Организация провинций и сфера полномочий наместника

Римская империя к 120 г. н.э.

1) Baetica (Hispania)	19) Noricum	37)Cappadocia
2) Lusitania (Hispania)	20) Pannonia	38) Pontus
3) Tarraconesis (Hispania)	21) Dalmatia	39) Armenia Inferior
4) Narbonensis (Gallia)	22) Dacia	40) Sophene
5) Aquitania (Gallia)	23) Moesia	41) Osroene
6) Lugdunensis (Gallia)	24) Thracia	42) Commagene
7) Belgica (Gallia)	25) Macedonia	43) Armenia
8) Britannia	26) Epirus	44) Assyria
9) Germania Inferior	27) Achaea	45) Mesopotamia
10) Germania Superior	28) Asia	46) Syria
11) Langobardi/ Cherusci/ Sugambri	29) Bithynia	47) Judaea (Palaestina)
12) Rhaetia	30) Galatia	48) Arabia Petraea
13) Italia	31) Lycaonia	49) Aegyptus
14) Sicilia (Italia)	32) Lycia	50) Cyrenaica
15) Corsica and Sardinia	33) Pisidia	51) Numidia
16) Alpes Penninae (Gallia)	34) Pamphylia	52) Africa
17) Alpes Cottiae (Gallia)	35) Cyprus	53) Mauretania
18) Alpes Maritimae (Gallia)	36) Cilicia	54) Baleares (Hispania)

же имениями и доходами, поступавшими в императорскую казну (fiscus), управлял прокуратор, который был независим от намест­ника.

Положение сенатских провинций было менее благоприятным сравнительно с императорскими.

История каждой провинции в эпоху республики начиналась с того или иного полководца, ведшего против врага государства военные действия. Полководец обладал, по решению сената, весьма широкими полномочиями, практически не включавшими, однако, каких-либо рекомендаций или предписаний, как управлять завоёванными территориями.

В момент присоединения той или иной территории к Риму сенат принимал целый пакет взаимосвязанных решений (leges provinciae) по поводу образующейся провинции: необходимо было определить границы, необходимо было определить линию поведения в отношении местного населения и местных городов (в зависимости от того, насколько они союзны или враждебны Риму), надо было определить ager publicus, решить вопрос о налогообложении и т.д. Вопросы, как правило, решала специальная комиссия сената. Никаких специальных решений о том, как именно управлять новой провинцией - не принималось, хотя сфера полномочий наместника провинции определилась, видимо, практически сразу.

Две практически идентичные надписи официального характера (одна - из Дельф, другая - с острова Книд) о борьбе с пиратством в восточном Средиземноморье на рубеже второго и первого веков до н. э. показывают, что обязанности легата в рассматриваемое время были законодателю уже хорошо известны. Это видно по многочисленным содержащимся в тексте указаниям на "служебные" правила, которые должны соблюдать при исполнении своих обязанностей наместники провинций Азия и Македония. Ему вменялось: собирать налоги, следить за тем, чтобы союзники римского народа не изгонялись со своих территорий и чтобы им не причинялось бы никакого вреда. В документе далее подчёркивается, что в компетенцию наместника входят все проблемы юридической сферы: от назначения судей до непосредственного участия в судебных делах. Интересующая нас четвёртая часть дельфско-книдской надписи, где содержится указанная информация, завершается подробным описанием формально-юридических моментов - клятвам, которые должны давать все магистраты на верность соблюдения законов.

Многочисленные примеры из произведений Цицерона подтверждают, что и в последние десятилетия существования республики сфера деятельности наместника провинции определилась именно указанным образом.

Здесь представляется принципиально важным поставить вопрос, почему именно так определялась сфера полномочий легата и почему в римском общественном и правовом сознании эпохи республики никогда не возникал вопрос, как и какими методами должен наместник достигать этой цели. Такова основная исследовательская задача данного раздела.

На первую часть поставленного вопроса ответить относительно легко. Если вспомнить, что период II-I вв. до н. э. был временем постоянных войн и наместник провинции чаще всего оказывался верховным представителем Рима в прифронтовой полосе, то обеспечение государственных интересов государства - причём в основном во внешнеполитическом смысле слова - действительно должно было стать одной из важнейших задач наместника.

Что же касается второй задачи наместника, правосудия, то её выдвижение на первый план объясняется несколькими причинами. Римский магистрат, находящийся при исполнении служебных обязанностей (наделённый империем), судя по всему, автоматически обладал одновременно и судебной властью. Хорошо известно также, что в эпоху республики наместниками провинции были чаще всего преторы. По характеру же своих полномочий претор изначально обладал судебной властью именно как одной из основных составляющих своей власти. Таким образом, здесь вполне вероятно происходил своего рода автоматический перенос внутренней, римской традиции на взаимоотношения Рима и провинций. При рассмотрении этого явления следует учитывать, скорее всего, и ещё одну причину. В провинции наместник оказывался олицетворением высшей власти и в этом своём качестве просто вынужден был решать если не все, то очень многие сложные юридические казусы, происходившие в его провинции.

Иными словами ощущение ненужности детализации и уточнений было, судя по всему, первой причиной, по которой принципы управления провинциями в эпоху республики существовали в виде лишь традиций политической практики и ограничивались самой общей формулировкой целей, без каких-либо уточнений как и какими методами такие цели следует достигать. Претор, отбывая в провинции, продолжал заниматься в общем-то тем, что он и раньше делал в Риме. В тех же случаях, когда ранг наместника провинции со временем оказывался и иным (пропретор, проконсул), срабатывал принцип аналогии, ибо в самом общем виде сфера полномочий наместника определилась почти сразу.

Однако одними только формально-юридическими моментами, касающимися сферы полномочий наместника провинции, всё же невозможно полностью объяснить отсутствие в римском обществе республиканского времени внимания к тому, как должен был на практике наместник провинции достигать поставленных целей, общая формулировка которых была понятна уже во втором веке до н. э.

Для того, чтобы понять, в чём именно заключалась вторая причина этого невнимания, необходимо вспомнить один существенный момент из теории и практики управления провинциями в эпоху республики. В теории, так сказать, "на бумаге" всё было прекрасно. Наместник приступая к исполнению обязанностей, должен был издать декрет с объяснением тех принципов, которыми он будет руководствоваться в своей деятельности. Его действительно издавали все наместники, в том числе и печально известный наместник Сицилии в 73-70гг. до н. э. Гай Веррес. Более того, из речей Цицерона известно, что в Сицилии во всяком случае были провозглашены некоторые правовые нормы, обеспечивавшие известное согласование норм местного права с римским.

Во-первых, в Сицилии существовала целая серия правовых норм, одобренных римским сенатом, о тонкостях юридических процедур, которые следовало соблюдать как в случае юридических споров между сицилийцами, так и в случае судебных разбирательств между сицилийскими и римскими гражданами. Во-вторых, в Сицилии же, существовал закон о взаимоотношениях земледельцев и сборщиков налогов (lex Hieronica). Наконец, в-третьих, из той же речи Цицерона мы знаем о существовании в Сицилии вполне определённой и уже устоявшейся на практике традиции выборов своего рода верховного суда провинции, существовавшего в административном центре провинции и функционировавшего под руководством наместника. Процедура включала в себя собрания с выдвижением кандидатур, составление общего списка кандидатов и, наконец, жеребьёвку в присутствии наместника, который утверждал выбранных судей.

Что касается первого закона, то относительной гарантией соблюдения установленных правовых норм была их санкция римским сенатом. Во втором случае - никакой специфической гарантии соблюдения традиционного закона не было. Всё то же самое относится и к третьему закону - порядку выбора судей "верховного суда" Сицилии. На практике же, как признаёт Цицерон, во многих местах речей против Верреса, гарантии соблюдения законов в отдельно взятой провинции - как одобренных римским сенатом, так и традиционных местных правовых норм - не было абсолютно никакой. Цицерон вполне откровенно заявляет, что никто не сохранит никакой своей собственности и владений, если наместник, лишённый моральных принципов (praetor improbus) назначит столь же аморального и бесхарактерного судью (iudex nequam et levis), который будет выполнять волю наместника. Цицерону при этом хорошо известно, что в решения наместника в провинции никто не может вмешаться или им противостоять (cui nemo intercedеre possit).

Сейчас, через 2000 лет после описываемых событий, последнее утверждение знаменитого оратора можно, конечно, уточнить. Некоторой гарантией соблюдения законности в провинциях и соблюдения интересов провинциалов могли быть лишь такие не юридические категории как личные качества наместника. Приводимые ниже примеры показывают, что среди наместников иногда действительно встречались по настоящему честные люди.

Нормой же, к сожалению, совсем другое. Для внутренней жизни большинства провинции в конце республики был характерен фактический правовой беспредел как следствие сложившейся исторически парадоксальной исторической ситуации. В каждой отдельно взятой провинции действовали две системы права: своя национальная и привнесённая римская. При этом обе системы почти "не видели" друг друга, сосуществуя в параллельных измерениях в соответствии с тем как сосуществовали в каждой отдельной области римская и местная культура, взаимопонимание между которыми делало в конце республики лишь самые первые шаги.

Это столь характерное для республиканского времени бесправие провинциалов и было той второй причиной, по которой римляне в эпоху республики очень мало заботились о чёткой формулировке принципов управления провинциями. С точки зрения римской политической теории, провинциалы того просто не стоили. С точки зрения политической практики, как уже отмечалось, это было не очень нужно, ибо здесь срабатывал принцип аналогии и сфера полномочий наместника провинции определялась во многом по образцу того, каковы были обязанности соответствующего магистрата в Риме.

Вполне естественно, что при подобном подходе к управлению завоёванными территориями администрация провинций заполнялась прежде всего авантюристами и любителями наживы, уверенными в безнаказанности, отчасти вследствие прямой поддержки государства, отчасти - вследствие бесправности провинциалов, получавших, правда, изредка право пожаловаться на злоупотребления властей.

Дата добавления: 2014-11-29