Текст выпускной квалификационной работы

Составление расширенного плана дипломной работы

Рабочая гипотеза ВКР

После изучения научной литературы, исторических источников необходимо обобщить и систематизировать собранный фактический материал, дать ему объективную оценку и интерпретацию, сформулировать рабочую гипотезу по теме исследования.

Например, в исследовании была поставлена задача, определить, социально-культурную природу периодического журнала «Сибирские Вопросы» (1905–1913). Была выдвинута авторская гипотеза, суть которой в общем виде сводится к следующему: журнал «Сибирские Вопросы» позиционировал себя как «независимый, прогрессивный, посвящённый защите областных интересов Сибири», был основан представителями областнического движения. Его теоретиком был Н. М. Ядринцев, выдвинувший в конце XIX в. программу областников. А значит, нужно проанализировать проблематику публикаций в журнале «Сибирские Вопросы», сопоставить имело ли место отражение и развитие областнической программы в практике издания. Эта гипотеза проходит «красной нитью» через работу, исследование либо подтверждает, либо отвергает её.

После историографического исследования и изучения источников необходимо составить подробный развернутый рабочий план дипломной работы и согласовать его с научным руководителем. Следует иметь в виду, что план может уточняться в процессе работы, а его окончательный вариант составляется после обработки основных источников (приложение Е).

Очень важно правильно использовать собранный материал. Развернутый план разбивается на логические части, получиться более подробный план, чем будет в чистовике, чтобы быстрее и удачнее распределить собранный материал. После составления плана нужно распределить выписки из архива и литературы по вопросам плана дипломного исследования (приложение Е).

После составления плана по частям пишется работа, при постоянной консультации с руководителем.

3.1 Особенности исторического текста [6]

Исторический текст отличается от публицистического текста. Достаточно просто открыть книгу. Дело в том, что научная история обнаруживает себя гораздо более очевидными признаками, и в частности наличием справочного аппарата и постраничных сносок.

Сноски – непременный атрибут истории: они представляют собой вполне осязаемый признак аргументации. Истина в истории,— это то, что доказано. Но то, что доказано, — это то, что может быть провере­но. Исторический текст предстает закованным в сноски потому, что он не ссылается на авторитеты. Сноски отсылают читателя за пределы текста, к представленным в нем документам, которые и позволили реконструировать прошлое. Его присутствие или отсутствие, а также его полнота больше зависят от адресата этого произведения, чем от его автора.

Первая особенность текста историка, он предстает, прежде всего, как цельный текст. Это — следствие самого его построения, придания ему формы интриги. Он обладает внутренней связностью, структурой, которая сама по себе уже является аргументацией и указывает на то, какие именно положения будут развиваться. План книги по истории является одновременно канвой повествования и канвой аргументации: это главное, и в каком-то смысле можно сказать, что сам текст служит лишь тому, чтобы доставить необходимые доказательства и облечь плотью имеющийся скелет. Именно поэтому у студентов вырабатывают привычку начинать чтение книги с ее оглавления.

Указанная черта не свойственна самой истории.

Замкнутость исторического изложения на самом себе, закрытость цельного текста. Замкнутость исторического текста носит также хронологический характер: книга начинается с одной даты и с неумолимостью идет к другой, каковы бы ни были отклонения от заданного направления, предпринимаемые историком для того, чтобы сделать интригу интереснее.

Вторая достойная упоминания особенность исторического текста состоит в том, что он берет в скобки личность историка. «Я» упраздняется. Дело в том, что историческое произведение пишется с точки зрения самой ее величества Истории (здесь напрашивается употребление прописной буквы); оно этого требует или это подразумевает, что видно из целого ряда признаков в самом тексте. Во-первых, частота посвящений другим историкам. Второй признак: бесчисленные отсылки к другим историкам. Историк не обращается за советом к своему читателю, даже если предположить, что тот — вполне образованный человек; он не спрашивает его мнения, так как, по определению, отрицает за читателем даже самую возможность его сформулировать по причине его относительного невежества. Историк помещает себя с более или менее полным правом на место того самого объективного знания, которое учреждено профессией, и именно оттуда говорит со своим читателем.

С одной стороны, он делает возможной проверку того, о чем говорится в тексте. Но, с другой стороны, наличие справочного аппарата является наглядным свидетельством научности и выставлением напоказ учености автора и в этом смысле может служить доводом в пользу его авторитетности.

Третья черта исторического текста: он развертывается на двух различных уровнях, которые, тем не менее, постоянно смешиваются.

Первый уровень — уровень дискурса историка: его интрига и его аргументация. Этот дискурс постоянно прерывается цитатами. Цитаты создают эффект правды, они служат удостоверению или подтверждению: то, что говорит историк, берется им не из собственного запаса знаний, это уже было сказано до него очевидцами событий. Выступая гарантией правдивости и реальности того, что говорит историк, цитата тем самым служит подтверждением его авторитета и его знания. Историк выбирает только те фрагменты, которые кажутся ему наиболее важными. Знание исследователя, открывшего шкаф, противостоит незнанию читателя или ученика.

Уже простое употребление имен собственных свидетельствует о таком двойном знании историка: если роман должен постепенно наполнять содержанием имена персонажей, введенных в повествование в самом начале, то история получает свои персонажи уже готовыми, отягощенными всеми знания­ми, которые накопила традиция и историография.

Историк стремится сделать так, чтобы чи­татель представил себе то, о чем он говорит. Для этого он обращается к его воображению, а не только к рассудку. И все же нужно «придавать словам плоти». Этому могут содействовать многие средства, например те, которые могут дать воображению читателя точку опоры — использование с виду бесполезных мелких деталей, интерес к местному колориту. Обращение к прошлому как к ставшему вновь настоящим обнаруживается и в употреблении глагольных времен. Начиная с Бенвениста, историки проводят различие между дискурсом, который объясняет, и рассказом, который рассказывает; в первом, по идее, используется настоящее и будущее время, во втором — прошедшее. Все дело в том, что история — это еще и литературный жанр.

Мы видим, какая дилемма стоит перед историком. Либо он употребляет сегодняшние слова, и его легко понимают, но это понимание неизбежно будет искаженным, а это уже анахронизм, т. е. «самый тяжкий грех» историка (Л. Февр). Либо он употребляет вчерашние слова, говоря о вилланах и ленниках, дружинниках и сублимах, и рискует быть непонятым, ибо эти слова являются для наших современников пустым звуком. Какие бы слова ни употреблял исто­рик, сегодняшние или вчерашние, ему никуда не деться от не­обходимости дать комментарий. Расхождение между прошлым и настоящим смыслом используемых терминов и понятий должно быть восполнено либо описанием того конкретного смысла, который этот термин имел в прошлом, либо объясне­нием его отличия от современного смысла. Таким образом, рядом, на полях своего рассказа, историк дает пунктиром параллельный текст, метатекст, в котором объясняется смысл терминов — то через сноску внизу страницы, то через описание, включенное в сам текст, то с помощью вводного предложения при первом употреблении термина.

Надо ли говорить, что эта проблема не имеет теоретического решения; она логически неразрешима. Есть много весьма трудолюбивых историков, в работах которых, как рубцы, видны следы этих трудностей. Литературная культура, писательская практика и художественный вкус – способны оказать здесь неоценимую помощь. История не может обойтись без работы литературного свойства, имеющей, конечно, специфические черты особого жанра. Вот почему писание истории всегда будет искусством и трудом. И, возможно также, – удовольствием.

Дата добавления: 2014-11-29