Рецепция Гражданского кодекса Франции 2 страница

Если общность принципов обязательственного права ГК Франции и Италии очевидна, то в области наследственного права существенные различия столь же явственно бросаются в глаза. Это объясняется тем, что во Франции после револю­ции произошло отделение церкви от государства, а в Италии, наоборот, в результате заключения Латеранского соглашения (подписанного Италией и Ватиканом 11 февраля 1929 г.) между государством и католической церковью установились тесные связи. Согласно ст. 1 этого соглашения, “католичес­кая религия является единственной государственной рели­гией”. И если, согласно ГК 1865 года, в полном соответствии с традицией эпохи Просвещения, закрепленной в ФГК, за­ключение браков носит светский характер, то в конкордате (ст. 34) подчеркивается, что итальянское государство лишь “признает гражданско-правовые последствия таинства брака, регулируемого каноническим правом”. Отсюда следует, что брак не только может регистрироваться государственными органами, но может быть освящен и католической церковью. В последнем случае работник государственного органа обя­зан немедленно зарегистрировать брак, который с момента венчания в церкви имеет те же гражданско-правовые послед­ствия, что и светский брак. В настоящее время в Италии число “канонических браков”, называемых также “конкор­датными браками”, достигает 95% всех заключаемых браков (см. Luther, aa0, S. 77). Наряду со светской и канонической формами браков ГК предоставляет возможность некатоли-

кам сочетаться браком по их собственным религиозным брач­ным обрядам при условии, разумеется, что данная религия признается государством, а общие условия бракосочетания не противоречат ст. 84 и сл. ГК Италии. Такие браки также должны регистрироваться в государственных органах.

Раньше ГК не знал норм о разводах. В случаях грубого нарушения одним из супругов своих семейных обязанностей (например, в случае его ухода из семьи, жестокого обраще­ния, угроз и тяжелых оскорблений) суд может по ходатайству другого супруга принять решение об их раздельном житель­стве. Но это не будет означать расторжения брака, и потому ни один из супругов не сможет заключить новый брак. После многолетних оживленнейших дискуссий в итальянском об­ществе по данному вопросу в декабре 1970 года был принят закон о возможности расторжения гражданских браков. Попытки помешать принятию данного закона путем обра­щения к референдуму и в конституционный суд оказались тщетными.

В основе норм, регулирующих развод, лежит идея о том, что супруги более не в состоянии сохранить брак. Судья объявляет о расторжении брака, лишь когда уже нет надежды на то, что духовный и физический союз между супругами может быть сохранен или вновь восстановлен. Согласно закону, брак признается расторгнутым, если супруги жили раздельно по крайней мере в течение пяти лет и при этом судом доказано, что это произошло по их обоюдному согласию. При отсутствии обоюдного согласия развод признается судом, если совместная жизнь становится невыносимой. Брак признается расторгнутым и в случае, если супруг-ответчик предпринимал попытку покушения на убийство супруга-истца или детей либо истязал их или если он был осужден по крайней мере на 15 лет лишения свободы либо совершил преступление против добрых нра­вов. Кроме того, развод возможен и в случае, если супруг-ответчик является иностранцем, уже добившимся развода у себя на родине.

б) В Испании развитие права характеризуется живучестью до сих пор действующего местного права (fueros), которое сформировалось в средние века в отдельных провинциях, сельских местностях и в малых городах. Особенно важное значение приобрел свод XIII века под названием “Семикнижье” (Las siete Parüdas), имевший силу закона в Касти­лии. Он находился под сильным влиянием римского права и постепенно стал играть роль субсидиарного источника в мес­тном праве других провинций. Вплоть до XIX века отличи­тельной чертой испанского права является так называемая “система местных законодательств” (fuero sistema).

Согласно этой системе, наибольшей юридической силой обладала вся совокупность (compilaciones) королевских зако­нов и указов, действие которых распространялось на всю территорию Испании. Затем шло местное обычное право провинции и, наконец, “Семикнижье”.

Когда в XIX веке под влиянием ГК Франции стали разра­батываться планы унификации испанского гражданского права, противоречия в местном обычном праве отдельных провинций так и не были преодолены. Поэтому довольство­вались проведением лишь самых неотложных реформ в об­ласти земельного права и ипотеки путем принятия специаль­ных законов. К 1829 году было кодифицировано лишь торговое право на основе ФГК. В 1885 году оно было сущест­венно модернизировано. А ГК был принят только в 1889 году, он действует и поныне. Однако в этом кодексе сильное вли­яние ГКФ чувствуется исключительно в обязательственном праве, причем создатели испанского кодекса в этой области удовлетворились по преимуществу простым переводом фран­цузских текстов. Но в семейном и наследственном праве кодекс воспринял многочисленные институты обычного ис­панского права, особенно кастильского права. Что же ка­сается форм бракосочетания, ничтожности и оспоримости браков, то в отношении католиков действует каноническое право.

Даже введение в Испании ГК не привело к окончательной унифи­кации ее права. Единообразно на всей территории Испании действуют лишь его раздел, посвященный семейному праву, и общие нормы ввод­ной части о введении его в силу, равно как и коллизионные нормы.

Остальные части ГК действовали лишь субсидиарно в провинциях с системой местного права (ст. 12). К этим провинциям, занимающим почти четверть территории материковой Испании, принадлежали на­иболее важные в экономическом и культурном отношении провинции Северной Испании, такие как Каталония (с Барселоной), баскские про­винции Альба, Бискайя (с Бильбао и Памплоной), Галисия (с Ла-Коруньей). Эти провинции до сих пор (или вновь) очень склонны к сепа­ратизму. Делаются попытки кодифицировать обычное право этих провинций, которое содержит слишком разнородный по своему истори­ческому происхождению нормативный материал. Например, обычное право провинции Арагон уже в 1925 году было объединено и введено в действие в качестве приложения к ГК. В большинстве других провин­ций оно также в последние годы получило силу закона в форме писано­го права. Кодификация обычного права должна не только служить яс­ности законодательства, но и стать основой для будущей кодификации гражданского права страны. Эту же цель преследует и практика Вер-

ховного суда Испании, который для восполнения пробелов и устране­ния неясностей в обычном праве опирается на правовые идеи общности испанского права. И в этом поддержкой ему служит ст. 6 ГК, согласно которой судья в случае отсутствия требуемой законодательной нормы обязан применять местные обычаи и, кроме того, обращаться “к общим принципам права” (в целом поданному вопросу см, Hierneis. Das beson­dere Erbrecht des sogenannten Poralrechtsgebiete Spaniens, 1966).

в) Португалия с XV века имеет относительно унифициро­ванное право. Это произошло благодаря указам короля Аль­фонса V. В дальнейшем короли, и особенно Филипп III в 1603 году, неоднократно подтверждали действие этих указов, придавали им новую редакцию, расширяли сферу их дейст­вия и одновременно сужали сферу действия обычаев и кано­нического права как субсидиарных источников права. Тен­денция провести современную кодификацию права в Португалии начинает отчетливо проявляться в начале XIX века. Но из-за бесконечных политических неурядиц между либералами и сторонниками реставрации поначалу не полу­чила должного развития. Лишь потребность в международ­ном товарообмене привела к кодификации в 1833 году этого права, и то благодаря персональным усилиям Ферейры Бор­хеса (Fereira Borges). В основу кодекса было положено фран­цузское право. В 1888 году была принята более строгая и современная редакция торгового кодекса. В ней были учтены положения уже действовавших в то время торговых кодексов Италии и Испании. Разработку ГК провел профессор Коимбрского университета Сеабра (Seabra). Его проект был одоб­рен парламентом и королем. ГК вступил в силу в 1867 году. Стиль и система португальского кодекса существенно отли­чаются от французского ГК. И буквально во всем проявляет­ся та его особенность, что он был создан одним теоретиком права.

В системе кодекса чувствуется явная надуманность. На­пример, это относится к структуре обширнейшей части II ГК, в которой речь идет о приобретении прав. Ее первый раздел посвящен правам, приобретаемым в результате деятельности или волеизъявления без содействия третьих лиц (например, в случае давности или по авторскому праву). Во втором разделе рассматриваются права, приобретаемые при участии третьих лиц (например, договорное право, ипотека, имущественные отношения супругов). И наконец, в третьем разделе речь идет о правах, которые возникают в результате действий

третьих лиц или в силу закона (например, наследственное право, ведение дел в пользу третьих лиц). С точки зрения содержания португальский ГК 1867 года использует в основ­ном французские правовые институты, а также португальские традиции, особенно в семейном и наследственном праве.

С 1 июня 1967 г. в Португалии действует новый ГК. Фор­мально этот кодекс представляет собой значительный шаг вперед по сравнению с ГК 1867 года. Его характерной чер­той является столь активное привлечение материалов инос­транных законодательств, особенно немецкого, швейцарско­го и итальянского, что закономерно может возникнуть вопрос о правомерности причисления португальского частного пра­ва к романской правовой семье.

В то же время по сравнению с прогрессивными чертами нового итальянского ГК и будущего голландского португаль­ский кодекс представляет собой в определенной мере шаг назад из-за своей консервативности. Это видно хотя бы из того, что трудовое и торговое право полностью исключено из ГК и предметом его регулирования является лишь “класси­ческое” гражданское право. И, кроме того, особенно к удив­лению немецких компаративистов, пандектистская система и понятийный аппарат заимствованы из ГУ Германии. А се­мейное и наследственное право продолжают следовать кон­сервативной традиции стран Южной Европы.

Общая часть португальского ГК включает нормы МЧП. И это явля­ется ее основным отличием от ГУ Германии. В остальном же предмет регулирования этой части обоих кодексов во многом совпадает. Прежде всего регулируются права физических лиц (включая заслуживающую признания всеобъемлющую защиту прав личности от вмешательства в ее частную жизнь, публикации, фотографии и личную переписку). За­тем следует вещное право, нормы которого сформулированы не без влияния ст. 90 и сл. ГУ Германии. И наконец, “юридические действия”. Здесь наряду с хорошо известными немецким юристам понятиями пра­вовых сделок и исковых заявлений по сделкам содержатся нормы об ошибках, обмане, угрозе, форме сделок, представительстве, условиях (сделок), поручительстве и т.д. В случае ростовщичества ГК предостав­ляет истцу интересную возможность потребовать от ответчика привес­ти контракт в соответствие с “нормами справедливости” (segundo jui-cos de equidade). Раздел “Использование и защита прав” содержит в соответствии с романской традицией доказательственное право. Вторая часть ГК (“Обязательственное право”) разделена на два раздела.

В первом из них речь идет об общем регулировании обязательств (между должником и кредитором), а во втором — о разных типах до­говоров. В данном вопросе португальский ГК во многом опирается на

итальянский ГК (например, в том, что касается норм о принятии на себя обязательств, вытекающих из договора, отпадении оснований для заключения сделки). Вторая часть включает также деликтное право и, по примеру ГГУ, нормы, регулирующие ведение дел третьих лиц без полномочий на то с их стороны и неосновательное обогащение. Следу­ет отметить, что в общую часть обязательственного права включены гарантии, обеспечивающие выполнение обязательств, таких как пору­чительство, уступка прав, преимущественные права, имущественные иски кредиторов. Часть III ГК посвящена вещному праву (владение, собственность, вещные права). В IV и V частях, как и в ГУ Германии, регулируется семейное и наследственное право.

Любопытно, что в период республиканского правления после рево­люции 1910 года в Португалии обязательными были светские браки. Но с приходом к власти А. Салазара началось сближение государства и католической церкви. А в результате подписания конкордата в 1940 году наряду с гражданскими браками стали признаваться и цер­ковные. До 1975 года допускалось расторжение лишь гражданских браков. Таким образом, возможность развода определялась выбором формы брака. А с 1975 года (т.е. после революции “красных гвоздик” 1974 г. — Пер.) расторжение браков независимо от их формы стало свободным.

V

В ХIХ веке Франция была одной из крупнейших коло­ниальных держав. Основные сферы ее колониального гос­подства сосредоточивались на Ближнем Востоке, в Африке, Индокитае и Океании. Почти все бывшие французские коло­нии обрели ныне полную независимость. Однако там до сих пор действуют — правда, в различной мере — французские правовые традиции. Это хорошо иллюстрирует краткий об­зор правовых систем стран Ближнего Востока, Магриба и франкоговорящих государств Африки.

а) До середины прошлого века практически весь Ближний Восток находился под властью Османской империи, которая, однако, была к тому времени накануне распада. Частное право на этой огромной территории было слабо кодифициро­вано. В период османского владычества были приняты торго­вый кодекс (1850), торговый процессуальный кодекс (1861) и ряд других специальных законов в хозяйственной сфере, скроенных в целом по французскому образцу.

Его кодификация — неполная и казуистическая — была осуществлена в 1869-1876 годах под названием Majalla

(“Маджалла”) и касалась лишь норм, регулирующих имущес­твенные правоотношения. Семейное же и наследственное право не было кодифицировано. И возникающие в данных областях права проблемы решались специальными судами религиозных общин на основе тех источников, которые каж­дая из них признавала наиболее для себя авторитетными.

В 70-х годах ХЕХ в. Египту удалось добиться наибольшей самостоятельности во внутри- и внешнеполитическом плане в рамках Османской империи. Но политическим и экономи­ческим влиянием в стране обладали, конечно, не египтяне, а европейцы. Англия и Франция стали основными кредитора­ми Египта, который превратился в их крупного должника, а с завершением строительства Суэцкого канала — ив страте­гически важного партнера. В 1876 году Египет под давлени­ем европейских государств заключает соглашение, согласно которому создаются так называемые “смешанные суды”. Членами этих судов были по преимуществу европейские судьи.

Компетенция судов распространялась практически на все споры в области гражданского и торгового права, если по крайней мере, одной из сторон были иностранцы. В этих случаях применялись так называемые “смешанные кодексы” (codes mixtes). С одобрением европейских держав формально в основу кодексов было положено французское право. А фактически они представляли собой не что иное, как пос­пешно составленный сокращенный вариант ГК Франции (за исключением семейного и наследственного права), торгового и других французских кодексов. Семейное и наследственное право оставалось вне компетенции “смешанных судов”. И потому в этих сферах дела с участием иностранцев решались особыми консульскими судами, а между египтянами — ком­петентными судами различных религиозных общин. Имуще­ственные споры между египтянами решались с 1883 года местными судами на основе “смешанных кодексов”, в кото­рых были сделаны некоторые уступки исламскому обязатель­ственному и вещному праву. Тем самым в Египте было про­ведено резкое разграничение между делами семейного и наследственного права, с одной стороны, и делами по иму­щественным спорам — с другой; первые рассматривались религиозными судами, и в отношении них применялось рели­гиозное (по преимуществу исламское) право, вторые— госу­дарственными судами на основе норм права главным образом

французского происхождения. Аналогичное положение со­храняется и по сей день в большинстве стран Ближнего Востока. Отсюда следует, что правопорядки этих стран, хотя религиозные суды в большинстве из них отменены, в том, что касается семейного и наследственного права, следует причислять к исламской правовой семье (см. § 29), а право, регулирующее экономический оборот, — к романской.

Через несколько лет после окончания первой мировой войны Египет стал независимым королевством, однако вы­нужден был предоставить англичанам ряд привилегий, каса­ющихся зоны Суэцкого канала, и пойти на ряд других суще­ственных политических уступок. Лишь в 1937 году Египту удалось договориться с европейскими державами о распрос­транении консульской юрисдикции на “смешанные суды” и о прекращении их функционирования после 12-летнего пе­реходного периода. Одновременно было решено приступить к разработке нового египетского ГК.

Этот ГК вступил в силу в 1949 году. Своей разработкой он во мно­гом обязан египетскому правоведу Ас-Санури (As-Sanhuri). И хотя Ас-Санури и другие египетские законодатели настойчиво подчеркивали, что при разработке кодекса учитывалось прежде всего исламское пра­во, при ближайшем рассмотрении становится очевидной ориентация кодекса в первую очередь на французскую модель.. Он содержит лишь незначительное число норм исламского происхождения, как, например, нормы, регулирующие дарение и преимущественное право покупки. Кроме того, использовались франко-итальянский проект обязатель­ственного права (1928), итальянский ГК 1942 года и многочисленные идеи, почерпнутые из французской судебной практики. Например, по­ложения французской доктрины об обязательном возмещении ущерба при злоупотреблении правом обрели в Египте законодательное вопло­щение (см. т. II, § 15, III), равно как и развитое французской доктриной положение об отпадении оснований для заключения сделки. Оно не стало нормой национального права, но было воспринято итальянским ГК (ср. т. II, § 14, Ш). В египетском ГК не нашлось места для устарев­ших норм ГКФ о расторжении договора по причине отсутствия равен­ства в положении сторон при его выполнении. По данному праву в нем закреплена норма, близкая по содержанию норме абз. 2 § 138 ГГУ. Аналогичную норму предполагается ввести и во Франции (ср. Mousse­ron, аа0, р. 74 ff.; Maury, Travaux, aaO, p. 480 ff.);

Маури дает следующую общую оценку египетским законам: “Со­вершенно очевидно, что между египетским ГК и не только француз­ским ГК, но даже французским правом в целом существует тесная связь. Оба кодекса со всех точек зрения относятся к одной правовой семье. Но египетский ГК не следует слишком строго французскому ГК и не имитирует его. Египетский законодатель переосмыслил его, испра-

вил, дополнил по своему усмотрению и создал собственное, во многом довольно оригинальное детище” (ааО, S. 842). Нормы семейного и на­следственного права отсутствуют в египетском ГК. Здесь действует, как и раньше, религиозное право. Попытки кодифицировать семейное и наследственное право предпринимаются уже много лет. Но до сих пор существуют лишь разрозненные законы.

Сирия и Ливан после развала Османской империи стали по решению Лиги наций с 1922 года подмандатными терри­ториями Франции. В самой Турции с 1926 года вместо уста­ревшего гражданского права действовал швейцарский ГК (см. § 14, III). А в Сирии и Ливане продолжало действовать исламское право. В области хозяйственных отношений “Маджалла” постепенно заменялась современными кодекса­ми. В 1932 году в Ливане вступает в силу кодекс обязатель­ственного и договорного права, разработанный французски­ми юристами, и в первую очередь проф. Жоссераном (Josserand). Гражданский процесс и торговый кодекс также основаны на французском праве. В Сирии влияние француз­ского права было первоначально не столь значительно. Но после второй мировой войны там были приняты один за дру­гим несколько кодексов, тексты которых в значительной мере опирались на египетские аналоги и потому также шли в русле романской правовой традиции. Это в первую очередь касается ГК, который в 1949 году был переписан с еги­петского кодекса.

То же самое относится и к ГК Ливии и Ирака, с той лишь разницей, что в иракском ГК исламское право играет более значительную роль, чем в египетском (Vgl. Küppers. Das irakische ZGB, ZvgIRW 62, 1960, 181, 63; 1961, 1; jwaideh. The new civil Code of Iraq, Wash. L. Rev. 22, 1953, 176; Dilger. Das sudanesische ZGB. von 1971 und sein Verhältnis zu den anderen arabischen Zivilgesetzbüchern. ZvgIRW 73, 1974, 39; ders. Das Recht unter dem Einfluß des Sozialismus in der VR Jemen u. Recht in Übersee, 12, 1979, 15).

В целом можно констатировать, что в странах — членах Лиги араб­ских государств ныне действует по преимуществу идентичное регули­рование хозяйственных отношений, так как принятые в Сирии (1949), Иране (1951), Ливии (1953), Катаре (1971), Сомали (1973), Северном Йемене (1976), Кувейте (1980) и даже в Алжире (1975) гражданские кодексы разрабатывались по образцу египетского ГК.

б) В странах Магриба — Алжире, Тунисе и Марокко — Франция осуществляла свое политическое влияние уже с начала XIX века. В частности, обязательственное и торговое право этих стран было идентично французскому. Так, в Ал-

жире ГК и торговый кодексы были приняты вместе уже в 1834 году. А в Тунисе с 1906 года, равно как и в Марокко с 1913 года, действовал кодекс обязательственного и договор­ного права. Он представлял собой приспособленный для местных условий вариант соответствующих разделов ФГК. После обретения этими странами независимости все колони­альные законы в них были сохранены, за.исключением тех, которые противоречили их статусу независимых государств. И хотя в последние десятилетия в этих странах имели место правовые реформы, как, например, в Тунисе, где были при­няты законы, регулирующие хозяйственные отношения (1959) и экспортную торговлю (1962), влияние французского права остается непоколебимым. Это относится и к Алжиру, который, подобно Сомали (1973), отвечая на призыв панарабского движения, принял новый ГК в 1975 году по образ­цу египетского ГК, который следует традициям французско­го права.

По-другому обстоит дело в семейном и наследственном праве. Споры между проживающими в этих странах францу­зами решались специальными судами в соответствии с нор­мами ГКФ, регулирующими эти вопросы. Споры же между местными жителями решались согласно нормам исламского, христианского или иудейского права религиозными судами, наделенными соответствующей компетенцией в данной об­ласти. Однако в дальнейшем семейные и наследственные споры местных жителей стали постепенно и на альтернатив­ной основе решать на основе французского ГК: первоначаль­но в Алжире, затем в Марокко и Тунисе. Обретя политичес­кую независимость, эти страны стали отказываться от возможности использовать французское право в своей стра­не. Ныне семейные и наследственные отношения граждан этих стран, если они мусульмане, регулируются исламским правом. Оно кодифицировано в Тунисе с 1956 года, а в Марокко — с 1958 года.

в) Самые большие колониальные владения Франции нахо­дились в Африке, к югу от Сахары. Все эти территории так­же обрели независимость. Однако до сих пор между Фран­цией и" ее бывшими колониями сохраняются тесные экономические и культурные отношения. Но попытки фран­цузов создать по примеру Британского Содружества “Фран­цузский союз”, а позднее — и “Французское сообщество”, что обеспечивало бы тесные государственные и международ-

но-правовые связи заморских территорий с бывшей метропо­лией, оказались в конечном счете безуспешными.

В 1960 году колониальная империя Франции распалась. И на об­ширной территории бывшей французской Западной Африки, входив­шей в ее состав на правах генерал-губернаторства, было образовано, несмотря на стремление сохранить ее государственное единство, не менее восьми независимых стран: Сенегал, Мавритания, Мали, Нигер, Гвинея, Буркина-Фасо, Koт-д'Ивуар и Дагомея. То же самое произош­ло и с Французской Экваториальной Африкой. Там с 1960 года сущес­твуют самостоятельные государства Габон, Конго (Браззавиль), Чад и Центральноафриканская Республика. К ним следует добавить бывшие германские колонии Того и Камерун (частично), которые после первой мировой войны были переданы под французское управление, а также Мадагаскар. Это островное государство, являясь с 1885 года колонией Франции, также обрело в 1960 году независимость. Наконец, к числу новых африканских государств следует причислить бывшие бельгийс­кие колонии: Конго, а также Руанду и Бурунди (последние две страны до первой мировой войны входили в состав германской Восточной Африки). Сказанное со всей очевидностью свидетельствует о том, сколь широкое распространение получили в Африке французская и бельгийская правовые доктрины, если учесть значительную роль, кото­рую играют франкоговорящие страны на этом континенте.

Сразу же после захвата колоний французы вводили на их территориях свои законы — в первую очередь ГК и торговый кодекс. При этом, разумеется, ряд норм модифицировался с учетом местных условий.

Изменения, вносимые в кодексы в метрополии, действова­ли и в колониях. Конечно, французские законы применялись лишь в отношении определенного круга лиц, а именно фран­цузских граждан, постоянно проживающих в колониях, и их потомков, сохранявших французское гражданство в силу происхождения, а также лиц, получивших французское граж­данство.

В отношении всех остальных лиц французские законы не действовали, особенно это касалось местных африканцев. Правда, и эти лица, согласно ст. 80 конституции 1946 года, получали французское гражданство, хотя при этом они оста­вались “французскими гражданами местного происхожде­ния” (citoyens français de statut local).

Это означало, что к ним применялись не нормы ФГК, а африканское обычное право или исламское право, если они были мусульманами. Такой раздвоенности материального права соответствовала и раздвоенность судебной юрисдик­ции. Французы имели собственную судебную систему, кото-

рая копировала судебную систему метрополии, включая и различия между гражданскими и административными судами и возможность обращения в высшую инстанцию — кассаци­онный суд и Госсовет в Париже.

Для местного населения действовали местные суды, со­стоящие из племенных старейшин, исламских судей (cadis), французских колониальных чиновников. Более высокие су­дебные инстанции комплектовались из профессиональных французских судей.

Конечной целью французской колониальной политики в долгосрочной перспективе, в отличие от английской, была постепенная ассимиляция местного населения. Английские колониальные чиновники в рамках проводимой метрополией политики “косвенного правления” опирались в своей дея­тельности по возможности на высшие слои местного насе­ления, поддерживали децентрализацию местных судов и сохраняли в неизменном виде действующее там право, за ис­ключением наиболее одиозных норм. Французы же под вли­янием эгалитаристских идеалов Великой французской рево­люции и убежденности в превосходстве “французской культуры” (civilisation française) прилагали усилия к посте­пенному развитию местного населения, чтобы оно в конце концов достигло уровня культуры метрополии. В области права это приводило к тому, что французский (колониаль­ный) законодатель всегда предоставлял африканскому насе­лению возможность воспользоваться французскими закона­ми. Так, во всех колониях особое внимание уделялось тому, чтобы отдельные гражданско-правовые акты, как, например, браки или завещания, могли проводиться по французскому праву или чтобы решение определенных споров было с обо­юдного согласия, или конклюдентно подчинено французско­му праву путем обращения во французские суды.

Кроме того, в отношении местных граждан действовал упрощенный порядок их натурализации в качестве француз­ских граждан, что позволяло им пользоваться ФГК. Однако все эти попытки правовой ассимиляции были малоуспешны­ми. Исключение составляет лишь Сенегал — наиболее раз­витая колония Франции. Африканское обычное право и исламское право, определяющее правовое положение физи­ческих лиц, так и осталось основным для местного населе­ния. Французское право оказалось не в состоянии заменить его.

После достижения независимости молодые африканские государства взялись за осуществление коренных изменений в своих правовых системах. Прежде всего была отменена двой­ная система судов. Ныне все суды применяют французское право, которое, как и в прошлом, действует в сфере консти­туционного, административного, торгового права, социально­го обеспечения. А африканское обычное право и исламское право регулируют вопросы брачно-семейных отношений и наследования. Кроме того, повсеместно при разработке новых кодексов используются французская терминология и юридическая техника кодификации. Так, принятый в 1964 году в Сенегале кодекс обязательственного права содер­жал принципиально новую и оригинальную норму договорно­го и деликтного права ФГК. Предпринимались попытки ко­дификации и семейного, и наследственного права. Однако здесь приходится сталкиваться с большими практическими трудностями, которые коренятся прежде всего в различиях между африканским обычным и исламским правом.

Дата добавления: 2014-11-29