Н. И. Надеждин. О современном направлении изящных искусств

Исследывая психологически сущность и элементы изящного творчества, нельзя не согласиться, что художественное одушевление может иметь только два главные направления: внешнее, средобежное, материальное, и внутреннее, средостремительное, идеальное. Ибо весь безбрежный океан бытия, коего искусства должны быть чистейшими выражениями, состоит из двух противоположных стихий: материи и духа, форм и идей, земли и неба. Сии оба направления уже истощены деятельностью гения в два великие периода его жизни, выражаемые классической древностью и христианским энтузиазмом средних веков. Что ж может оставаться еще для изящного творчества? Неужели то безразличное единство обоих направлений, коим запечатлено первобытное младенчество человеческого рода?

В современных движениях творческой деятельности ощутительно направление к всеобщности! Сие направление было следствием многих безуспешных покушений восстановить для настоящего века одно из двух предшествовавших направлений.

Несмотря на ослепленную самонадеянность, коей дряхлое осьмнадцатое столетие усиливалось сокрыть внутреннее свое тление от самого себя, при всеобщем развращении вкуса и уничижении искусства, были светлые минуты, когда творческий гений сознавал свое глубокое падение и усиливался спасти свое достоинство, возвращаясь к бессмертным образцам минувшего величия. И поелику господствовавший упадок, очевидно, происходил от искаженного напряжения идеальности, выродившейся в принужденную, хвастливую напыщенность или в пошлое, приторное любезничанье, то первые попытки восстановления, предпринятые творческой деятельностью, состояли в обращении к благородному, простому классицизму греко-римской древности.

Разумею не тот лживый, поддельный классицизм французской школы осьмнадцатого века, но то искреннее, благородное, могущее соревнование древности, которое под влиянием энтузиазма, возбужденного Винкельманном, с высоким самоотвержением отрекалось от всех современных причуд и странностей, дабы воскресить в безусловной чистоте лучезарное изящество классического мира. ознаменовалось в летописях изящные искусств блистательными минутами, в коих многие думали видеть зарю нового дня творческой деятельности. Но то было не возрождение, а подновление искусства. В собственных произведениях сих великих мужей печать гениального могущества затмевала своим блеском анахронистическую односторонность направления; но когда толпы подражателей устремились по следам их, сия односторонность изобличилась явною неудовлетворительностию современным требованиям, даже явным противоречием с ними. Не говорю уже о поэзии, которая, вопреки академической феруле, рвется ежедневно из-под знамен искусственного классицизма, в лице самых строгих, самых усердных его ревнителей

Сие беспрестанно усиливающееся разочарование к поддельной классической односторонности возбудило другие покушения обновить искусство чрез возведение к ближайшим образцам, завещанным средними веками. Отсюда произошло новое, так называемое романтическое, брожение, ознаменовавшее современные летописи изящных искусств многими примечательными явлениями. Брожение сие первоначально открылось в Англии. Здесь

обнаружилось возвращение к готической фантасмагории средних веков, кипящей силою мыслей и нестройностию форм, выразившееся, наконец, с исполинским могуществом в мрачном гении Байрона.

Из Англии, по ближайшему сродству духа, направление сие перешло в Германию, где, одолев ветхий классицизм, тщетно поддерживаемый блистательным талантом Виланда, породило великолепный мир поэзии, освященный именами Клопштоков и Гердеров, Шиллеров и Жан-Полей. Наконец, в начале девятнадцатого века, чрез посредство знаменитой жены, сообщившись Франции, оно развилось в сей стране вечного кипения, до фанатического неистовства, возмутившего царство изящных искусств отчаянной битвой классиков и романтиков. Битва сия теперь почти кончилась, но не в пользу искусства. Романтическое направление, торжествуя свою победу, предается буйным сатурналиям, посрамляющим высокое достоинство поэзии: свидетельство тому настоящее френетическое {неистовый (от франц. frИnИtique). -- Ред. } состояние французской литературы! Это не есть ли доказательство, что односторонний романтизм, исключительно направленный к выражению идей без должного внимания к вещественным условиям форм, есть точно такой же анахронизм для настоящего времени, как и школьное пристрастие к классическим приличиям наружности без уважения к внутренней силе мысли? Век рыцарского удальства, век готической фантасмагории, погибший для жизни, не может воскреснуть и в искусствах! Итак, что ж должно оставаться для гения? Соединить идеальное одушевление средних времен с изящным благообразием классической древности, уравновесить душу с телом, идею с формами, просветить мрачную глубину Шекспира лучезарным изяществом Гомера! Задача великая, требующая совокупного действия гениев-исполинов, рассеянных по лицу Европы!

Соединение сие отнюдь не должно быть механическое: не должно состоять в мелком, крохоборном эклектизме, проповедуемом теперь во Франции для ума и для воли. Нет! Это должно быть внутреннее, живое слияние обоих полюсов бытия, обоих элементов творчества! И сие живое слияние уже предображается с большею или меньшею ясностью в различных движениях современной художественной деятельности!

Не отсюда ли господствующее поглощение всех родов поэзии во всеобъемлющем единстве романа, где эпическая изобразительность проникается лирическим одушевлением, где жизнь представляется во всей полноте живой драмы? Не отсюда ли в образовательных искусствах тот же всеобъемлющий тон, не довольствующийся ни одною ваятельною стройностию фигур, ни одним живописным эффектом выражения?

Таким образом, сие стремление, просветленное и очищенное в горниле веков, должно составлять главный отличительный характер современного гения, вполне сообразный с потребностями общего духа современной жизни!

Так все стремится к слиянию, к единству, к всеобщности! И не думайте, чтобы сие стремление возвратило творческую деятельность к тому хаотическому смешению, которое было ее уделом во дни первобытного младенчества! Тогда оно было инстинктуально и слепо; ныне, напротив, должно управляться ясными идеями, подчиняться определенным целям; тогда было следствием необузданной игры неиспытанных сил; ныне будет плодом светлого, гармонического досуга жизни, искушенной тысячелетними опытами!

Сии последние (требования) возвожу я к двум главным, кои суть, по моему мнению, потребность естественности и потребность народности в изящных искусствах. Потребность естественности никогда не была чужда гению, несмотря на противоположность, признаваемую обыкновенно между природой и искусством. Ибо творческая деятельность в своем высочайшем значении есть не что иное, как воспроизводительница бытия, соревновательница духа жизни, струящегося в недрах природы.

Греко-римское древнее искусство стремилось к осуществлению одного идеала внешней природы; новоевропейское искусство имело своим исключительным первообразом мир духовный. Но ни природа внешняя, ни мир духовный отдельно не составляют цельного бытия: посему и воспроизведения их в уединенной, раздельной самобытности не могли быть совершенно естественны. Они изображали, если можно так выразиться, полмира, полжизни, полбытия: а это разве естественно?. В минувшие времена гений чувствовал себя выше природы, представлявшейся ему только с одной стороны, как бы в пол-лица; и потому должен был возвышать ее до себя усиленными напряжениями. Но теперь, когда взор его распространился до всеобъятности, когда океан бытия предстает пред ним весь, в своей нераздельной целостности, он смиряется пред ним и, в самых дерзновеннейших мечтаниях, ищет только уравниться с его беспредельным величием. Он чувствует себя на той же точке зрения, как и во дни первобытного младенчества; но, искушенный тысячелетней опытностью, не имеет уже той дерзости, с которой прежде, в детских порывах, мечтал неизведанными силами одолеть могущество неиспытанной природы. Вот изъяснение современного направления изящных искусств к естественности!

Теперь уже как необходимое следствие сей естественности является другое равно могущественное направление современного гения к народности. Разумею под народностью то патриотическое одушевление изящных искусств, которое, питаясь родными впечатлениями и воспоминаниями, отражает в своих произведениях родное благодатное небо, родную святую землю, родные драгоценные предания, родные обычаи и нравы, родную жизнь, родную славу, родное величие. Говорю, что сие одушевление есть следствие направления к естественности, ибо, по существенной внутренней связи духа нашего с природой, в лоне коей он возлелеян, на всех произведениях его деятельности, изливающейся свободно, без влияния предубеждений и страстей, должна лежать печать его родины, которую стереть могут только умышленные, неестественные усилия. Древнее греческое искусство было верным зеркалом своей отчизны; но это не может быть поставлено ему в достоинство, ибо для греков весь мир заключался в пределах Греции: их одушевление было патриотическим по нужде, от недостатка предметов развлечения. Таким образом, патриотическая народность искусства в предшествовавшие времена не составляла существенной потребности гения, даже часто не имела никакой важности или считалась грубостью, предрассудком вкуса. Совсем иное оказывается во всех отраслях современной творческой деятельности: ныне каждая нация, подвизающаяся на поприще изящного творчества, хочет любоваться сама собой в искусственных произведениях. Посмотрите на современные движения поэзии, музыки, пластики! Всюду видно стремление к самосозерцанию, к самопредставлению. Кисть изображает небеса, под коими работает, жизнь коей теплотой согревается. Гений чувствует, что он может жить и дышат" свободно только в своей родной атмосфере, своим родным воздухом. И действительно, здравый смысл и очевидные опыты удостоверяют, что изящные формы, переносимые под иное небо, на чужую землю, подобно пересаженным растениям, вянут и умирают.

. Неуместное подражание начинает возбуждать всюду ропот; и сей ропот, конечно, будет услышан. Рано ли, поздно ли, но искусство во всех своих отраслях должно сделаться полным, светлым отражением народов, среди коих процветает? И когда настанет сия вожделенная эпоха, блаженство их будет неизреченно, подобно блаженству матери, созерцающей в чертах милого детища свой собственный образ! Тогда гений совершит свое высокое предназначение: искусство исполнит чреду свою, эстетическое образование принесет все свои драгоценные плоды! Тогда прощайте, заблуждения и сомнения, порождаемые мрачной строптивостью изнурительного ума!

Дата добавления: 2014-12-07