ФИЛОСОФИЯ 8 страница

Забавно... Я вроде как все время стремился к пониманию. И в то же время от этого же и удалялся. Словно в самый последний момент не решаясь в чем-то признаться себе.

И меня периодически отбрасывало на какой-нибудь прежний уровень. Или уровень еще более ранний, с которого, быть может, когда-нибудь все и начиналось. А я опасался тогда даже сделать первый шаг. Зная, что через какое-то время придется вновь - возвращаться обратно.

Что это на самом деле было?

Почему я так реагировал на жизненные обстоятельства?

Почему мне в душе, быть может, ничего по настоящему и не хотелось. Но я совсем не мог удержаться, чтобы не пытаться испытать наслаждение с той или иной женщиной. Причем, как я уже понимал, испытываемое удовольствие почти и заключалось лишь в одном: в насилии над женщиной. В той или иной форме сексуального безумства. Когда я мог быть уверен, что для меня не составит большого труда навязать какое-либо нужное решение, витающее у меня в голове, в сознание девушки или женщины (весьма условная, кстати, градация на женщину и девушку может иметь такое же условное выражение в какой-нибудь или достаточно существенной разнице в возрасте, или же преодоления - или не достижения - определенных возрастных позиций). И как раз наверное это и имело превалирующее значение в желании (и наверное - спровоцированности) моих контактов с женщинами. При этом я мог говорить, что это же - являлось и причиной неких поддерживающих категорий общения с ними. Потому что случись как-нибудь иначе - и наверное сбежал бы. И не захотел бы ни с кем-то общаться. Словно бы и не предполагая даже, что возникнет какое-то похожее у меня желание.

Но это будет уже действительно много позже. Тогда, когда мне совсем и не удастся к тому времени выпутаться из создавшейся ситуации. И я словно бы совсем потеряю какую-либо связь с реальностью. Потому что будет это весьма туманно и ненадежно. А мне, чтобы что-нибудь изменить, потребуется и совсем уже неизвестно сколько времени. И будто бы (потом, это уже все потом) не будет повода совсем в чем-либо усомниться; и словно бы в действительности это было так. Но уже действительно много позже. А пока...

............................................................................................................

Линда сидела на диване в приемной ректора вуза в котором преподавала на кафедре истории, и молчала. Да и о чем она должна была говорить? Все силы она собиралась сберечь на потом. Потратить на разговор с ректором. Ведь как она выяснила - ректор ее родной отец. Которого она не видела 25 лет. Сейчас девушке было тридцать.

Уместной ли была такая встреча?

Ей говорили что нет. Говорили те несколько подруг, которым она рассказала о том, что неожиданно нашла своего отца. И что хочет с ним встретиться. А они - отговаривали ее. Но... Линда никогда никого не любила слушать. Она вообще предпочитала главным образом доверять себе. Потому что знала, что на самом деле все, что происходит в ее жизни - она знает лучше, чем кто-либо. Хотя бы потому, что окружающим было совсем неизвестно о множестве тех мельчайших деталей, о которых она предпочитала не распространяться. Зная наверняка, что никто ее толком и не поймет (расскажи она об этом). И она только всем этим значительно усугубит ситуацию. Потому что Линда никогда никому в полной мере не верила. Считая, что люди даже не то, что хотят ее обмануть (такое подумать она бы никогда не решилась), а просто могут какими-то своими неверными действиями сбить ее сознание с нужной волны. А запутаться в окружающей действительности для Линды всегда было чуть ли не самым страшным, опасным, и самым что ни на есть - нежелательным. В то время как она, конечно же, подозревала, что путаница в ее мыслях будет еще не одна. И быть может даже случится так, что она когда-нибудь перестанет понимать происходящее. Потому что... Потому что даже сейчас для Линды становилось невероятно трудным собраться с мыслями. Выработать какую-либо одну концепцию поведения. Нащупать ту грань между реальностью и ирреальностью происходящего, за которой наступит что-либо совсем уж интересное и занимательное.

А с другой стороны, быть может и наоборот - ничто не произойдет. И она потеряется в потоке захлестнувших ее мыслей. Когда уже будет что-либо и трудно понимать. В чем-либо даже совсем невозможно отдавать какой-то отчет реальности. Тогда как...

Да уж нет. Она будет держать себя в руках. И ее уже зовут...

Линда, благодарственно улыбнувшись пожилой секретарше, прошла в кабинет ректора.

За длинным столом сидел совсем еще не старый и удивительно похожий на нее мужчина. Девушка даже опешила от неожиданности, не решаясь сделать еще шаг.

Но казалось что-то похожее испытывал сейчас и Вениамин Сергеевич. Разве только ему (в силу возраста и общественного статуса) привычнее было держать себя в руках. Что он сейчас и пытался делать. И делать что -- ему было невероятно трудно.

Вениамину Сергеевичу конечно уже доложили о том, что нашлась его дочь.

По какому-то стечению обстоятельств она даже работала в том же вузе, который он возглавлял. А еще раньше - дочь закончила тот же факультет института, который когда-то закончил и он. Разве что ему после окончания института пришлось остаться еще и в аспирантуре. А его дочь сразу пригласили преподавателем на кафедру. Причем улавливать какую-то связь между Линдой Гудинчик и Вениамином Сергеевичем Захаровым - никто не собирался. Да никому и в голову бы никогда не пришло, что она является дочерью ректора. Хотя Вениамин Сергеевич знал (конечно же, знал) что у него где-то есть дочь. Но совсем не такой он представлял эту встречу...

Дата добавления: 2014-11-09