – пробормотал Старший, стоявший в нескольких футах от нас.

– Это что, лозунг производителей оружия? – спросил Руди.

– Нет, – сказал я, проверяя магазин и отправляя его обратно на место. – Просто у меня патроны от парабеллума. Название взято из выражения римского военного историка Вегеция Флавия Рената.

– По крайней мере, учился ты не зря, – сказал Руди и откашлялся. – Удачи всем вам. Возвращайтесь целыми и невредимыми.

Он отошел назад и присел на бампер пожарной машины, положив руки на колени и нервно переплетя пальцы. На лбу его блестели капельки пота, но сомневаюсь, что причиной тому была влажная жара июльской ночи.

Я подмигнул ему и сунул несколько запасных магазинов в сумку на липучке, висевшую на поясе. Кроме того, привязал к щиколотке боевой нож рейнджеров, прекрасно сбалансированный для ближнего боя и метания. От рукоятки до кончика лезвия – десять целых и три четверти дюйма темной нержавеющей стали. Четверо моих парней взяли МР‑5, снабженные скоростными глушителями.

Вертолет отряда «Альфа» приземлился, когда мы проверяли обмундирование друг друга. Пока вновь прибывшие влезали в свои костюмы, Грейс подошла ко мне.

– Наслаждаетесь первым днем в ОВН? – спросила она, безрадостно усмехаясь.

– Угу. Никогда так чудесно не расслаблялся.

– Что ж, может быть, завтра мы найдем несколько бомб для обезвреживания.

– Это будет приятной сменой обстановки.

Она улыбнулась, но я видел тень на ее лице. Она не могла забыть больницу Святого Михаила, так же как я – Делавэр и трейлер номер двенадцать. Сознание того, что у нас есть общие переживания, странным образом утешало меня.

– Как ваш отряд? – спросила она.

– Готов исполнять свою работу. А ваш?

– Мои будут начеку. Только скажите, и мы явимся. – Она помолчала. – Мне бы хотелось пойти с вами.

– Спасибо, – сказал я. – Когда все закончится, я с удовольствием чего‑нибудь выпью. Составите мне компанию?

Дата добавления: 2014-11-25