Становление психологии развития человека 2 страница

Хотя время индивидуальной жизни автономно от социальной структуры и исто­рии, значение и смысл составляющих эту жизнь периодов и событий можно понять лишь в связи с ними.

Американские ученые Л. Р. Шеррод и О. Г. Брим-мл. следующим образом резю­мируют современные представления о жизненном пути человека.

1.Развитие является принципиально плюралистическим как в процессе, так и в результате; ни процесс, ни конечный результат развития нельзя считать однона­правленным или ведущим к одному и тому же конечному состоянию.

2.Развитие происходит от зачатия до смерти, причем пластичность, способность к изменению сохраняется на всем протяжении жизни. Это значит, что развитие че­ловека не ограничивается отдельным периодом его жизни и пережитое в одном пе­риоде не обязательно важнее того, что будет испытано в другие периоды. Разные процессы развития могут начинаться, продолжаться и заканчиваться в разные мо­менты жизни, и развитие в разных областях не обязательно имеет сходные траекто­рии или даже сходные принципы.

3.Развитие разных людей протекает крайне неодинаково. Межиндивидуальные различия могут включать биосоциальные процессы дифференциации, зависящие от половой, социально-классовой и иной принадлежности. Это значит, что межинди­видуальная изменчивость (вариабельность) может отражать изменчивость процесса развития.

4.Развитие в разных областях жизнедеятельности детерминируется множествен­ными факторами, которые также могут быть взаимосвязаны; оно не сводится к од-ной-единственной системе влияний, например биологии (развитие не является про­стым процессом созревания, развертывания чего-то заранее данного) или среды (развитие не является простым процессом воспитания и научения).

И наконец, еще один принципиальный вывод и постулат экологической (У. Бронфенбреннер), контекстуальной (Р. Лернер) или популяционной (Д. Фи-зерман) теории развития — признание индивидуальной личности не только продуктом, но и субъектом, творцом своего собственного развития.

II. Социально-возрастные процессы и социально-возрастная структура об­щества: возрастная стратификация общества. Возрастная стратификация — та­кое же универсальное явление, как жизненный путь. Каждое общество разделяется на какие-то слои (страты) соответственно возрасту своих членов, а развитие обще­ства может быть представлено как процесс последовательной смены и преемствен­ности этих слоев-поколений (когорт).

Система возрастной стратификации включает в себя: 1) возрастной состав и структуру населения (социально-демографический аспект); 2) возрастную структу­ру общественной деятельности (социально-экономический аспект); 3) возрастную структуру общественных организаций и институтов (социально-политический ас­пект).

Между возрастными свойствами индивидов и системой возрастной стратифика­ции существует сложная обратная связь. С одной стороны, индивиды разного воз-

раста, т.е. находящиеся на разных стадиях развития, различаются по своей способно­сти выполнять те или иные социальные роли: так, сроки биологического и социаль­ного созревания в общем и целом детерминируют брачный возраст, гражданское со­вершеннолетие и т.д. С другой стороны, возрастные слои различаются по тем соци­альным ролям, которые должны выполнять их члены и с которыми ассоциируется определенный набор прав и обязанностей. Характер закрепленной за данным возрас­тным слоем деятельности и связанные с этим нормативные предписания определя­ют фактическое общественное положение представителей этого слоя, их самосозна­ние и уровень притязаний.

Социологическое описание и анализ возрастной стратификации и соответствую­щих социально-возрастных процессов дает теоретическая модель М. Райли, М. Джонсон и А. Фонер, которую мы приводим в изложении И. С. Кона. Согласно этой модели, возрастная структура общества состоит из следующих основных элементов:

ЛЮДИ РОЛИ

Лица данных возрастов (возрастные слои) Роли, доступные людям данных возрстов

Возрастно-специфи-

ческие действия

(или способности)

Возрастно-специфи-

ческие ожидания

и санкции

Понятие возрастного слоя (страты) по объему совпадает с понятием когорты, обозначая совокупность индивидов данного возраста. Но понятие возрастного слоя оттеняет момент их сосуществования, тогда как когорта — момент смены и преем­ственности. Называть возрастные слои возрастными группами не следует, так как последний термин используется для обозначения организованных, корпоративных возрастных общностей. Численность и состав (например, соотношение мужчин и женщин) возрастных слоев зависят от естественных и социально-демографических процессов воспроизводства населения. Увеличение средней продолжительности жизни при одновременном снижении рождаемости дает постарение населения, т.е. увеличение удельного веса лиц старших возрастов. Война, сопровождающаяся гибе­лью многих мужчин, меняет половой состав соответствующих возрастных слоев и т.д.

Возрастные слои различаются также по характеру своей общественно-производительной деятельности. Даже в их выделении (например, при переписи на­селения) формально-хронологический признак (люди от такого-то до такого-то воз­раста) обычно соотносится с биопсихологическим (дети, подростки, взрослые) и со­циальным (лица дошкольного, школьного, рабочего или пенсионного возраста). Воз­растное разделение труда, т.е. набор возрастно-специфических видов деятельности, социальных ролей, статусов, экспектаций и санкций, производно от общего уровня и

характера материального производства и социальной структуры общества.

Возрастные слои связаны с возрастно-специфическими ролями и экспектациями. Возраст служит основанием и критерием для обретения или оставления определен­ных социальных ролей. В одних случаях эта связь бывает непосредственной, в фор­ме возрастного ценза (например, возраст гражданского совершеннолетия или пен­сионный возраст). В других случаях она выступает косвенно, например опосредует­ся временем, необходимым для получения образования, без которого невозможно занять данное общественное положение.

Диапазон социальных ролей, доступных лицам, принадлежащим к разным воз­растным слоям, варьирует как качественно (разнотипные роли часто образуют взаи­мосвязанные комплексы, которые становятся доступными или недоступными инди­виду относительно одновременно; например, брачный возраст и гражданское совер­шеннолетие обычно тесно связаны друг с другом), так и количественно (25-летнему доступно большее число занятий, чем 15-летнему, а к старости ролевой диапазон снова суживается). Соответствующие возрастные критерии иногда являются юриди­чески нормативными (школьный возраст, гражданское совершеннолетие), а иногда — фактуаль-ными (например, возраст завершения образования или вступления в брак). Сильно варьирует также степень определенности возрастных критериев и границ.

Возрастная стратификация предполагает систему связанных с возрастом соци­ально-психологических экспектаций и санкций. К ребенку предъявляются одни тре­бования, к взрослому — другие; от опытного профессионала ждут больше, чем от молодого специалиста, даже если они занимают одинаковые должности. Соответст­венно варьирует и характер юридических и моральных санкций за те или иные про­ступки. Следует подчеркнуть, что разница эта скорее качественная, чем количест­венная, и вытекает она не столько из функционального разделения труда, сколько из существующих в данном обществе возрастных стереотипов.

Возрастная структура общественной деятельности зависит не только от общих свойств социальной системы, но и от многих других условий. Как в психологии го­ворят не столько о возрастных, сколько о яоловозрастных различиях, так и возрас­тное разделение труда всегда соотносится с существующей в данном обществе диф­ференциацией половых ролей и является в силу этого половозрастным. Возрастная стратификация соотносится также с классовой структурой общества и во многом производна от нее; это проявляется в особенностях жизненного пути выходцев из разных социальных слоев, неодинаковости критериев социальной зрелости и т.п.

Возрастная стратификация — относительно устойчивая система, которая созда­ется, поддерживается и изменяется социально-возрастными процессами. Изменение состава и численности возрастных слоев в населении обусловлено демографическим процессом течения когорт, включающим в себя возникновение сменяющих друг друга когорт, их сосуществование, изменение их численности в результате миграций и постепенное уменьшение и исчезновение каждой данной когорты в результате ее вымирания.

Социально-демографический процесс смены когорт покоится на естественно-биологическом процессе старения составляющих когорту индивидов, последова­тельно проходящих стадии своего жизненного пути. Эта динамика отражается в по­казателях рождаемости, смертности, продолжительности жизни и т.д. Как видим, многозначность слова «поколение» имеет глубокие объективные причины. Хотя сверстники — далеко не всегда единомышленники, они обладают целым рядом спе­цифических черт, позволяющих им осознавать себя как «мы», что и служит основа­нием для отождествления условного символического поколения с возрастной когор­той.

Смена когорт имеет также важные социально-исторические последствия, по-

скольку каждая когорта, сформировавшись в конкретной исторической обстановке, является носителем специфического, в чем-то уникального социального опыта, цен­ностей, убеждений. Течение когорт и старение предполагают два встречных соци­альных процесса: распределение между индивидами социально-возрастных ролей и социализацию, т.е. подготовку индивидов к усвоению или оставлению ролей.

Распределение и перераспределение индивидов определенных возрастов по соот­ветствующим социальным ролям (и обратно: распределение и перераспределение социальных ролей между индивидами) детерминируется, с одной стороны, объек­тивными потребностями социальной системы, наличием рабочих мест и подлежа­щих выполнению социальных функций, а с другой стороны, возрастной структурой населения. Реализуется оно с помощью соответствующих социальных механизмов: это может быть как непосредственное государственное или общественное распреде­ление (например, обязательное школьное обучение детей определенных возрастов или служба в армии), так и система материальных и моральных стимулов, побуж­дающих представителей данного возрастного слоя занимать или оставлять опреде­ленные социальные роли. Индивид выбирает себе занятия в рамках тех возможно­стей, которые предоставляет общество.

Принятие на каждом этапе жизненного пути новых и оставление старых ролей, равно как и адаптация к изменению их содержания и соотношения, требуют от ин­дивида соответствующей подготовки, т.е. социализации.

Изменение в любом отдельно взятом элементе возрастной стратификации может провоцировать и стимулировать изменение других элементов. Так, рост числа детей школьного возраста вызывает необходимость увеличения количества школ, учите­лей и т.д. Пенсионный возраст зависит от средней продолжительности жизни и со­стояния здоровья людей. Возрастная стратификация тесно связана со всей системой социальных институтов данного общества, а также с внешними условиями его суще­ствования. Война или эпидемия могут существенно изменить возрастной состав на­селения со всеми вытекающими последствиями.

Возрастная стратификация не сводится к демографическим процессам и разделе­нию труда. Она имеет также свой социально-политический и организационный ас­пект. Само понятие стратификации предполагает не просто расслоение и взаимоза­висимость, но определенную иерархию в распределении авторитета или власти.

Так, любая система возрастной стратификации делит людей на старших и млад­ших. А понятие «старшинства» имеет не только описательное, но и ценностное, со­циально-статусное значение, обозначая асимметрию прав и обязанностей. Во всех языках понятие «младший» психологически указывает не только на возраст, но и на зависимый, подчиненный статус.

По К. Марксу, естественное разделение труда возникает вследствие половых и возрастных различий, т.е. на чисто физиологической основе. Древнейшие формы со­циальной организации общества, включая и его управленческие функции, также должны были строиться на основе или, как минимум, с учетом половозрастных раз­личий. Однако в дальнейшем, по мере усложнения способа материального произ­водства и форм семьи, значение возрастных организаций неминуемо должно было уменьшаться, а сами они — редуцироваться до роли вспомогательных социальных институтов.

В этнографической литературе описаны разновидности «возрастных классов», или «систем», у многих племен и народов. Удобная классификация терминов пред­ложена П. Галливером. Он выделяет 3 главных понятия: возрастная степень, воз­растной класс, возрастная группа.

Возрастная степень (age-grade) обозначает признанное деление жизни индиви­да по мере того, как он переходит от младенчества к старости. Система возрастных степеней обозначает не просто возрастную дифференциацию положения и социаль-

ных функций, а определенную иерархию, так что переход из одной степени в дру­гую сопровождается ощутимым изменением в обязанностях и статусе индивида и нередко оформляется специальным ритуалом.

купность людей, признающих между собой определенную степень единства, которое признается также и нечленами группы. Члены возрастной группы совместно зани­маются какой-то специфической деятельностью, принимают взаимные обязательства и выступают по отношению к окружающим в качестве группы. Возрастные группы обычно имеют собственные имена, могут владеть собственностью (включая песни, раскраску щитов, специфические ритуалы и т.д.) и обладают внутренней организа­цией, обеспечивающей принятие решений и лидерство. В одних обществах членство в возрастной группе является временным, ограниченным рамками одной возрастной степени (например, юности), в других продолжается в течение всей жизни.

Итак, возрастные степени — это стадии жизненного цикла, но не всякие, а только особо выделяемые и символизируемые данной культурой, так что их достижение обеспечивает индивиду определенный социальный ранг и идентичность.

Возрастные классы — это возрастные слои населения, но тоже не всякие, а толь­ко занимающие особое место в системе возрастной стратификации данного общест­ва и соответственно выделяемые и символизируемые культурой.

Возрастные группы — это организации, основанные на общности хронологиче­ского и/или условного возраста своих членов, имеющие специфическую структуру, функции и знаковые средства и соответственно воспринимаемые и символизируе­мые культурой.

III. Возрастной символизм культуры, т.е. система представлений и образов, в которых общество воспринимает, осмысливает и легитимизирует жизненный путь индивида и возрастную стратификацию, так же универсален и одновременно специ­фичен, как и сами эти явления. Как подсистема культуры он включает в себя сле­дующие взаимосвязанные элементы:

1) нормативные критерии возраста, т.е. принятую культурой возрастную тер­минологию, периодизацию жизненного цикла с указанием длительности и за­дач его основных этапов; фиксируется не жизненный путь индивида, а именно жизненный цикл как нечто повторяющееся, обязательное и нормативное; ния слоев, классов и групп;

5) возрастную субкультуру — специфический набор признаков и ценностей, по которым представители данного возрастного слоя, класса или группы осозна­ют и утверждают себя в качестве «мы», отличного от всех остальных возрас­тных общностей.

Нормативные критерии возраста соответствуют стадии жизненного цикла и структуре возрастных слоев. Аскриптивные возрастные свойства — культурно-нормативный аналог и эквивалент индивидуальных возрастных различий и свойств соответствующих возрастных слоев (классов). Символизация возрастных процессов и возрастные обряды — не что иное, как отражение и легитимация возрастных изме­нений и социально-возрастных процессов, а возрастная субкультура производна от реальных взаимоотношений возрастных слоев и организаций.

Нормативные критерии возраста тесно связаны с развитием временных представ­лений и категорий. При всех этнокультурных вариациях здесь четко вырисовывают­ся некоторые общие закономерности.

Древнейшая интуиция времени, свойственная бесписьменным культурам, фикси­рует не длительность и необратимость, а ритмичность, повторяемость, цикличность процессов. У первобытного человека имелось не отчетливое чувство самого време­ни, а только некоторые временные ассоциации, которые разделяли время на интер­валы, подобные тактовым чертам в музыке.

Течение жизни воспринималось архаическим сознанием не как линейный, а как циклический процесс, тем более что субъектом его считался не отдельный индивид, а род, племя, община. Представители бесписьменных народов, как правило, не знают

своего индивидуального хронологического возраста и не придают ему существенно­го значения. Им вполне достаточно указания на коллективный возраст, выражаемый в терминах своей принадлежности к определенной возрастной степени, или порядок старшинства. Так, не зная своего календарного возраста, они всегда знают, кто из них старше. Такое знание необходимо, так как строгие правила этикетного поведе­ния могут быть нарушены только между сверстниками, равными. Порядок рождения существен даже для близнецов, и терминология родства последовательно различает старших и младших братьев и сестер. Календарный возраст значит гораздо меньше, и старики нередко склонны преувеличивать свой возраст.

По свидетельству Ф. Арьеса, средневековые люди плохо знали возраст своих детей. Хронологический возраст фиксировался преимущественно в связи с какими-то риту­альными или фискальными (переписи населения, исчисление налогов) потребностя­ми. Но уже просвещенный флорентиец XV в. Л. Б. Альберти рекомендует отцам се­мейств фиксировать в секретных книгах точное время (год, месяц, день и час) и ме­сто рождения каждого ребенка. Это было важно как с точки зрения астрологии (воз­можность предсказания судьбы), так и для будущей борьбы за политические долж­ности, связанные с возрастным цензом. Интересно отметить, что индивидуализация возрастных представлений идет параллельно общему росту личностного начала жизни и развитию чувства исторического времени.

Образованные люди XVI—XVII вв. знали свой возраст, но правила хорошего то­на не позволяли отвечать на этот вопрос прямо. Возможно, что иногда эту дату скрывали, опасаясь враждебной магии (подобно тайне личного имени). Недаром Л. Б. Альберти советует делать хронологические записи о рождении детей в секретной книге. Но как бы то ни было, понятие хронологического возраста возникает позже, чем понятие жизненного цикла.

Идея постоянства жизненного цикла подкрепляется распространенной во многих древних религиях идеей инкарнации, вселения в тело новорожденного умершего предка (или его души), представлением о ребенке как вернувшемся и повторяющем свою жизнь предке и характерным для архаического сознания смешением социаль­но-возрастных категорий с генеалогическими. Пока индивидуальная жизнь еще не обрела самостоятельной ценности, а идея чередования природных циклов не смени­лась идеей развития, такая символизация абсолютно логична.

Все народы различают этапы детства, взрослости (зрелости) и старости. Сущест­вуют также содержательные транскультурные инварианты, обусловленные стади­альностью психофизиологического и умственного развития ребенка.

Например, почти все народы придают особое значение возрасту от 5 до 7 лет. В это время родители обычно передают, а дети принимают на себя ответственность за младших детей, уход за животными и выполнение ряда других домашних обязанно­стей. Дети становятся также ответственными за свое социальное поведение, и их строже наказывают за нарушение его норм. Одновременно растут ожидания взрос­лых относительно обучаемости детей. Считается, что в 5—7 лет ребенок уже «вхо­дит в разум» и приобретает более или менее устойчивый характер, позволяющий принимать новые социальные роли. Ребенок присоединяется к группам сверстников, участвует в ролевых играх, причем происходит сегрегация таких групп по полу. От детей ожидают также проявлений стыдливости, и подчеркивается необходимость половой дифференциации в общении. Иными словами, 5—7-летний ребенок всюду категоризируется иначе, чем младший; он становится более или менее интегральной частью социальной структуры.

Ряд универсальных, транскультурных моментов аскриптивного и прескрип-тивного характера содержат и представления о переходном, пубертатном возрасте. Тем не менее и здесь много культурно-специфического.

Разные культуры выделяют неодинаковое число «возрастов жизни», причем ко­личество институционализированных возрастов обычно меньше, чем число подра­зумеваемых. Хотя возрастные степени всегда соотносятся с периодизацией жизнен­ного пути, их непосредственной системой отсчета являются возрастная стратифика­ция и соответствующие социальные институты и нормы, неодинаковые у разных на­родов.

Например, мужчины народности масаи имели в XIX в. шесть возрастных степе­ней, тогда как мужчины нуэр знают только две возрастные степени — мальчиков и взрослых мужчин, причем члены данных возрастных классов символизируются со­ответственно как «сыновья» и «отцы». Отметим также частое несовпадение количе­ства возрастных степеней у мужчин и у женщин. Это говорит о том, что мужской и женский жизненный цикл символизируется по-разному и дело здесь отнюдь не в возрасте.

Когда возрастная терминология перестает замыкаться на жесткую систему воз­растных степеней и начинает обозначать только стадии жизненного цикла, она ста­новится более гибкой, но одновременно — менее определенной. Неопределенность, условность хронологически выражаемых возрастных границ — общее свойство лю­бой развитой культуры. Например, возрастная терминология средневековой Фран­ции различает детство (enfance), отрочество (puerilite), молодость (jeunesse), юность (adolescence), старость (viellesse) и сениль-ность (senilite). Однако эти термины дале­ко не всегда относились к определенному хронологическому возрасту, их границы очень часто менялись не только от народа к народу, но и от автора к автору.

Чрезвычайно важный факт, доказывающий условность возрастных границ и пе­риодизации жизненного цикла, хотя она кажется основанной на инвариантах онто­генеза, — зависимость этой периодизации от свойственной каждой данной культуре символики чисел. Но числа эти не всегда совпадают. В греко-римской традиции, вос­принятой позже в средневековой Европе, одним из главных священных чисел было 7. «Седмица» лежит в основе античных космологических представлений древности (7 планет), а также в основе возрастной периодизации: 7-14-21 и т.д. лет. Реже встречается идея 5-летнего цикла (у готов, салических франков, датчан и шведов). Некоторые германские племена предпочитали четное число 6; у саксов, англосаксов, лангобардов, норвежцев, исландцев, баварцев и аллеманов жизненный цикл членит­ся на шестилетние периоды: 6—12—18— 24 и т.д. У африканского племени котоко «базовым» числом является 8: по их верованиям, целостный человек, «ме», состоит из 8 элементов, а жизненный цикл делится на 8 стадий. Исключительно сложная символическая система существует у бамбара. Согласно их верованиям, вся Вселен­ная состоит из 266 элементов; столько же элементов имеет человеческий характер, это соответствует 266 дням внутриутробного развития человека. Кроме того, бамба­ра придают особое значение циклу из 33 лунных лет; ему соответствуют 33 косточки позвоночника и 33 элемента, с помощью которых бамбара описывают зачатие и ро­ждение человека(«бананголо»).

Каково бы ни было происхождение этих аллегорий и символов, именно они по­могают культуре по-своему структурировать жизненный цикл. Разумеется, тут ни­когда не бывает полного единообразия, хотя бы потому, что каждая культура имеет не одно, а несколько священных чисел, которые могут по-разному сочетаться друг с другом. Например, Солон, автор древнейшей греческой периодизации жизни, делит ее на 10 семилетий, «седмиц»:

Маленький мальчик, еще неразумный и слабый, теряет,

Чуть ему минет семь лет, первые зубы свои; Если же бог доведет до

конца седмицу вторую,

Отрок являет уже признаки зрелости нам. В третью у юноши быстро

завьется, при росте всех членов,

Нежный пушок бороды, кожи меняется цвет. Всякий в седмице чет­вертой уже достигает расцвета

Силы телесной, и в ней доблести явствует знак. В пятую — время подумать о браке желанном мужчине,

Чтобы свой род продолжать в ряде цветущих детей. Ум человека в шестую седмицу вполне созревает

И не стремится уже к неисполнимым делам. Разум и речь в семь сед­миц уже в полном бывают расцвете,

Также и в восемь — расцвет длится четырнадцать лет. Мощен еще человек и в девятом, однако слабеют

Для веледоблестных дел слово и разум его. Если ж десятое бог дове­дет до конца семилетье,

Ранним не будет тогда смертный конец для людей*.

«Седмицами» оперируют большинство древнегреческих, включая Аристотеля, древнеримских, византийских и средневековых авторов. Иногда календарь вдруг пе­реходит на «шестеричный» или «четверичный» ритм. Число 4 тоже было привилеги­рованным, позволяя говорить о совпадении 4 элементов, 4 темпераментов, 4 времен года и 4 возрастов жизни. Именно так рассуждал в XIII в. Филипп из Новары, говоря о «четырех этапах человека», каждый по 20 лет. Если Солон насчитывает 10 седмиц, то Шекспир («Как вам это понравится») пишет о комедии жизни, состоящей из 7 действий. Аллегория есть аллегория. Она никогда не бывает однозначной.

Согласно древним индуистским нормам, которые и по сей день не утратили прак­тического бытового значения, жизненный путь должен строиться на основе так на­зываемого четвертичного закона. Первый этап жизни, стадия ученичества, начина­ется после обряда инициации (но не с рождения) и состоит в изучении священных ведических текстов в доме учителя, поддержании священного огня, обслуживании учителя и т.д. Окончив обучение, человек вступает в стадию домохозяина: он дол­жен жениться, произвести потомство, обрести практическое знание жизни, испол­нить свой гражданский долг. Затем он вступает в третью стадию — лесного отшель­ника, с женой или без нее, когда положено предаваться благочестивым размышлени­ям и неукоснительно соблюдать религиозные предписания относительно усмирения бренной плоти. Наконец, четвертая фаза — период аскетизма и религиозного под­вижничества, когда надлежит отринуть все узы привязанности к земной жизни. Ви­димо, эта модель должного поведения адресована только мужчинам и только членам высших трех каст, причем хронология (возраст) каждого перехода зависит от касто­вой принадлежности. Речь идет не просто о совершеннолетии, а о вступлении в кас­ту. Согласно законам Ману, посвящение брахмана производится на восьмом, кшат­рия — на одиннадцатом, а вайшьи — на двенадцатом году от зачатия.

Любая периодизация жизненного цикла всегда соотносится с нормами культуры, она не столько описательна, сколько ценностно-нормативна. Это наглядно выступа­ет в таких понятиях, как «созревание», «совершеннолетие», «зрелость», но фактиче­ски нормативны все возрастные категории, включая понятия «детство», «юность», «взрослость» и т.д.

Возрастные категории и стереотипы всегда и везде многозначны, противоречивы и амбивалентны, одновременно описательны (дескриптивны) и нормативно-предписательны (прескриптивны). Описать возраст можно только в единстве с исто-рико-специфическими особенностями культуры и социальной идентичностью.

Солон. Седмицы человеческой жизни//Античная лирика. М., 1968. С. 133.

Выводы и заключения

1. В науке принято выделять абсолютный (календарный или хронологиче­
ский) возраст и условный возраст (возраст развития).

2. Основные системы отсчета, в которых психология описывает человече­
ский возраст: 1) индивидуальное развитие (онтогенез); 2) социально-
возрастные процессы и социально-возрастная структура общества; 3)
возрастной символизм.

3. В психологии в пределах онтогенеза можно говорить о биологическом,
психологическом, социальном возрасте субъекта, а также о субъектив­
ном, переживаемом возрасте личности (возрастное самосознание).

4. Понятием возраста объединяются два ряда развития, которые Л. С. Вы­
готский назвал натуральным (развитие организма) и социальным (при­
общение индивида к культуре путем обучения воспитания, социализа­
ции в широком смысле слова).

5. Наиболее емкий и употребительный современный научный термин для
описания индивидуального развития — «жизненный путь».

6. Современная наука уделяет особенно много внимания проблеме каче­
ственных сдвигов, скачков, кризисов в развитии, с которыми соотно­
сится смена возрастов.

ИСТОРИОГРАФИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

Историография человеческого развития. «Психогенная теория истории» Ллойда Демоза.

Как и любой исторический феномен, развитие лишь постепенно входило в куль­туру осмысления человечеством самого себя. Вопросы об историческом происхож­дении периодов развития, о связи истории развития человека с историей общества и цивилизации, об истории взросления в целом были поставлены перед психологией только в конце 20-х гг. XX в., но к их пониманию человечество шло через века раз­думий, описаний, исследований. И прежде чем развитие стало специальным пред­метом научно-психологического анализа, человечество осмысляло его в философии, культуре (живописи, литературе), фольклоре и т.д.

Дата добавления: 2014-12-16