Геополитика: что это такое. 1 страница

ЛЕКЦИЯ ПЕРВАЯ

Неразбериха в обществе постоянно возрастает. Только очень упорным трудом можно ее несколько уменьшить. Однако сама эта попытка приведет к росту совокупной неразберихи.

Второй закон термодинамики Эверита. “Мэрфология”

Геополитика, в большей своей части принадлежащая к роду политических наук, не может не быть хотя бы в силу этого феноменом динамичным, способным к перемене основных целей и постоянному изменению набора исследуемых проблем. Возникшая столетие тому назад, эта научная дисциплина пережила несколько драматических зигзагов в своем развитии, каждый раз возрождаясь обновленной, привлекательной и модной. Ее взлеты и падения обусловливались различными причинами, к примеру:

- подвижками в парадигмах социально-исторического развития человечества;

- сменой классической ньютоновско - лапласовской научной картины мира эйнштейновской неклассической и затем синергетической постнеклассической;

- рождением и реализацией проектов радикальных общественных преобразований.

Но геополитика всегда оставалась верной основному объекту своего внимания – международным отношениям, рассматриваемым в контексте всего земного шара. Она могла быть более или менее эвристичной, её мнения – разделяться и опровергаться, выводы – концептуализироваться и ложиться в основу внешнеполитической стратегии или игнорироваться, но всегда переосмысление инноваций в международной жизни начиналось с использования возможностей геополитического подхода. Современный французский учёный - геополитик Филипп Моро - Дефарж, объясняя именно эту особенность геополитики, писал: “Термин “геополитика” используется каждый раз, когда объясняют, - вернее, пытаются объяснить, - необъяснимое. Геополитическим становится любой запутанный вопрос, выходящий за рамки рационального и затрагивающий глобальные интересы, то есть такие, которые не поддаются точному определению”1.

Эта сильная черта геополитики как научной дисциплины рождает и одно из самых слабых её мест: “модность” и политическая актуальность геополитической проблематики всегда привлекали к ней дилетантов и непрофессионалов, “трудами” которых она нередко превращалась в разновидность “научного шарлатанства”. Журнал ''The Economist'' в первом мартовском номере за 1998 год писал, что геополитика – это слово, которое обозначает нечто фундаментальное, но в то же время- это выгодная бирка, которую можно подвесить к любой теме.

С другой стороны, климат, растительность, почва, распределение земных пространств, объёмы и ассортимент полезных ископаемых заметно различаются в разных частях планеты. И именно эти различия, а также меняющийся “вес” и значение природно-климатических условий в жизни людей в различные исторические эпохи превращают земную поверхность, глобальное пространство в нечто большее, чем просто сцена, на которой разворачивается драма человеческой истории. Между человеком и географическим пространством существует гибкая диалектическая связь: если пространство способствует формированию характера человека, то человек, его взгляды, поступки и труд непрерывно изменяют пространство.

Человек всегда существует в пространстве и во времени, причем оба эти фактора находятся в тесном взаимодействии. Пространство для него – элемент внешней среды, от которого человек не может абстрагироваться. Именно отношения между человеком и пространством вызывают к жизни ключевые процессы, которые составляют ядро истории человечества. Люди осваивают, создают и разрушают окружающее их пространство в зависимости от их образа жизни, уровня знаний и техники в освоении природы, характера созданных ими общественно-политических структур, что делает и эту часть исследовательского поля геополитики весьма разнообразной, переменчивой и неустойчивой, несмотря на кажущуюся фундаментальную основательность физической природной среды.

Геополитика призвана искать объективную истину в том, что движет государствами в их взаимоотношениях на международной арене, что определяет судьбы отдельных народов и целых цивилизаций, что несёт будущее всему человечеству, и потому также подвержена перманентным изменениям. Она из-за своей близости к принятию решений в сфере стратегического ориентирования той или иной страны, из-за своей объективной связи с внешней и внутренней политикой часто попадает в ловушку обслуживания текущего политического курса государства со всеми его конъюнктурно-тактическими “приливами и отливами“. В результате происходит размывание самого понятия “геополитика“, из неё выхолащиваются исходные постулаты, определяющие методологию геополитического подхода к политической действительности в том или ином геопространстве, игнорируется его связь с полномасштабной международной глобальной картиной.

Если же мир людей с геополитической точки зрения представляет собой “искусно сцепленный механизм“2, а геополитика изучает, каким образом и с какой целью он работает, то ни рассматривание отдельных деталей и узлов этого механизма, ни учет моментально зафиксированных результатов их работы не дают нам истинного знания. Они не могут реально продвинуть нас по пути рационального познания судеб народов и человечества в целом. Но все может поменяться, если результаты деятельности этого механизма анализируются на достаточно обширных временных и географических пространствах. Возникает возможность вычленить содержание динамики глобальных процессов и соотнести их с константами геополитического мышления.

С этой точки зрения оценка каждой сколько-нибудь ценной геополитической идеи или концепции требует их конкретной локализации в историческом пространстве, что повышает требования к проблеме периодизации всего процесса развития геополитики, ибо только таким образам можно определить содержание этой научной дисциплины на разных этапах её развития. Среди многочисленных попыток учёных различных стран этапизировать плоды геополитического мышления, исходивших из разных критериев и приходивших поэтому к различным результатам в виде более или менее обоснованных схем, привлекает идея трех ”геополитических волн“, выдвинутая директором Центра геополитических исследований Института Европы РАН К.Э.Сорокиным.

Временные характеристики этих “волн“ практически совпадают с периодами классической (до второй мировой войны), ревизионистской (до начала 90-х годов) и постбиполярной геополитики, которые, отражая безусловно одну и ту же научную дисциплину, тем не менее фиксировали каждый раз ее новый “имидж” и существенно разнящееся содержание. Их раздельное рассмотрение является единственной возможностью разобраться даже не столько в многоаспектной эволюции геополитики (хотя и это чрезвычайно важно с теоретической точки зрения), сколько в том, что в современной геополитике скоррелировано с продвижением человечества к информационной фазе своего развития и что может и должно быть сдано в музей геополитической мысли.

И все-таки, что это такое - геополитика? Известно, что в каждой великой идее всегда содержится ровно столько недостатков, сколько необходимо для оспаривания ее несомненных достоинств. Геополитический подход, более100 лет тому назад призванный расшифровывать с объективно-материалистических позиций тайны, в которых рождалась международная политика, не является исключением из этого ряда. Геополитика за время своего существования не просто пережила ряд взлетов и падений, что было бы естественным для дисциплины, выделившейся из политической географии и поддерживающей собственную самоценность скорее талантом своих творцов, нежели оригинальной методологией. Ее и в начале, и в конце ХХ столетия то возводили на пьедестал фундаментальной науки, то отказывают ей в статусе научного знания.

Служители академической науки нередко еще и сегодня относятся к геополитикам скорее как к неким кудесникам, магам, прорицателям, чем как к представителям рационального мышления. Быть может, потому, что геополитика подобна двуликому Янусу: одно её лицо изучающее смотрит внутрь страны, а другое обозревает все пространство земного шара, пытаясь соединить их единой судьбой. Только делает это вместо божества просто человек, деяния которого всегда оспариваемы, ибо “нет пророка в своем отечестве”.

Геополитика, как нам представляется, является типичной научной дисциплиной - перекрестком, возникающей на пересечении проблематики политической науки (в том ее понимании, которое характерно для political science) и географии при участии многих других гуманитарных наук. “Синтетический характер этой дисциплины предполагает включение в нее многих дополнительных предметов – географии, истории, демографии, стратегии, этнографии, религиоведения, экологии, военного дела, истории идеологии, социологии, политологии и т.д. Так как эти науки сами по себе имеют множество школ и направлений, то говорить о какой-то строгости и однозначности в геополитике не приходится “, - пишет А.Дугин в своем труде “ Основы геополитики“.

Г.Зюганов в книге “Географии победы” более категоричен. ''Геополитика как область знания, - отмечает он, - возникла на стыке трех научных подходов: цивилизационной концепции исторического процесса, военно - стратегических исследований и многочисленных теорий географического детерминизма''. С.Н.Бабурин видит истоки геополитикия в теории рассового превосходства ''белых'' над ''цветными'', в концепциях социального дарвинизма, в мальтузианстве. ''Рассовые теории превосходства одних народов над другими как один из истоков геополитики навсегда, повидимому, оставили на ней свое родимое пятно, - утверждает он. - Чем бы ни занималась геополитика, в любой позиции и ситуации она выясняет, кто господин положения на мировой арене, а кто - в ''догоняющих'' или подвластных. Другим источником идей геополитики является социальный дарвинизм, освещающий жизнь общества с точки зрения законов беспощадной биологической эволюции.., где правит бал пресловутый триумф выживания. Наконец, третьим источником классической геополитики является мальтузианство, к которому также нужно отнестись без идеологических предвзятостей. Ясно, что мальтузианство, являясь учением о народонаселении, из которого выросла современная демография, тесно связано с геополитикой, поскольку за определенным пределом только война на истребление противника дает возможность предотвратить массовый голод и голодные бунты в собственной стране''.

''Примечательно, - пишет он далее, - что даже нападение на нашу страну, СССР, Гитлер обосновывал вполне “мальтузиански“: выступая перед высшим генералитетом в канун войны, Гитлер сообщил слушателям, что зерна для продовольствия в Германии осталось всего на три месяца и что только за счет пространства на Востоке можно обеспечить немецкий народ собственным хлебом'3'. Подобный подход к геополитике заимствован С.Н. Бабуриным из “Советского энциклопедического словаря” 1983 года, в котором отмечалось, что геополитика основывается на “расизме, мальтузианстве и социал - дарвинизме”, в связи с чем и квалифицировалась как “буржуазная лженаука”.

Подобный разнобой в определении истоков этой дисциплины как бы сам собой подразумевает отсутствие какой-то строгости и однозначности в определении основного предмета исследования, ее главных методологических принципов, в формулировании самого понятия геополитики. Различия, расхождения, противоречия в трудах многочисленных представителей разных геополитических школ могут быть объяснены всякого рода историческими обстоятельствами, обусловливавшими коррекцию или смену устоявшихся парадигм международного порядка; теснейшей связью геополитики с реалиями мирового политического процесса, ее предопределенной реакцией на непрерывный поток перемен, ее зависимостью от эволюции идеологий регионального и глобального господства, в рамках которых развивались и крепли идеи равноправного и взаимовыгодного сотрудничества.

В каждом конкретном случае эти идеи были связаны также с мировоззренческими устоями, мироориентированием каждого отдельного автора, обращавшегося к геополитическому творчеству. “Если задаться вопросом, к какой же разновидности идеологии относится геополитика, - пишет Ю.В.Тихонравов, - самым напрашивающимся ответом будет утверждение, что геополитика связана с империализмом. Империализм (от латинского imperium - власть, господство) в его позднейшем значении понимается как историческая ситуация раздела сфер власти на Земле между большими империями или как характеристика политики больших империй, направленной на захват власти над всей Землей. Между тем циничная активность империй может быть возведена к особой идеологии - империализму, понимаемому как позиция людей, созидающих империи и вкладывающих свои жизненные силы в их осуществление и развитие. Согласно положениям этой идеологии, безразличный к человеку естественный порядок заставляет человека бороться со всеми за обретение земных благ. Однако риск проиграть в этой борьбе слишком велик, чтобы посвящать этому всю жизнь. Поэтому, если человек хочет избежать поражения в борьбе за земные блага, он должен принадлежать к группе людей, чьи организованные усилия постоянно направлены на захват и эффективно противостоят аналогичным усилиям соперников”.

Если такая группа существует, полагает Тихонравов, то человек должен стремиться примкнуть к ней; если такой группы нет, он должен стремиться создать ее. Сохранение и укрепление единства империи может быть обеспечено либо родством входящих в нее людей, либо общим смыслом существования, требующим такого единства. Поэтому, во-первых, империи чаще всего складываются на основе наций, а, во-вторых, на основе исповедания единой веры, из которой следуют объединяющие социальные выводы. Поэтому отношения между империями складываются не только на основе реального соотношения сил, но также на основе специфики господствующих в них идей.

Для того, чтобы геополитика могла появиться на свет, ”должна была наступить эпоха империализма, в которой как в области политики, так и в области экономики господствует стремление к пространству” - отмечал в свое время А. Грабовски, немецкий геополитик. Для того, чтобы дело дошло до теории “плановой пространственной экономики”, “плановая пространственная экономика эпохи империализма” должна была занять место прежней, ”основанной на произволе политики расширения”. Империалистическая эпоха, полагал этот немецкий ученый, живет ”целиком под знаком пространства, и возникла необходимость детально изучить пространство в его отношении к политике. Следовательно, к геополитике пришли, также исходя из пространственной экономики империалистической эпохи”4.

С этой точки зрения представляет интерес позиция Александра Дугина, который трактует геополитику как мировоззрение активно участвующих в процессе управления странами и народами либо борющихся за властные рычаги политических элит. Он считает геополитику такой идеологической интерпретацией общества и истории, когда в качестве основного берется какой-то один важнейший критерий и к нему сводятся все остальные бесчисленные аспекты жизни человека и природы. В этой связи Дугин проводит параллели между геополитикой, марксизмом и либерализмом.

Подобный взгляд заслуживает более подробного изложения еще и потому, что проливает свет на утвердившуюся в отечественной геополитической литературе с “легкой руки” К.Э.Сорокина оценку геополитики как “материалистической альтернативы марксизму”. ''Марксизм и либерализм равно кладут в основу экономическую сторону человеческого существования принцип ”экономика как судьба”. Не важно, что эти две идеологии делают прямо противоположные выводы - Маркс приходит к неизбежности антикапиталистической революции, а последователи Адама Смита считают капитализм самой совершенной моделью общества. И в первом, и во втором случаях предлагается развернутый метод интерпретации исторического процесса, особая социология, антропология и политология. И, несмотря на постоянную критику этих форм “экономического редукционизма” со стороны альтернативных (и маргинальных) научных кругов, они остаются доминирующими социальными моделями, на основании которых люди не просто осмысливают прошлое, но и создают будущее, то есть планируют, проектируют, задумывают и осуществляют крупномасштабные деяния, прямо затрагивающие все человечество.

Точно также обстоит и дело с геополитикой. Но, в отличие от “экономических идеологий”, она основана на тезисе “географический рельеф как судьба”. География и пространство выступают в геополитике в той же функции, как деньги и производственные отношения в марксизме и либерализме – к ним сводятся все основополагающие аспекты человеческого существования, они служат базовыми методами интерпретации прошлого, они выступают как главные факторы человеческого бытия, организующие вокруг себя все остальные стороны жизни. Как и в случае экономических идеологий, геополитика основана на приближенности, на редукционизме, сведении многообразных проявлений жизни к нескольким параметрам, но, несмотря на заведомую погрешность, всегда присущую таким теориям, она впечатляюще доказывает свою стройность в вопросе объяснения прошлого и предельную эффективность в организации настоящего и проектировании будущего.

Если продолжать параллель с марксизмом и классической буржуазной политэкономией, то можно сказать, что, подобно экономическим идеологиям, утверждающим особую категорию “человека экономического”, геополитика говорит о “человеке пространственном”. Этот человек предопределен пространством, сформирован и обусловлен его специфическим качеством - рельефом, ландшафтом, климатом. Но эта обусловленность особенно ярко проявляется в масштабных социальных проявлениях человека – в государствах, этносах, культурах, цивилизациях и т.д. Зависимость каждого индивидуума от экономики очевидна и в малых, и в больших пропорциях. Поэтому экономический детерминизм понятен и обычным людям, и властным инстанциям, оперирующим с большими социальными категориями. Именно по этой причине экономические идеологии стали столь популярными в последние десятилетия. Они выполняют мобилизационную функцию, доводя дело и до революций, которые изначально возникают из идеологической ангажированности множества отдельных людей.

Зависимость человека от пространства – основной тезис геополитики – видится лишь при некотором дистанцировании от отдельного индивидуума. И потому геополитика не стала - несмотря на предпосылки – собственно идеологией или, точнее, ”массовой идеологией”. Ее выводы и методы, предметы изучения и основные тезисы внятны лишь тем социальным инстанциям, которые занимаются крупномасштабными проблемами – стратегическим планированием, осмыслением глобальных социальных и исторических закономерностей и т.д. Пространство проявляет себя в больших величинах, и поэтому геополитика предназначается для социальных групп, имеющих дело с обобщенными реальностями - странами, народами и т.д.5.

Рассматривая геополитику в качестве и мировоззрения, и фундаментальной науки, А.Дугин полагает их смыслообразующим принципом географический детерминизм, нимало не смущаясь тем обстоятельством, что этот принцип уже был заложен в фундамент политической географии, которая стала общепризнанной отдельной самостоятельной научной дисциплиной даже раньше, чем геополитика. И Дугин не был ни первым, ни, по всей видимости, последним среди авторов, для которых геополитика является либо синонимом политгеографии, либо поглощает эту дисциплину со всей ее проблематикой, единолично выступая от имени географического детерминизма.

По свидетельству “Энциклопедии Брокгауза”, использование понятия” геополитика” как идентичного понятию “политическая география” в ее прагматическом аспекте присуще всей англо-американской геополитической литературе. В частности, в “Американской энциклопедии” последнего издания приводится следующее определение этой науки: ''Геополитика – термин, придуманный в 1900 году шведским ученым Р.Челленом и представляющий собой сокращение понятия “географическая политика”. В то время как политическая география исследует политические аспекты географических феноменов, геополитика исследует географические аспекты политических феноменов. Разница между ними - в фокусе внимания, в акцентах.

Исследователи в области геополитики подчеркивают вклад как объективных, так и субъективных естественных и искусственных географических факторов на политическую жизнь. Геополитические исследования делятся по следующим категориям: геополитика окружающей среды, подчеркивающая значение физической и экономической географии как стимула или препятствия при достижении определенных целей; пространственная геополитика, исследующая географические факторы в пространстве; интеллектуальная геополитика, исследующая геополитическую мысль, то есть концепции и модели восприятия геополитического пространства, а также возможные для реализации модели’’6.

В “Новой британской энциклопедии” те же идеи высказаны в несколько менее категоричной форме: ”Геополитика – это анализ географического влияния на силовые отношения в международной политике. Теоретики геополитики стремились продемострировать важность таких факторов, как границы, доступ к морям, стратегический контроль над территориями при формировании национальной политики. Термин “геополитика” был предложен Р.Челленом в 1916 году и быстро получил признание в период между двумя мировыми войнами, а затем стал широко использоваться. В прошлом сфера национального влияния определялась главным образом географическими факторами. Но эти факторы стали в дальнейшем играть меньшую роль в связи с развитием коммуникаций и транспорта, которые позволили преодолеть ограничения географического положения”7.

Издающаяся в США “Международная энциклопедия” писала в этой же связи: “Геополитика – это дисциплина, исследующая отношения между континентальными и морскими ареалами (земного шара – М.М.) и политикой с целью определения соответствующей внешнеполитической линии. Она отличается от политической географии тем, что оценивает географические условия, границы, расселение народов и другие подобные факторы с точки зрения государства”8.

Расхождение в датах появления самого термина “геополитика”, отмеченное американским и британским энциклопедическими изданиями, следует считать, по всей видимости, чисто редакционным, ибо известно, что Рудольф Челлен обосновал этот термин в 1916 году в своей изданной книге ''Государство как форма жизни'' (Die Staat als Lebensform). Этот шведский политолог и общественный деятель предложил свою интерпретацию новой научной дисциплины как “доктрины, рассматривающей государство в качестве географического организма или пространственного феномена”. Именно в этом русле формулировал уже в 90-е свое ХХ века свое понимание геополитики Джеффри Паркер, считающий, что эта наука “занимается изучением государств как пространственного феномена и преследует цель постичь и понять основы их мощи, а также природу их взаимодействия друг с другом. Для ученых геополитиков мощь прочно коренится в природе самой земли. Подобно тому, как в греческой мифологии гигант Антей, рожденный богиней Земли Геей и богом Моря Посейдоном, получает силу, прикасаясь к земной поверхности, на которой он стоит, так и мощь государства коренится в территории, которую оно занимает”9.

В целом, несмотря на некоторые исключения, на Западе геополитику продолжают рассматривать в пространственно - географических терминах. Характерными в этом отношении предстают оценки американского ученого Л. Кристофа, написавшего специальную работу об истоках и развитии геополитики. По его мнению, политическая география, будучи по преимуществу географией, дает политическую интерпретацию и анализ географических, то есть пространственных, явлений; геополитика же, будучи преимущественно политикой, концентрирует свое внимание на политических явлениях и стремится дать географическую интерпретацию и анализ географических аспектов этих явлений.

“Геополитика, - считает он, - есть изучение политических явлений, во-первых, в их пространственных, взаимоотношениях, и, во-вторых, в их отношении, взаимодействии и воздействии на Землю, а также на все те культурные факторы, которые составляют предмет человеческой географии… в ее широком понимании. Другими словами, геополитика есть то, что этимологически предлагает само это слово, то есть географическая политика - не география, а именно политика, географически интерпретированная и проанализированная в соответствии с ее географическим содержанием. Как наука промежуточная, она не имеет независимого поля исследования. Оно определяется в понятиях географии и политической науки в их взаимодействии”10.

Несколько по другому к раскрытию содержания и формулированию основных понятий геополитики подходили ученые германской геополитической школы. Их отношение к геополитике определялось тем, что “отцом” политической географии был их соотечественник, Фридрих Ратцель, опубликовавший в 1897 году фундаментальный труд “Politishe Geographie“. В нем он высказал идеи, ставшие впоследствии основополагающими принципами геополитики (государство является живым организмом, укорененным в почве; пространство – политическая сила; пространственное расширение и сжатие являются естественными процессами, связанными с жизненными циклами государства; концепция “мировой державы”; значение моря для развития цивилизации; постановка вопроса об “океанических циклах” и т.д.). Германские геополитики в этой связи сосредоточили свои усилия не только на развитии и обосновании вышеупомянутых положений, но и на отграничении геополитической проблематики от политгеографической.

Фридрих Ратцель (1844 - 1904) окончил политехнический университет в Карлсруэ, где слушал курсы геологии, палеоонтологии и зоологии. Завершил своё образование в Хайдельберге под руководством Эрнста Геккеля, прославившим своё имя термином “экология”. Ратцель участвовал в войне 1870 года, постепенно становится убежденным националистом, в 1890 году вступает в “Пангерманскую лигу”. В 1876 году защищает диссертацию по теме “Эммиграция в Китае”, в 1882 году выходит его фундаментальный труд “Антропогеография”. В это же время он становится преподавателем географии в техническом институте Мюнхена, а в 1886 году переходит на кафедру географии Лейпцигского университета. В 1901 году он издает “катехизис для империалистов”, книгу “О законах пространственного роста государств”, но главной монографией его жизни всё же осталась “Политическая география”. В ней он продемонстрировал не только незаурядный талант ученого, но убежденность просвещенного германского патриота. “Государства на всех стадиях своего развития рассматриваются как организмы, которые с необходимостью сохраняют связь со своей почвой и поэтому должны изучаться с географической точки зрения. Как показывают этнография и история, - писал он, - государства развиваются на пространственной базе, все более сопрягаясь и сливаясь с ней, извлекая из нее все больше и больше энергии. Таким образом, государства оказываются пространственными явлениями, управляемыми и оживляемыми этим пространством; и описывать, сравнивать, измерять их должна география. Государства вписываются в серию явлений экспансии Жизни, являясь высшей точкой этих явлений”11.

Особое влияние впоследствии на германскую геополитику, и не только на нее, оказали выделенные Ратцелем “7 законов экспансии”:

1) пространство государства увеличивается по мере развития их культуры;

2) пространственный рост государства сопровождается иными проявлениями его развития в сфере идеологии, производства, коммерческой деятельности, мощного “ притягательного излучения”, прозелитизма;

3) государство расширяется, поглощая и абсорбируя политические единицы меньшей значимости;

4) границы – это орган, расположенный на периферии государства (понятого как живой организм);

5) осуществляя свою пространственную экспансию, государство стремится охватить важнейшие для его развития регионы: побережья, бассейны рек, долины и вообще богатые территории;

6) изначальный импульс экспансии приходит извне, так какгосударство провоцируется на расширение территории государством (или территорией) с явно низшей цивилизацией;

7) общая тенденция к ассимиляции или абсорбции более слабых наций подталкивает к ещё большему увеличению территорий в движении, которое подпитывает само себя12.

Обобщенное представление германских ученых - геополитиков о данной научной дисциплине сформулировано в “Энциклопедии Брокгауза”: ”Геополитика – это область знания на пересечении государствоведения, истории и географии. Имеет своим источником политическую географию, но не идентична с ней”13. B манифесте основанного Карлом Хаусхофером в 1928 году “Общества геополитики” подчёркивались три сущностные черты этой научной дисциплины в германском её понимании:

1) геополитика является учением о связи политических событий с земным пространством;

2) геополитика служит путеводителем в политической жизни;

3) геополитика относится к типу нормативных наук, способных направлять практическую политику, быть "ружьем для политического действия”.

Руководимый тем же К.Хаусхофером немецкий “Геополитический журнал” видел смысл геополитики в следующем: ''Геополитика есть наука об отношениях земли и политических процессов. Она зиждется на широком фундаменте географии, прежде всего географии политической, которая утвердилась как наука о политических организмах в пространстве и об их структуре. Более того, геополитика имеет целью обеспечить надлежащим средством политическое действие и придать направление политической жизни в целом. Тем самым геополитика становиться искусством, именно искусством руководства практической политикой. Геополитика – это географический разум государства”14.

Специально исследовавший проблему разграничения политической географии и геополитики ученик К.Хаусхофера Отто Шефер считал, что грань между этими научными дисциплинами может быть определена следующим образом: если первая из них рассматривает государство и политику с точки зрения пространства, то вторая изучает пространство с точки зрения интересов государства, проявляющихся в его политике. ”Политическая география, - писал он, - является наукой о пространстве. Поэтому она направлена на прошлое, тогда как геополитика нацелена на настоящее и будущее. Политическая география раскрывает картину того, как пространство воздействует на государство и, если так можно выразиться, поглощает его. В отличие от этого геополитика изучает вопрос о том, как государство преодолевает условия и законы пространства и вынуждает его служить намеченным целям”15.

Дата добавления: 2014-11-29