Философская социология

Зиммель рассматривает философскую социологию в двух аспектах: а) как теорию социального познания и б) как метафизику существующих' отдельных областей на основе истолкования установленных фактов. Ее за-

¹ Данный подход к объективным законам исторического процесса получил раз­витие в концепции «вечного цикла» культуры и модели круговорота незамкнутых типов культуры П. Сорокина, являющейся альтернативой модели круговорота зам­кнутых локальных цивилизаций (О. Шпенглер, А. Тойнби и др.). (См. об этом: П. Сорокин. Человек, цивилизация, общество. — М.: 1992).

дача — прослеживание исторических судеб форм в связи с их культурно-обусловленным содержанием.

Связывающим звеном между философской и чистой социологией выс­тупает понимание как орудие познания. Первая, являясь теорией позна­ния, разрабатывает теоретико-познавательные и социологические ориен­тиры для второй: термины, идеи, предпосылки несоотносимые с опытом (вневременная интерпретация). Являясь средством исторического понима­ния социальных явлений, философская социология выступает как фило­софская методология познания данных и фактов с помощью общенаучных методов — индукции, типологии и т. п. — в социологическом анализе.

По мысли Зиммеля, постижение содержания и смысла исторических событий достигается в тех случаях, когда соответствующему анализу под­вергается также и связь исследуемого явления с исследователем: его инте­ресами и интересами представляемой им социальной группы. Данная неиз­бежная субъективность не является у него тем недостатком (проблема нейтральности социологии), который надо преодолеть. Она есть форма истолкования, посредством ее сырой материал приходит к новому образу (7, 541). Историческая истина не является простой репродукцией, а пред­ставляет собой активность духа, которая делает из своих предметов нечто, чем они еще не являются (541). Этот личностный характер познания отли­чен от биографии (личной жизни) познающего, Личность — это человек данного произведения, носитель этой идеи. «Сначала люди познают, что­бы жить, но существуют люди, которые живут, чтобы познать» (8, 47).

Как и вся история, историческая истина приводит все единичное к об­щему смыслу, какового часто не было в сознании ее «героев». Из своего прошлого она извлекает те значения и ценности, которые способны вой­ти в искомую нами картину.

Гарантией «надсубъективности» по отношению к субъективному позна­нию объективности¹ у Зиммеля является идея априорности познания.

1) Априори социального взаимодействия: дополнение фрагментарных вос­
приятий участниками взаимодействия самоочевидными типизациями на ос­
нове взаимопринадлежности социальному кругу. Мы представляем себе каж­
дого человека как тип, к которому он принадлежит в силу своей индивиду­
альности: мы мысленно подводим его под некий всеобщий тип. «Мы все суть
фрагменты не только всеобщего человека, но и нас самих» (8, 515).

2) Априори эмпирической социальной жизни: каждый элемент общества
есть не только его часть, но и, помимо того, еще нечто. В частности,
человек не полностью входит в общество. Социальная роль затрагивает те
составляющие его сущности, что придают определенный нюанс обще­
нию индивида с другими людьми и предопределяют результаты деятельно­
сти (8, 527).

3) Априори «принципиальной гармонии»: между индивидом и обществом
имеет место принципиальная гармония, и ее мера есть показатель обоб-

I

¹ Объективное в этом контексте — это то, что относится к содержанию (к мате­риалу вещи, делу), а не к переживанию и оценке в рамках философского употреб­ления понятий субъект и объект.

ществленности. Каждый человек, вновь вступающий в общество, «находит строго определенное, словно ожидающее его место, с которым должна гармонировать его энергия» (8, 523). Отсюда вытекает императив: искать его, покуда не найдешь.

Данные априори есть одновременно и необходимое условие познания социолога, и условие возможности социальности как таковой, что невоз­можно без взаимного понимания.

3. Формальная (чистая) социология.

Обращение Зиммеля к философии жизни как методологической основе его социологии, позволило ввести в нее проблематику духовной жизни. При этом он следует кантианскому учению как оппозиции обычному эмпириз­му: исследование душевных сил человека носит внеэм лирически и характер. В духе неокантианства Зиммель рассматривает действительность как резуль­тат влияния духа — формообразующей деятельности нашего духа. Духов­ная жизнь выступает в определенных формах: словах и деяниях, образах или содержаниях вообще, где как-то актуализируется духовная энергия личности (8, 21—22). Формообразование открывается как условие самых эле­ментарных представлений, как созидающее то, что мы обычно принима­ем просто в виде данного материала нашего познания. Таким образом, каждая форма вещей, в которых они суть действительное представление нашего опыта, — есть действие познающего духа.

Формообразующая деятельность подразумевает разделение содержания (материала) и формы. При каждом формировании внутренние энергии множество элементов объединяют в единство: материал получает форму как их связь благодаря тому, что из совокупности всех элементов одна часть выделяется и противопоставляется всем другим как образущее един­ство (7, 39). «Каждое формирование есть отделение: линия, посредством которой мы вводим форму в плоскость, отделяет одну ее часть от другой; и оно есть также объединение, ибо одна часть противопоставляется дру­гой» (7, 39). И далее, «то, что мы называем формой, есть с точки зрения осуществляемой ею функции объединение материала». Только это объеди­нение создает из данного материала объективное содержание, которое в пространстве обладает реальностью и становится формой и условием на­ших элементарных представлений.

По Зиммелю, форма неизменна и является индивидуальностью, то есть абсолютно отлична от формы в другой момент. «Наделенная этой метафи­зикой уникальностью, форма отделяет запечатленный ею материальный предмет от иначе оформленных других вещей, дает каждой из них индиви­дуальный образ» (8, 18). В непрерывном потоке идущей вперед жизни имеет место борьба против исторической завершенности и формальной засты-лости любого содержания культуры.

Формальная социология изучает и классифицирует формы — универ­сальные способы воплощения исторически изменчивых содержаний. За вы­явлением чистых форм, отделенных от содержания, следует их упорядоче­ние, систематизация и психологическое описание в историческом времени. Зиммель подчеркивает, что форма (как и материя) не может быть потеря­на, потеряна может быть лишь ее единственная возможность реализации.

Материал и форма, сами по себе нерушимые, образуют разрушающиеся отдельные вещи: разрушение есть распадение связи между материалом и формой (8, 102). Формальная социология вычленяет из всей совокупности социальных явлений чистые формы, подобно тому, как геометрия отно­сится к физико-химическим наукам о материи: она исследует форму, че­рез которую материя вообще превращается в эмпирические тела, — фор­му, которая сама по себе существует, конечно, только в абстракции, так­же, как и формы обобществления. Она (как и геометрия) предоставляет изучение содержания этих форм (или тотальных явлений) другим наукам, рассматривая лишь их чистую форму.

Процесс разделения содержания и формы имеет место и в обществен­ном существовании. Содержанием является все то, что наличествует в ин­дивидах в виде влечений, интересов, целей, психических состояний и дви­жений, то, из чего формируется воздействие на других людей или что спо­собствует восприятию этих воздействий, то есть материя, обобществления (8, 486). Форма есть взаимодействие элементов, благодаря которому они образуют единство (8, 489). Собственно, по Зиммелю, «общество» в себе есть такое существование с другим, для другого, против другого, где мате­риальные и индивидуальные содержания и интересы благодаря влечению или цели, обретают либо сохраняют формы. Последние получают собствен­ную жизнь в общении: начинают существовать в отрыве от своих корней в содержании.

Общение в «чистом» виде вычленяет из действительности социальной жизни чистый процесс обобществления. «Ведь лишь общающиеся пред­ставляют собой «общество вообще» без всяких давлений, ибо они являют собой чистую, принципиально объединенную от всяких особенных содер­жаний форму всех односторонне характеризующих «обществ», воплощаю­щих общество в некой словно бы абстрактной картине, разрешающей все содержания в чистой игре форм» (8, 489). Жизнь сама ограничивает себя в самостоятельно созданных формах и только в этом ограничении себя су­ществует.

В историческом процессе в жизни вырастают дифференцированные по­требности, которые не могут удовлетворяться объектировйнными (зас­тывшими) формами. Жизнь выходит (трапсцендирует) за их ставшие чуж­дыми пределы, освобождается (разрушает) от старых форм и собственной динамикой формирует новые.

Зиммсль определяет социологию как науку об обществе: она исследует формы социальной действительности, яатяющиеся универсальным спо­собом воплощения исторически изменчивых содержаний. Последнее рас­сматривается им как исторически обусловленные цели, мотивы, побужде­ния человеческих взаимодействий. В совокупности взаимодействий формы и наполняющего ее содержания реализуется общество. Поэтому оно предста­ет как меж индивидуальное, межличностное — психическое явление. Вмес­те с тем, каждое индивидуальное (эмпирическое) явление детермениро-вапо влиянием человеческого окружения. Отсюда, у него общество пред­стает в двух аспектах: в каждый социологический момент, и как таковое, которое существует вне любого явления, — чистая форма. В этом плане общество является так же агрегатом чистых форм.

Данное множество социальных форм Зиммель классифицирует на ос­нове отделения некоторых аспектов (фрагментов) социальной жизни от их «живой» реальности: социальные процессы, социальные типы и модели развития. В результате у него складываются многоуровневые структуры со­циальных форм. Их игре¹ в каждой рубрике Зиммель посвятил специальные темы в разных работах: господство и подчинение; одиночество и свобода; верность и благородство; жизнь и смерть; денежное хозяйство; разделение труда; конфликт; красота; мода; религия; принцип числа во взаимодей­ствии; принцип пространственной локализации; пересечение социальных кругов и т. п.

Необходимо отметить, что Зиммель создавал «Формальную социоло­гию» в условиях, когда в Германии ни психология, ни социология еще не считались научными дисциплинами: в немецких университетах психология относилась к философии, а социология вообще не читалась. Проблемати­ка, которая начиналась осознаваться как социологическая, шла под руб­рикой либо философии, либо истории, либо политической экономики. Зиммель ввел понятие «социации», утверждая, что в ней заключена сущ­ность социальных явлений: это то, что существует в индивидах, группах в форме влечения, цели, склонности, психического состояния, движения души — все, что имеет (или опосредует) воздействие на других или воспри­нимает таковое воздействие. Анализ «игры форм» формальной школой в понимающей социологии способствовал формированию повой дисципли­ны в немецком обществе. Данная проблематика получила дальнейшую раз­работку в трудах немецких социологов Ф. Тенниса, Л. фон Визе и др., а также оказала определенное влияние па развитие структурно-функциональ­ного направления в социологии. Кроме того, многие идеи, рассмотренные Зиммелем в рамках чистых форм социации, было положены в основание социологии религии, конфликта, культуры, города, экологии и др.

3.2. Чистая социология Ф. Тенниса

В ходе развития культуры друг другу про­тивостоят две эпохи: эпоха общества при­ходит на смену эпохи общности,

Ф, Теннис

Ф. Теннис развивает проблематику формальной социологии, но исходит из установки, что «национальный дух» (общее творчество) имеет генети-

¹ Зиммелъ одним из первых придал символический смысл игре, отличающий ее от чистого развлечения. Реальные силы, потребности и импульсы жизни создали такие целесообразные формы нашего поведения, которые затем в игре или скорее в качестве игры, превратились в самостоятельные содержания¹ охота, ловушки, тренировка тела и духа, соревнование, риск, ставка на случай и т. п. Все это вышло из потока чистой формы, порвало ее с материей (которая, собственно, и придала всему этому характер жизни всерьез) и, обретя реальность в себе самом, стало избирать или создавать предметы, в которых сохраняет себя и дает чистое отобра­жение. Данная идея об игре как «игре бытия», источнике культуры получила раз­витие в работах Дж. Мида, Дж. Морено, И Хеизинги и др. (См. об этом¹ Хсйзипга И. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. — М. —Л.: 1992).

ческий приоритет над индивидуальным: первым звеном в общественной жизни является сообщество, а не индивид. Главное внимание он уделяет социальной группе как целому (гештальт), чья сила определяется взаимо­зависимостью частей (отдельных членов). Чем сильнее гештальт, тем больше положение и поведение его отдельных членов зависит от внутригупповых отношений. Так, в примитивных обществах, где родственные связи очень сильны, разрыв с группой ведет к смерти. Теннис особо подчеркивает, что кардинальным пунктом его теории является субъективное обоснование взаимодействий в обществе: человеческий дух как воля и разум формирует исторические процессы. Образующиеся в ходе межличностных взаимодей­ствий «социальные сущности», которые непосредственно переживаются, носят социально-психологический характер. В этом плане социальная пси­хология относится у него к социологии.

Концепция социологии Тенниса опирается на различно ориентирован­ные методологии при решении конктретных задач, а предложенная им модель преопределила не потерявшие своей актуальности и в наши дни дискуссии о структуре социологии.

Общая социология, по мысли Тенниса, должна рассматривать все фор­мы существования людей (включающие и взаимоотрицаиия), в том числе и общие с формами социальной жизни животных. Однако подробно он ее не рассматривает.

Специальная социология имеет только ей присущий предмет — социаль­ное, которое образуется за счет взаимодействия людей. В свою очередь, она включает в себя:

1) Чистую (теоретическую) социологию, разрабатывающую формали­
зованную систему внеисторических — «чистых» категорий, с помощью ко­
торых контролируется линия развития «общности» и «общества».

2) Прикладную социологию, близкую по идее философии истории, в
которой дедуктивным путем истолковываются процессы исторических из­
менений, социального развития.

3) Эмпирическую социологию (социографию), представляющую собой
наблюдение и изучение социальной жизни в определенной стране (районе
страны) с применением статистических методов.

Данная модель социологии носит эклектический и полупозитивистский характер, что усложняет ее понимание, но не умаляет иовационные тен­денции. В частности, Теннис является одним из первых, кто пытался со-

единить теоретическую и прикладную социологию, а также придать ей эм­пирический характер, отграничивающий социологию от философии. Он был одним из пионеров эмпирических исследований социально-экономических условий жизни гамбургских портовых рабочих, состояния преступности, тенденций в области самоубийств. Его эмпирическая социология выступает как описательная наука, ориентированная на позитивистский идеал объек­тивности и свободы от ценностных влияний, а также независимости от практической социальной деятельности — политики. Теннис считает, что ученый не может исходить из желаемого научного результата, он хочет только знать (быть беспристрастным). Практик же, наоборот, начинает с желания чего-то конкретного. Вместе с тем, разделяя науку и социальную практику, он видит задачу первой в том, чтобы паука была полезной для практической — политической — деятельности.

Социальная воля

Воля к существованию несет в себе условие для общения, в то время как воля к выбору создает общество.

Ф. Теннис

Социальное, по Теннису, возникает, когда сосуществующие люди на­ходятся в состоянии «взаимоутверждсния». В качестве высшей инстанции социального существования человека, он определяет сознание. Последнее, в свою очередь, предопределяется волей: на основе своей воли (в духе Б. Спинозы и А. Шопенгауэра) люди вступают в отношения друг с другом. Сведение социальных отношений к волевому началу и составляет суть тен-нисовской психологизации социологии.

Многие воли, согласуясь друг с другом, образуют «социальную волю». При ее реализации возникает сила, пробивающая дорогу вопреки другим волям, противостоящим ей. Социальные воли возникают во взаимодействи­ях людей как социальные сущности, которые можно «желать» или «мыс­лить» в качестве субъектов коллективного желания и действия — непос­редственно переживаемое взаимодействие личностей.

Тип воли определяет у Тенниса тип социальной связи. Он выделяет два типа воли: естественная инстинктивная воля и рассудочная избирательная воля.

Естественная воля есть унаследованный (прошлый) от предков способ мышления и восприятия: она проявляется «во взглядах, нравах и совести» человека. Естественная воля является «психологическим эквивалентом тела» и предстает в формах инстинктивных влечений, привычек и памяти. В осно­ве ее лежат бессознательные мотивы, с которыми уживается разумная воля. Поэтому данный тип воли предстает как воля, содержащая мышление. В связи с естественной волей рассматриваются аффективные, эмоциональ­ные, полуинстинктивные побуждения и влечения, реализующиеся в дея­тельности.

Рассудочная воля есть рационально ориентированная на достижение цели воля, которая целенаправлено выбирает средства и согласуется с ясной

осознанностью. Данная избирательность предстает в формах «умышленно­сти» (свободного поведения вообще), «произволения» (отдельных действий) и «понятия» (связывающего само мышление). Этот тип воли предстает как мышление, содержащее волю. Поэтому, в связи с рассудочной волей рас­сматривается мыслительная система целей, намерений, средств, содер­жащаяся в людских головах и называемая «устремлением».

Все типы и формы воли находят проявление в деятельности и поведе­нии людей: направляющая их воля образует взаимоутверждающие отно­шения — социальные. Отсюда у Тенниса вытекает основная типология пос­ледней: общность и общество. Как целое, они представляют собой формы, которые не зависят от конкретных субъектов, составляющих преходящую материю (содержание) формы. В этом качестве общность и общество явля­ются предметом чистой социологии.

Дата добавления: 2014-11-29