Ее история – любовь 13 страница

Натали: – Это я поняла давным-давно, но мне кажется, что здесь есть какая-то оторванность, неверность по своему замыслу. Жизнь создана, и первое, что Господь создает, это телесность как образ Свой.

Мне кажется, что сегодня в России время женщины, которая в смирении сумела претерпеть эти 70 лет полного развала, разрыва души, полного кровотечения во всех отношениях. Может быть, здесь есть не тронутый зародыш ее желания приподнять это все в любовь, которая, безусловно, требует одухотворенности.

Именно женщина сейчас не на своем месте, и специфику женскую она не завоевала, потому что мужчина ей не подал эту возможность, он ее погубил. Она должна иметь, на кого опереться, какую-то самозащиту, и она не знает, что самое великое богатство – ее святое чрево. Она рождена как чистая дева, которая потом будет вос-создавать эту жизнь с «чином мужа».

Отец Вениамин: – Все вы хорошо говорите, но восстановить это понимание сложно, очень не просто вернуться к заплеванным святыням. Поэтому религиозность, которая сейчас есть, больше напоминает веру в астрологию, хотя может носить вид православия. Утрачено целостное восприятие мира. Какое там благоговение?! Вот вы говорите о благоговении, об уважении к творению, к чреву, к телесности, к образу и подобию Божьему. Как восстановить однажды утраченное благоговение? Это очень сложный социальный и психологический вопрос.

Должна ли женщина бороться за права, или она должна явить такой просветленный лик, что ее вознесут или куда-то изберут, даже в президенты? Конечно, было бы привлекательнее, чтобы она победила своей внутренней силой, но в нашей ситуации такие чудеса не очень возможны. Когда, знаете ли, дерутся бульдоги, тогда канарейкам делать нечего, как бы они хорошо ни пели. А наша российская жизнь напоминает безобразную борьбу бульдогов.

Натали: – Но это последствия того греха, который претерпела сама Россия. Она теперь корчится в метастазах, и у нее должна быть какая-то самозащита внутренняя, и она, мне кажется, в женщине находится. Мы ответственны за наши болезни, и мы ответственны за нашу неосознанность. Нам дано достаточно всего, чтобы войти в осознание. А когда мы себе застилаем его и останавливаемся на каком-то уровне, мы засыхаем, умираем и выживаем, против чего я всегда борюсь. Не выживать свой век, а со-творяться с ним. А лучше еще вос-сотворяться. Не слишком смотреть направо, налево, но самого себя вос-сотворить прежде всего.

Ничего не изменится, если никто шаг вперед не сделает. Если мы будем плакать, ничего не изменится. Но если мы встанем и пойдем не на кривых ногах, то начнем восходить и научимся кланяться на поклон к земле коленом. На иврите «колено» и «благословение» – одно слово. Только нужно уметь согнуть это колено и поклониться, чтобы вырасти в себе. Но как вы кланяетесь? Хребтом, и не зверь кланяется, а образ Божий.

У меня вышла красивая семья и красивый сад. Это дело сделано. А там, где дело не сделано, а энергия осталась, то нужно идти и подавать свой опыт там, где это более всего нужно. Вот я и приезжаю на эту территорию, которая была когда-то родиной моих родителей. А по логике вещей, я должна была бы сидеть там, где у меня все хорошо. Мой муж от меня никогда не отходит. Мои дети вокруг меня, но когда я говорю им кое-что из того, о чем вам сказала, то они мне рот закрывают, чтобы я им ничего не рассказывала. В этом смысле я им не нужна. Никогда их не заставляла идти по моим стопам: пожалуйста, если захотите – придите, посмотрите, сделаем такую работу вместе, но не по-любительски. В чем суть? Восходить, а это уже день за днем. Не отставать, что сегодня устал, сегодня я не пойду, какие-то другие дела – этого нет. Строиться – это все-таки лествица Иакова.

Так вот, благословите женщину, которая так смело приступает к новому в полном одиночестве – и семейном, и дружеском. Здесь даже не борьба, но страдание...

Отец Вениамин: – Господь Бог да благословит вас на всякое благое дело и на то, что вы выбрали, на святую работу просветления душ и телес человеческих!

От милосердия вдоха к мудрости выдоха

После внезапного ухода из жизни Николая Кратюка его ученицы, казалось, навсегда осиротели. Они поставили учителя на такой пьедестал, что долгое время никто не решался его заменить. Миновал год, и однажды у меня в редакции появились очаровательные молодые особы – Галина Яковлева и Наталия Сергиенко. В 1997-ом году мы были вместе в Тимекуре в составе женского «десанта», который Николай Кратюк привез тогда к Натали. Я сразу вспомнила этих старательных учениц – они две недели жили в доме у Натали и занимались с ней каждый день, и хотя Галина, к примеру, была новичком, обе они работали без устали в одном ряду с более опытными ученицами, и именно Николай попросил Натали обратить на них особое внимание.

Встреча с Натали изменила их жизнь. Галина когда-то занималась художественной гимнастикой, давала уроки шейпинга и аэробики. Наталья в прошлом тоже училась у мастеров движения – классического и современного, и сама вела занятия по хореографии. Их обеих увлек совершенно иной подход к движению, который предлагала Натали. Через год после ухода Николая они пригласили Натали в Петербург: провести семинар уже с новыми ведущими. Стало быть, эстафета «достоинства (во имя тела)» – так называл свои занятия Николай Кратюк – продолжалась.

Я с удовольствием откликнулась на предложение снова встретиться с Натали, помочь привлечь общественное внимание к ее новому визиту, и написала тогда в газете зарисовку под заголовком «Во Франции она Наташа, но в России – Натали». Это действительно так, и вот почему: в России, как известно, много Наташ, и лучше быть Натали, если ты предлагаешь что-то особенное, не то, что другие Наташи. В Париже, соответственно, наоборот – там имя Натали очень распространенное и лучше быть Наташей, если ты опять-таки предлагаешь что-то не тривиальное – как по-иному строить себя и свою жизнь, а не только иной подход к движению.

«Два новых ростка дала в Петербурге школа Натали, – написала я тогда в нашей газете. – Тонко и самоотверженно работают с женщинами Галина Яковлева и Наталия Сергиенко. Одна – в оздоровительном центре «Роза мира», другая – в Пушкине. Теперь ученицы Николая Кратюка продолжают дело своего учителя. И Натали обязательно посетит их занятия».

В тот приезд она действительно побывала на этих уроках, как всегда много работала с ведущими. Потом она еще раз пригласила их вТимекур, а через год провела семинары с новыми ведущими не только в Петербурге, но в Киеве и Житомире. Этот творческий союз рождал, наконец, что-то действительно новое. Впервые среди десятков ее учениц появилась такая поросль, которая была готова впитывать и передавать особые плоды просвещения. Проводить семинары то у себя, под Парижем, то в России или на Украине, стало для Натали насущной заботой и потребностью, и на новом этапе такие встречи обрели особое звучание. О двух семинарах, которые состоялись во Франции и на Украине, мне и хотелось бы теперь рассказать.

В 2003-ем году наш маршрут пролегал в Тимекур, куда Натали впервые пригласила новых своих последовательниц не только из Петербурга, но из Киева, Севастополя, Одессы, Житомира. Радость этой совместной работы разделила с ними и я. Мы, наконец, в салоне самолета, пристегнули ремни, откинулись в удобных креслах и радостно переглянулись: неужели все-таки летим к Натали? Прошлым летом семинар не состоялся, хотя Натали уже готовилась принять всех ведущих и заранее настраивала их на рабочий лад в письмах, которые всегда интересно перечитывать:

«Тимекур вас ждет, вас любит, вас ожидает как дитя родное в новый класс потребностей в молитве – знания Метафизиологии Евангельской породы. Пора не телом увлекаться, но отныне ваш долг перед телом и временем, ему положенным, подать его рост в руках истории нашей традиции – Ветхого и Нового Завета, вести его по Писанию к Воскресению. Отстранять болезнь незнания, установить, где христианское тело, где его плоть, где и почему раскол тела от духа?

Учить «строить» тело по истории библейской – показывать и рассказывать по себе – от пятки – стопы – по двойности ног – к собору, а не к телесной коробке! Поклон – какой? Кому? Я радуюсь нашей работе, и ее силе нас вос-сотворять и следующим, другим любимым лицам передавать. С любовью Натали».

Она уже наметила, кто в какой комнате и с кем будет жить в течение первой недели, а потом предложила по жребию поменяться, чтобы поближе друг с другом познакомиться. Спрашивала в письме, согласны ли ведущие с таким новым соседством, распорядком жизни и планом занятий в Тимекуре?

Однако некоторые ведущие из-за семейных проблем оказались не готовы принять участие в семинаре. Месяц Натали выжидала и после бурных телефонных переговоров приняла решение встречу отложить. Расценила причину отказа двух питерских ведущих по-своему –дело не в бытовых или семейных трудностях, куда ж от них денешься?! Значит, нет еще внутренней готовности войти в иное понимание себя и своей жизни. Важно ведь не просто оторваться от домашних забот, куда важнее захотеть взглянуть на свой быт с иной стороны, попробовать осознать свое состояние – тела и души – по-иному, попробовать подняться, наконец, от быта к Бытию.

«Обостренный препятствиями быт требует свою долю и на каждый день, но и свой рост! Я мучаюсь за ваши усталости, напряжения, «неумение» беречь время, хоть я и уверена в том, что ваша глубина, погруженная с молитвой в ваши заботы, куда богаче всяких моих попыток вас пробудить к истинным корням жизни. Но для меня такая попытка не пытка.

«Да будет Воля Твоя!» Обстоятельства дарят нам год. Постараемся эту волю взять в руки! Ни вы, ни я не старались отменить нашу работу. Нам год подарен на созревание – никак не на «отдых» или чтобы расслабиться. Отойти от «напряжений» – да, от «стремления» – нет. Медленно, медленно, но преображаться, понять женственность и с ней выступать на сушу. Нежно вас обнимаю каждую – Натали».

И вот через год наш самолет, наконец, держал курс на Париж. Мы улетали в иную реальность, до конца еще сами не осознавая, до какой степени наше бытие на ближайшие десять дней станет иным.

Тему этого семинара Натали сформулировала ясно и точно: «Зачатие метафизиологии. Роды со-творчества самого себя: тела-храма Образа Божьего». Далее для нас шли необходимые пояснения: «рождая жизнь осознанным женским дыханием. Первые шаги: от | тишины – к толкованию и опыту». В моей тетради значилось: «Десять встреч – десять дней работы с Татьяной Чесановой». Это были десять дней, которые потрясли не только меня. Каждой участнице семинара Натали вручила именную тетрадь, в которой определялся наш общий распорядок, и в которой каждой предстояло записывать свои ощущения, мысли, впечатления дня.

Утро. 8 часов. Подъем. Звучит «Отче Наш».

8.30. В часовне чтение Евангелия.

9.00. Завтрак. Чтение о женщине в Библии.

10.00 – 12.00. Встреча в студии.

По образу символики сакральная архитектура тела-храма Образа Божьего.

12.00 – 13.00. Разговор о том, что было прочитано.

13.00 – 14.30. Обед. Чтение о Букве.

14.30 – 16.00. Отдых. Тишина.

16.00 – 17.00. Беседуем у часовни о реальности.

17.00 – 19.00. В студии занятия:

От звука – к Букве. Кости. Голосу.

19.00– 20.00. Чай без Натали.

20.00 – 22.00. Разговор с той, которая того пожелает.

22.00. Поклон дню. Ласка Господняя вызывает к молитве на понимание Его Любви.

Вот по такому расписанию мы прожили все десять дней, и в нашем распорядке нарушалось лишь одно – никогда не было послеобеденного отдыха, поскольку живой разговор всегда продолжался до занятий в студии. Шла работа без всякой усталости или желания прерваться, переключиться на что-то другое или передохнуть. А чтобы вы в полной мере могли почувствовать атмосферу, ощутить все то особенное, чем была наполнена наша жизнь, я расскажу о трех днях из десяти.

Обычном (не в смысле обыденном, ибо все они необычные), просто одном дне из десяти. Совершенно особенном дне, который мы провели в полном молчании. И о дне заключительном, прощальном, когда каждая подвела для себя некоторые итоги своего «иного» существования. А все вместе мы получили напутствие на дальнейшую жизнь, уже в значительной степени иную, наполненную новым творческим содержанием.

Мы жили в высоком смысле по-монастырски, по четкому уставу, и во всем, что мы делали, было особое вос-питание. С молитвы день начинался и поклоном ласке Господней заканчивался. Жили не как затворники, отгораживаясь от мира, – напротив, мы стремились вернуться в свой мир, наполнив его каким-то новым содержанием, иной необъятной любовью. Как же все это было?

День обычный, но не обыденный

Итак, один день из десяти, прожитых в особом месте. Каком? Сакральном. Здесь, в усадьбе в Тимекуре, все дышит гармонией – сакральность пространства, уют и покой дома, сакральность тела-храма человека. Красота необъятного горизонта, лесов и полей, простирающихся у подножья самого высокого холма, на котором прикоренилась усадьба, и внутренняя красота человека, сотворенного по образу Божьему. По-особому ощущаешь все это, глядя на хозяев прекрасного дома, супружескую пару – Натали и Жильбера, которые словно бы олицетворяют это сакральное единение – макро и микрокосмоса, мужского и женского, мужественности и женственности. «Когда входит месье Жильбер, мне кажется, что с ним входит сам Дух Святой», – говорит о хозяине этого дома помощница, которую зовут Данута. Так оно и есть.

Наше пробуждение было не по будильнику и даже не от прикосновения близкого человека. Пробуждение голосом с небес – звучит «Отче наш». Молитва льется из самой глубины любящего сердца. Ангельское пение открывало нам радость каждого нового дня. И первая наша общая встреча в самом тихом и светлом месте – в небольшой часовне рядом с домом. На маленьком столике в углу – Библия. Натали ее открывала на любой странице – как Бог на душу положит, начинала читать, и мы слышали словно бы уже не ее голос:

«Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собой, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди... И когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц останавливаться молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и затворив дверь, помолись Отцу твоему, который в тайне, и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны. Не уподобляйтесь им, ибо знает Отец наш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него».

Утреннее чтение в часовне мы воспринимали как напутствие целому дню, посланное не случайно. Почему в первый день семинара оно оказалось именно таким? Делай добро в тишине и молчании. Кажется, так ясно! Но как часто мы оказываемся в плену искушения похвалить себя за доброе дело. Эта заповедь дана нам для внутренней аскезы и строгости, которые должны вести нас по жизни. Нам все дано Господом, важно помнить об этом каждую минуту и сверять все с той милостью, которая дарована. Значит, и каждый свой поступок – веди!

Первое скромное понимание высокого смысла Евангельского послания я дополнила, когда чуть позднее старшая дочь подарила мне замечательную книгу, ставшую настольной не только для меня – «Православные мысли на каждый день». В ней содержится толкование 365 библейских фраз – по количеству дней в году. Это была любимая книга последней российской императрицы Александры Федоровны, с ней она не расставалась до конца своих трагических дней. Я нашла и книге и толкование посланного нам в первый день послания: «Мы, без сомнения, везде и всегда в присутствии Божьем, но сам Иисус Христос указал нам на необходимость уединения в нашей келье для молитвы, и опыт доказывает нам всю пользу такого уединения, когда оно входит в привычку. Там, в этом нашем святилище, вдали от всего земного, человеческого, мы найдем источник воды живой для утоления нашей духовной жажды, там возгорится с новой силой пламя нашей веры, там нам даны будут крылья для безопасного полета над бездной сомнений и греха... Хотя Господь не требует, чтобы мы молились долго, и не видит достоинства в многословии, нам необходимо, начиная день, в котором ожидают нас, быть может, немало затруднений и забот, укрепиться на пути и почерпнуть новые силы в уединении в нашей келье. Будем уверены, что всякий раз, как мы предстанем перед Богом даже не надолго, мы получим благословение свыше... Отец Небесный, видящий тайное, воздаст нам явно». Итак, первый поклон дня – Господу. Только потом Натали уже говорила: «Доброе утро» каждой из нас, нежно обнимала и первой выходила, чтобы мы могли побыть в этой благословенной тишине еще хотя бы несколько минут. И начать рассказ об этом удивительном уголке близ Парижа мне хочется именно с часовни – истинного центра притяжения и вдохновения, соединяющего восток и запад, верх и низ, дар небесный и земной. Географически – это Тимекур, а для нас – истинный центр рождения новой науки – метафизиологии.

Часовня не могла не вписаться в это заповедное сакральное место. Здесь Натали любит проводить особенные минуты покоя и уединения. Здесь тишина, которая ее питает. Здесь она отдаляется от трений с детьми, любимыми как свет, укрывается от мирской суеты и тех дел, которые только на внешний и поверхностный взгляд могут казаться самыми важными. Она внутри себя это хорошо отличает, нередко к неудовольствию даже самых близких людей. Ее убеждают, что вот надо сделать то-то и то-то, и еще что-то, и все это совершенно необходимо. Она многое делает и с большой радостью, с полной отдачей, но умеет и замолчать, отойти от того, что, по ее пониманию, «не на своем месте». Умеет настоять на своем. Так было и со строительством самой часовни.

Дети, друзья и знакомые недоумевали, зачем в загородной усадьбе иметь домашнюю церковь? Даже возмущались: скромно ли претендовать на собственную часовню? Истинно верующий человек ходит в храм и молится там, где это испокон веку делать положено. Что за странные претензии? Уж если что-то строить, то, к примеру, бассейн. И польза, и удовольствие для всех, особенно для внуков.

«У вас не бассейн, а целый океан уже есть», – парировала детям на это предложение Натали, имея в виду фамильный дом мужа, построенный на берегу Атлантики в Пиля. А ее душа жаждала истинного уединения. Она знала, что небольшие приусадебные часовни всегда были в традиции прежней Руси. Редкое дворянское имение не имело домашней церкви. Это была неотъемлемая часть дома, такая же важная, как все другие, а, может, и более необходимая. Не роскошь, а глубинная потребность души. Как часть жизни, как образ жизни – с молитвы день начинался и молитвой заканчивался. И Натали искренне хотелось воссоздать «кусочек» Святой Руси на любимой французской земле.

Она была настойчива, и муж ее поддержал, ему понравилось такое христианское соединение: «Давай думать, как одолеть и найти возможности». На все воля Божья, и здесь сила, безусловно, Его! – всегда уверена Натали. Особого разрешения местной власти на такую маленькую постройку по закону, к счастью, не требовалось, и супруги обратились в банк за кредитом. Возраст клиентов-просителей, конечно, солидный, но им пошли навстречу. Быстро были оформлены документы, и Натали стала искать строителей.

Чтобы воплотить мечту в реальность, нужны были настоящие умельцы. Это ведь необычная стройка, тут красота иного порядка, и все должно быть сделано с высоким полетом и вдохновением истинного мастерства. А что отличает настоящего мастера? Не только умение, но главное – искра Божья, талант. Таких мастеров долго тоже искать не пришлось. Неподалеку от Тимекура работали краснодеревщики. Они за короткий срок все и сделали – «воцарили» простоту дерева, как настоящие мастера, они просто влюбились в этот деревянный шедевр с образом Божьей матери над входными дверями.

Часовенка получилась небольшая, но ладная, действительно «небесный мост» – она теперь словно соединяет традиции Запада и Востока. Христианство на этом меридиане воссоединилось. Прямо у горизонта вонзается в небеса башня католического храма, что стоит неколебимо с XII века на вершине Люзарша – очаровательного соседнего городка, а в сердце Тимекура сверкают на солнце два резных медных купона, увенчанных православными крестами. Их привез еще в 1991-ом году Николай Кратюк, когда и часовни-то не было, а изготовил российский мастер по имени Арчиль.

Когда в 2003-ем году над Парижем пронесся страшный ураган, поваливший вековые деревья даже в Булонском лесу, он повредил и один из куполов этой часовни. Тогда Натали вновь разыскала в Петербурге того же мастера и только его особым рукам доверила сделать новый купол и к нему крест. Краснодеревщик Арчиль для этого даже освоил новое для себя лудильное ремесло, улучшил и укрепил прежнюю конструкцию, и вскоре новый купол, увенчанный крестом, воцарился на макушке крыши. Натали приняла эту работу с глубоким поклоном и благодарностью – «до гробовой доски, которая предвидена на том же месте у нашей часовни к востоку», как написала она российскому мастеру.

В алтарной части часовни – большой деревянный крест, а по разные его стороны две иконы – «Благовещение» архангела Гавриила и Богоматери в белом золоте, которые написал большой друг этого дома художник-иконописец из Ленинграда Владимир Бугрин. «Царство ему Небесное!» – молится о нем Натали. Детство он провел в подвалах Эрмитажа, где его мать работала реставратором. Стал не просто художником, а иконописцем. Его не раз арестовывали за то, что он писал духовные картины, и Жильбер, который высоко оценил его истинный талант, помог русскому художнику перебраться в Париж. Он же расписал и необычные витражи на небольших сводчатых окнах часовни: когда в них вглядишься, то в лучах света ясно проступают образы Святой Троицы и лик Божьей матери.

У подножья большого деревянного креста – очень древняя, XIV или XV века, икона Богоматери, которую Натали обожает. Она привезла ее еще из первой поездки на родину родителей. В знак особой благодарности ее подарил один из посетителей выставки в Сокольниках, на которой тогда работала Натали. Талантливый художник по фамилии Нусберг приходил на выставку несколько раз, Натали ему помогала, давала свой пропуск, так они познакомились. Узнав, что она из старинного дворянского рода, видя ее искреннюю заботу о простых русских людях, художник решил передать ей настоящую реликвию – старинную икону, которая дома все равно была под запретом, ее в любой момент могли у него отобрать и просто уничтожить.

Они договорились о времени и месте встречи, и Натали еще не знала, почему художник так настойчиво ее приглашал, как и того, что за хранение икон и Библии в Советском Союзе давали восемь лет лагерей без права переписки. Чтобы передать этот бесценный дар, художник долго петлял по Москве, нырял в метро, опасаясь преследования. Неприятности были бы и у Натали, если бы о передаче иконы стало известно, но Бог миловал. Теперь святая реликвия находится на своем святом месте, так что это настоящий уголок Православной Руси на благодарной христианской земле.

От витражей исходит особый свет и тепло, и это уже в традиции католического храма. В этой часовне иногда любит побыть в тишине и Жильбер, муж Натали. Освятил часовню батюшка православный, ныне покойный отец Сергий, а священник католический с радостью при этом событии присутствовал. Как и в семье Натали, в этом духовном месте нет никакого противоречия между двумя родственными направлениями христианства. Бог един и заповедал всем нам жить в любви и мире, уверенно говорит Натали.

Она сумела на развалах раздобыть большую мраморную купель для крещения внуков и поставила ее в центре часовни. В ней действительно крестили маленького Тибо – первенца младшей дочери Татьяны. Какая это была радость и награда для Натали! С той поры часовня окончательно обрела свой особый дух и тайну истинного рождения жизни. Сын Никита из Лондона привез большой, украшенный самоцветами крест, который он подобрал, зная, что такой необычный подарок мама примет с особой радостью. С приключениями сумел привезти его в Тимекур на кузове собственной машины, и теперь этот крест украшает восточную наружную стену часовни – как раз на восход света. А Натали мечтает об одном – остаться подле нее навсегда. Это Сакральное место ее молитвами и сердцем взлелеяно, ее праху здесь будет покойно, и душе радостно. И Жильбер предпочел оставаться слюбимой женой, где бы она ни была, и рядом с ней упокоиться.

О смерти Натали говорит спокойно, без рисовки и надрыва. Как у глубоко верующего человека, отношение к смерти у нее иное и отличается от отношения большинства людей. Ведь в духовном смысле смерти нет, есть переход жизни в иное качество, мутация, и лишь своими грехами мы зарабатываем себе настоящую смерть, убеждена Натали. Господь же предлагает нам воскресение – как награду за праведность жизни земной. Его надо заслужить послушанием, смирением и трудом.Натали всегда говорит, что с каждого будет спрошено не только за то, что он сделал, но и за то, что он не сделал. Это тоже побуждает ее неутомимо трудиться с учениками, ибо главное ее дело – свой опыт передавать.

После чтения и молитвы в часовне мы шли пить утренний кофе. Брандахлыст, как шутила Натали, ибо утренний кофе у нее всегда без кофеина.Утром каждый и так полон бодрости, а вот в середине дня уже можно подзарядиться энергией. Чашечку настоящего крепкого кофе Натали всегда предпочитает сразу после обеда.

Французский завтрак, как правило, очень легкий – бутерброд с прозрачной ветчиной, которая тает во рту, или восхитительный круассан, поскольку в русской традиции принято завтракать более плотно, то на столе всегда были варенье, мед, нежная творожная масса и, конечно, знаменитый, с хрустящей корочкой французский багет. Однако и за таким щедро накрытым столом главным для нас было все же иное питание.

Чтение. Напомню, что Натали перевела замечательные толкования Анник де Сюзенель, и в течение десяти дней мы вместе вчитывались в их глубинный смысл. За завтраком это было чтение о женщинах в Библии – тех, которые жили до девы Марии, о рождении женской осознанности в пророчестве Ветхого Завета. Чтобы каждая современная женщина чувствовала себя гораздо более счастливой и радостной, ей необходимо знать о своем истинном призвании, о том, что питает ее восход, знать свою историю, которая в корнях нашей традиции, – не сомневается Натали.

Откуда в ней самой с младых ногтей было это стремление к особой женской чистоплотности, сохранению своего чрева как чаши жизни, предназначенной, чтобы подать особый плод? Почему, кланяясь будущему мужу, она сказала «да» как будто бы не ему? А кому? «Отцу небесному, именно не я и выбирала, – улыбается Натали, – я просто согласилась: «Да будет Воля Твоя»! Как будто Дух Святой вел ее к алтарю. Так и было – еще ничего не зная о взрослой любви, девушка хотела идти рука об руку по жизни с человеком, имеющим «чин Господний», идти вместе весь долгий путь к высшему свиданию. До последней березки, как говорят на Руси.

Юная и прекрасная Натали стремилась к «чистому браку», не задаваясь вопросом, почему она поступает именно так? По притяжению любви внутри нее была ясность с первого дня. Но глубинный ответ на это «почему» она нашла многие годы спустя в толковании Анник де Сюзенель «Женщины в Библии».

И вот Натали читала нам историю первых израильских женщин из иудейского племени – их звали Саррай, Ревекка, Дэбора и Рахиль, и они были духовно стерильны, как, увы, и сегодня духовно бесплодны многие из нас. И первая пара в Священном Писании – Саррай и Аврам – поначалу была стерильна не в смысле сексуальном, биологическом. Их стерильность связана с пустотой внутренней жизни, неосознанностью ее иного порядка. И сегодня мы также забываем о своем внутреннем измерении и заваливаем нашу жизнь «важнейшими», а на самом деле суетными будничными заботами.

У Аврама и Саррай долгое время не было детей, хотя от слуги Агари у Аврама был сын по имени Исмаил. Но Господь пророчествовал рождение у Аврама и Саррай, несмотря на их преклонные годы, сына нового поколения – Исаака, и это будет уже сын не только биологический, но и духовный, породы Господнего послушания. Аврам – тот человек,который услышал Господний голос и Его призыв: оставь свои земли, все свое добро и иди туда, куда Я тебе укажу. На древнем иврите написано коротко и ясно: «Подойди к себе»! Вот откуда эти слова, которые Натали так часто нам повторяет. Это значит: ищи Мой образ в себе, поясняет Натали, возьми с собой жену, и вы родите новый род со Мной. Авраму было 99 лет, Сарай – 89, но для Господа нет ничего невозможного. Бог избрал эту праведную супружескую пару, чтобы сохранить истинную веру через новое потомство для всего человечества. Именно в этом колене со временем родился Спаситель мира.

Нам важно понимать, что человек по пробуждению своей жизни всегда духовно-стерильный, говорится в толковании Анник де Сюзенель. Женщины и сейчас могут рожать, но если их внутренние роды – «стерильны», пусты – они духовно бесплодны. Натали читала текст и параллельно делала свои комментарии, и одно сливалось с другим:

– Интересно, что на иврите слово «стерильность» несет тот смысл, что и «главнейшее», надо поменять только одну гласную, и ее выбирает уже сам человек. Тем самым, подчеркивается, что в начале жизни можно иметь опыт абсурдного, быть стерильным, то есть оторванным от Господа, от цели жизни. Итог – мы строим стены ни нашей тюрьмы, тупики нашего лабиринта, весь мир воюет – муж против жены, дети против родителей. Нужно дойти до полнейшего абсурда, чтобы обернуться на себя, и, может, наконец, начать послушание коренного нашего Святого Писания. Первые слова Господние человеку всегда актуальны: «Подойди к себе!». Это значит – «Иди к тем землям, обетованным, внутренним, которые Я тебе укажу». А «главнейшее» – это власть Господа на первом месте. Мы до сих пор живем в неосознанном порядке с «главнейшим», из-за чего умножаются страдания и трагедии мира.

Дата добавления: 2014-11-29