То, что страшит до ужаса 3 страница

Попробуем выделить важные, с нашей точки зрения, пре-
образования предметов, которые можно (с известной степе-
нью точности) анализировать как проявление развития чело-
века как в онтогенезе, так и в филогенезе:

1. Преобразование человеком предмета в соответствии со
свойствами предмета (из руды выплавляют металл, из металла
делают машины, машины ремонтируют, потом переплавляют
и тому подобное).

2. Использование человеком предмета в соответствии с
существующими качествами жизни (например, лекарственные
растения могут помочь излечению, но повышение дозы при-
водит к смертельному исходу; использование земли для про-
изводства продуктов питания может привести к уничтожению
среды обитания человека).

3. Создание новых качеств жизни (например, создание ме-
ждународных информационных сетей) изменяет мышление

специалистов, работающих с этими системами, а современные
транспортные средства (ракеты, самолеты) сделали понятие
пространства - расстояние - и понятие времени важным фак-
тором в принятии многих повседневных решений большого
числа людей, а открытие Зигмунда Фрейда повлияло на от-
ношение человечества к себе в XX веке).

Выделенные направления преобразования человеком
предметов позволяют, на мой взгляд, говорить о роли другого
человека в индивидуальном развитии каждого из нас. Другой
человек своим присутствием в виде предмета задает потенци-
альную возможность преобразования его самого как предме-
та, как бы разрешает или запрещает что-то с собой делать и,
таким образом, через механизмы действия («Я могу это де-
лать» - так можно выразить переживание, их сопровождаю-
щее) по закону обратной связи сообщает растущему ребенку о
качествах жизни в своем теле и в своих пространственно-
временных отношениях с ребенком. В конечном итоге это
выливается в содержание воздействия ребенка на взрослого.
Примером может служить отношение психически больного
ребенка к взрослому и отношение к нему ребенка здорового.
Психически больной ребенок не видит во взрослом его специ-
фических человеческих свойств (боли, усталости, радости,
огорчения), не видит, не чувствует границ его физического
тела - может кусаться, драться, царапаться, толкаться, причи-
няя не только неудобства, но и ощутимую боль взрослому
человеку. Для здорового ребенка такое воздействие на взрос-
лого невозможно, но он может прибегнуть к своим средствам -
плач, крик, угроза, притворство, ложь... Это воздействие на
чувства, мысли, возможности взрослого, это уже ориентация
на его специфические человеческие качества. Познание их
ребенком начинается очень рано, вместе с познанием и других
свойств окружающего его мира, и является естественным мо-
ментом жизни здорового ребенка, строящего картину мира, в
котором он начинает жить.

Думается, что один из важнейших критериев психического
здоровья, существующего на сегодняшний день в психиатрии
и психопатологии, не случайно связан с превышением меры
воздействия на себя и других людей; в нем доступными совре-
менному знанию о человеке средствами фиксируется возмож-
ность превращения качеств воздействия человека на человека
в качестве разрушения человека человеком.

Думается, что как нет четко выраженной границы между
живым и неживым, так нет и четко выраженной меры разви-
тия человека (да и человечества), ее можно только пробо-

203

вать искать, пытаться понимать качества жизни как уни-
кального образования, где человек - только один их фено-
менов живого, обладающий всеми качествами жизни и каче-
ствами смерти тоже.

Отчасти поэтому проявления развития и регресса для каж-
дого человека фиксируются и понимаются относительно кон-
кретного исторического времени, в котором он живет. Можно
опередить свое время (о чем говорит история научных откры-
тий), можно безнадежно отстать, изобретая велосипед, можно и
в старости сохранить детскую наивность и непосредственность,
но не назовут ли это окружающие - глупостью и инфантилиз-
мом. Можно и в восемьдесят лет сказать, что - с восхищением
живу, а можно устать от самого себя в десять лет... Можно...

Самому человеку показатели его развития или регресса
представляются как его возможности, они влияют на организа-
цию его усилий, определяют «потребное» (Н.Бернштейн), же-
лаемое будущее. Именно они связывают единой нитью время
жизни, так как позволяют строить через собственные (умствен-
ные или физические) усилия ее пространство. С этой точки зре-
ния можно жить в пространстве собственного тела, можно жить
в космическом (бесконечном) пространстве, можно жить в про-
странстве своей семьи, города, страны, планеты...

Для Наблюдателя показатели развития или регресса чело-
века можно обнаружить так:

- фиксируя его меняющиеся возможности по преобразова-
нию предметов на протяжении некоторого времени его инди-
видуальной жизни, в таком случае появляются проблемы точ-
ности фиксации;

- фиксируя возможности человека по преобразованию
предметов в сравнении с уже существующими вариантами
изменения этого предмета другими людьми, в таком случае
появляются проблемы качества преобразования. Если исхо-
дить из того, что любой предмет имеет бесконечное множест-
во свойств, то проблема качества преобразования может пре-
вратиться в вариант «дурной» бесконечности. Появится необ-
ходимость выбирать точку зрения, позицию, которая позво-
лит сопоставлять различные преобразования предмета - су-
ществовавшие и потенциально возможные. Другими словами,
чтобы оценить качество преобразования, наблюдателю нужно
владеть историей жизни предмета. А историй у нас, как из-
вестно, две - история рода человеческого и индивидуальная
история жизни человека. Какую из них брать за основу? Обе?

Изобретение уже упомянутого велосипеда в детском воз-
расте и создание атомной бомбы в середине XX века - это

204

сопоставимые достижения, сопоставимые возможности? Не
знаю, хотя очень хочу этот вопрос задать и себе, и вам, моим
читателям...

Каждый ребенок, родившийся здоровым, переживает, от-
крывает в себе такое свойство, как умение терпеть боль. Со-
поставимо ли это индивидуальное достижение каждого из нас
с глобальной социальной терпимостью к войнам, которые
вспыхивают тут и там на нашей планете? Может быть, я не
там хочу найти показатели проявления развития и регресса?

Может быть, можно говорить о развитии в индивидуаль-
ной жизни человека, и это мало приложимо к истории челове-
чества? Вопрос этот невольно возникает, когда пытаешься
подвести хотя бы предварительные итоги XX столетию. Вой-
ны, революции, голод, техногенные катастрофы - история
ничему не учит... Печальных фактов очень много.

И если в известной степени развитие в индивидуальной био-
графии человека связано с переживанием своей силы, своих
возможностей воздействия на предметы, а регресс - с уменьше-
нием, исчезновением этой силы, то для человечества этот пока-
затель сегодня направлен против него самого и среды его оби-
тания. У человечества достаточно силы, чтобы уничтожить себя
и свою планету. Пересчитанные на сегодняшний день силы для
этого дела многократно превышают возможности сопротивле-
ния всего человечества, не говоря уже об отдельном человеке.

Две ориентации - ориентация на жизнеутверждение и ори-
ентация на разрушение жизни (биофильская и некрофиль-
ская) заявляют сегодня о себе в истории человечества громко
и недвусмысленно, обрушиваясь в своем противостоянии на
голову каждого человека через средства массовой информа-
ции, обостряя в индивидуальной жизни переживание своих
индивидуальных же возможностей. Вечная литературная (нет,
жизненная!) проблема маленького человека наполняется но-
вым, может быть, даже критическим содержанием. Ответ на
вопрос к самому себе «Что я могу?» может быть роковым для
многих, если человек ответит: «От меня ничего не зависит».

Так и переплетаются эти показатели индивидуального раз-
вития и регресса с показателями, проявлениями развития
(может быть) цивилизации.

Таким образом, проявления развития и регресса являются
свойствами живого, свойствами, фиксирующими его изменчи-
вость, позволяющими пережить вектор, направление этой
изменчивости во времени. Время приобретает через эти пока-
затели как бы индивидуальное лицо, становится моим или
нашим временем, то есть временем, совпадающим с моими

усилиями или расходящимся с ними, с теми моими (или на-
шими) усилиями, которые направлены на преобразование
предметов. Получается, что можно отстать не только от кого-
то или чего-то, но и от самого себя тоже, переживая невоз-
можность воплощения усилий в преобразовании предмета.
Подобное испытывает часто взрослый человек, воспитываю-
щий подростка, который не меняется так, как хотел бы этого
взрослый. Подобное испытывает ученый, в сотый раз ставя
эксперимент и сталкиваясь с неудачей. Подобное испытывает
героиня А.Вампилова в пьесе «Прошлым летом в Чулимске»,
поправляя и поправляя сломанный заборчик у сада...

Сколько эпитетов есть в языке для описания этого несов-
падения усилий человека и времени преобразования предмета:

- преждевременные усилия,

- напрасные,

- бесполезные,

- неадекватные,

- бесплодные,

- безрезультатные,

- бесцельные,

- бессмысленные и тому подобные.

Важно то, что это несовпадение человеком воспринимается
и переживается как отнесенное к разным реальностям - к себе
и к предмету, который не стал моим, так как его изменение
определяется не моим вектором силы.

Думается, что в этом несовпадении, в возможности такого
несовпадения есть особый смысл, позволяющий человеку вы-
делить свои собственные усилия как особый предмет, как осо-
бое свое качество, которое можно фиксировать в виде пере-
живания: «Я могу». Это переживание не только позволяет
человеку ощутить свою силу как таковую, оно одновременно
позволяет выделить и источник этой силы - собственное Я,
которое не сводится к свойствам и качествам физического
тела человека. Недаром для описания этого явления исполь-
зуют такие понятия, как схема тела, зрительно-мышечная
координация, мышечное чувство, образ тела и другие, не ме-
нее сложные, а часто и таинственные по содержанию понятия,
позволяющие их авторам' размышлять о том, как человек
сосредоточивает свои усилия, как он направляет их, соотнося
с конкретными обстоятельствами осуществления действий,
направленных на преобразование предмета.

I Анохин П. П., Бернштенн Н. А., Павлов И. П., Сеченов И. П., Зинченко В. П.,
Леонтьев А. Н. и другие.

206

Думается, что где-то здесь скрыта тайна рождения в инди-
видуальной истории человека (а может быть, и человечества)
переживаний, структурирующих, как бы задающих, создаю-
щих границы Я. Не только сопротивление предмета, но и
сопротивление от нереализованной силы, бумерангом вер-
нувшееся к ее источнику - телу человека, задает конуры, гра-
ницы Я, которые наблюдатель воспринимает как смелость,
решительность, сосредоточенность, боевитость, а сам человек
переживает как уверенность в своих силах. Почему бы нет?
Может быть, это еще одна из гипотез, которая имеет право на
существование.

«Я могу» как переживание человека содержит и важнейшее
качество живого - его незавершенность в данный момент
времени, его устремленность в будущее, в то, что называют
еще весьма трудно определимым словом - надежда. «Я могу» -
это надежда на осуществление усилий, надежда на результа-
тивность своего воздействия на предмет, это способ сделать
будущее присутствующим в настоящем. Именно это пережи-
вание наполняет усилие человека тем содержанием, которое
по мере его проявления (так и хочется сказать - наполнения)
называют рефлексивностью или способностью человека са-
мому себе отдавать отчет о своих же собственных усилиях.
Это способность человека думать о том, что он делает как до
осуществления усилий, по ходу их реализации, так и после
завершения усилий.

В психологии и философии говорят о том, что рефлексив-
ность - это специфическое человеческое качество, отличаю-
щее его форму жизни от всех других форм.

Инстинктивность - целесообразность действия - качество,
противоположное рефлексивности; инстинктивность как при-
родное качество живого, осуществляющего свою врожденную
программу - жить в меняющихся условиях, присуща человеку
в полной мере. Человек рождается с такими формами актив-
ности, живет с ними, включая природные формы активности в
новые, приобретаемые со временем. Избегание боли, болевых
ощущений - один из таких инстинктов, может быть, его и
можно было бы назвать инстинктом жизни.

Инстинктивные формы активности обеспечивают человеку
существование его тела как организованной системы, функ-
ционирующей в соответствии с ее назначением, они как бы
задают основу - фундамент - для дальнейшего развития жиз-
ненной силы. Ребенок - человек - рождается с относительно
небольшим набором инстинктов, гарантирующих возмож-
ность реализации жизненной программы его тела.

В настоящее время существует множество классификаций
инстинктов' как попыток найти и описать их роль и место в
развитии человека, значение в становлении индивидуального
поведения - индивидуальной судьбы. Кажется бесспорным, что
инстинкты определяют содержание эмоций человека - его впе-
чатлительность, точность и тонкость восприятия, глубину и
остроту переживания... Когда человек говорит о своих чувст-
вах, пытается их выделить, старается как-то отнестись к ним, он
сталкивается именно с этими сторонами своей жизни. Много
странного, непонятного в чувствах, часто они возникают как
бы независимо от нашего Я и даже побеждают его. Ребенок
впервые сталкивается с силой своих чувств, когда переживает
полярные, но одинаково сильные эмоции - радость и страх.
Радость окрыляет, возбуждает ребенка, как бы выделяет каче-
ства его жизни для него же самого. Страх переживается ребен-
ком как напряжение, с которым трудно справиться, как напря-
жение, которое возникает в нем и тем самым обозначает его для
самого себя Я. Надо справиться с этим напряжением, которое
разливается по всему телу или фокусируется в каком-то органе.

Взрослому часто трудно понять, что вызывает страх ре-
бенка, также трудно бывает предугадать, что вызовет его
радость. Перелистываю свои и чужие дневниковые записи:

- Годовалый малыш боится шуршащей газеты.

- Трехлетний боится темноты.

- Годовалый малыш безмерно рад, когда видит мамин ха-
лат в цветочек.

- Трехлетнего радует предстоящая встреча с манной кашей
(редкий по достоверности факт из жизни сегодня уже взросло-
го человека).

Закономерности чувств есть, они описаны в общей психо-
логии, но, к сожалению, в большинстве случаев они относятся
только к жизни взрослых людей. Чувства детей исследованы
мало, может быть, только психоанализ² в лице его лучших
представителей пытался расшифровать тайну детских страхов
и радостей, понимал (или пытался понять) их значение во всей
последующей жизни уже взрослого человека.

Чувства в жизни человека говорят ему о восприимчивости
его к изменениям - в нем самом и в окружающем мире.

Притупившиеся чувства - признак психической смерти,
угасающие чувства - момент регресса, обновляющиеся чувст-

' См.: Вилюнас В. К. Психологические механизмы мотивации челове-
ка - М., 1990; Гарбузов В.И. Практическая психотерапия.-Л., 1994.
² См., например: Психоанализ детского возраста. - М., 1927.

208

pa - показатель проявления жизненной силы... Чувства опре-
деляют для человека интенсивность осуществления жизни,
можно сказать, степень ее напряженности, они ориентируют
человека на выраженность жизни в нем самом. Вялость, без-
различие, бесчувственность - не только симптомы болезни
тела, они и симптомы угасания или недоразвития (регресса)
самой психической реальности.

Если подобное проявление чувств встречается у детей - это
или признак глубокого шока или признак дефицита источни-
ков развития чувств. А таким источником для ребенка являет-
ся человек, несущий в его жизнь радость, не будем уже гово-
рить здесь еще раз высокое слово - любовь.

Обычно человек (ребенок) не чувствует своих чувств, он
погружен в них, он их проявляет и переживает как свое есте-
ственное качество. Сказать о себе «Я чувствую» очень непро-
стая задача, сказать о чувствах другого человека (особенно
взрослого) еще сложнее, известно ведь, что взрослые могут
скрывать свои чувства, подавлять их и даже выдумывать.

Как это у них получается и почему это возможно, обсудим
в последующих главах.

Значит, у человека чувства не только часть его природной,
телесной жизни, у него есть еще и особая связь, связь его Я с
его же собственными чувствами.

Я разрешает или запрещает проявление чувств, Я борется с
чувствами или создает их. Такое непростое Я, которое и об-
наружить-то нелегко.

- Я знаю, где Я, - поделился открытием двухлетний ребенок.

-Где?

- В глазах у мамы.

Вот бы и взрослым такую ясность!

Если переживание «Я могу» позволяет человеку выделить
границу психической реальности, обозначить ее через век-
тор приложения силы, то переживание «Я чувствую» позво-
ляет выделить существование психической реальности через
изменение напряжения, возникающего в теле человека. Тело
человека в этом переживании обретает свойства системы
координат, ориентирующих психическую реальность во
внешнем (а потом и во внутреннем) пространстве. Чувства
дают возможность сохраниться Я человека, пока они есть,
пусть даже только еле теплятся, они будут основой для рож-
дения, возрождения, сохранения, если хотите, то для убе-
жища Я. Ими не исчерпывается Я человека. Так, у людей,
имеющих сходные чувства (например, у болельщиков), Я
может быть весьма различно. Множество других фактов

говорят именно об этом. Остановимся еще на нескольких
взятых из жизни:

1. Раздраженная толпа перед зданием суда, где идет засе-
дание. Она объединена чувством ненависти к насильнику и
убийце. Я каждого человека в толпе неравно Я даже его бли-
жайших соседей.

2. Спортсмены охвачены предстартовой лихорадкой, но не
будем еще раз говорить о различии их Я.

3. В едином порыве вскочил зрительный зал, охваченный
воодушевлением при появлении кумира на сцене.

4. Сосредоточены лица тех, кто слушает великое прави-
тельственное сообщение.

5. Все брезгливо морщатся, когда чувствуют этот запах.

6. Никого не оставит равнодушным эта красота.

Угасающие чувства, отмирающие чувства - о них написа-
ны тысячи страниц, изданных миллионными тиражами. Все
равно загадка возникновения и исчезновения чувств остается,
загадка впечатлительности и ранимости, угрюмой толстоко-
жести и монументальности, так отличающих нас друг от дру-
га. Надо сказать, что я очень рада этому. Так устроен мир, не
все его тайны дано нам знать. Может быть, и хорошо, что я
никогда не пойму, почему из десятка ребятишек, видевших,
как цветет подорожник, только один, маленький, двухлетний,
нагнулся к цветку и, задохнувшись от радости, сказал: «Вот и
ты расцвел!» Было это на нашей планете, в середине месяца
июля, светило нам всем одно солнце.

Жизнь поворачивается к каждому из нас еще одним удиви-
тельным свойством - она закономерна, логична, воспроизво-
дима с точностью весьма определенной. Это свойство жизни -
она вечна. Могут меняться ее формы, но суть, закономерно-
сти, определяющие сам факт ее существования, останутся.

Какие это закономерности? Наверное, главная из них уже
обозначена: в жизни есть смерть, в ее настоящем присутству-
ет будущее, у нее есть предел изменчивости, предел превра-
щения живых форм, за которым уже появляются другие -
мертвые - формы... Человек сталкивается с этими законо-
мерностями благодаря своему особому качеству - качеству
мышления, способности мыслить. Хотелось бы оптимистич-
но написать, что она дана всем людям, но не хотелось бы
быть неточной. Пусть будет так: это качество (как и многие
другие) существует у человека как возможность, которой он
может распорядиться по-разному, условия его жизни (совре-
менной особенно) к этому весьма располагают. Как? Пого-
ворим и об этом.

210

О том, что такое мышление как свойство психической ре-
альности, как качество жизни человека, написано безбрежное
море литературы. Я буду ориентироваться на нашего совре-
менника, который не нуждается ни в каких превосходных
эпитетах (все он слышал при жизни), - Мераба Константино-
вича Мамардашвили'.

«Я думаю», «Я мыслю» - только человек может сказать это
о себе, о том, что с ним происходит нечто особое, устанавли-
вается особая связь между ним и предметами. Предметы при-
обретают на какое-то мгновение свойство прозрачности - они
становятся понимаемы, приобретают форму, позволяющую
выделять их присутствие, - для себя присутствие - и одновре-
менно человек переживает свое отношение к ним.

Мамардашвили говорил о том, что пока «человек произ-
водит акт сравнения внешних предметов, не имеющих к нему
отношения, и не вовлекает себя самого в акт сравнения - он не
мыслит». Соответственно мыслить он (человек) начинает то-
гда, когда... Как трудно продолжить эту фразу! Мыслить че-
ловек начинает не тогда, когда говорит об этом, а в тот мо-
мент, когда с недоказуемой ясностью видит знание (это рож-
дается мысль, или истина). Увиденное знание - это уже слу-
чившееся, это необратимо, этого никто у человека не может
отнять, это действительно было. «И может быть, именно с
такой необратимой исполненностью и связана радость».
Светлая радость мысли, которая существует для мыслящего, -
она его. Она создает особое переживание ясности, которое
может длиться только мгновения. Это то мгновение, которое
М. К. Мамардашвили называл сладко тоскливой ясностью,
которая в юности приходит и уходит как молния, в одно
мгновение, но чтобы удержать его и превратить в устойчивый
источник светлой радости мысли, нужен особый труд, на ко-
торый решается далеко не каждый человек.

«Иногда страшно то, что там выступает в обнаженном ви-
де», - так Мамардашвили говорил об открывшейся человеку
мысли, истине. «Мысль рождается из удивления вещам как
таковым, и это называется мыслью. Мысль нельзя подумать,
она рождается из душевного потрясения». Организовать это
потрясение невозможно, думаю, так же невозможно, как за-
ставить человека полюбить.

Мысль переживается как полнота бытия, как включен-
ность человека в это бытие не случайным, а естественным,

¹ См., например: Мамардашвили М.К. Беседы о мышлении // Мысль
изреченная/Под ред. В. А. Кругликова - М., 1991 (все цитаты из этого текста).

211

сослветствующим бытию. Бывает это редко, как редко бывает
душевное потрясение, открывающее истину. Для этого долж-
но совпасть во времени и пространстве очень много различ-
ных факторов, чтобы человек мог пережить состояние мыш-
ления, то есть, как говорил М.К.Мамардашвили, «твое соз-
нание твоего сознания». Это действительно очень трудно,
даже страшно, так как истина, выступающая в чистом виде
как мысль, не принадлежит нашему Я, она больше и сильнее
его. Вот почему человек испытывает это чувство сладкотоск-
ливой ясности, он может пережить момент, что его Я не может
справиться с мыслью, так как они оба - Я и мысль (хотя бы на
мгновение) в честном мышлении проявляют свою сущность. Я
выступает для самого человека без одежд защитных механиз-
мов, дающих компенсацию и алиби отсутствию ясности мыс-
ли, мелькавшей в другие моменты жизни.

Особенность человеческой жизни в том, что мысль в лю-
бой момент времени уже дана, задана языком. «По той про-
стой причине, что в любой данный момент в языке есть все
слова». Слова - подобие мысли, ее двойники, но не она сама.
Мераб Константинович называет их симулякрами, что по-
латински означает привидение, или двойник, мертвая ими-
тация вещи.

Говорить слова - не значит мыслить. Попробуйте сказать:

«Я знаю, что динозавров нет» или любое другое словесное
утверждение. Есть ли в нем отражение вашего, именно вашего
мысленного разрешения? Ответить на этот вопрос и подобные
ему невозможно, так как «всегда есть вербальный мир, кото-
рый сам порождает псевдовопросы, псевдопроблемы, псевдо-
мысли и отличить их от истинной мысли невозможно. Невоз-
можно настолько, что любая, сформулированная или вот-вот
готовая быть сформулированной, мысль встречается с невоз-
можностью воплощения в слове.

Описать словами мысль, переживаемую как мучение, уни-
кальное напряжение уникального человека, которому ясно
открылась вещь во всей ее глубине, становится невозможно.
Слишком обычны, будничны слова, истина в них становится
похожа на ложь. Ведь в любой данный момент есть все слова,
а из слов составлены симулякры, которые вполне похожи на
ваше видение. И вот душа начинает кричать».

Кричит она от невыразимости, вынужденная существовать
в последовательности событий нелепых, случайных, иногда
абсурдных, ритуальных... Другие не находят места в этой
последовательности, но она получает знание, важное и един-
ственное: «Я могу испытывать живое состояние, а в это время

212

место уже занято... я знаю, что это не я, что место занято и
мне некуда деться с моей мыслью».

Некуда деться в реальности, которая наполнена симулякра-
ми - двойниками мысли. «Оказывается, в области мысли мы
тоже испытываем трагическую боль отсутствия себя, впадаем в
ситуацию, характерную и для других областей жизни, когда
конкретный, налаженный механизм мира заранее вытесняет
собою и своей глыбой давит несомненное для меня живое со-
стояние. Я несомненно для меня с очевидностью в нем, а ему
нет места в реальности». Сколько раз мы слышали эти слова,
читали их: душа умерла, замерла, затаилась, закоченела, осты-
ла, онемела... За всеми этими словами страдание человека от
непонимания других, его живого состояния, ощущаемого им
как несомненно живого.

Мераб Константинович говорил о том, что мысль не вла-
стна над реальностью, она непроизвольна, она явление, кото-
рое мы не можем иметь по своему желанию. Мы можем иметь
мысль лишь как событие, к которому привели многие нити
движения живого.

Живое не умещается внутри норм, правил, последователь-
ности событий. Мы все хорошо разделяем состояние жизни и
состояние существования, мы делаем это из ситуаций нашего
сознания.

Это проявление того, что все человеческие состояния, мысль
тем более, несамодостаточны. Если мысль присутствует, если
она родилась, то в ней есть нечто другое, являющееся ее осно-
ванием. Это другое - бытие. Оно неизвестно человеку и отли-
чается от житейских фактов именно этой неизвестностью.
Оно - бытие - дано нам в чувстве отрешенной тоски, связан-
ной с ощущением собственной чуждости в мире. «Вместе с
чувством несомненного существования мы испытываем свою
неуместность в мире».

Сущность тоски состоит в том, что «для осуществления се-
бя нет готового налаженного механизма, который срабатывал
бы без моего участия, без того, чтобы я сам прошел бы ка-
кой-нибудь путь». Проблемы мысли возникают именно здесь,
когда человек переживает несоответствие себя реальности и
причастности (возможности быть причастным) к собственному
осуществлению, к возможности сбыться. Для этого надо по-
трудиться - необходимо пройти путь, быть способным на
риск, что-то мочь делать, а не просто хотеть делать, быть
взрослым, способным производить Я из самого себя.

«Человеку ценно только то, что он из себя и на себя, опла-
чивая собой, может иметь или производить».

213

Для этого нет естественного механизма и давно известно
что человеческое в человеке есть нечто, не имеющее механиз^
мов естественного рождения. Удивительно то, что никого
нельзя вынудить быть человеком, заставлять им быть.

Сама необходимость мыслить существует потому, что че-
ловек в человеке не рождается естественным путем. «Первым
актом мысли является рождение мысли, не о чем-то, а просто
рождение мысли. Первый акт мысли - это фактически выде-
ление чего-то, о чем вообще можно мыслить, и осмысление
мыслить, так сказать, области мысли».

Вот и говорит М.К.Мамардашвили о том, что мысль оп-
ределить нельзя, если повезет самому на ее рождение, то ее
можно будет показать, где и как она свершается, где и как она
случается.

Мы говорим: «Я думаю»... Хотелось бы, чтобы написанное
на этих страницах добавило к этому утверждению одно ма-
ленькое слово «Я ли думаю...». Может быть, это будет один из
способов научиться распознавать феномены своего сознания
и получить возможность спросить его, свое сознание, что
именно за ним стоит.

Думаю, что приведенные рассуждения еще раз позволили
прикоснуться к жизни, где феномен мышления - одно из про-
явлений ее самой, а может быть, и есть она сама - искренняя и
честная, которая и есть наше подлинное бытие. Поэт сказал
об этом так:

Дата добавления: 2014-11-29