Тема 8. Защита права собственности и других вещных прав 2 страница

Добросовестное приобретение имущества в собственность от лица, не имеющего права на его отчуждение, допустимо только в силу прямого указания закона. Причем такая норма должна быть расположена в одном ряду с другими основаниями приобретения права собственности <1> (гл. 14 ГК РФ), а не содержаться в завуалированном виде в правилах о виндикации, как это предлагают некоторые авторы <2>. Двойственный характер этих формулировок свидетельствует о боязни признать, что надобность в виндикации в этом случае отпадет. Однако невозможность виндикации отнюдь не исключает наличие возможности у лица, утратившего собственность, компенсировать имущественные потери иными гражданско-правовыми средствами, обращенными к лицу, которому он вверил имущество, или к лицу, которое неправомерно распорядилось его имуществом.

--------------------------------

<1> См.: Богатырев Ф.О. Публичная достоверность реестра прав на недвижимость и признание добросовестного приобретателя собственником // Законодательство. 2004. N 4. С. 43.

<2> См.: Мурзин Д.В. Добросовестное приобретение имущества по договору // Проблемы теории гражданского права. М., 2003. С. 105 - 110.

Поэтому еще раз необходимо акцентировать внимание на том, что законоположения о добросовестном приобретении в собственность имущества от несобственника представляют собой исключение из общего правила, под которым, однако, не следует понимать добросовестное приобретение в собственность имущества от собственника. В случае приобретения вещи от собственника ни позитивным правом, ни (если угодно) нравственными нормами (куда может быть причислена презумпция о доброй совести) не мыслится добросовестность приобретателя. В этой ситуации последний становится собственником без всяких оговорок, так как приобретение права состоялось посредством совершения соответствующей закону сделки с лицом, которое имело правомочие на отчуждение имущества.

Только с введением в действующее законодательство подобной нормы может сузиться почва для рассуждений о разъединении собственности и владения в существующих правилах о виндикации.

В ст. 223 ГК РФ с первого января 2005 г. внесены дополнения, допускающие возникновение права собственности на недвижимое имущество у добросовестного приобретателя с момента государственной регистрации. Какие изменения может привнести эта законодательная новелла в правила о виндикации?

Обращает внимание тесная взаимосвязь этого нововведения с добросовестностью по ст. 302 ГК РФ. Данная связь свидетельствует об исключительном характере возникновения права собственности у добросовестного приобретателя. Причем добросовестность имеет ключевое значение для возникновения субъективного права.

Какие-либо изменения в сущность добросовестности при виндикации эта норма не вносит. Добросовестность по-прежнему остается презумпцией, которая может быть опровергнута или подтверждена в ходе виндикационного процесса. Содержание абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ не оставляет сомнения в наличии у собственника, утратившего владение, права на предъявление виндикационного иска даже после государственной регистрации, что, в свою очередь, свидетельствует о порочности сделки, совершенной лицом, не имеющим правомочий на отчуждение имущества. Процесс доказывания добросовестности либо ее опровержения станет более сложным и громоздким по доказательственной базе, так как нарушения в сфере оборота недвижимого имущества даже с учетом системы регистрации становятся на редкость искусными.

На пути восстановления нарушенного владения собственника возврат имущества по виндикационному иску предстает как завершающее звено. Поскольку зарегистрированное право на недвижимое имущество может быть оспорено только в судебном порядке (ст. 2 Закона о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним), то при системном толковании этой нормы с правилами о виндикации и положениями абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ приходим к выводу о том, что виндикация должна следовать за иском об оспаривании зарегистрированного права или, во всяком случае, его сопровождать. Тождества между этими притязаниями быть не может. При рассмотрении первого из них могут быть установлены обстоятельства поступления имущества к приобретателю, в том числе добросовестность или ее отсутствие. Тогда перспективы виндикации будут более определенными как в ту, так и в другую сторону.

5. Новое законоположение (абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ) обозначило ряд вопросов, вытекающих из нужд оборота недвижимого имущества и наглядно проявляющихся в судебно-арбитражной практике.

Можно ли считать рассматриваемую норму еще одним способом приобретения имущества в собственность? К этому вопросу приводит сам факт размещения рассматриваемой законодательной новеллы в гл. 14 ГК РФ. Если же данное законоположение (по замыслу его разработчиков) не относится к таковым, тогда логически следует другой вопрос: какое правоотношение регулирует эта норма? Очевидно, что не правоотношение добросовестного приобретения имущества давностным владельцем, так как положения ст. 234 ГК РФ прямо решают вопрос о государственной регистрации права собственности последнего на недвижимое имущество.

Непосредственная отсылка к п. 1 ст. 302 ГК РФ указывает на то, что эта норма относится к добросовестному приобретателю имущества от лица, не управомоченного на его отчуждение. Судебно-арбитражная практика применения абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ наглядно показывает внутреннее противоречие этого законоположения. До момента предъявления виндикационного иска лицо, названное ответчиком, не ассоциировало себя в качестве добросовестного приобретателя применительно к нормам п. 1 ст. 302 ГК РФ, так как считало себя собственником имущества, получившего вещь по приобретательной сделке, т.е. по основанию, предусмотренному законом.

Именно полагая себя собственником, это лицо осуществило государственную регистрацию данного права на вещь за собой. Скорее всего, нормой, сосредоточенной в первой части предложения абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ, законодатель попытался придать правовое положение описанной ситуации.

Однако при рассмотрении виндикационного иска может быть установлен факт недействительности приобретательной сделки, т.е. объективного несоответствия ее закону.

Этот же факт будет установлен при разбирательстве дела, по которому собственник заявит иск о признании недействительной указанной сделки. Очевиден имущественный интерес собственника в предъявлении такого иска применительно к правилам ст. 166 ГК РФ.

Несомненно то, что несоответствующая закону сделка не может служить основанием приобретения права собственности на вещь. Вместе с тем ответчику вполне по силам отразить виндикационные притязания собственника, хотя бы с помощью исковой давности, чем добросовестные приобретатели зачастую и пользуются, не утруждая себя необходимостью подтверждать добросовестность приобретения вещи. В таком случае зарегистрированное право собственности добросовестного приобретателя останется незыблемым, а в основе его будет незаконная сделка.

Судебно-арбитражная практика дает многочисленные примеры искусственного формирования так называемой фигуры добросовестного приобретателя. Здесь обнаруживается очевидность противопоставления законопослушного поведения большинства участников гражданского оборота при совершении приобретательных сделок, соответствующих закону, объективно неправомерному поведению добросовестного приобретателя, получившего в собственность имущество по основанию, не предусмотренному законом.

Большинство европейских гражданских кодификаций, жизнеспособность которых проверена не только длительным существованием, но и юридической пригодностью к современным рыночным отношениям, не знают такого способа приобретения в собственность недвижимого имущества, как по не соответствующей закону сделке. Подобная уступка сделана для оборота движимых вещей. Например, правила § 932 ГГУ.

В российском гражданском законодательстве отсутствует норма о бесповоротности права. Поэтому "эксперимент" по внедрению нормы о добросовестном приобретении в собственность чужого имущества начинать лучше все-таки с оборота движимых вещей. Надо исходить из того, что невозможность для собственника возвратить утраченную движимую вещь путем виндикации, равно как и возможность отобрания у добросовестного приобретателя движимой вещи собственником, ранее утратившим владение ею, с помощью той же виндикации, в социальном, экономическом аспектах менее неблагоприятны для участников гражданского оборота, особенно для физических лиц.

Например, утрата автомобиля по названным критериям несоизмерима с утратой жилого дома или квартиры.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что рассматриваемая законодательная новелла усиливает обозначившуюся негативную тенденцию (побочное следствие внедрения системы регистрации недвижимости), когда приобрести в собственность недвижимое имущество становится проще, чем движимую вещь.

Если эта норма появилась как реакция на необходимость защиты добросовестных приобретателей жилых помещений, то она с такой же силой "бьет" по собственникам, ранее утратившим владение жильем в результате злоупотреблений и махинаций на рынке жилья, которые становятся все более изощренными.

Таким образом, системное толкование внесенных изменений в п. 2 ст. 223 ГК РФ и судебно-арбитражная практика применения этой законодательной новеллы не позволяют квалифицировать ее в качестве установленной законодателем нормы о приобретении в собственность имущества от несобственника.

Если рассматриваемая новелла - это все же попытка законодательного воплощения давно вызревавшей идеи считать добросовестного приобретателя после отражения виндикационных притязаний собственника новым собственником спорного имущества, то подобный вывод не усматривается из содержания абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ. Сторонники этой идеи в разное время предлагали подробную аргументацию в ее поддержку и давали характеристику тому сложному юридическому составу, наличие которого позволяло им считать добросовестного приобретателя новым собственником вещи после отказа собственнику в ее истребовании.

В период действия ГК РСФСР 1922 г. существовала ст. 183, которая называла покупателя (отвечавшего признакам добросовестного приобретателя) собственником купленной вещи. Из ГК РСФСР 1964 г. это норма исчезла. Нет ее и в ГК РФ 1994 г.

Очевидно то, что возможность приобретения в собственность имущества от несобственника является исключением из положений о праве собственности. Поэтому вряд ли стоит придавать подобной норме статус самостоятельного способа приобретения права собственности на имущество.

Этого не учитывают те, кто увидел в новелле ст. 223 ГК РФ ответ на вопрос о правовом положении имущества после отказа в удовлетворении виндикационного иска.

Представим ситуацию. Виндикационный иск предъявлен, когда лицо, получившее имущество от неуправомоченного отчуждателя, не успело осуществить государственную регистрацию. В ходе судебного разбирательства будет установлено отсутствие права собственности у лица, от которого ответчик получил спорное имущество, а значит, и несоответствие закону отчуждательной сделки. Если в удовлетворении виндикационного иска будет отказано, то у ответчика право собственности возникает только после государственной регистрации. Однако непонятно, на каком основании будет осуществлена подобная регистрация: несоответствующей закону сделки, известного юристам сложного юридического состава или ином? Ведь в государственном реестре должно быть прописано основание регистрации. Действующее законодательство не дает ответы на эти вопросы. Предложения Д.О. Тузова об осуществлении регистрации на основании судебных решений, в том числе об отказе в удовлетворении виндикационного иска на основании ст. 302 ГК РФ, либо об установлении в порядке особого производства фактов, имеющих юридическое значение, куда автор относит совокупность всех элементов сложного юридического состава из ст. 302 ГК РФ <1>, представляются малоубедительными по следующим причинам.

--------------------------------

<1> Тузов Д.О. Продажа чужой вещи и проблема защиты добросовестного приобретателя в российском гражданском праве // Вестник ВАС РФ. 2007. N 1. С. 12.

Во-первых, решение суда об отказе в удовлетворении виндикационного иска в резолютивной части не содержит вывода о признании права собственности на имущество за ответчиком. Такой вывод в этом судебном акте невозможен в принципе, так как будет противоречить основополагающим постулатам материального и процессуального законодательства о судебной защите гражданских прав.

Во-вторых, для удовлетворения обозначенного Д.О. Тузовым заявления об установлении фактов, имеющих юридическое значение, в материальном праве вряд ли найдется соответствующая норма, так как положения ст. 302 ГК РФ не регулируют приобретение имущества в собственность. Не говоря уже о том, что на практике регистрирующие органы воспринимают для осуществления регистрационных действий только те судебные решения, где в резолютивной части прямо указано о признании права собственности на объект недвижимости за конкретным субъектом либо о прекращении государственной регистрации права собственности конкретного лица.

Понятно, что добросовестного приобретателя не устраивает перспектива попадания имущества в режим "задавненного" после отказа в удовлетворении виндикационного иска. Хотя с принятием ГК РФ появилась законодательная почва для этого (ст. 234 ГК РФ о приобретательной давности). Не заинтересован в таком исходе имущественный оборот в целом.

По смыслу норм ст. 302 ГК РФ добросовестный приобретатель имеет статус ответчика в виндикационном процессе. И в соответствии со своим процессуальным положением в судебном споре он не может приобрести субъективное материальное право в результате рассмотрения судебного дела, даже когда в иске будет отказано. Только прямая норма закона, закрепляющая правовой режим принадлежности имущества после отказа в удовлетворении виндикационного иска, определяя этот режим как собственность добросовестного приобретателя, может разрешить данный вопрос. Однако подобного положения в абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ не содержится потому, что акцент в этой норме сделан на моменте государственной регистрации права собственности приобретателя. Причем по смыслу этой нормы такой момент наступил до обнаружения добросовестности приобретателя, т.е. до подачи виндикационного иска.

Стало быть, новое законоположение в сущности повторяет норму абз. 1 п. 2 ст. 223 ГК РФ.

Упомянутый акцент в рассматриваемой законодательной новелле послужил почвой для рассуждений о том, что "...именно с момента регистрации перехода права собственности добросовестный приобретатель получает защиту, даже если он еще не владеет недвижимостью" <1>. Не совсем понятно, о какой защите идет речь. Если о защите от виндикационного иска, то по смыслу абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ факт регистрации не препятствует предъявлению виндикационного иска. Тем более данный факт не будет препятствовать удовлетворению этого иска при установлении судом недобросовестности приобретателя. При этом виндикационный иск должен сопровождать требование об оспаривании зарегистрированного права или следовать за ним.

--------------------------------

<1> Богатырев Ф.О. Защита добросовестного приобретателя по закону и в практике арбитражных судов // Законодательство. 2006. N 8. С. 46.

6. На этой же почве Ф.О. Богатырев делает еще один категоричный вывод: "...отсутствие передачи недвижимости никак не влияет на возникновение права собственности у приобретателя (в том числе на добросовестное приобретение права собственности), момент возникновения которого жестко привязан к регистрации..." <1>.

--------------------------------

<1> Там же. С. 44.

Статья 223 ГК РФ посвящена моменту возникновения права собственности у приобретателя по договору. В соответствии с п. 1 этой статьи право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором. Надо полагать, из последней оговорки законодателя Ф.О. Богатырев и другие сторонники этой точки зрения делают вывод о том, что момент возникновения права собственности на недвижимую вещь не взаимосвязан с ее передачей от отчуждателя к приобретателю. Достаточно осуществить государственную регистрацию прекращения права отчуждателя и соответственно зарегистрировать субъективное право за приобретателем.

Представляется, названная точка зрения не соответствует смыслу и правовой направленности п. 1 ст. 223 ГК РФ, так же как не соответствует порядку приобретения в собственность недвижимого имущества по договору купли-продажи (§ 7 гл. 30 ГК РФ). Правила п. 1 ст. 223 ГК РФ распространяются как на движимые вещи, так и на недвижимость. Законодатель не сделал какого-либо изъятия в пользу тех или других. Содержащаяся в п. 1 ст. 223 ГК РФ формулировка нормы о возникновении права собственности на вещь, приобретенную по договору, отнюдь не означает то, что право собственности может возникнуть без фактической передачи вещи. Стороны договора вправе лишь изменить своим согласованным волеизъявлением момент времени, с которого возникает право собственности, не обусловливая его с моментом передачи вещи. Именно с моментом передачи вещи, а не с фактом самой передачи вещи. Аналогичный смысл заложен законодателем и в правило абз. 1 п. 2 ст. 223 ГК РФ, где момент возникновения права собственности у приобретателя вещи по договору обусловлен с моментом государственной регистрации права. Понятно то, что последнее правило распространяется на оборот недвижимого имущества. Однако из этого законоположения не следует вывод о том, что право собственности на недвижимую вещь, приобретаемую по договору, возникает только в результате осуществления регистрационной записи, без фактической передачи вещи.

Согласно ст. 549 ГК РФ обязанностью продавца по договору купли-продажи недвижимости является передача имущества в собственность покупателя. Исполнение этой обязанности охватывает в том числе совершение действия по фактической передаче вещи из владения продавца во владение покупателя. Несомненно то, что владение включает в себя так называемое держание, т.е. физическое обладание вещью или, во всяком случае, возможность в любой момент времени по своему свободному волеизъявлению реально осуществить физическое обладание приобретенной вещью. На это прямо указывают положения ст. 556 ГК РФ, регулирующие порядок передачи недвижимости от продавца покупателю.

Таким образом, в действующем законодательстве не имеется правовых оснований низведения оборота недвижимого имущества к оформлению регистрационных записей в государственном реестре. По смыслу норм ст. 131 ГК РФ и соответствующих норм Закона о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним сама по себе государственная регистрация носит не правоустанавливающий, а правоподтверждающий характер. Из системной взаимосвязи положений ст. ст. 218, 223, 224 ГК РФ следует, что для приобретения недвижимости в собственность по сделке требуется наличие юридического состава, куда наряду с другими юридическими фактами входят соответствующая закону гражданско-правовая сделка по отчуждению имущества, фактическая передача имущества, государственная регистрация перехода права собственности к приобретателю.

Как видим, государственная регистрация предстает как завершающее звено, подтверждая наличие всей совокупности фактов, необходимых для приобретения недвижимости в собственность. Поэтому безосновательно придавать решающее значение регистрационной записи в обороте недвижимости. Система регистрации создавалась для упорядочения этого оборота, а не для его подмены оборотом регистрационных записей.

Сторонники точки зрения о возникновении права собственности у приобретателя, выигравшего виндикационный спор против собственника, на основании сложного юридического состава, включающего в себя фактическую передачу имущества - traditio, едва ли найдут юридически весомые доводы к отрицанию необходимости такой же передачи имущества для приобретения права собственности от управомоченного отчуждателя.

Приведенную нами аргументацию не следует рассматривать как опровержение правил передачи вещи, сформулированных законодателем в ст. 224 ГК РФ. Тем более что "облачение" фактической передачи отчуждаемой вещи в какой-либо символ (передача ключей от помещений, подписание акта приема-передачи и т.п.) не направлено на исключение свободного волеизъявления лица, заключившего приобретательную сделку, в любое время реально осуществить физическое обладание приобретенной вещью. Если приобретатель такой возможности не имеет, тогда регистрационная запись превращается в фикцию, не отражающую факт приобретения имущества в собственность. Наша аргументация - это всего лишь довод в противовес тенденции отождествления оборота недвижимостей с оборотом регистрационных записей, поскольку закономерным следствием этой тенденции будет вывод о том, что приобрести недвижимость в собственность гораздо проще, чем движимую вещь. Хотя такой подход не характерен для многих правовых систем, в том числе и тех, где регистрация недвижимого имущества осуществляется не одно столетие.

Косвенное подтверждение наших рассуждений о том, что приобретение титула на объект недвижимости по договору требует не только проведения государственной регистрации, но и передачи вещи, можно найти в позиции Высшего Арбитражного Суда РФ, посчитавшего правомерным отказ арендатору, не получившему помещение от арендодателя (т.е. не вступившего во владение), в праве на использование вещно-правовых способов защиты <1>.

--------------------------------

<1> См.: информационное письмо Президиума ВАС РФ от 11 января 2002 г. N 66 "Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой" (п. 9) // Вестник ВАС РФ. 2002. N 3. С. 24.

Упомянутый подход послужил Ф.О. Богатыреву почвой для тезиса о квалификации передачи недвижимой вещи по приобретательной сделке как условия возникновения права собственности у приобретателя в качестве юридического недоразумения <1>. Логическим завершением подобных рассуждений может стать вывод об отказе от виндикации как способа защиты владения собственника. Однако в таком качестве виндикационный иск исправно служил собственнику как движимого, так и недвижимого имущества на протяжении двух тысяч лет.

--------------------------------

<1> Богатырев Ф.О. Указ. соч. С. 46.

В юридической литературе, посвященной рассматриваемым проблемам, некоторые авторы при исследовании вопроса о моменте возникновения права на недвижимую вещь приравнивают этот момент "...к волеизъявлению органа публичной власти - регистрирующего органа, который принял решение о внесении права в реестр..." <1>. Тем самым, Бевзенко Р.С. приходит к выводу о превалировании публичного элемента над частным в определении момента возникновения права на недвижимость. Однако такая расстановка акцентов в данном вопросе не соответствует воле законодателя, сформулированной в нормах ГК РФ, регулирующих порядок определения момента возникновения прав на имущество, подлежащих государственной регистрации (п. 2 ст. 8, ст. 131, п. 2 ст. 223).

--------------------------------

<1> Бевзенко Р.С. Принципы государственной регистрации прав на недвижимое имущество: опыт построения системы // Вестник ВАС РФ. 2006. N 12. С. 48.

Согласно п. 1 ст. 16 Закона о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним государственная регистрация прав проводится на основании заявления правообладателя, сторон договора. Отсюда видно, что государственная регистрация прав на недвижимое имущество носит заявительный характер, т.е. только при наличии волеизъявления правообладателя на проведение государственной регистрации таковая будет осуществлена. А значит, не имеется оснований квалифицировать действия регистрирующего органа по внесению записи в реестр в качестве волеизъявления органа публичной власти в виде принятия решения о внесении права в реестр. Посредством внесения регистрационной записи в реестр регистрирующий орган выполняет возложенную на него законом функцию по государственной регистрации прав на недвижимо имущество, не более того. Собственно, для выполнения названной функции и созданы регистрирующие органы.

Упомянутые нормы ГК РФ, нормы Закона о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним не содержат предпосылок для вывода о том, что регистрирующий орган наделен полномочием на свободное волеизъявление в виде принятия решения о внесении права в реестр. Даже решение об отказе в государственной регистрации прав регистрирующий орган принимает не по собственному свободному волеизъявлению, а в порядке и по основаниям, установленным законом (ст. 20 Закона о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним).

Вместе с тем приведенные нормы законодательства позволяют сделать другой вывод. Момент возникновения права на недвижимое имущество обусловлен моментом государственной регистрации права на имущество не потому, что право на недвижимую вещь возникает на основании волеизъявления государственного регистрирующего органа, а по причине необходимости упорядочения оборота недвижимого имущества. Поэтому государство приняло на себя функцию ведения реестра прав на недвижимость, создав для этого регистрирующие органы. Тогда как приобретение недвижимой вещи в собственность и государственная регистрация права собственности приобретателя на эту вещь осуществляются по волеизъявлению приобретателя, т.е. частного лица. А значит, вряд ли будет уместно в вопросе о моменте возникновения права на недвижимое имущество утверждать о преобладании публичного элемента над частным.

НЕГАТОРНЫЙ ИСК

1. Известный римским юристам негаторный иск, который "...предоставлялся собственнику в тех случаях, когда он, не утрачивая владения своею вещью, встречал, однако, какие-то помехи или стеснения..." <1>, и в настоящее время находит свое применение.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Римское частное право" (под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2004.

<1> Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М., 2001. С. 164 (автор главы - В.А. Краснокутский).

Согласно определению негаторного иска, содержащемуся в ст. 304 ГК РФ, данный вещно-правовой способ защиты права собственности отличают следующие признаки: спорное имущество не выбыло из владения собственника; нарушения со стороны ответчика носят реальный характер, т.е. объективно проявляются вовне; ответчик не претендует на получение имущества в свою собственность; истец обязан подтвердить свое право собственности, в том числе на недвижимость.

Судебно-арбитражная практика рассмотрения этого иска выявила проблемные вопросы не только практического, но и теоретического свойства. Сюда можно отнести вопросы отождествления негаторного иска с другими юридическими средствами защиты права собственности, такими как иск о признании права собственности, иск об освобождении имущества от ареста, а также придание негаторному иску таких свойств, которые изначально ему не предназначались.

Еще в науке советского периода сформировалась точка зрения о представлении в качестве негаторного иска требования собственника об исключении имущества из описи или освобождение его от ареста. На такую квалификацию негаторного иска указывал Д.М. Генкин, полагая, что "...основанием негаторного иска может быть и нарушение принадлежащего собственнику правомочия распоряжения, выразившегося в лишении собственника возможности распоряжаться вещью благодаря неправильному включению ее в акт описи, составленной по взысканию, предъявленному к другому лицу" <1>. Сходную позицию занимала М.Я. Кириллова <2>.

--------------------------------

<1> Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 217 - 218.

<2> Советское гражданское право. Т. 1 / Под ред. О.А. Красавчикова. М., 1972. С. 333 - 334.

Хотя и в то время существовали иные подходы в квалификации требования об исключении имущества из описи. Например, Р.О. Халфина рассматривала это требование в качестве виндикационного иска, указывая на то, что "...целью иска в этом случае, как и при виндикации, является восстановление собственником нарушенного владения" <1>. Другой видный цивилист О.С. Иоффе, рассматривая конкретную практическую ситуацию, обращает внимание на то, что иск об исключении имущества из описи является "...не только требованием о признании за истцом права собственности, но и иском о снятии с имущества ограничений, препятствующих распоряжению им, т.е. негаторным иском" <2>. В.А. Рясенцев и Г.И. Ческис, отождествляя негаторный иск с иском собственника об исключении из описи свого имущества, полагают, что "...в таком притязании собственника заключено два требования: признать его собственником спорного имущества и освободить последнее от описи, как незаконной" <3>.

--------------------------------

<1> Халфина Р.О. Право личной собственности граждан СССР. М., 1955. С. 162.

<2> Иоффе О.С. Избранные труды: В 4 т. Т. 2. Советское гражданское право. СПб., 2004. С. 508.

<3> Советское гражданское право. Ч. 1 / Отв. ред. В.А. Рясенцев. М., 1986. С. 416.

Дата добавления: 2014-11-16