Распространение общего права по всему миру 1 страница

Литература

ALLOTT (éd.). The Future of African Law (I960).

—New Essays in African Law (1970),

— Judicial and Lagal Systems in Africa (2nd edn., 1970).

BAKER, The Legal Systems of Israel (1968).

BENTWICH, “The Migration of the Common Law: Israel”, 76 LQ Rev. 64 (1960).

BÖSE, “The Migration of the Common Law: India”, 76 LQ Rev. 59 (1960).

COTRAN, “The Place and Future of Customary Law in East Africa”, in: East African Law Today (ed. British Institute of International and Com­parative Law, 1966) 72.

DANIELS, The Common Law in West Africa (1964).

DANNENBRING, “Heutiges römisch-hollandisches Recht”, Vom Pri­vatrecht der Republik Südafrika”, ZFRV 6 (1965) 56.

DERRETT, “The Role of Roman Law and Continental Laws in India”, RabelsZ 24 (1959) 657.

— Justice, Equity and Good Conscience”, in: Changing Law in Developing Countries (ed. Anderson. 1963) 114.

DHAVAN, “Borrowed Ideas: On the Impact of American Scholarship on Indian Law”, 33 Am.J.Comp.L. 505 (1985).

ELIAS, British Colonial Law, A Comparative Study of the Interaction between English and Local Laws in British Dependencies (1962).

FRIEDMANN, The Effect of Foreign Law on the Law of Israel (1975).

GALL, The Canadian Legal System (1977).

GLEDHILL, Pakistan, The Development of Its Laws and Constitution (2nd edn., 1967).

— The Republic of India, The Development of Its Law and Constitution (2 nd edn., 1964).

GUTTMANN, “The Reception of the Common Law in the Sudan”, 6 ICLQ 401 (1957).

HAHLO/KAHN, The Union of South Africa, The Development of Its Laws and Constitution (1960).

— The South African Legal System and Its Background (1968).

HOSTEN, “The Permanence of Roman Law Concepts in South African Law”, 2 Comp.Int.US Afr. 192 (1969).

HOSTEN etc., Introduction to South African Law and Legal Theory (1980).

JAIN, Outlines of Indian Legal History (4th edn., 1981).

JENNINGS/TAMBIAH, The Dominion of Ceylon. The Development of the Laws and Constitution (1952).

KÄSER, “Das römische Recht in Südafrika”, SavZ/Rom. 81 (1964) l.

LASKIN, The British Tradition in Canadian Law (1969).

LATHAM, “The Migration of the Common Law: Australia”, 76 LQ Rev. 54 (1960).

MCWHINNEY (éd.), Canadian Jurisprudence, The Civil Law and Com­mon Law in Canada (1959).

von MEHREN, “Law and Legal Education m India: Some Observations”, 78 Harv.l.Rev. 1180 (1965).

MORAN, “The Migration of the Common Law: The Republic of Ireland”, 76 LQ Rev. 69 (1960).

NICHOLLS, The Migration of the Common Law: Canada” 76 LQ Rev. 74 (1960).

PATON (éd.), The Commonwealth of Australia. The Development of the Laws and Constitutions (1952).

PAJANAYAGAM, “The Reception and Restriction of English Commer­cial Law m Ceylon”, 18 ICLQ 378 (1969).

READ, “The Judicial Process in Common Law Canada”, 37 Can. Bar Rev. 265 (1959).

SANDERS, “The Characteristic Features of Southern African Law”, 14 Comp.Int.US Afr, 328 (1981).

SAWER, The Australian and the Law (1968).

SCHREINER, The Contribution of English Law to South African Law: and the Rule of Law in South Africa (1967).

SETALVAD, The Common Law in India (1960).

— The Role of English Law in India (1966).

ZELTNER, “Das Vertragsrecht des Staates Israel”, RabelsZ 39 (1975) 56. Einrührung in das israelische Privatrecht”, in: Beiträge zum deutschen und israelischen Privatrecht (Neue Kölner rechtswissenschaftliche Abhand­lungen no. 81, 1977) 9.

ZIMMERMANN, Das römisch-hollandische Recht in Südafrika (1983).

I

Почти треть человечества проживает в наши дни в стра­нах, правовые системы которых испытали в той или иной степени воздействие общего права. В этом — одно из по-

следствий колониальной деятельности Британской империи. В результате проводимой в течение нескольких веков экс­пансионистской политики Англии удалось путем мирной колонизации, установления и развития торговых связей, военных столкновений с местными вождями или другими колониальными державами (особенно с Францией) утвер­диться на всех континентах, постепенно подчинить бри­танской короне огромные заморские территории, создать колоссальную колониальную империю и сохранить там свое присутствие. Колониальный процесс сопровождался распро­странением общего права, которое поселенцы, купцы и чи­новники колониальной администрации принесли с собой в Северную Америку, Индию, Австралию, Новую Зеландию, в отдаленные области Африканского континента и Юго-Восточной Азии. Правда, сейчас почти все британские колонии обрели независимость. Теперь независимыми являются не только США, которые уже в 1776 году провозгласили свой суверенитет. Канада, Австралия, Новая Зеландия, Индия, Пакистан, ЮАР и ряд влиятельных государств Восточной и Западной Африки, особенно Гана, Нигерия, Кения, Уганда, Танзания, также завоевали полную политическую независи­мость. Однако все они остаются членами Содружества и тес­но связаны политически и экономически с Соединенным Королевством.

В то же время правовая жизнь этих стран во всей своей полноте находится под сильным влиянием правовых пред­ставлений, институтов и методов общего права. Это касается не только материального права, но и процесса, системы пра­восудия, структуры юридической профессии, стиля юриди­ческого мышления и аргументации.

С исторической точки зрения все британские колонии разделяются на две группы. К одной группе относятся те территории, которые ко времени появления первых бри­танских поселений не были никем колонизованы или на них проживали лишь местные народы. Они находились на более низкой ступени культурного развития или еще не создали у себя организованного общества. В этих колониях, назы­ваемых поселенческими (settled colonies), таких, например, как Австралия, Новая Зеландия и Северная Америка, дей­ствовало в основном привычное для поселенцев общее право в той мере, в какой его применению не препятствовали

местные социальные, экономические, географические или климатические условия.

К другой группе относились колонии, которые до прихода англичан уже были завоеваны другими европейскими дер­жавами или там уже действовала местная политическая власть. И Англии пришлось силой присоединять их к своей империи. Это так называемые “завоеванные” или “уступ­ленные” колонии. На этих территориях действовал незы­блемый принцип британской колониальной политики — оставлять в неприкосновенности действующее на завоеван­ных территориях местное право и существующую там судеб­ную систему. Так, присоединив к своим колониальным владениям в Северной Америке расположенные там фран­цузские владения, Англия Квебекским актом 1774 года при­знала действие гражданского права (в то время это был в основном парижский кутюм) в отношении канадцев фран­цузского происхождения (см. § 8). Благодаря этому принципу английской колониальной политики голландские поселен­цы сохранили голландско-римское право на территориях Южной Африки, которые они колонизировали с середины XVII века даже после присоединения этих областей к Бри­танской империи.

Британцы следовали этому принципу даже в тех случаях, когда действующее на захваченных ими территориях право не было французским или голландско-римским вариантом гражданского права. Даже в Индии и в африканских колони­ях британская колониальная администрация не была столь амбициозной, чтобы заменить действующее исламское, ин­дуистское право или неписаное обычное африканское право нормами общего права. Поэтому брачно-семейное и наслед­ственное право местных народов даже после завоевания их Британией сохраняло свое действие. Но, разумеется, если местное право не содержало норм, отвечающих новым усло­виям, или они не устраивали англичан, колониальный зако­нодатель заполнял имеющиеся пробелы по образу и подобию общего права. При этом можно было заметить, что многие области правового регулирования, которые и сегодня не ко­дифицированы в метрополии, как, например, договорное право, в колониях были в значительной мере систематизиро­ваны многочисленными законами.

Ниже на примере ряда стран будет показано, как общее право распространялось по всему миру.

II

Голландские мореплаватели посещали Австралию уже в XVII веке. Они описывали этот континент в столь мрачных тонах, что более века никто не предпринимал попыток там поселиться. Лишь в 1770 году Джеймс Кук достиг восточного побережья Австралии и объявил эту землю владением бри­танской короны. Ее первыми английскими поселенцами были заключенные, которые рассматривались в качестве рабочей силы.

Действующим правом было общее право. И, согласно за­кону 1828 года, на территории Австралии следовало приме­нять общее право, включая и действующие на 25 июля 1828 г. английские законы. В первой половине XIX века во всех австралийских колониях, начиная с первой — Нового Южного Уэльса, постепенно принимают законы, наделяющие местные выборные органы законодательной власти правом регулировать отношения чисто местного характера. “Золотая лихорадка” и благоприятное экономическое развитие при­влекли в Австралию десятки тысяч новых поселенцев, глав­ным образом англичан, шотландцев и ирландцев. Депортация в страну заключенных вскоре прекратилась, и ее население выросло с 70 тыс. в 1830 году до 1,1 млн. в 1860 году. В конце прошлого века встал вопрос о федеральном объеди­нении отдельных австралийских колоний. Не без сложнос­тей был разработан проект конституции, который был при­нят всенародным голосованием в каждой колонии, и с 1 января 1901 г. она вступила в силу как конституция Австралийского Союза после одобрения ее британским парламентом. Согласно конституции, Австралия — федера­тивное государство. Она состоит из шести штатов (Новый Южный Уэльс, Виктория, Квинсленд, Тасмания, Южная Австралия и Западная Австралия). Каждый штат имеет соб­ственную конституцию, правительство и парламент.

На федеральном уровне законодательная компетенция ограничивается лишь сферами, перечисленными в конститу­ции. Это, например, внешние сношения, оборона, валютно-денежная и банковская системы, чеканка монеты, таможен­ное обложение, страхование, ценные бумаги и банкротства, защита торговли и промышленности и семейно-брачные от­ношения. Все остальные сферы гражданского и торгового права, равно как и уголовное право, — прерогатива штатов.

Как следствие этого, в Австралии с ее 14-миллионным на­селением действуют шесть различных правовых систем, одна из которых — штата Тасмания — распространяется всего на 400 тыс. жителей. Сюда же следует добавить, что на терри­ториях, управляемых федеральными властями, действует фе­деральное законодательство. Разумеется, при ближайшем рассмотрении выясняется, что все эти правовые системы в основном очень близки в области гражданского, торгового и процессуального права. Это объясняется тем, что правовое развитие в штатах шло на основе общего права, причем ни на более ранних этапах, ни позднее судебная практика и за­конодательство в основном от него не отклонялись. Правда, австралийские суды не связаны английскими прецедентами. Но решения английских судов, особенно Апелляционного суда и палаты лордов, пользуются большим авторитетом, и им, как правило, следуют, даже если это чревато отступлени­ем от ранее принятого решения австралийского суда.

Судья Диксон так объяснял это в одном из решений выс­шей судебной инстанции в Австралии:

“Я думаю, что если данный суд убежден, что в Англии придержива­ются определенного взгляда на закон, от которого нельзя отступить, то этот суд поступит мудро, если применит английское толкование к ав­стралийским условиям, даже если этот суд ранее решил данный вопрос в противоположном смысле... Исходя из общих соображений, суд до­лжен проявлять осторожность, чтобы избежать введения в австралийское право принципов, несовместимых с тем, что было принято в Анг­лии. Общее право воспринято многими территориями. И если каждая из них не будет следить за тем, чтобы избегать ненужного разнобоя в судебных решениях, то это подвергнет опасности его унифицированное развитие” (Waghom v.Waghom (1941-1942), 65 CLR, 289, 297).

Законодательство штатов также следует английскому образцу или в значительной мере на него опирается. Та­ким образом, все штаты, включая и Новый Южный Уэльс, присоединились к реформе английской судебной системы 1873 года, а многочисленные законы, регулирующие торгово-экономическую сферу, например английский закон о купле-продаже 1893 года, дословно включили в свое законодатель­ство. Много общего и в договорном, и в земельном праве. Но в Австралии получили развитие и собственные оригиналь­ные решения. Это относится к семейному праву, измененно­му законом о браке и семье 1975 года (см. Finlay, Family law in Australia, 1979), к земельному праву, в которое еще в се-

редине прошлого века введено понятие поземельных книг, принятое и в германском праве. Это было сделано вопреки сильному сопротивлению адвокатов по инициативе Торренса, который даже не был юристом. А сегодня они с успехом используются во всех австралийских штатах, и примеру Ав­стралии начинают следовать в других странах англо-амери­канской правовой семьи.

Что касается системы судов, то следует различать суды штатов и федеральные суды.

В штатах существуют суды низшей инстанции, аналогич­ные английским магистратским судам и судам графств. Они принимают решения по мелким делам. Высшей судебной дистанцией каждого штата является Верховный суд, который действует одновременно как апелляционный суд и как суд первой инстанции для рассмотрения крупных гражданских и уголовных дел. При этом решение обычно принимается одним судьей; оно может быть обжаловано путем подачи апелляции коллегии судей того же суда, состоящей из трех членов. По структуре федеральные суды, за исключением действующих на федеральных территориях, не являются судами всех инстанций. Поэтому федеральные суды — это суды высших инстанций, из которых важнейший — Высо­кий суд Австралии. Он компетентен рассматривать апелля­ции на решения верховных судов штатов, независимо от того, идет речь о нарушении федерального законодательства или законодательства штатов. Кроме того. Высокий суд решает конституционно-правовые споры, например, между федера­цией и штатом или между штатами, а также вопросы недей­ствительности федеральных законов, если при их принятии законодатель вышел за рамки своей компетенции. И наобо­рот, Высокий суд не может признать закон лишь на том ос­новании, что по своему содержанию он затрагивает права гражданина, защищаемые конституцией, так как австралий­ская конституция, в противоположность американской, не содержит перечня основных прав.

Английская система разделения адвокатов на барристеров и солиситоров воспринята лишь некоторыми австралий­скими штатами, правда, наиболее населенными, — Новым Южным Уэльсом, Квинслендом и Викторией. В других трех штатах каждый адвокат может быть одновременно и барристером, и солиситором. При этом допускается, что адвокат специализируется полностью на деятельности барристера

или солиситора. Особенно распространена такая практика в крупных городах.

Резюмируя, можно отметить, что австралийское и англий­ское право и в наши дни имеют много общего как с точки зрения процедур и методов рассмотрения дел, так и в том, что касается его основных понятий, стиля, применения, юри­дической техники и толкования. Даже в тех случаях, когда имеются расхождения, английские и австралийские юристы без труда находят общий язык. Из всех крупных стран англо-американского права Австралия, по-видимому, является той страной, право которой ближе всего к английскому праву.

III

Канада, как и Австралия, — федеративное государство, части которого ранее были британскими колониями. В отли­чие от Австралии, большая часть территории сегодняшней Канады перешла под британское владычество не в результа­те мирного заселения, а путем завоевания. По Парижскому миру 1763 года Франция уступила Англии все свои владения в Северной Америке, и в первую очередь территорию в рай­оне реки и залива Св. Лаврентия, особенно густонаселенную французами. И потому первоначально в Канаде было явное преобладание французского населения.

Во время американской войны за независимость многие тысячи английских колонистов покинули территорию ны­нешних Соединенных Штатов и переселились севернее Ве­ликих озер, так что французским поселенцам Нижней Кана­ды постепенно стала противостоять столь же сильная группа англосаксонских поселенцев Верхней Канады. В 1791 году английский парламент издал закон, согласно которому Кана­да разделялась на две части — с преимущественно франко- и англоговорящим населением. Обе части имели свои парла­менты и систему управления, но находились под властью британской короны. Поскольку в обеих частях не прекраща­лась борьба за независимость вспыхивали волнения и восста­ния, британская колониальная администрация в 1840 году попыталась ввести другую форму правления: обе части объ­единялись, создавался единый парламент, в котором франко- и англоговорящие части получали одинаковое число мест. Но и этот порядок оказался политически нестабильным из-за

постоянного соперничества равносильных по своему влия­нию групп населения. И тоща появился план образования федеративного государства, в которое входили бы не только Верхняя и Нижняя Канада, но и другие колонии на Амери­канском континенте, которые принадлежали британской короне.

С этим планом были связаны перспективы политической стабильности. На основе разработанных в Канаде предложе­ний лондонский парламент принял наконец в 1867 году Акт о Британской Северной Америке. Согласно этому закону, создавалось федеративное государство — Доминион Канада, состоящее из четырех провинций: Онтарио, Квебек, Новый Брансуик и Новая Шотландия. Уже через два года Канада с разрешения британского парламента выкупила за 300 тыс. ф. ст. у Компании Гудзонова залива все права на обладание огромными северо-западными территориями, которыми та владела с 1670 года на основании английской королевской привилегии. В 1870 году была образована самостоятельная провинция Манитоба. В 1871 году к Канадской конфедера­ции присоединилась Британская Колумбия. В 1873 году к доминиону присоединился остров Принца Эдуарда, а в 1949 году канадской провинцией стал Ньюфаундленд. С тех пор Североамериканский континент был полностью поделен между Канадой и США.

Новая канадская конституция, принятая парламентом Канады в декабре 1981 года, регулирует отношения между федерацией и провинциями аналогично тому, как это имеет место в США и Австралии. Законодательная компетенция, главным образом в области гражданского права, сохранена за провинциями. Поэтому законы провинций могут значительно различаться между собой, не говоря уж о глубокой пропасти между провинцией Квебек с ее анклавной “цивилистичес-кой” юриспруденцией и остальными канадскими провинци­ями, в которых со времени первых поселений действует об­щее право. Даже в вопросах торгового и современного экономического права Канада далека от единства.

Отчасти это объясняется тем, что до 1949 года решения канадских судов могли быть обжалованы путем подачи апел­ляции в Тайный совет, который был склонен ограничительно толковать компетенцию федеральных властей, гораздо более ограничительно, чем Верховный суд США толковал “торго­вую оговорку” американской конституции (см. § 19). Поэто-

му делались попытки достичь правового единства путем раз­работки типовых законов для различных сфер регулирования с рекомендациями провинциям принять их.

Но эти попытки до сих пор не были столь успешными, как в США, где, как известно. Единообразный торговый кодекс был принят всеми штатами.

Канадская судебная система аналогична австралийской. Наряду с судами провинций во главе с Апелляционным судом существуют федеральные суды: федеральный суд, компетен­тный в отношении актов федеральных властей, и, конечно, Верховный суд Канады, который рассматривает апелляции по решениям провинциальных судов высших инстанций.

Ранее правовая жизнь Канады (за исключением Квебека) представляла собой как бы слепок с английского образца. Решения Тайного совета и палаты лордов были обязательны­ми для канадских судов. Другие английские решения рас­сматривались как “авторитетный источник”. Превалировали английские методы юридического образования. Канадские специалисты получали это образование, как правило, в ан­глийских университетах. После второй мировой войны, а особенно после отмены апелляций в Тайный совет в 1949 году (что имело прежде всего психологическое значение), самостоятельность юридической мысли в Канаде растет. И теперь канадские правоведы уже не только руководствуются методами и институтами английского права, но все больше пользуются подсказкой из США.

IV

Индия в XVI-XVII веках была густонаселенной, культурной и высокоразвитой страной. Она управлялась могущественной династией Великих Моголов, принявших ислам. Поэтому при первом знакомстве с этой страной португальцев, голландцев, а позднее французов и англичан и речи не могло быть о ее коло­низации. Главной целью было установление как можно более тесных торговых связей с этой страной при полном уважении суверенитета местных раджей. Этому наилучшим образом соот­ветствовало такое положение, когда контакты устанавливались не на правительственном уровне колониальных держав, а через посредство специальных торговых компаний, получивших осо­бые королевские привилегии. Наиболее известной и самой

удачливой среди них была английская Ост-Индская компания, созданная в 1600 году Елизаветой I. Эта компания в 1612 году с разрешения Великого Могола Индии основала первое поселе­ние в Сурате (севернее Бомбея), а в следующие десятилетия — многочисленные фактории на восточном и западном побережь­ях Индостана, постепенно подавляя конкуренцию других евро­пейских держав. Когда в XVII веке империя Великих Моголов стала распадаться и ее непрерывно потрясали вооруженные столкновения, англичане вынуждены были в целях самозащиты браться за оружие и стремились сохранить свое влияние с помощью посулов, подкупа, запугивания местных индийских правителей или ловко используя противоречия между ними.

С течением времени первоначальное желание англичан ограничиться ведением выгодной торговли переросло в стремление установить политический контроль над страной и в конечном счете расширить свою колониальную империю. Рассмотрение этого процесса в деталях не является задачей данной книги. Достаточно отметить, что на пороге XX века весь Индийский субконтинент, включая Бирму, попал под владычество англичан: около 60% огромного региона стало британской территорией и управлялось непосредственно английскими колониальными чиновниками. На остальной территории правили многочисленные местные раджи, кото­рые полностью признавали верховенство британской короны и управляли своими территориальными владениями под контролем англичан,

Уже королевским указом об образовании Ост-Индской компании ей предоставлялось право устанавливать правовой режим заморских факторий, а ее руководители наделялись полномочиями наказывать на месте нарушителей этого ре­жима и лиц, совершающих уголовно наказуемые действия. По мере роста факторий компании, увеличения ее товаро­оборота все больше индийцев поступало на службу в компа­нию, стали развиваться центры управления и торговых обме­нов. Среди них наибольшее значение имели портовые города Мадрас, Бомбей, Калькутта, получившие название “окруж­ных городов” (Presidency towns).

В этих трех городах в 1726,году королевским указом были созданы особые королевские суды мэра (Mayor's courts). В их задачу входило рассматривать местные споры как англи­чан, так и индийцев и принимать по ним решения “в соот­ветствии с правом и справедливостью”. Под термином “пра-

во и справедливость” понимались английское общее право и все английские законы, действовавшие в 1726 году, за ис­ключением случаев, когда их нельзя было применять из-за особенностей местных условий.

Вскоре, однако, выяснилось, что общее право непримени­мо к решению споров, касающихся семейно-брачных отно­шений и наследования. Поэтому, когда в конце XVIII века суды мэров прекратили свое существование и были заменены верховными судами с профессиональными английскими судьями, этим судам было предписано в принципе применять общее право, но споры по семейным и наследственным во­просам решать между мусульманами согласно исламскому, а приверженцами индуистской религии — индуистскому пра­ву. Однако поскольку судьи не знали ни того, ни другого права, они могли пользоваться справками особо назначаемых экспертов по религиозным обычаям.

Аналогичное положение складывалось и в необъятных владениях местных индийских правителей, в которых управ­ляла Ост-Индская компания. Она добилась этого как с по­мощью договоров, так и посредством военной силы. В дан­ном случае англичане к концу XVIII века создали особые провинциальные суды с чиновниками колониальной, адми­нистрации в качестве судей. Они должны были решать спо­ры, касающиеся “наследства, заключения брака, касты и других религиозных обычаев и институтов”, в зависимости от религиозной принадлежности сторон в соответствии с исламским или индуистским правом. По всем остальным нерелигиозным делам, равно как и по делам, сторонами в которых не были ни мусульмане, ни индуисты, судам предпи­сывалось выносить решения “в соответствии с принципами справедливости, беспристрастия и добросовестности”.

Нетрудно себе представить, что при таких условиях общее право в течение XIX века постепенно стало общим правом Индии, за исключением семейного и наследственного права. В окружных городах это вытекало уже из обязанности судов применять общее право, за исключением некоторых случаев, связанных с религиозными особенностями. В провинции же действовал принцип “справедливости, беспристрастия и до­бросовестности”. Однако вскоре и здесь колониальных чи­новников сменили барристеры с английским юридическим образованием. А им было удобнее рассматривать формулу “справедливость, беспристрастие и добросовестность” как

одну из норм привычного для них общего права, приспособ­ленную к применению в индийских условиях.

В одном из решений Тайного совета, который с 1833 года стал высшей апелляционной инстанцией по решениям ин­дийских судов, сказано, например, что

“дело должно быть решено с беспристрастием и добросовестностью. Эти термины следует толковать в смысле норм английского права, если установлено, что они применимы в условиях данного общества” (Waghela Rajsanjia v. Sherh Masludin (1887), L.K. 14 I, A, 89, 96; jai N. aa0, p. 576 ff.).

Другие судьи приняли дальновидную точку зрения, соглас­но которой конкретное содержание формулы “справедли­вость, беспристрастие и добросовестность” можно было каж­дый раз определять на основе сравнительного и критического анализов развитых правовых систем мирового сообщества. В результате появились многочисленные решения, в которых прекрасно образованные и с широкими взглядами судьи ис­пользовали как общее право, так и гражданское, особенно римское, право (подробнее см. Derrett, aa0). В целом же нормы общего права, вне всякого сомнения, были полностью реципированы Индией, хотя часто и в несколько модифици­рованной форме и за исключением сферы семейного и на­следственного права.

Конечно, право в тот период находилось в запутанном и хаотическом состоянии. Наряду с английскими законами, принятыми до 1726 года, в отношении которых было неясно, следовало ли их считать в качестве реципированных индий­ских законов, существовали английские законы более поз­днего времени, адаптированные к применению в индийских условиях. Кроме того, применялись регламенты, принятые провинциальными правительствами в Бомбее, Мадрасе и Калькутте независимо друг от друга и потому различавшиеся по содержанию. К этому следует добавить, что суды окруж­ных городов применяли общее право в большем объеме, чем провинциальные суды, которым формула “справедливость, беспристрастие и добросовестность” предоставляла широ­чайшие возможности для вынесения решений по собственно­му усмотрению.

В связи с этим многие полагали, что индийское право должно быть в кратчайшие сроки унифицировано и кодифи­цировано. Это настроение встретило полное понимание и поддержку у многих английских парламентариев — сторон-

ников идей Бентама. Поэтому в 1833 году в Англии был из­дан закон о создании Комиссии по индийскому праву. Закон предписывал комиссии обобщить действующее в Индии пра­во, упорядочить его и кодифицировать в систематизирован­ной форме. Первым председателем комиссии был назначен известный английский историк, публицист и политический деятель Томас Маколей. В течение короткого времени ему удалось подготовить проект индийского уголовного кодекса на основе в значительной мере несистематизированного ан­глийского уголовного права, но при этом принималось во внимание и законодательство стран континентальной Евро­пы, главным образом французский уголовный кодекс. На практике же результаты реформаторских усилий были ис­пользованы лишь после крупного восстания сипаев в Север­ной Индии в 1857 году, которое привело к тому, что вместо Ост-Индской компании ответственность за управление стра­ной взяла на себя британская корона. В 1859 году вступил в силу гражданско-процессуальный кодекс, в 1860 году — уголовно-процессуальный кодекс. За ними в скором времени последовали и другие законы.

Дата добавления: 2014-11-29