Болезнь и психика 2 страница

Депрессия, как ее определяют психологи, обычно означает, что человек перестает сопротивляться или сдается. Чувствуя, что его нынешние условия и будущие возможности невыносимы, депрессированный человек "бастует" против жизни, делает все меньше и меньше, теряет интерес к людям, к работе, к своим хобби и т.д. Такие депрессии сильно связаны с раком. Как обнаружил, например, доктор Бернард Фокс из Бостона, у людей с депрессией частота рака вдвое выше, чем у людей без депрессии. Изучение тождественных близнецов, один из которых в каждой паре заболел лейкемией, показало, что заболевший перенес перед этим сильную депрессию или эмоциональную потерю, в то время как здоровый близнец не имел таких переживаний. Однако есть специфическая форма депрессии, еще теснее связанная со злокачественными образованьями.

Типичные депрессированные пациенты, отказываясь от нормальной деятельности, проявляют по крайней мере некоторую реакцию на ситуацию, которая им кажется невыносимой. Эта негативная реакция, но во всяком случае это попытка сопротивления. Но многие люди продолжают свой обычный образ жизни, с внешними признаками счастья, тогда как внутри их жизнь потеряла всякий смысл. Такие люди редко имеют диагноз клинической депрессии, поскольку они ухитряются функционировать по-прежнему. По выражению Уолтера Митти, героя Джеймса Тейбера, они находятся в состоянии "спокойного отчаяния", мягко и уважительно относясь к окружающим, но испытывая скрытую ярость и фрустрацию.

Например, пациентка, больная раком, по имени Сэнди, прислала мне длинное письмо, объясняющее, как она была подготовлена всей жизнью к роли "половой тряпки". В ранней юности она готовилась быть певицей и актрисой, и даже училась в известной экспериментальной театральной труппе. Она рассказала мне, что каждый раз, когда она в возбуждении сходила со сцены, ее мать говорила ей: "Это было хорошо. Продолжай тренировку, и может быть в следующий раз у тебя выйдет лучше". Каждый раз, когда она приносила результаты экзаменов, мать говорила ей: "В следующий раз постарайся принести все А" (пятерки). У Сэнди было милое привлекательное лицо, но мать всегда говорила ей: "Не ешь того, не ешь этого, ты слишком растолстела". Еще до двадцати лет самоуверенность Сэнди опустилась так низко, что она пела только в задних рядах церковного хора, а вскоре уже не могла делать и этого.

Затем, сразу же после окончания средней школы, Сэнди вышла замуж:

"Мы совсем не знали друг друга, пока не было слишком поздно. Поскольку я католичка, я должна была примириться с этим. У нас было трое детей с перерывами в три года. … [Мой муж] работал на двух службах, а я время от времени зарабатывала уборкой квартир. Моя мать приходила каждый день "повидать малышей", и постоянно напоминала мне, что никто меня не станет нанимать, потому что я слишком толстая, да и вообще, когда же я смогла заработать какие-нибудь деньги? Когда я напоминала, что я была одно время секретарем у юриста… она отвергала это, говоря: "Ну что ж, ты не можешь пойти на работу, пока дети ходят в школу. Я не могу взять их на себя, это слишком большая работа, и я запрещаю тебе доверить моих внуков постороннему человеку".

Сэнди всегда болела, а мать ее всегда напоминала ей, что она сильно устает и что она не чувствует благодарности за все, что сделала для нее мать. Ее муж начал уходить на всю ночь, возвращался пьяным и бил ее. Когда она предложила ему развод, он посадил всю семью в машину, повез их на край обрыва и угрожал съехать в пропасть, если она не обещает никогда не покидать его. Она обещала и выполняла свое обещание.

Хотя она пыталась сохранить видимость благополучия, на подсознательном уровне Сэнди решила заболеть. У нее развился флебит (воспаление вен), и она все время лежала в постели, не поддерживая отношений с мужем. Когда он погиб в автомобильной катастрофе, ее флебит в несколько дней прошел. Позже, во время второго брака, в котором она опять играла подчиненную роль, Сэнди заболела раком груди. На этот раз она перестроила свою жизнь и теперь здорова.

Психолог-экспериментатор Лоуренс Лешан, исследовавший в течение больше двадцати лет психические аспекты рака, провел изучение личности четырехсот пятидесяти пяти раковых пациентов и глубинную терапию[13] семидесяти одного "терминального" случая. Как он обнаружил, состояние "отчаяния" (названное им этим термином в отличие от более обычной формы депрессии) предшествовало болезни у шестидесяти восьми из семидесяти одного больного раком, которых он подверг терапии, но оно было лишь у 3 из 88 других клиентов, не болевших раком. Арнольд Хачнеккер писал в своей книге "Воля к жизни" "Депрессия – это частичная капитуляция перед смертью, и, по-видимому, рак – это отчаяние, переживаемое на уровне клеток".

Отношение между раком и сдерживанием эмоций было поставлено на научную основу около тридцати лет назад, когда терапевт Д. М. Тиссен изучил группу курильщиков, сравнив тех из них, кто страдал раком легких, с теми, у кого были другие заболевания. Основываясь на тестах личности, Тиссен пришел к выводу, что раковые пациенты имели меньше "выходов эмоционального напряжения", и что чем больше напряжен человек, тем меньше папирос требуется, чтобы вызвать рак.

Работая с пациентками, страдавшими раком груди, Модженс Дженсен из Йельского психологического факультета показал, что женщины с "защитной репрессией" умирают быстрее, чем пациентки с более реалистическим взглядом на жизнь. Это те улыбающиеся женщины, которые не признают своего отчаяния, которые говорят "Я в полном порядке", даже если знают, что у них рак, что от них ушел муж, что их дети наркоманы и что их дом только что сгорел. Дженсен полагает, что такое поведение "расстраивает" и истощает иммунную систему, запутывая ее смешанными сообщениями.

Поэтому когда пациент говорит мне, что он (или она) в порядке, мне надо выяснить, правда это или притворство. Надо проявлять осторожность при оценке пациента, говорящего, что рак не вызывает у него стресса. Это может быть только в тех случаях, когда он оказывается решением жизненных проблем. Но если человек может встретить болезнь не страхом, а душевным миром, то она становится не чисто разрушительным стрессом, а стрессом, вызывающим сопротивление. Результаты будут иными, и для их правильного истолкования необходимо тщательное психологическое исследование.

Дженсен заметил также, что лица, у которых образы и грезы всегда положительны, то есть отрицают болезнь или возможность смерти, имеют мало шансов на выживание. Техника образов не действует на отрицающих, потому что они не могут принять свою болезнь, а поэтому не принимают реального участия в борьбе с ними. Больные с защитной репрессией изображают себя в своих рисунках с широкой улыбкой, рисуют болезнь вне своего тела на другой странице, или изображают свое тело картинками здоровых тел, вырезанных из журналов. Одна такая женщина сказала мне: "Я неважный художник, так что я попросила нарисовать картинку моего десятилетнего сына". (Позже, когда я спросил ее, как она рассчитывает справиться с раком, если не смеет даже нарисовать картинку, она сделала рисунок сама).

Психиатр Джордж Энгел, рассмотрев имеющиеся данные, пришел к выводу, что важнейший фактор, вызывающий отчаяние, это обычно изменение в окружении, перед которым пациент чувствует себя бессильным – иначе говоря, ощущает постоянную безнадежность. За такими изменениями часто следует смерть. Иногда такая смерть происходит удивительно быстро, например, когда умирает супруг после пятидесятилетнего брака, а второй супруг теряет силы и умирает через десять минут.

Безнадежность могут испытывать и мужчины, и женщины, но поскольку они часто исполняют различные роли, она часто возникает в разных ситуациях. Мужчины как правило заболевают вскоре после потери работы или ухода на пенсию, поскольку они по традиции сильнее отождествляют себя с работой, чем женщины. У моего отца рак легких развился вскоре после ухода на пенсию. Вначале он с трудом допускал, что прекращение работы могло сыграть такую роль. К счастью, после хирургии он нашел удовлетворение в своей жизни, и болезнь не возвращалась больше двенадцати лет. Мужчины как правило более способны выражать раздражение, тогда как женщины склонны подавлять его и впадают в депрессию. Для них изменение происходит как правило дома. Это может быть развод или уход подросших детей. Женщина, у которой рак развился после ухода детей, выразила это в письме ко мне: "У меня образовалось пустое место, и его заполнил рак".

Причиной может быть постепенно растущее недовольство ролью домохозяйки, если эта роль не удовлетворяет женщину. Дело здесь не в самой роли, а в ощущении ловушки. У домохозяек рак бывает на 54 процента чаще среднего значения и на 157 процентов чаще, чем у женщин, работающих вне дома. Когда эти результаты были впервые опубликованы доктором Вильямом Мортоном из Орегонского Университета, многие исследователи предположили, что в кухнях должны быть канцерогенные вещества, и поиски их вызвали много бесплодных работ. Но оказалось, что если какие-то канцерогены и могут быть во многих американских кухнях, то у платной прислуги рак встречается реже, чем у домохозяек, хотя они работают на двух кухнях. Однако большая часть исследований все еще к обращена к химическим причинам. Недостаточно учитывается возможность, что домохозяйки, возможно, чаще болеют раком из-за ощущения ловушки и оттого, что они живут ненастоящей жизнью.

В. Г. Оден ярко изобразил в своей балладе "Мисс Джи" отношение между болезнью и фрустрированной жизнью без любви.

Она приехала к доктору на велосипеде

И позвонила в дверь операционной;

"Ах, доктор, у меня что-то болит внутри

И я чувствую себя нехорошо".

Доктор Томас осмотрел ее,

А потом осмотрел ее снова;

Он подошел к умывальнику

И сказал: "Почему же вы не пришли раньше?"

Доктор Томас окончил свой обед.

Жена его позвонила служанке*

И, скатывая хлеб в шарики,

Доктор сказал: "Странная штука рак.

Никто не знает, отчего он бывает,

Хотя некоторые говорят, будто знают;

Это вроде спрятавшегося убийцы,

Который подстерегает вас, чтобы ударить.

Он бывает у бездетных женщин

И у мужчин, когда они уходят на пенсию;

Это вроде выхода

Для их обманутого творческого огня".

Один психиатр сказал мне как-то: "Не все, что рифмуется, верно", но я скорее придерживаюсь взгляда Лоуренса Лешана. Перед тем как приняться за новое исследование, он читает книги, чтобы узнать, не было ли тех же идей у поэтов и художников. Если он их находит, то он принимается за дело, зная, что он на правильном пути.

В историях болезни раковых пациентов обычная тема – отсутствие выхода для эмоций. Вероятно, по этой причине рак чаще встречается в монастыря, чем в тюрьмах: в тюрьме человек по крайней мере может выразить свою фрустрацию. Один из пациентов Лешана был предводителем банды, и когда эта возбуждающая жизнь – в опасности и в окружении сообщников – окончилась, у него развилась болезнь Ходжкина. Банда разрослась и распалась. Молодой человек почувствовал усталость от жизни и не реагировал на терапию. Когда эти обстоятельства стали известны, Лешан побудил его вступить в пожарную команду, что принесло ему снова мужское общество и опасность. Вскоре его тело начало реагировать, и болезнь отступила. Новая проблема возникла, когда ему предложили повышение в должности. Жена его хотела, чтобы он принял это предложение, но он боялся, что канцелярская работа поставит под угрозу его выздоровление. Время покажет, достаточно ли он созрел, чтобы выбрать правильный путь.

Таким образом, рак в некоторой степени не является первичной болезнью. Отчасти это реакция на ряд обстоятельств, ослабляющих защитные средства организма. Поэтому, если доктор лечит рак или другую болезнь, не связывая это лечение со всей жизнью пациента, то может возникнуть новая болезнь. Поскольку каждый человек испытывает внешине изменения, подлинно эффективное лечение должно сделать пациента личностью, способной жить спокойно и счастливо, несмотря на такие стрессы. Этот процесс никогда не может быть полон, но он сам по себе благотворен для нашего тела. Чтобы исцелиться, человек не должен быть святым. Но стремление к святости приносит свои плоды. Ричард Бах, автор книги "Чайка по имени Джонатан Левингстон", сказал: "Вот вам ответ на вопрос, завершена ли ваша миссия на земле: если вы живы, то нет".

Программирование личности.

Когда моя мать была молодой женщиной, у нее была сильная гиперфункция щитовидной железы и она весила около девяноста фунтов. Кроме того, она отчаянно хотела иметь ребенка. Она обращалась к многим акушерам, но все говорили ей, что ее тело не выдержит напряжения, и что если она забеременеет, то, вероятно, умрет. Через несколько лет, хотя ее состояние не улучшилось, она и мой отец решились рискнуть ради ребенка. В этот момент она стала исключительным пациентом: она стала делиться надеждами и страхами со своими врачами, общаясь с ними не только на интеллектуальном, но и на эмоциональном уровне, а окончательную ответственность за решение иметь ребенка взяли на себя мои родители.

Наконец нашелся акушер, согласившийся помочь моей матери в этом рискованном деле. Он сказал ей, что поддержит ее попытку вынести нормальную беременность, если она сумеет прибавить тридцать фунтов. Моя мать имела чудесное преимущество у себя дома – еврейскую мать. Бабушка взяла ее к себе домой, уложила ее на диван и непрерывно кормила в течение трех месяцев. Моя мать прибавила требуемый вес, зачала, и я родился. После моего рождения у нее исчезла повышенная функция щитовидной железы, и мои родители получили здорового ребенка. Роды были травматическими. Вначале мои черты были резко искажены хирургическими щипцами. Когда мать вывозила меня на прогулку в коляске, она закрывала ее, чтобы спрятать меня. Соседи останавливались, поднимали покрывало и начинали ворковать: "Ах, какой милый…, но потом приглядывались, видя, что обычные выражения не подходили, и умолкали. Мать решила держать меня дома, чтобы не вводить в замешательство соседей. От этого раннего периода в несколько месяцев не сохранилось никаких фотографий, что доказывает сказанное выше. Но тут принялась за дело моя бабушка, снимая отчаяние моей матери своей безусловной любовью: она смазывала и гладила мое лицо, пока повреждения не прошли,

Таким образом я получил послание безусловной любви, даже более сильной, чем у детей с более благоприятными обстоятельствами. Я знал, что имел поддержку и любовь родителей, что бы я ни принялся делать. Я вполне уверен, что это ощущение поддержки, с которым я вырос, дало мне веру, что я смогу стать кем хочу, и руководило мною в моем стремлении помогать людям и исцелять их. Эти первые переживания помогли мне выжить. Моя жизнь стала рядом препятствий, но я всегда чувствовал, что могу их преодолеть. Если меня не ценили другие, то я знал, что могу полагаться на мою семью и на самоуважение, помогавшее мне развиться. В некотором смысле это мешало мне в моей работе в качестве врача, потому что я не понимал, как могла сложиться жизнь у других.

Самый тяжкий урок я получил, узнав, что большинство моих пациентов не происходят от такой любви. В самом деле, по моей оценке, 80 процентов моих пациентов были нежеланными детьми или к ним относились в детстве равнодушно. Даже лабораторные крысы, преждевременно отобранные у матерей, становятся более восприимчивыми к раку. Крысы, которых часто ласкают в детстве, меньше подвержены этому. Мой личный опыт был очень непохож на опыт людей, слышавших в детстве: "Мы всегда хотели мальчика, а не девочку" или "Твой отец был пьян – мы ведь больше не хотели детей", или даже "Лучше бы я сделала аборт, чем тебя рожать". Такие послания оставляют на всю жизнь ощущение недостойности. И тогда болезнь оказывается чем-то заслуженным, а лечение незаслуженным. Для таких людей болезнь может быть их способом конечного удовлетворения пожелания своих родителей – или воли божьей, потому что многие люди, воспринявши из своей религии чувство вины, переживают болезнь как наказание за грех. По их внутреннему ощущению, для них единственный способ быть в самом деле хорошими или заслужить любовь – это умереть.

Одна из моих пациенток была жительница Нью-Йорка по имени Джен, которая с детства была актрисой. Мать всегда говорила ей, чтобы она берегла свои груди, потому что они важнее всего для ее внешности. Она не позволяла ей спать на животе, а во время танца требовала от нее осторожности, чтобы ее не толкнули в грудь. Естественно, у Джен развился рак груди, и она думать не могла о хирургии. Вместо этого она пробовала любое альтернативное лечение, какое предлагалось на рынке. Я сказал ей, что если бы она могла сосредоточить свою невероятную энергию, сделав необходимый выбор, и научиться любить самое себя, то у нее были бы большой шанс выздороветь. Но, подобно многим актерам, она жила главным образом ради одобрения других. Она сказала: "Если я не слышу аплодисментов, откуда мне знать, что я кому-то нравлюсь?" Она умерла от своей болезни, сожгла всю свою энергию, ожидая чуда извне.

Но чудеса приходят изнутри. Вы уже больше не тот нелюбимый ребенок. Вы можете переродиться, отбросив все эти старые послания и последовавшие за ними болезни. Если вы научитесь любить себя, у вас будут дни, когда вы будете не совсем нравиться себе, но вы научитесь себя прощать. Вы не можете исправить свои недостатки, пока вы не примиритесь с собой вопреки им. Я подчеркиваю это, поскольку многие люди, и особенно люди с высоким риском рака, склонны прощать других и мучить самих себя. Я вижу, что все мы совершенно несовершенны, и несмотря на это призываю вас примириться с собой. Как говорит Элизабет Кюблер-Росс: "Я не в порядке и ты не в порядке, но все в порядке". Дальнейшие главы будут посвящены тому, как можно перепрограммировать личность, но сначала я хочу привести небольшой пример из собственного опыта. Проблемой была морская болезнь, что несомненно тривиально по сравнению с раком, но принципы одни и те же, и этот эпизод научил меня, насколько сильна и потенциально опасна наша психика.

Однажды летом я читал книгу, авторы которой рекомендовали, в качестве техники снижения веса, представлять себе, что вы заболеваете, приближаясь к обеденному столу. Все эти упражнения вызывали у меня энтузиазм, а между тем я с детства страшно боялся морской болезни, которую испытывал каждый раз на волнах. И в самом деле, недавно во время каникул я отправился на рыбную ловлю и опять испытал морскую болезнь. И вот я решил последовать написанному в книге и стал воображать морскую болезнь каждый раз, когда садился есть. На следующий день у меня было головокружение и рвота от воспаления внутреннего уха. Мое воображение поразило орган равновесия. Мне пришлось оставаться в постели три или четыре дня. Несомненно, моя болезнь напоминала наихудшие заболевания, какие я перенес. Я усиленно рекомендую вам никогда намеренно не думать ничего дурного о своем теле, даже с положительной целью, такой как снижение веса. Картина в вашем воображении имеет вероятность осуществиться.

Когда я больше узнал о связи психики с телом, я осознал, что морская болезнь была запрограммирована у меня с пятилетнего возраста. Я отправился тогда с отцом на рыбную ловлю, сразу же ощутил морскую болезнь, и предположил, что это всегда так и будет. Я и мои домашние по прежнему любили кататься на лодке и ловить рыбу, пытаясь это делать из года в год, но неприятное ощущение портило мне это удовольствие. Точно так же, как многие мои пациенты, проходящие химеотерапию, заболевают еще по пути в кабинет онколога, я начинал испытывать морскую болезнь еще по пути к лодке. Я решил, что больше этого не хочу, и с помощью медитации я перепрограммировал себя, чтобы не болеть этим. На следующее лето я несколько раз ловил рыбу с женой и детьми, и проблема исчезла бесследно. При этом в одну из таких поездок была довольно бурная погода, и я был так увлечен моим успехом, что задержал в лодке мою семью до тех пор, пока они начали жаловаться на тошноту.

Чтобы стать исключительным человеком в заботе о своем теле, человек должен проверить свои верования по поводу него, и особенно те, которые настолько привились, что обычно остаются подсознательными. Если человек может перейти от предсказания болезни к предчувствию выздоровления, то тем самым заложено основание исцеления.

У меня была пациентка, хрупкая женщина по имени Эдит, весившая всего восемьдесят пять фунтов. Она сказала мне: "Мне не нужны вы с вашей группой. В детстве моя мать всегда говорила мне: "Ты худенькая, но что бы не случилось, ты всегда с этим справишься. Ты доживешь до девяноста трех лет и после этого тебя разве что переедет паровой каток"". Эдит пережила сердечный приступ, кровоточащую язву двенадцатиперстной кишки, смерть мужа и рак груди, распространившийся на грудную клетку. Теперь она жива, через шесть с лишним лет после операции. Каждый раз, когда что-нибудь происходит, она слышит слова своей матери.

Если бы мы все программировали наших детей таким образом, мы создавали бы людей, способных выжить. Мы, родители – в некотором смысле первые гипнотизеры наших детей, и мы можем делать им положительные постгипнотические внушения.

Однако слишком часто встречается отрицательное кондиционирование. В течение многих лет я видел, что мои пациенты заболевают тем же, что их родители, и умирают в том же возрасте. Я думаю, что кондиционирование (которое я называю "психологической генетикой") – по меньшей мере столь же сильный фактор, как генетическая предрасположенность; в самом деле, я видел людей, изменивших свой сценарий сразу же после того, как они его осознали. Если пациент задумчиво говорит: "Я узнал о моем раке в марте, рецидив был опять в марте, а теперь снова март", если затем у него происходит второй рецидив и он умирает через месяц, то вы начинаете понимать, что здесь замешано нечто большее, чем генетика. Фатализм может быть фатальным. Есть слишком много людей, воображающих, что они обречены повторять сценарий своих родителей. Как-то после моей лекции одна медицинская сестра сказала мне: "Может быть, вы спасли мне жизнь. Я рассчитывала умереть от рака, потому что так умерли мои родители. Мне никогда не приходило в голову, что это не обязательно должно быть со мной".

Недавно я лечил пациента по имени Генри, отец которого имел обыкновение вырывать из газеты страницы с некрологами и все другие страницы с каким-нибудь упоминанием о болезнях. И вот Генри столкнулся с раком. Он был в невероятной панике, но с большим трудом мы сумели провести его через хирургию, которую он перенес превосходно. Однако страх его происходил от того, что его родители не научили его сопротивляться болезни, в противоположность Артуру, пришедшему ко мне в кабинет в тот же день, когда я впервые исследовал Генри. Артур исповедовал Христианскую Науку[14], и пришел он по настоянию своей семьи. Хотя его состояние было намного серьезнее, чем у Генри, он гораздо меньше боялся.

Психологические "гены" могут быть столь же полезны или вредны, как и физические. Я часто убеждаюсь в этом, когда рассматриваю рисунки родителя и ребенка, которые оба заболели раком. Их подобие невероятно. Часто они просто воспроизводят друг друга, хотя сделаны с промежутком во много лет и совершенно независимо. Безнадежный, беспомощный родитель производит безнадежного, беспомощного ребенка.

Целевые органы.

Психологическое формирование в годы воспитания в значительной степени определяет, у кого разовьется серьезная болезнь. Но воздействия его даже более специфичны. Оно часто определяет, какая болезнь разовьется, когда и где она возникнет.

Рассмотрим переживания Ли, психолога, помогавшего проводить некоторые семинары и ИРП. Его неприятности начались с упорной хрипоты, которая в конечном счете получила диагноз рака гортани. Его врач сказал ему, что предпочтительным лечением является ларингектомия, добавив: "Единственное, чего вы не сможете делать – это петь и нырять с аквалангом". Это должно было служить утешением, поскольку изменение в образе жизни казались несущественными, но врач не спросил, какую жизнь ведет этот человек или не говорил ему этого; оказалось, что пение и ныряние с аквалангом как раз были его любимыми развлечениями.

Ли не курил, так что расположение его опухоли было необычным. Вследствие его работы в ИРП и психологического обучения он понял, что в этом должны были проявиться психологические факторы. Я предположил, что горло должно было иметь для него некоторое особое значение. Конечно, для его профессии решающее значение имела возможность говорить.

Как мы обнаружили, дело выходило за пределы этой очевидности. Ли вырос в большой шумной семье, и когда мальчик громко говорил, его отец обхватывал рукой горло Ли и сжимал его, приговаривая: "Заткнись, Ли. Заткнись, Ли" – хриплым шепотом, похожим на то, как Ли теперь говорил через пищевод.

Путем большой мучительной работы Ли преодолел последствия этих детских переживаний. После операции его врачи все еще получали благоприятные тесты, но сам он интуитивно знал, что проблемы оставались, и тесты в конце концов подтвердили это. У него развился второй рак на спине, а затем третий – лимфома. Он кротко проходил через все эти испытания, получая "предпочтительное лечение", до последнего раза, когда ему сказали, что он может рассчитывать самое большее еще на пять лет с химеотерапией.

Наконец Ли высказался сам. Он сказал своим врачам, что хочет большего, чем несколько жалких лет на лекарствах. Он хотел избавиться от всего этого. Он составил свой собственный курс психологической перестройки и терапии питания. Его онколог сказал ему, что он просто "строит себе радужные надежды". Поскольку радуга – это всеобщий символ надежды и жизни, это было как раз то, что ему нужно было услышать. Теперь он жив и хорошо себя чувствует, опровергнув предсказание специалиста, так как у него нет рецидива, хотя он и бросил стандартное медицинское лечение. Тем не менее я не стал бы непременно рекомендовать другим его подход. Не каждый так силен, как Ли, и не все могут осуществить такие глубокие изменения. Для некоторых его жесткая программа питания стала бы бременем, отрицающим ее преимущества.

Случай Ли не так уж необычен. Целевые органы – части тела, имевшие особое значение в конфликтах и потерях человека – являются наиболее вероятными областями, где укореняется болезнь. Это понял больше сорока лет назад Фриц Александер – отец психосоматической медицины, сказавший: "Подобно тому, как некоторые патологические микроорганизмы имеют специфическое сродство с определенными органами, многое свидетельствует о том, что некоторые эмоциональные конфликты имеют такую же специфичность и соответственно этому тенденцию поражать определенные внутренние органы.

Открытие онкогенеза было серьезным шагом в понимании рака. Но если бы онкогены были единственной причиной, то люди, склонные заболеть раком, имели бы одновременно много первичных опухолей, в разных частях тела. Между тем, рак неизменно развивается у них лишь в одной области, психологически значительной для них – целевом органе.

Мне случалось говорить с психиатрами, либо в качестве пациентов, либо на конференциях. Многие из них рассказывают истории о том, что пациенты нуждаются в болезни, и что в этом играют важную роль целевые органы. Один из них рассказал мне о психотическом пациенте, который психически выздоровел во время физической болезни, а как только болезнь прошла, опять стал психотиком. Другой описал мне мужчину, который настаивал, что у него беременность, и вырастил себе огромную опухоль уретры и простаты (ближайшие мужские аналоги матки), так что он выглядел беременным.

Я вспоминаю одну женщину в больнице, которую я спросил, как она представляет себе свою рентгенотерапию. Она ответила в положительном смысле: "Я вижу, как в мое тело входит золотой солнечный луч".

Я сказал ей: "Здесь, должно быть, кто-то был до меня, и объяснил вам все это".

Она сказала: "Это была женщина с соседней кровати". Там лежала женщина с перевязками на обеих руках. Я разговорился с ней и узнал, что за шесть или семь лет до того у нее была мезотелиома, и ей сказали, что она умрет в течение шести месяцев, но она совершила огромные духовные перемены в своей жизни, и болезнь исчезла. Я спросил: "А зачем вам понадобилась эта болезнь?" И она ответила: "Я не знаю".

Мы поговорили еще немного, и она рассказала мне, что у нее был дома любящий муж и двое прекрасных детей, но дома ей не с кем было говорить о невероятных изменениях, которые она совершила для самоисцеления. А здесь в больнице было чудесно. Здесь можно было говорить со всеми студентами, сестрами и персоналом. Тогда я сказал: "Вот как, значит по этой причине вы оказались здесь с перевязанными руками по поводу этих инфекций". Я прибавил: "Я найду вам людей, с которыми можно говорить. Продолжайте в том же духе и выздоравливайте".

Женщины, у которых умирают маленькие дети, или перенесшие несчастную любовь особенно подвержены болезням груди или шейки матки. Одна пациентка из ИРП, потерявшая двух мужей, умерших от рака, заболела раком матки и опоясывающим лишаем одной груди. Думаю, не было простым совпадением, что после двух ее потерь у нее развились болезни двух половых органов, эффективно отталкивающие других мужчин.

Дата добавления: 2014-12-08