Психология толпы

Главной характерной чертой нашей эпохи служит именно замена сознательной деятель­ности индивидов бессознательной деятельно­стью толпы.

Г. Лебон

Г. Лебон рассматривает историю как процесс смены культурного домини­рования рас (наций), в котором «толпа» является движущей силой данной смены (революций). Под толпой он понимает группу людей (собрание инди­видов), охваченных общими избыточными инстинктами и чувствами, на­строениями и стремлениями, которые обусловливают доминирование в коллективной душе (берут верх) «бессознательные качества»¹ (17, 135). Пос­ледние и производят замену «сознательной деятельности индивидумов бес­сознательной деятельностью толпы» (17, 122). В толпе индивиды превраща­ются в некий безвольный автомат (деиндивидуализация, депсрсонолизация) с подавленными рациональными началами. Нахождение в ней ведет к обра­зованию «коллективной души», которая превращает индивиды в иррацио­нальные существа, стремящиеся к немедленной некритической реализа­ции внушенных им идей. В этом плане толпа подвержена быстрым сменам реакций от разрушения до самопожертвования. Хотя толпа в интеллектуаль­ном отношении всегда стоит ниже отдельного индивида, но с точки зрения чувств и поступков она может быть хуже или лучше его, смотря по обстоя­тельствам. Лебон подчеркивает, что все зависит от того, какому внушению повинуется толпа. «Именно это обстоятельство совершенно упускали из виду все писатели, изучающие толпу лишь с точки зрения ее преступности. Толпа часто бывает преступна — это правда, но часто также бывает героична. Она пойдет на смерть ради торжества какого-нибудь верования или идеи; в толпе

¹ Идеи Лебона о бессознательном начале (базовой инстинктивной природе) тол­пы, под давлением которого разрывается тонкий слой цивилизованного поведе­ния, вдохновили 3. Фрейда применить концепцию «либидо» для объяснения мас­сового поведения (войско, церковь) и к использованию психоаналитического подхода для преодоления границы между индивидуальной и социальной психо­логией. См. об этом¹ Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого «Я» // Преступная толпа. — М.:!998.

можно пробудить энтузиазм и заставить ее, ради славы и чести, идти без хлеба и оружия, как во времена крестовых походов, освобождать Гроб Гос­подень из рук неверных, или же, как в 1793 году, защищать родную землю. Это героизм, несколько бессознательный, конечно, по именно при его помощи и делается история. Если бы на счет народам ставились только одни великие дела, хладнокровно обдуманные, то в мирных списках их значилось бы весьма немного» (17, 138).

По концепции Лебона в конце XIX века начался новый этап европейс­кой цивилизации, в котором центральное место занимает толпа — насту­пает «эра толпы» как начало се упадка. Если раньше главными факторами событий были политика государств и соперничество государей, а мнение масс не принималось во внимание, то в настоящее время, наоборот, го­лос толпы становится преобладающим, а личные свойства государей уже не берутся в расчет: «в душе толпы подготавливаются теперь судьбы на­ции» (17, 124), Лебон отмечает, что два фактора привели к кризису совре­менного общества: а) разрушение верований (религиозных, политичес­ких, социальных) и б) открытия в области науки и промышленности, положившие начало новым условиям существования людей. Это вызвало к жизни новую социальную силу, становящуюся повелительницей современ­ной эпохи — могущество масс (эра масс).

Однако история указывает нам, отмечает Лсбон, что сила толпы па-правлена лищь к. разрушению: цивилизации создавались и «оберегались ма­ленькой горстью интеллектуальной аристократии, никогда — толпой» (17, 128). Владычество толпы всегда указывает на фазу варварства. Мы не можем знать, что будет с нашей цивилизацией, но мы должны покориться и пе­режить царство толпы¹.

Классификация толп

Лебон является одним из пионеров постановки проблематики массови-зации социальных процессов, возникшей на основе индустриал ьно-урба-

¹ Приход царства толпы Лебон связывает также с социализмом (Психология со-ииолизма. — СПб.: 1995), выступая его ярым противником, так как считал идею эгалитарного равенства людей причиной психологических конфликтов и соци­альных несчастий. Он толковал (вслед за Спенсером) социализм как угрозу циви­лизации и предсказал катастрофические последствия распространения социалис­тических идей, которые, по его мнению, находят убежденных защитников в мар­гинальных и люмпенских, совершенно неграмотных слоях, лишенных критичес­кого духа. Поэтому, социализм является обществом, состоящим из толпы неприс­пособленных к жизни людей — дегенератов. Его приход приведет к низшим, уже пройденным ступеням цивилизации. Однако, по Лебону, «государственный соци­ализм» будет неизбежно установлен как «национальный рай» (скорее всего, в Ита­лии) и выльется в «коллективную таргедию». Этот социалистический эксперимент целесообразен в качестве примера, который отрезвит народы. Приход социализма породит эпоху разрушений, цезаризма и всесилия государственности, а затем, вслед за массовым истреблением людей, сурового деспотизма. Он стал свидетелем правоты своих прогнозов, построенные тоталитарные государства (Италия, Герма­ния, СССР и др.) в определенной мере подтвердили его положения о поведении толпы, вождизме ужасными последствиями национал-социалистических и ком­мунистических режимов.

нистической организации промышленного капиталистического общества и ставшей популярной в мировой социологии благодаря его работам. Он понимает се как проявление психологического закона «духовного един­ства толпы»: нахождение индивида в собрании большого количества людей придает ему ощущение слитности с другими («коллективная душа»), ко­торое инициирует неосознанные моменты душевной жизни¹. В результате сознательная личность исчезает в толпе и предастся инстинктам, которые в нормальном состоянии находятся под контролем. При этом бессозна­тельная деятельность входящих в собрание индивидов образует новые пси­хологические черты, задающие массовым чувствам одно направление, не­зависимо от индивидуальных свойств и рода занятий. Применительно к про­блематике массовизации Лебон разрабатывает вопросы мсжгрупповых и внутригрупповых взаимодействий и явлений: мсжгрупповой агрессии («толпы неорганизованной»), стихийности поведения индивидов в толпе, эффек­тов группового принятия рашений, роли «вожаков* толпы и др. Но, как он заявляет, теория толпы разрабатывается им не для того, чтобы ею управ­лять, а чтобы не давать ей много воли над собой (17, 129).

Классификацию толп Лебоп проводит на основе общих черт и частных особенностей собраний различных категорий, когда под влиянием соот­ветствующих возбудителей они превращаются в толпу. Ее исходной точкой служит простое скопище: а) варвары, почитающие волю одного вождя и б) расы. Из него, на основе общих черт, формируется организованная (оду­хотворенная) толпа, включающая в себя разнородный и однородный типы.

Лебон подчеркивает, что самым могущественным фактором, опреде­ляющим поступки людей и выражающимся в свойствах толпы, является раса. Душа расы вполне подчиняет себе душу толпы и имеет могуществен­ную силу, ограничивающую се колебания. Поэтому толпы, состоящие из индивидов разных рас (русские, французы, англичане и т. п.), имеют свои

_____________

¹' Лебон различает «душу расы» и «душу толпы»: первая обусловлена наследствен­ностью, а вторая — собранием разнородных людей, которые образуют отличные от характера рас психологические черты. «В неи может происходить накопление только глупостей, а не ума» (17, 135).

различия, создаваемые наследственной организацией в мыслях и чувствах людей. В частности, подчеркивает он, латинская толпа, стоящая за равен­ство, как бы она ни была революционна или консервативна, непременно обратится к вмешательству государства (склонность к централизации и цезаризму) для реализации своих требований. Английская же или американ­ская толпа, стоящая за свободу, не признает государства и всегда будет обращаться к частной инициативе. Отсюда Лсбон выводит закон: низшие свойства толпы выражаются тем слабее, чем сильнее в ней развита душа расы (17, 221).

Господство толпы означает варварство или же возвращение к варварству. Только путем приобретения прочно организованной души раса может мало-помалу избавиться от неразумной власти над ней толпы и выйти из состояния варварства.

1, Организованная толпа. Под организованной (одухотворенной) толпой Лебон понимает собрание индивидов, в котором их чувства и идеи прини­мают одно и то же направление, образующее коллективную душу, вре­менно организующее их в единое существо, где разнородное утопает в однородном и берут верх бессознательные качества (психологический за­кон духовного единства толпы) (17, 132).

Самые несходные между собой по своему уму люди могут обладать оди­наковыми страстями, инстинктами и чувствами, уподобляющими ич друг другу на уровне самых обыкновенных индивидов. «Между великим матема­тиком и его сапожником может существовать целая пропасть с точки зре­ния интеллектуальной жизни, но с точки зрения характера между ними часто не замечается никакой разницы или же очень небольшая» (17, 135). Эти общие качества характера, управляемые бессознательным и существу­ющие в почти одинаковой степени у большинства нормальных индивидов расы, соединяются в толпе. В коллективной душе интеллектуальные спо­собности индивидов и, следовательно, их индивидуальность исчезают. Такое именно соединение заурядных качеств в толпе и объясняет, почему она никогда не может выполнить действия, требующие возвышенного ума.

Однако Лебон подчеркивает, что в толпе не просто соединяются зау₇, рядные качества (средняя величина) отдельных индивидов, а происходит образование новых черт — общих и специфических. Это и позволяет под­вергнуть организованную толпу определений классификации.

В организованной толпе наблюдаются следующие обилие черты:

1). Исчезновение чувства ответственности, сдерживающего всегда от­дельных индивидов: индивид в толпе приобретает, благодаря только чис­ленности (анонимности), сознание неодолимой силы, которое дозволяет ему поддаться инстинктам, обуздываемым, когда он бывает один.

2). В толпе действует заразительность (зараза),как род гипнотических яв­лений, которая способствует образованию коллективных свойств, проти­воречащих человеческой природе: принесение индивидуальных интересов в жертву интересу коллективному.

3). В толпе проявляется восприимчивость к внушению, которая приводит личность к состоянию потери сознательности (рассудка и воли) и подчи­нения внушающему лицу. Данная черта делает, по Лебону, процесс при-

нятия группового решения одинаковым в разного рода толпах: «Сужде­ния, высказанные относительно общих вопросов собранием каменщиков и бакалейщиков, мало отличается от суждений ученых и артистов, когда они соберутся вместе для совещания по этим вопросам» (17, 226). И далее: «...статистика указала, что каков бы ни был состав присяжных, решения их бывают тождественны» (17. 227).

Таким образом, в организованной толпе человек спускается на несколько ступенек ниже по лестнице цивилизации: в толпе — это варвар, то есть существо инстинктивное. «Итак, исчезновение сознательной личности, преобладание личности бессознательной, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением идеи, — вот главные черты, характери­зующие индивида в толпе. Он уже перестает быть самим собой и становится автоматом, у которого своей воли не существует» (17, 137).

Специфические черты, наблюдающиеся в организованной толпе, сле­дующие (как то у женщин, дикарей, и детей) (17, 139):

1) импульсивность, изменчивость и раздражительность;

2) податливость внушениям и легковерие;

3) преувеличение и односторонность чувств;

4) нетерпимость, авторитарность и консерватизм;

5) способность к проявлению нравственности: самопожертвованию,
бескорыстию, самоотверженности.

Последняя черта свидетельствует о том, что хотя толпа и стоит в ин­теллектуальном плане ниже изолированного индивида, но, с точки зре­ния чувств и вызываемых ими поступков, она может быть лучше или хуже него (в зависимости от того, какому внушению повинуется толпа). «Не будем слишком сетовать о том, что толпа, главным образом, управляется бессознательными инстинктами и совсем не рассуждает. Если бы она рас­суждала иногда и справлялась бы со всеми непосредственными интереса­ми, то, быть может, никакая цивилизация не развивалась бы на поверхно­сти нашей планеты, и человечество не имело бы истории» (17, 154).

Лебон подвергает анализу механизмы различных факторов, действую­щих в организованной толпе в рамках закона ее духовного единства.

1. Идеи толпы. Лебон раскрывает механизм того, как из изменения ос­
новных (верования) и скоропреходящих (под влиянием минуты) идей вы­
текают великие исторические перевороты. Но каковы бы ни были идеи,
внушаемые толпе, они становятся доступными ей при условии облачения
в самую категорическую и простую форму: это идеи-образы (17, 156). Про­
никнув в область бессознательного и став чувствами, они приводят к по­
следствиям, по которым определяется ценность этих идей, их практичес­
кая (функциональная) двигательная сила. Однако нужно долгое время для
того, чтобы идеи укрепились в душе толпы или исчезли из нее. В отношении
идей толпа всегда отстает от ученых и философов. Поэтому государствен­
ные деятели (политики) вынуждены управлять, учитывая влияние идей в
толпе, хотя сами они могут не верить в их истинность.

2. Рассуждения толпы. Лебон отмечает способность толпы к рассужде­
нию особого рода, основанному на ассоциациях (а не логике) — немед­
ленном обобщении частных случаев. «В них замечается точно такая же связь,

как и в идеях эскимоса, знающего по опыту, что лед прозрачен и тает во рту, и выводящего отсюда заключение,что и стекло, как прозрачное тело, должно также таять во рту;...или в идеях рабочего, подвергающегося экс­плуатации со стороны своего хозяина и выводящего отсюда заключение, что все хозяева должны быть эксплуататорами» (17, 159). Неспособность толпы правильно рассуждать мешает ей критически относиться к тому, что она слушает, и отличать истину от заблуждений. Большинство людей не в состоянии составить частное мнение, основывающееся на собствен­ных рассуждениях. Это свойство используют те, кто стремится управлять толпой, то есть умело вызывают образы, увлекающие ее. Поэтому речи, которые произносились и имели огромное влияние на толпу, плохи в чте­нии, но хороши воздействием на умы в данную минуту.

3. Воображение толпы. Лебон рассматривает способность толпы к вооб­
ражению и восприимчивости к впечатлениям как основу для воздействия
на нее «чудесной и легендарной стороной событий» (17, 160). Кто владеет
искусством производить впечатление на воображение толпы, тот и облада­
ет искуством ею управлять. В подтверждение он приводит речь Наполеона в
государственном совете: «Представившись католиком я мог окончить ван-
дейскую войну; представившись мусульманином, я укрепился в Египте, а
представившись ультрамонтаном, я привлек па свою сторону итальянских
патеров. Если бы мне нужно было управлять еврейским народом, то я вос­
становил бы храм Соломона» (17, 161).

Толпа, способная мыслить образами, восприимчива только к образам. Последние могут увлечь ее или продлить в ней ужас и сделаться двигателя­ми ее поступков. Лебон отмечает, что хлеб и зрелища некогда составляли для римской черни идеал счастья, и она больше ничего не требовала. Века прошли, но этот идеал мало изменился: ничто так не действует на вообра­жение толпы как театральные представления, которые воздействуют на эмоции толпы и вызывают сильные впечатления. Нереальное действует на нее почти так же, как и реальное, и она имеет явную склонность не отли­чать их друг от друга. «Могущество победителей и сила государств именно­го и основываюся на народном воображении. Все великие исторические события — буддизм, христианство, исламизм, реформа и революция и угрожающее в наши дни нашествие социализма — являются непосредствен­ным или отдаленным последствием сильных впечатлений, произведенных на воображение толпы. Таким образом, все государственные люди всех ве-¹ ков и стран, включая сюда и абсолютных деспотов, всегда смотрели на народное воображение как на основу своего могущества и никогда не ре­шались действовать наперекор ему» (17, 161). При этом надо учитывать, что не факты сами по себе поражают народное воображение, а то, каким образом они распределяются и представляются толпе. Чтобы овладеть умом толпы, надо чтобы эти факты представляли некий поразительный образ.

4. Религиозное чувство. Лебон особо выделяет религиозное чувство и ха--
рактеризует его следующим образом: «обожание предлагаемого верховно­
го существа, боязнь приписываемой ему магической силы, слепое подчи­
нение его влияниям, невозможность оспаривать его догматы, желание

распространять их — вот главные черты этого чувства»¹ (17, 163), Подоб­ную религиозную сущность приобретают и идол, и герой, и политическая идея, как только чувство к ним обнаруживает вышеуказанные свойства.

Нетерпимость и фанатизм составляют необходимую принадлежность каждого религиозного чувства и неизбежны у тех, кто думает, что облада­ет секретом земного или вечного блаженства. Эти черты встречаются в каждой группе людей, восстающих во имя какого-нибудь убеждения, «Яко­бинцы времен террора были так же глубоко религиозны, как и католики времен инквизиции, и их свирепая пылкость вытекала из одного и того же источника» (17, 163). Поэтому наиболее важные исторические события толь­ко тогда становятся понятными, когда мы вполне уясним себе ту религи­озную форму, в которую всегда, в конце концов, облекаются все убежде­ния толпы. Лебон констатирует: «Однако все насилия, революции, убий­ства, потребность в прапаганде, объявление войны всем королям, легко объясняются, если смотреть на них просто как на возникновение нового религиозного верования в душе толпы»² (17, 165).

Среди подготовительных факторов верований и мнений толпы Лебон выделяет следующие³ (17, 167):

а) раса, выражающая влияние предков;

б) традиции, выражающие синтез души расы;

в) время, подготавливающее упрочение (разрушение) верований;

г) политические и социальные учреждения как продукт идей, чувств и
нравов;

д) образование и воспитание.

Рассматривая роль образования и воспитания, формирующих элементы сознательного, Лебон исходит из установки, что они могут дать лишь прак­тические результаты в смысле развития профессиональных способностей и подготовки к занятию общественных должностей. Но в этом как раз и заключается серьезная опасность: существующая система образования (осо­бенно латинская) не подготавливает людей для жизни. «Рассудок, опыт, инициатива и характер — вот условия успеха в жизни; книги же этого не дают» (17, 178). Книги — это словари, очень полезные для наведения спра­вок, но совершенно бесполезно хранить в своей голове целые длинные

/ ' При этом Лебон отмечает преобладающую роль религиозных верований (идеи) в жизни народов и их истории" из религиозных верований непосредственно выте­кало большинство исторических событий (17,!03). В современный исторический период небеса на время останутся пустыми («Бог умер!» Ницше). В силу одного этого должен измениться мир.

² Лебон замечает, что если бы было возможно заставить толпу усвоить атеизм, то Ьн выразился бы в таком же пылкой нетерпимости, как и всякое религиозное Чувство, и в своих внешних формах скоро превратился бы в настоящий культ. «Методы инквизишш — это методы всех искренне убежденных людей, и эти люди не были бы таковыми, если бы употребляли другие методы» (17, 165). - ^J Наряду с данными отдаленными факторами Лебон выделяет и непосредствен­ные: образы, слова и формулы, иллюзии, опыт, рассудок и др., которые действу­ют на подготовленную отдаленными факторами почву и облекают в известную форму идею, развивая ее со всеми последствиями.

отрывки из них. Подобное учение лишь ведет к потере учениками, запер­тыми в школе, времени и труда в самые плодотворные годы жизни¹.

Лебон исходит из установки, что современная ему воспитательная сис­тема, проникнутая демократическими идеями, находится в полном раз­ногласии с данными психологии и опыта. Она представляет серьезную опас­ность, так как «внушает тому, кто ее получил, отвращение к условиям своего общественного положения, так что крестьянин уже не желает бо­лее оставаться крестьянином, и самый последний из буржуа не видит для своего сына другой карьеры, кроме той, которую представяют должнос­ти, оплачиваемые государством..., где можно доотич-Ь| успеха не проявляя ни малейшей инициативы и не действуя самостоятельно» (17, 176). Совре­менная Лебопу воспитательная система, по его мнению, лишь превраща­ет своих учеников во врагов общества² и подготавливает последователей самых худших видов социализма. «Внизу лестницы такая воспитательная система создает целые армии недовольных своей судьбой пролетариев, го­товых к возмущению, вверху —- легкомысленную буржуазию, скептичес­кую и легковерную, питающую суеверное доверие к провиденциальной силе государства, против которого, однако, она постоянно фрондирует, и всегда обвиняет правительство в своих собственных ошибках, хотя в то же время сама решительно неспособна принять что бы то ни было без вмешательства власти» (17, 177).

Государство, подчеркивает Лебон, производящее всех этих дипломиро­ванных господ, может использовать из них лишь очень небольшое число, оставляя прочих без дела. Число избранных ограничено, а число недоволь­ных, готовых принять участие во всякого рода возмущениях, возрастает. Найти же среди них работника для практических дел очень трудно. «В од-

¹ В этом плане представляет интерес дискуссия об образовании и воспитании
между двумя концепциями. С одной стороны, это концепция прагматического и
утилитарного развития данных от природы свойств, способностей личности как
главного условия ее саморегуляции (Дж. Дьюи, А. Маслоу, А. Комбс, Э. Келли,
С. Хук и др.). Данная концепция рассматривает достижение успеха в каждой конкрет­
ной ситуации как главную цель жизни человека, которой он добивается исходя из
своих способностей. Поэтому система образования и воспитания должна обеспечи­
вать рост личности в практической сфере, приспосабливаемость (социализацию) к
социальной среде, стремление улучшить ее без революционных преобразовании

С другой стороны, концепция бихевиористского технократического (технологи­ческого) направления (Е. Моррис, В. Петтерн, Э. Торндайк, Дж. Уотсон, Дж. Хо-манс и др.) является фундаментом «технологии поведения» («теории обмена»). В ней человек рассматривается как существо обучаемое: все нормы его поведения вырабатываются в процессе обучения (*человекостроительства») с использованиг ем обучающих, убеждающих и принуждающих (подкрепляющих) технологий. При этом активность, как адаптация личности к социальным функциям, направлена на подкрепление социальной среды, ее трансформации и принятие групповых норм, чтобы «выжить» в современном обществе.

² С помощью статистических данных Лебон подтверждает свой тезис: с обобщснны\Е
образованием связано увеличение роста преступности (на 1 000 необразованных пре­
ступников приходится 3 000 образованных); за 50 лет количество преступников воз-
расло с 227 на 100 000 жителей до 552 и, следовательно, увеличилось на 143 %.

ном только департаменте Сены насчитывается 20 000 учителей и учитель­ниц без всяких занятий, которые презирая ремесла и полевые работы, обращаются к государству за средствами к жизни» (17, 177)

II. Однородная толпа. Лебон не проводит подробного анализа однород­
ной толпы (секты, касты, классы), ограничившись лишь определением
входящих в нее разновидностей (категорий) (17, 221; 222).

Секта представляет первую степень организации однородной толпы. В ее состав входят индивиды различной профессии и воспитания, различной среды, причем единственной связью между ними служат верования. Тако­вы, например, различные религиозные, а также политические секты.

Каста представляет уже самую высшую ступень организации, доступ­ную толпе. В ее состав входят лишь индивиды одной и той же среды и полу­чившие одно и то же воспитание. Таковы будут касты военная и духовная.

Класс образуется индивидами различного происхождения, собравшихся в силу известных интересов, привычек, образовавшихся под влиянием од-нинакового образа жизни и воспитания. Таковы, например, буржуазный класс, земледельческий и т. д.

III. Разнородная толпа. Лебон разделяет разнородную толпу, состоящую
из разнообразных по своей профессии и умственному развитию индиви­
дов, на анонимную и пеанонимную.

Анонимная (уличная) толпа, которая образуется после известного со­стояния возбуждения и превращается в простой бессознательный авто­мат, с полным отсутствием чувства ответственности и повинующийся вну­шению. К ней он относит «преступную толпу», образовавшуюся под влия­нием очень могущественного внушения и принявшую участие в сверше­нии преступления (17, 222). Однако особенностью здесь является то, что индивиды, принявшие участие в преступном действии по общему реше­нию, убеждены, что они исполняют свой долг, видя единодушное одобре­ние со стороны толпы. «Конечно, такой поступок будет преступным с точ­ки зрения закона, но с психологической точки зрения мы так не назовем его» (17, 223).

Неанонимная (совещательная) толпа, которая собирается для реализа­ции общественных дел на основе чувства ответственности, придающего ее поступкам очень часто совершенно иное направление (17, 221). К ее раз­новидностям Лебон относит: а) присяжные и уголовные суды; б) избира­тельную толпу; в) парламентскую толпу.

1) Присяжные и уголовные суды, где для принятия решений умствен­ный уровень отдельных индивидов совещательного собрания малозначи­телен, но зато велико влияние чувств, возникающих в процессе рассмот­рения дел. «И к величайшему удивлению специалистов, статистика указа­ла, что, каков бы ни был состав присяжных, решения их бывают тожде­ственны» (37, 226—227). Присяжные, как и всякая толпа, легко поддаются обаянию, ораторскому искусству и т. п., что приводит к ошибочному ре­шению (приговорам).

Вместе с тем, Лебон решительно выступает против отмены института присяжных как средства контроля за судебной системой со стороны граждан. Кроме того, этот институт в состоянии смягчить строгости законов, кото-

рые «уже потому, что они одинаковы для всех, должны быть слепы в прин­ципе и не могут принимать во внимание частных случаев» (17, 231). Присяж­ные, интуитивно чувствуя степень вины подсудимого, могут оказать ему снис­хождение при неправильном обвинении. «Будем опасаться могущества толпы, но еще более мы должны страшиться власти некоторых каст. Первую можно все-таки убедить, вторые же остаются непреклонными» (17, 232).

2) Избирательная толпа — это собрание, созываемое для избрания лиц
на известные должности. Она функционирует на основе «догмата всеоб­
щей подачи голосов», обладающего силой религиозного верования (17,
237). Неудобство данного догмата очевидно, так ка$, величие цивилизации
не зависит от голосов низших элементов социальной пирамиды, берущей
только численностью. Подача голосов толпы опасна. Но в условиях, когда
влияние толпы все возрастает, а власти перед нею капитулируют, оспари­
вать «всеобщую подачу голосов» — это то же, что спорить с ураганом. Польза
этого догмата в том, что он вызывает доверие к общественному мнению,
так как в голосующей толпе люди всегда сравниваются: подача голосов по
общим вопросам «сорока академиков окажется нисколько не лучше пода­
чи голосов сорока водоносов»¹ (17, 238).

На этом основании Лебон выступает против ограничений «всеобщего голосования» в пользу, в частности, ученых и образованных. Ведь они об­ладают лишь особыми сведениями в социальных вопросах. Все их беды зак- j лючаются в том, что они не посвящены в психологию масс. «Ведь все наши экономисты — большей частью образованные люди, в большинстве слу­чаев — профессора и академики, но разве существует хоть один общий вопрос, протекционизм, биметаллизм и т. д., относительно которого они пришли бы к согласию. И это потому, что вся их наука представляет собой лишь очень смягченную форму всеобщего невежества. Перед социальными же проблемами, куда входит столько неизвестных величин, сравниваются вес незнания»² (17, 238). Поэтому то и надо относиться к догмату верхов­ной власти толпы как ко всем религиозным догматам, подвластным толь­ко времени.

3) Парламентская толпа — это собрание многих людей, которые долж­
ны прийти к независимому и мудрому групповому решению. Парламентс­
кий режим является идеалом всех народов, которые образуют вершину
цивилизации. Но в нем, отмечает Лебон, проявляются черты, общие вся­
кой толпе и прослеживающиеся в действиях партий и их вожаков, когда
парламентские собрания достигают возбуждения.

Парламентские собрания, по его мнению, представляют опасность в двух направлениях: а) в отношении насильственной растраты финансов,

¹ Идеи, высказанные Лебоном по поводу «избирательной толпы», являются се­годня азбукой электоральной социологии и ее технологий.

- В полной мере данное утверждение можно отнести к ситуации реформирования современной России, в которой, на взгяд автора, продолжает господствовать мар­ксистская моноконцепция экономического материализма — определяющей роли экономики в развитии общества. Мы являемся свидетелями того, что данная эко-номизаиия социального развития не в состоянии привести к ожидаемым эффек­тивным результатам: кто знает одну экономику, тот не знает и экономики.

как последствии требований избирательной толпы; б) в отношении про­грессивного ограничения свободы, посредством принятия регламентиру­ющих законов (17, 249). Последнее неизбежно ведет к увеличению числа чиновников, обязанных приводить законы в исполнение. Власть этой адми­нистративной касты предстает как безответственная, безличная и беспре­рывная, то есть не зависящая от парламентских перемен. Благодаря этому государство становится всемогущим и оказывает свое поглащающее инди­видуальную свободу влияние. Однако такое ограничение свободы является признаком наступающего упадка режима и народа (несмотря не внешние вольности, порождающие лишь иллюзию свободы) (17, 251—252).

2.2.3. Вожаки толпы

Лебон рассматривает «вожаков толпы» как своего рода рычаг, приводя­щий в действие факторы и двигатели духовной организации толпы. Они яв­ляются ядром, вокруг которого объединяются верования и мнения: во­жак — это властелин, организующий и управляющий толпой как особого рода «раболепным стадом». «Роль всех великих вожаков, главным образом, заключается в том, чтобы создать веру — все равно, религиозную ли, по­литическую, социальную, или веру в какое-нибудь дело, человека или идею — вот почему их влияние и бывало всегда очень велико» (17, 194).

Большинство людей, по Лебону, за пределами своей специальности не имеют ясных и более или менее определенных понятий почти ни о чем. В силу этого они нуждаются в лидере и, в конце концов, попадают под влияние какого-нибудь вожака, который, давая им веру, удесятеряет их силы¹. Великие исторические события были осуществлены безвестными верующими, вся сила которых заключалась в их вере. «Не ученые и не философы создали великие религии, управляющие миром и обширные царства, распространявшиеся от одного полушария до другого!»² (194). Во всех этих случаях, конечно, действовали великие вожаки, а их не так много в истории.

Лебон разделяет класс вожаков на две категории. К одной принадлежат люди энергичные, но кратковременно прояляющие сильную волю (Ней, Мюрат, Гарибальди). Они не обладают никакими особыми талантами, но смелы, буйны, храбры и выполняют свою функцию при условии, что над ними находится человек или идея, предопределяющие их поведение. Такие вожаки особенно пригодны для внезапных дерзких предприятий, чтобы увлечь массы несмотря на опасность и превратить в героев вчерашних рек­рутов. Однако в обыденной жизни они могут обнаруживать слабость и не­способность руководить своими поступками, хотя в определенных услови­ях умели руководить другими людьми.

' Фактор «вожаков толпы» стал у 3. Фрейда решающим объяснительным прин­ципом для понимания «психологии толпы».

² Вместе с тем, Лебон подчеркивает, что вожаки, подпадая под влияние создан­ных ими идей, распространяют их в массы с помощью механизмов утверждения, повторения, заразы, пока они не становятся народной истиной. Благодаря этому мысли ученых и философов живут и после их смерти.

К другой категории принадлежат люди, обладающие сильной и стойкой волей (Магомет, Колумб, Лессепс — строитель Суэцкого и Панамского ка­налов). Их упорная воля представляет собой такое бесконечно редкое и мо­гущественное качество, которое все заставляет себе покоряться, и ничто не может противостоять такой воле — ни природа, ни боги, ни люди (17, 196).

Лебон прописывает своеобразную модель «личности вожака» с прису­щими ей следующими чертами:

— это человек действия, а не мысли;

- он часто психически неуравновешен (на границе безумия);

— это человек сильной воли и твердых убеждений;

— он хитрый оратор, способный внушить дюдям'веру;

— это человек со «стертым» инстинктом самосохранения, готовый к
мученичеству (пассионарий);

— он способен к внушению личным примером;

- это человек, обладающий обаянием (магия вождя)¹;

— он приносит в жертву личный интерес, семью.

Благодаря этим качествам вожакам удается создать в душе толпы ту гроз­ную силу, которая называется верой и содействует превращению человека в абсолютного раба своей мечты.

В душе толпы, по Лебоиу, преобладает не стремление к свободе, а по­требность подчинения. В результате происходит взаимная «встреча» врож­денного инстинкта власти вождя и инстинкта массы подчинения вождю, образующая деспотию. В настоящее время вожаки толпы все более и более оттесняют общественную власть. Тирания новых властителей покоряет толпу и заставляет ее повиноваться им больше, чем она повиновалась какому-нибудь правительству². «В душе толпы преобладает не стремление к свобо-

¹ Обаяние Лебон называет престижем (приобретенный и личный) — это род гоподства над людьми индивида, идеи или вещи, имеющий таинственную нео­долимую силу и основу которого составляет успех (17, 201, 207).

- Проблематика «культа вождя* получила развитие в антитоталитарной кон­цепции «элита — масса» (X. Арендт, Э. Ледерер, Э. Фромм и др.). раскрывающей мезанизмы «творчества» властителей толпы, которые всегда были психологами, инстинктивно понимающими ее душу. Тоталитаризм, как одно из следствий мас-^ совизации, превращает людей в дестратификационпуто (бесклассовую) податли­вую массу — единый народ. Бюрократическое сверхорганизованиое общество {фа­шизм, социализм и др.) создает систему контроля «сверху» над обществом и бы­товым поведением людей, подкрепляя ее популизмом — инструментом заигрывй-ния с толпой. На роль вождя при этом претендует сам официальный правитель: культ его личности доходит до обожествления (Муссолини, Гитлер, Сталин, Мао Цзэдун, Пол Пот и т. п.), а фанатичная вера в него и оказываемые почести прини­мают гипертрофированный характер. Своекорыстная элита развращает массы и! получает возможность манипулировать псевдогруппой («социально однородное общество») и осуществлять свое господство, опираясь (ориентируясь) на «очи­щенные» (концлагерь, Гулаг, культурная революция и т. п.) массы. Власть диктует гражданам, что они должны делать и как должны думать: политическая машина и пропагандистеко-идеологические конструкции, накладываясь на массовое созна­ние, формируют иллюзорные представления о смысле жизни, деформируют (вуль­гаризируют) жизненные ценности, создают нужные для себя социальные настро­ения и на этой основе легко мобилизуют массы на их реализацию.

^

де, а потребность подчиняться; толпа так жаждет повиноваться, что ин­стинктивно покоряется тому, кто объявляет себя ее властелином» (17, 195). Под господством тиранов государство становится всемогущим прови­дением. Однако опыт учит, что власть таких богов никогда не бывает ни слишком прочной, ни слишком сильной.

Эволюция цивилизации

Лебона не интересуют модели «мировой схематики» (прогресса), ибо история не есть планомерный, все дальше текущий процесс в духе Геге­ля, Конта, Маркса. Цстория есть чередование различных цивилизаций (культур), из которцх^^ждая имеет свою «душу». Они живут под знаком возникновения, роста и расцвета, и упадка (гибели). Он разделяет кон­цепцию Г. Спенсера и в общей эволюции выделяет фазы, которые имеют одинаковое значение для всех народов и часто повторяются в истории цивилизаций, в определенной мере раскрывая причины нынешнего мо­гущества толпы (17, 252).

а) На заре цилилизаций возникают смешанные скопища разнородных
людей, соединившихся вместе благодаря случайностям миграций, наше­
ствий и побед, и подчиняющихся власти одного вождя. В таких скопищах
развиваются психологические черты толпы: это — варвары.

б) Затем время начинает сливать скопище разнородных единиц в новый
агрегат — расу, общие черты которой фиксируются наследственностью. В
процессе постоянной борьбы и бесчисленных начинаний формируется идеал
(верование), достаточный для создания единства чувств и мыслей у всех
индивидов (коллективный эгоизм). В результате толпа становится народом
уже способным выйти из состояния варварства. Тогда-то и образуется но­
вая цивилизация, которая последовательно придает расе силу, блеск и ве­
личие. Последняя будет толпой в известные часы, по в ней всегда будет
находиться прочный субстрат — душа расы, узко ограничивающая разма-
хи колебаний народа и управляющая случаем (17, 253).

в) Наконец, после созидания, время переходит к делу разрушения: дос­
тигнув могущества, цивилизация перестает расти — наступает час старо­
сти и упадка. Признаком старости является ослабление идеала (верования),
поддерживающего душу расы. В результате, у опирающихся на подобный
идеал социальных институтов ослабляется способность к действию. Чрез­
мерно развивающийся индивидуальный эгоизм разъединяет народ, и, что­
бы управлять данной агломерацией индивидов, государство начинает ока­
зывать свое поглощающее влияние. С окончательной потерей идеала раса
теряет свою душу и превращается в толпу, не имеющую ни стойкости, ни
будущего. Цивилизация теряет свою прочность и оказывается во власти всех
случайностей. «Властвует чернь и выступают варвары» (17, 253).

Следовательно, заключает Лебон, фазы перехода таковы: от варварства к цивилизации в погоне за мечтой, затем — постепенное ослабление и умирание цивилизации, как только мечта эта будет потеряна, — вот в чем заключается цикл жизни каждого народа.

С высоты XX века многое можно поставить в вину первым работам, акцентирующим психологический аспект проблематики больших групп. В

частности, Тард и Лебон стоят у истоков аристократической концепции «элита — масса», предопределившей направленность их разработок по воп­росам народов, толп и развития общества. Эта концепция претерпела глу-j бокую эволюцию и в рамках доктрины массового общества второй полови­ны XX века была оспорена демократической концепцией¹. Однако несом­ненным плюсом был пионерский интерес к изучаемой проблематике boi всей ее сложности и остроте. Опережающая интуиция Тарда и Лебона по­зволила им в трактовке социологического психологизма вскрыть механиз­мы взаимодействия между людьми, перешагнула рамки времени и стран, и оказалась созвучной с событиями, переживаемыми на новом рубеже ве-1 ков. Их работы — это программы (технологии) действий, которые содер­жат перечень ценностных принципов «обучения» людей взаимодействию и принятию групповых решений. Таков путь научных концепций Тарда и Ле­бона через идеологемы к почти педагогической программе, научно обо­сновывающей социальное творчество. И сегодня их разработки проблема­тики массовизации позлоляют предугадывать верования, убеждения и дей­ствия масс (толпы) и рас (наций и народов).

Работа в приграничной между психологией и социологией области науч-1 лого знания задала существенный импульс психологизации социологии и развитию социально-психологических изысканий — социальной психоло­гии. При этом, по мнению автора, обвинения Тарда и Лебона в антиде­мократизме и расизме — беспочвенны. В частности, Лсбон делает акцент на широкой вариабильности психических проявлений в условиях разных культур и абсолютизирует культурно-обусловленные различия в содержа­нии и структуре психических процессов, присущих расам. Но это ни в коей мере не имеет расистской направленности (предубежденности). Расисте-! кая идеология может использовать разнообразный теоретический и факто­логический материал науки (как и инсинуированный). Однако почему на-] ука должна отказаться от исследования важных закономерности и массо-| вых, национальных процессов только лишь из опасения возможных дей-1 ствий расистов?

¹ Демократическая концепция «элиты — массы» (Д. Белл, С. Липсст, Т. Пар-соне, У. Ростоу, Э. Шилз и др.) рассматривает массу как широкий слой населе­ния, в котором «центр» (элита) и «периферия» (массы) — смешалась. Такая асси­миляция привела к гомогенизации и образованию «общества согласия». В нем между властвующей элитой (технократией, меритократией и т. п.), как неким каркасом общества, состоящим из администраторов (аппарата управления), и большинством населения имеют место «промежуточные» группы (страты, орга­низации, ассоциации и т. п.), которые играют роль «буфера». Определяющая роль «среднего слоя» («класса») обусловливает доминирование массовых интересов, рост гражданственности и включение масс во все сферы жизнедеятельности об­щества. В силу этого их активизм перестал носить разрушительный характер и способствует формированию социального партнерства, которое порождает ус­тойчивый социум.

Дата добавления: 2014-11-29