I. Внимание. 13 страница

Стремление дать развитию эмоций физиологическое основание появилось значительно раньше James и Lange; одна из гипотез в этом направлении, признаваемая весьма удачной, принадлежит Меуnert'y ****)

По этой гипотезе функциональная артериальная гиперемия, доставляющая усиленный приток кислорода корковым клеткам и поднимающая их питание, влечет за собой апноэтическое состояние корковых клеток, суб'ективно выражающееся чувством счастья; понижение питания клеток, наступающее, как результат уменьшения притока кислорода при сужении артерий, вызывает диспноэтическое состояние клеток, воспринимаемое суб'ективно, как недостаток радостного чувства, как пониженное настроение.

*) Storring, 1. с. 109), стр. 13-17.

**) Ribot, 1. с. 220), стр. 90-108.

***) Wundt, 1. с. 219). Чувства и аффекты. Вып. V, стр. 225.

****) Meynert, 1. с. 189), стр. 5-7.

Таким образом, в основе стенических аффектов, по Meynert'y, лежит артериальная гиперемия корковых областей, а в основе астенических аффектов - анемия.

Справедливость гипотезы Меуnert'a доказать трудно, но еще труднее ее опровергнуть; как гипотеза осторожная, дающая лишь направление дальнейшим исследованиям, она может быть признана удачной, на что указывают некоторые авторы*). К недостаткам же всех приведенных гипотез следует отнести одно важное упущение, которое, впрочем, нельзя поставить в вину авторам, так как работы в этом направлении появились позднее: это отсутствие каких бы то ни было указаний на роль продуктов внутренней секреции, которые имеют немаловажное значение для психической деятельности вообще, а, в частности, в возникновении и развитии эмоций.

Следующий шаг в этом направлении сделал Cannon226a). Посредством экспериментальных исследований на животных ему удалось установить известную связь между аффективными состояниями и усилением деятельности органов внутренней секреции. Эта связь устанавливается посредством автономной, симпатической нервной системы. При аффективных состояниях в крови появляется увеличенное количество адреналина и сахара. Аффекты, являясь последствием высокой степени возбуждения центральной нервной системы, связаны с нарушением правильной симпатической иннервации и расстройством равновесия внутренних органов до функции слезных желез включительно. По мнению Cannon'а, нарушения функции внутренних органов лишь содействуют развитию эмоционального комплекса. Сrile226), также исследовавший некоторые аффекты у животных (кролики, собаки), пришел к заключению, что те процессы, которые развиваются в организме в аффективных состояниях, особенно при аффекте страха, гнева, могут найти разрешение в движении, к которому они и подготовляют организм, стимулируя его локомоторную систему; находящийся в аффекте организм он сравнивает с автомобилем на холостом ходу - бензин потребляется, машина работает, дрожит, но не двигается, между тем, достаточно одного поворота рычага, чтобы привести машину в движение, перевести потенциальную энергию в кинетическую. Заслуживает внимания, что Сrile'ю удалось отметить в центральной нервной системе (в полушариях головного мозга, в мозжечке, в продолговатом и спинном мозгу) кроликов, у которых вызывалось бегство под влиянием испуга, некоторые анатомические изменения, выражавшиеся, главным образом, в количественном распределении хроматофильного вещества в ганглиозных клетках.

*) Корсаков227), т. I, стр. 73-75. 126

Воля и волевые акты. Движение рефлекторное и волевое, течение того и дру­гого акта, волевой акт, волевое усилие, сравнение рефлекторного и волевого движе­ния. Действие, поступок, инстинктивные и импульсивные действия; вспомогательные движения; автоматические движения. Представления и эмоции, как источник движения. Побуждение, влечение, стремление, желание, хотение, намерение, потребность, страсть. Решение и двигательное представление; выбор; обдумывание, колеба­ния. Констелляция. Личность. Мотивы поступков и их оценка. Чувство усилия воли. Свободная воля и условия суб'ективной оценки ее, как таковой; свобода воли — лишь суб'ективно-психологическое понятие. Личные реакции. Внутренние и внешние воле­вые акты. Идеомоторные движения. Внимание, сосредоточение; пассивное и активное внимание. Интерес. Условия активного характера внимания. Устойчивость внимания, рассеянность. Произвольное мышление.

Человек мыслит, чувствует и действует. Действия человека принято свя­зывать с особой способностью, получившей название воли: определять по­нятие воли детальным образом вряд ли полезно для наших целей, — для нас существенно важно не определение этого понятия, а рассмотрение тех процес­сов душевной жизни, которые характеризуются термином волевых актов.

Внешним выражением волевого акта является движение; не всякое, однако, движение может быть отнесено к волевым актам: внешнее раздражение, вызывающее движение, как рефлекторный акт, не вызывает акта волевого; напр., отдергивание ноги при щекотании подошвы не относится к числу волевых про­цессов; между тем, обратное положение, — отсутствие рефлекторного движе­ния вслед за раздражением, обычно вызывающим это движение у здорового человека, точнее сказать, задержка двигательного рефлекса, напр., сохранение неподвижного положения нижней конечности при щекотании подошвы, — не­сомненно представляется одним из ярких проявлений волевой деятельности: нужна значительная сила воли, чтобы задержать готовое развиться ре­флекторное движение.

Дуга рефлекторного движения состоит из центростремительного пути, передающего раздражение, точнее, свое возбужденное состояние, мозговым центрам и через них пути центробежному, двигательному, и из этого послед­него, в связи с возбуждением которого и происходит двигательный разряд; возбуждение может передаваться и выше, достигая подкорковых центров и всетаки разрешаясь движением рефлекторного характера. В обоих указан­ных случаях процесс при нормальных условиях протекает гладко, без задерж­ки: он не встречает препятствий к своему осуществлению ни в центростреми­тельной части дуги, ни в части, передающей центростремительное возбуждение двигательному пути, ни в этом последнем. Нередко, однако, периферическое возбуждение, прежде чем оно разрешится рефлекторным движением, достигает корковых областей; чаще всего это случается, если раздражение не представля­ется неожиданным; тогда рефлекторное движение или осуществляется с более или менее значительной задержкой, с опозданием, или двигательного разряда не происходит. Очевидно, что с переходом в корковую область, возбуждение, помимо удлинения пути, встречается с более сложными условиями передачи; оно встречается с условиями, не тормозящими его передачу, если пути, по которым оно передается, свободны, особенно, если они привыкли к передаче определенного раздражения; оно встречается, с другой стороны, с условиями, затрудняющими, задерживающими его передачу, если пути его следования за­няты, если они возбуждены другим раздражением, если центр, который должен воспринять возбуждение центростремительных проводников, не свободен; воз­буждение встречается с задерживающим его дальнейшую передачу тормазом, вследствие чего двигательное завершение его или задерживается, или совершен­но не осуществляется (см. гл. X, рис. 6).

Физиологическому процессу, явившемуся тормазом осуществления двига­тельного разряда, соответствует известное психическое состояние, которое суб'ективно определяется, как волевой акт, волевое усилие.

Различие между рефлекторным актом и актом, связанным с участием во­левого процесса, заключается в следующем: в первом случае движение прои­зошло механически — было возбуждение нервного проводника, вызван­ное раздражением периферического воспринимающего аппарата; это возбужде­ние передалось спинно-мозговому центру и двигательному проводнику, в ре­зультате чего и осуществилось рефлекторное движение; психологически было воспринято характерное ощущение щекотания подошвы и комплекс ощущений, обусловленный осуществившимся рефлекторным движением; этот комплекс ощущений, состоящий из ощущений суставных, мышечных, кожных и частью зрительных, хотя последние имеют при рассматриваемом рефлекторном дви­жении лишь случайный характер, ложится в основу еще более сложного ком­плекса, развивающегося и закрепляющегося в нашей памяти, в качестве дви­гательного представления. Во втором случае, — произошла ли двигательная реакция с опозданием, или она была совершенно заторможена, подавлена, — возбуждение, по центростремительному проводнику должно было дойти до корковых областей, где оно лишь задержалось, вызвав при этом, конечно, ряд попутных возбуждений, быть может даже совершенно затихло, или привело в возбужденное состояние и центры антагонистических мышц и даже направи­лось по центробежным путям в большей своей части к этим последним, вызвало их сокращение, и, таким образом, движение, аналогичное рефлекторному, не совершилось; если возбуждение, передавшееся антагонистам, оказалось силь­нее, чем дошедшее до мышц, обусловливающих своим сокращением рассматри­ваемый двигательный рефлекс, то наблюдается движение противоположного характера, вызванное сокращением антагонистов, напр., вместо сгибания — разгибание. С психологической стороны во 2.-м случае рассматриваемый про­цесс также представляется гораздо сложнее, нежели в первом: если человек предупрежден о том, что он испытает щекотание подошвы, у него развивается ряд представлений, связанных со щекотанием, частью двигательных, основан­ных на предшествующем опыте; вместе с тем разовьется эмоциональное со­стояние с характером ожидания, а у впечатлительных к щекотке людей даже страх, сопровождающийся общим рефлекторным вздрагиванием при одной мысли о щекотании; возникает живое представление о двигательной реакции на щекотание и о противодействии этой реакции, возникает решение задер­жать движение, вместе с этим соответствующие группы антагонистов уже за­ранее слегка напрягаются: лишь только возникает ощущение щекотки, анта­гонисты напрягаются сильнее, противодействуя развитию рефлекторного дви­жения. Суб'ективно — было произведено волевое усилие. Волевой акт на­чал сознаваться, как таковой, с момента принятия решения, как поступить при возникновении щекотного раздражения: очевидно, что сознание принятого решения связано с возникновением ясного представления о движении или ком­плексе движений, связанных с этим решением: движению предшествует сознаваемое представление, предшествует представление о цели движения; такое движение, возникающее при условии сознавания предшествующего ему и опре­деляющего его представления, движение, направленное к известной сознавае­мой цели, есть волевой акт; такое волевое движение носит название дей­ствия или поступка.

Выше упоминался термин волевое усилие или напряжение; это выражение знакомо и понятно каждому; лучше всего представление о волевом напряжении выясняется на рассматриваемом примере щекотного раздражения: здесь при задерживании рефлекторного движения требуется значительное уси­лие воли; это ощущение усилия или напряжения обусловлено ощущением более или менее значительного сокращения мышечных групп, принимающих участие в движении; без напряжения мышц не возникает чувства напряжения воли, напряжение мышц — важнейшее условие активности волевого акта, сообщаю­щее характер активности волевому процессу.

Воля не может быть отождествляема с движением — рефлекторные дви­жения не суть волевые акты (Semi Meyer²²⁸*)). К волевым актам, которым присущ суб'ективный характер произвольности, не относятся и так называемые инстинктивные движения, развивающиеся в связи с при­рожденной наклонностью и особенно подробно рассматриваемые в зоо-психологии; как на пример инстинкивных движений, можно указать на вырази­тельные движения. Не будучи чистыми рефлексами и не представляя в то же время собой движений, которым предшествуют ясно сознаваемые представле­ния о движении, инстинктивные движения одними авторами причисляются к числу волевых актов (Hoffding**)), другие не считают их волевыми (Meumann²²⁹***)). Такое противоречие понятно, если принять во вни­мание, что различные влечения, связанные с инстинктами, нередко сопро­вождаются совершенно определенными целевыми представлениями. Инстинк­тивные действия называются еще импульсивными; им неприсуще сознание произвольности и активности, они носят пассивный характер.

Когда какое-нибудь более или менее сложное действие совершается с осо­бенным старанием, то нередко возбуждение, обусловливающее движение, пере­дается в центробежном направлении не только тем мышечным группам, сокра­щение которых необходимо для выполнения этого движения, но вследствие распространения возбуждения на более обширные корковые области, оно вы­зывает одновременно функцию и других мышечных групп; такая недостаточно дифференцированная иннервация очень часто наблюдается у детей, но иногда обнаруживается и у взрослых: напр., усердно выводя на бумаге буквы еще плохо повинующейся рукой, ребенок морщит лоб, двигает ногами, высовывает кон­чик языка; такое привычное высовывание языка при усердных занятиях изред­ка сохраняется и у взрослых. Подобные мимовольные движения носят назва­ние вспомогательных.

Кроме рассмотренных разновидностей движений или действий, выделяются еще так наз. автоматические*) движения, действия, акты; они носят характер целесообразно направленных волевых действий, возникают без не­посредственных раздражений, как это свойственно рефлекторным движениям, но не сопровождаются в то же время ясно сознаваемыми целевыми представле­ниями, утрачивая таким образом характер произвольных движений; автомати­ческие движения производятся как бы механически.

Рассмотрение волевого процесса было начато с анализа рефлекторного движения: источником рефлекторного акта является то или иное внешнее раз­дражение; как видно было из дальнейших рассуждений, при известных условиях внешнее раздражение может служить источником и для волевого акта; пред­ставляется, однако, несомненным, что такой источник волевого акта имеется на лицо далеко не во всех случаях; правда, наши поступки, движения, слова и речи обычно являются реакцией, ответом на различные раздражения органов чувств, но весьма часто наши движения и действия являются в качестве реак­ции на внутренние нервные возбуждения, связанные с возникновением и тече­нием психических процессов. Отнюдь не воля, как особая способность, является primum movens в этих случаях; в основе лежит все тот же биологи­ческий физико-химический процесс, влияющий на центральную нервную си­стему таким образом, что она развивает деятельность, суб'ективно переживаемую нами в качестве психической. Развивающиеся в сознании ассоциатив­ные процессы, мышление, сопровождаются возникновением представлений об уместности тех или иных поступков, и эти поступки совершаются; не каждое представление о движении, направленном к известной цели, имеет своим по­следствием движение; это представление должно быть достаточно живым и ярким**); по мнению Wundt'a***), психический процесс, приводящий к дви­жению, должен носить эмоциональный, аффективный характер; по мнению Ziehen'а****), главное значение должно быть отведено ассоциативному процессу, так, как ассоциация может усилить или ослабить стремление к раз­витию движения, связывающееся со всеми ощущениями вообще; Ziehen обесценивает положительное значение эмоциональной реакции, отрицаемое некоторыми авторами (Meumann *****), повидимому, без достаточного основания; каждому известно, как замедляются и затрудняются двигательные реакции во время подавленного, тоскливого настроения, и как они облегчаются в противоположных состояниях — при настроении веселом, приподнятом.

Часть волевого процесса, которая предшествует внешнему его проявлению в виде движения или действия, психологически представляется весьма сложной и характеризуется различными терминами, выражающими различные оттенки этого процесса******). Таковы термины — побуждение, влечение, стремление, желание, хотение, намерение.

Побуждение подразумевает неясно сознаваемый характер мотивов, толкающих нас на совершение действия, которое, в случае своего осуществле­ния, может относиться к инстинктивным действиям; действие не протекает с сознанием свободного его совершения, а процессу присущ пассивный оттенок. Влечение связано с ясно сознаваемой целью, к которой оно направлено, но психологический процесс также носит пассивный характер; когда влечение, овладевая сознанием человека, принимается им, как цель, которая предпочи­тается им по сравнению с другими, оно приобретает свойство активного стре­мления с присущим ему оттенком произвольности. Из этих побуждений видно, как инстинктивные акты могут переходить в чисто волевые, в основе развития которых они несомненно лежат. Термином желание обознача­ется волевой процесс, направленный на ясно сознаваемую цель, предпочи­таемую другим возможностям, независимо от того, развилось желание из пас­сивного побуждения или влечения, или желаемое суб'ективно признается, как свободно, произвольно выбранная цель; желания обычно связаны с ясной эмо­циональной окраской и не предполагают немедленного, более или менее близ­кого перехода в действие; напротив, желающий часто не действует, а ждет благоприятных обстоятельств для осуществления своего желания. Хотение также сопровождается чувством произвольного выбора и возникает в резуль­тате более или менее сложного ассоциативного процесса, который будет рас­смотрен несколько ниже; решение действовать для достижения того, к чему мы стремимся, чего желаем, чего хотим, обозначается, как наме­рение.

Энергичные, непреодолимые влечения, основанные на раздражениях, исхо­дящих из внутренних органов, носят название потребностей; сюда относится, напр., потребность к мочеиспусканию, испражнению, утолению голода, поло­вого чувства и т. д. Влечения, связанные с более или менее ярко выраженной эмоциональной окраской, отличающиеся силой и принявшие хронический, при­вычный характер, называются страстями.

Совершению произвольного поступка предшествует принятое решение осуществить поступок; решение связано с целевым, двигательным представле­нием; представления, в связи с которыми осуществляются двигательные акты, не отличаются детальной точностью, они носят суммарный характер; ясной представляется цель, направление движения, самое же движение совершается механически, как автоматический акт*); это происходит благодаря удержи­ваемым в нашей памяти представлениям необходимых двигательных механиз­мов²³⁰), возникающим из продолжительного и поддерживаемого постоянным повторением опыта; важно дать импульс к началу движения, передать воз­буждение автоматическому механизму, образовавшемуся в связи с возникав­шими при определенных движениях суставными, кожно-мышечными и зритель­ными ощущениями, — в дальнейшем движение продолжается само собою. С каким трудом научается ребенок координировать движения, необходимые для ходьбы, для письма, для речи, — и как легко, чисто механически ходит, пишет и говорит взрослый человек! С каким трудом приучается ученик к движениям, необходимым для игры на рояле, скрипке и других музыкальных инструментах, и как легко все это выполняет виртуоз! Само собою понятно, что если бы у нас не было возможности пускать в ход автоматически работающий слож­ный двигательный аппарат, а каждой детали общего движения должно было бы предшествовать возникновение в нашем сознании особого представления, то большая часть всего количества движений и действий, совершаемых в течение дня, оказалась бы для нас недоступной.

Wernicke**) представляет волевой двигательный акт в виде схемы, состоящей из чувственного центра s, воспринимающего впечатление и пере­дающего его по психосенсорному пути sA центру А, являющемуся источни­ком дальнейшего, интрапсихического, ассоциативного процесса, распростра­няющегося по пути AZ; на этот пути происходят все ассоциации, необходи­мые для образования соответствующего двигательного представления в Z, от­куда оно и переходит в осуществление по психомоторному пути Zm. Liepmann ^230б)^230в) распространяет и детализирует схему Wernicke введе­нием понятия о главном целевом представлении и о формуле движения. На пути AZ вырабатывается план движения или двигательная формула, состоящая из представления о главном движении, поступке, сопровождающемся целым рядом второстепенных; ясно сознается главное целевое представление, второ­степенные же движения происходят б. ч. автоматически; напр., срывая розу, производят ряд движений, чтобы не уколоться шипами; виртуоз, исполняя пьесу, большую часть движений руками производит автоматически и т. д.

Решение произвести движение есть последний этап, предшествующий дви­жению; оно является последним актом сложного ассоциативного процесса; ре­шению предшествует выбор из двух, трех или большего числа представлений, с одним из которых и связывается решение. Решению предшествует борьба между различными представлениями, идеями, символизирующими об'екты на­ших желаний, хотений, влечений. Ассоциативный процесс занимает централь­ное место в этой борьбе, выражается в форме т. н. обдумывания; в этой борьбе всплывают на поверхность сознания то одни представления и идеи, то другие, вследствие чего до принятия определенного решения могут происходить колебания, сила и продолжительность которых обусловливается индиви­дуальными свойствами данного лица и условиями внешними и внутренними, при которых возникла борьба идей; борьбы может и не быть — прямо всплы­вает определенное решение — обусловившее его представление сразу заняло господствующее положение; б. м. этому способствовали и другие представления, не стоявшие с ним в противоречии; с другой стороны, борьба при известных условиях может быть настолько сильной, колебания настолько решительными, возникающие представления настолько не получают преобладающего значения, что реакции выбора и связанного с ним решения не наступает; в громадном же большинстве случаев одно из представлений приобретает перевес над дру­гими, чем и осуществляется выбор и связанное с ним решение, определяющее направление действия.

Чем обусловливается, что у различных лиц в различных случаях в резуль­тате борьбы представлений и связанных с ними влечений получают преоблада­ние те или иные представления? Это обусловливается совокупностью факто­ров, уже обозначенных однажды (см. гл. VIII) термином констелляции или условий сосредоточения, группирования представлений. Констелляция, с которой теснейшим образом связывается в каждом данном случае направле­ние ассоциативного процесса, зависит от индивидуальных свойств и особенно­стей данного лица, своей совокупностью определяющих личность, от внешних условий места и времени и от внутренних переживаний, владеющих в данное время данным лицом. Напр., сытый человек проходит равнодушно мимо булочной, от окна которой не может оторваться голодный; тот же сытый остановится у соблазняющего его окна гастрономического магазина, но в дру­гой раз, если у него есть какое-нибудь важное дело, он пройдет мимо того же магазина, не останавливаясь.

Привожу пример констелляции или группирования представлений, направляю­щих ход нашего мышления. Проходя мимо одной каменистой и опушенной лесом полянки в Финляндии, я каждый раз вспоминал обширный заливной луг с извивав­шейся по нему речкой в Казанской губ., при чем непременно вспоминал мельницу на этой речке; я долго не мог понять, отчего зависит такое сочетание, так как между той и другой местностью не было никакого сходства. Следующий случай выяснил дело: проходя однажды мимо полянки, я увидел бегавших по ней птиц, издававших харак­терные звуки; это были пигалицы, которых я в Финляндии никогда не видел, а вообще в первый раз увидел именно в Казанской губ. на речке возле мельницы; я вспомнил, что раньше, проходя мимо полянки, я уже слышал этот крик, но совершенно не связал его происхождение с пигалицами, о существовании которых в этой местности не подо­зревал; этот крик и вызвал представление о речке вследствие установившейся ранее группировки представлений, разгадку которой я получил позднее, лишь через не­сколько лет после установления ассоциативной связи между финляндской полянкой и заливным лугом в Казанской губернии.

Большое значение в поступках человека имеет его личность. Психи­ческий склад, характеризующий личность, бывает часто выражен настолько отчетливо, что, зная его, возможно бывает предсказать отношение его обла­дателя к тому или иному явлению; возможным оказывается заранее опреде­лить, как поступит данное лицо в том или другом случае. Такое знание осно­вывается на знакомстве с данным лицом, основанном на предшествующем опыте, на знакомстве с поступками данного лица в различных случаях его жизни. Напр., относительно одного человека можно сказать, что это человек безусловно порядочный, человек долга, ему может быть поручено ответствен­ное дело, ему могут быть доверены большие общественные суммы без опасения за их целость, — он скорее погибнет, чем истратит то, что ему не принадле­жит; относительно другого человека возникает сомнение, так как свойства его личности не настолько определенны, как в предшествующем случае: не удается предвидеть заранее его поведения в ответственные моменты его жизни; на­конец, в третьем случае вопрос разрешается определенно в отрицательном на­правлении, сразу, напр., становится ясным, что данному лицу нельзя доверить чужой копейки, что она будет растрачена при первом же случае.

Различное поведение людей в приведенных примерах обусловливается раз­личными уровнями их этических, моральных, нравственных понятий; в первом случае этот уровень высок, во втором он легко колеблется, в третьем он раз­вит слабо; в первом случае этические ассоциативно-эмоциональные комплексы укрепились настолько прочно, что легко берут перевес, в случае возникнове­ния представлений противоположного свойства, во втором случае перевес этот достигается с большим трудом, он может и не получиться, а в третьем — его совсем не получается.

Те представления и идеи, которые вступают в сочетания при выборе реше­ния и соответствующего поведения в различных случаях, называются основаниям и или мотивами действия, поступков. Сознательные, волевые акты имеют свои мотивы.

Мотивы принято классифицировать, исходя из этических принципов. Де­тальная классификация представляется весьма трудной по своей сложности, как всякая классификация, связанная с эмоциональными элементами, да и вряд ли она особенно необходима и полезна для дела; поэтому совершенно правильно поступает Meumann*), дающий лишь общие основания для классификации мотивов действий. Эти мотивы разделяются на две обширные группы: первая группа включает мотивы, связанные с интересами личности, вторая — с интересами общества; первая группа включает мотивы личные, вторая — безличные, эгоистические и альтруистические. Каждая из этих групп мотивов может делиться на ряд подгрупп, выделенных на основании менее и более высокого качества лежащих в основе их мотивов, напр., на основании отношения их к низшим и высшим чувствованиям. При оценке мотивов по­ступков можно до известной степени пользоваться классификацией, предла­гаемой Mercier и рекомендуемой Ribot*). К первой подгруппе можно отнести мотивы, вытекающие из чувства самосохранения и сохранения орга­низма, мотивы пользы и вреда организма, мотивы, направленные к удовле­творению низших чувствований—голода, жажды, полового чувства и др.; выше стоят мотивы интеллектуального свойства — любознательности, интереса к знанию; мотивы пользы и вреда для другого человека, общественной группы, стоят выше тех же мотивов, направленных на собственную личность; но и в этой подгруппе может быть, как и во всякой другой, целый ряд градаций, так, напр., мотивы пользы и вреда, диктуемые чувствами отцовскими, материн­скими, сыновними, занимают низшую ступень по сравнению с теми же мотива­ми поступков, имеющих своим об'ектом постороннего человека; напр., решить­ся броситься в воду и оказать помощь утопающему сыну легче, нежели бро­ситься в воду для спасения постороннего человека. Мотивы желания блага об­ществу выше мотивов желания блага одному человеку. Выше всего стоят мо­тивы, приводящие к борьбе за идею, напр., мотивы патриотические, моральные, интеллектуальные (Сусанин, Архимед, Галилей).

Качеством мотивов поступков определяется этический уровень личности, обусловливается красота личности; согласованностью мотивов, решений и по­ступков определяется цельность личности; мало хорошо и красиво говорить, больше — хорошо чувствовать, всего выше — хорошо действовать.

Наши поступки нередко сопровождаются т. наз. чувством волевого усилия или напряжения; выше уже было сказано, что возникновение этого чувства находится в теснейшей зависимости от сокращений мускулатуры, обусловли­вающих соответствующие движения; эти сокращения наблюдаются не только при движении одного или группы членов нашего тела, Напр., при ходьбе, при вставании с удобного кресла и т. под.; они наблюдаются также, напр., при со­средоточенном обдумывании какого-нибудь вопроса, при воспоминании чего-нибудь, ускользающего из нашего сознания; в этих случаях почти неизбежно появляются сокращения мимических мышц лица, преимущественно, лобных мышц, часто не замечаемые нами самими; однако, эти сокращения обусловли­вают чувство усилия, — если сокращенные мышцы расслабляются, как это бы­вает, напр., в тот момент, когда вспоминаемое слово выплывает в нашем сознании, чувство усилия и напряжения тотчас исчезает, сменяясь чувством облег­чения; также резко ослабевает чувство усилия, если, продолжая процесс воспо­минания, вызвать в то же время расслабление сокращенных мышц. Весьма вероятно, что чувство усилия находится еще в связи с теми процессами, про­исходящими в центральной нервной системе, которые обусловливают душевную деятельность, особенно в связи с изменениями в системе черепно-мозгового кровообращения**).

Волевой акт получает свое осуществление в форме того или другого по­ступка в связи с установившимся решением; самое решение обусловлено тем ассоциативно-эмоциональным комплексом, который одержал перевес в пред­шествующей борьбе мотивов. Однако, мы испытываем такое впечатление, что мы сами решаемся на определенный поступок, мы сами выбираем на­правление своей деятельности, она обусловливается нашим желанием, ее применение зависит от нашего желания, наши поступки являют­ся результатом нашего свободного выбора и решения — таковы суб'ективно-психологические переживания, сопровождающие нашу волевую дея­тельность. Нисколько не удивительно, если из только-что приведенных осно­ваний вытекает представление о свободе воли, решаемое в положительную сторону.

Дата добавления: 2014-11-20