Томск 2010 16 страница

Фактором, способствующим возможности классификации знания, служит идея о неисчерпаемом качественном многообразии мира. Отсюда и многообразие видов знаний о нем. Именно поэтому, полагает другой исследователь Б.М. Кедров, необходимо использовать в качестве основы для классификации наук «принцип объективности» (различия объектов)12. Тогда материальный мир условно можно разделить на три большие области: 1) неживую природу; 2) мир живых организмов; 3) общественные явления. Науки, чьим объектом являются предметы первой области материального мира, исследуют процессы жизни. Науки, направленные на объекты третьей области материального мира, изучают процессы мышления, формы деятельности человека, процессы, которые свойственны общностям людей и государствам.

Онтологическая основа классификации наук предполагает такое выстраивание последних, которое ориентируется на существующее в действительности многообразие материальных объектов, их структурной организации и т.д. По сути, каждая отдельная наука отличается от другой спецификой своего объекта.

В то же время следует сказать, что отдельные науки не являются абсолютно замкнутыми по отношению друг к другу. Поскольку и материальный мир, несмотря на обилие уровней и форм проявления, представляет собой их взаимодействия, то и научные знания пересекаются между собой. Эти пересечения носят и генетический, и функциональный, и т.д. характер. Однако то, что науки взаимосвязаны, не означает их единство. Взаимосвязь между науками объективна, не зависима от желания человека, но она не приводит к утрате наукой своей специфики. Поэтому взаимосвязь не устраняет необходимость изучения специфики объекта, но и, наоборот, специфика не устраняет необходимости взаимодействия между науками, как это происходит в действительности. Таким образом, онтологическое основание позволяет понять в вопросе о классификации наличие двух векторов: дифференциации и взаимодействия.

Гносеологическое основание важно при выделении различных видов наук, потому что науки изучают не только конкретные объекты, но и вероятностные характеристики этих объектов: выявление новых объектов, поиск новых свойств уже исследованных объектов, изучение возможной эволюции объекта и т.д. Гносеологическое основание также позволяет нам показать, как один и тот же объект может выступать предметом исследования разных наук, несмотря на то, что он относится к области какой-то уже конкретной науки. Данное свойство свидетельствует о том, что ни одна наука не способна охватить все многообразие объекта. Поэтому происходит идеализация каких-то свойств объекта, а это приводит к неполноценному воспроизводству его в знании (научное познание нецелостно в своем исследовательском выражении). Особенность такой реализации научно-познавательного поиска, по мнению Никифорова А.Л., обусловлена ориентацией на метод восхождения от абстрактного к конкретному. А это приводит к необходимости видеть мир таким, каким его легче всего понять и познать. Отсюда и ясность в вопросе о необходимости использования гносеологического основания при классификации наук. Ведь прежде, чем начать восхождение от абстрактного к конкретному, необходимо разложить мир, выделить нужные свойства объектов, сделать их самостоятельными объектами и т.д. И лишь только после этого мы можем приступить к воспроизводству действительного состояния мира.

Естественно, что классификация наук будет выражать человеческую способность идеализировать объекты действительного мира, будет служить точкой отсчета для познавательного процесса. Очень хорошо такая специфическая идеализация проявляется при анализе языка наук. Конечно, верно то, что существует общий научный язык, но его никак нельзя отождествлять с языком любой специальной науки, потому что если даже мы используем одно понятие, то его значение не будет одним в условиях разных наук. Тем самым гносеологическое основание для классификации науки позволяет понять, что дифференциация наук – это серьезная возможность развития познавательного потенциала науки.

Методологическое основание для классификации наук, как показывает Никифоров А.Л., строится на анализе специфичности методов каждой из наук. Очевидно, что данное основание может позволить адекватней представить сами способы и формы исследования в различных научных дисциплинах. Следует оговориться, что существуют и общенаучные методы (индукция, дедукция, анализ, синтез, наблюдение, эксперимент и т.д.). Но единство науки не может заключаться лишь через наличие общенаучных методов так же, как оно не может строиться на единстве материального мира или на единстве языка. Вряд ли даже общенаучные методы будут тождественными в различных сферах науки. По этому факту существует несколько причин, объясняющих невозможность подобной зависимости. Во-первых, наверное, не существует такого метода, который мог бы применяться во всех науках. Тот же эксперимент применяется не везде. Он не может быть использован в истории, языкознании и т.д. Можно, конечно, возразить и сказать, что существуют всеобщие философские методы, но за счет своей универсальности они могут быть использованы не только в науке, но и вне ее. Во-вторых, допустим, что есть такие методы, без которых не может обойтись ни одна наука. Но эти методы все равно никогда не исчерпают всю полноту исследуемого объекта. Кстати, во многом по этой причине специальные науки пришли к выводу, что необходимо к общенаучным методам присовокупить свои собственные методы. Так, к примеру, социология дополнительно использует такие специфические методы, как анкетирование, опрос и т.д., история - критику источников и т.д.

Специфика методов частных (специальных) наук находит свое выражение и проявляется в специфике технического оснащения каждой науки (приборах, инструментах). Поэтому дифференциация наук важна и с точки зрения демонстрации разных познавательных средств, которая очевидным образом представляет данную картину на основе методологического критерия (основания).

По сути, все три основания для классификации наук на различные виды, как показывает Никифоров А.Л., приводят к одному очень важному результату. Этот результат можно обозначить с помощью понятия – несоизмеримость (несоотносимость). Несоизмеримость проявляется в том, как на основании различности объектов, различности идеализаций объектов, различности методологических подходов, сложно найти какие-либо точки отсчета. Их просто нет. И хотя сама классификация носит необходимый характер, следует предположить: человек никогда не откажется от поиска единого основания. Никифоров А.Л. предлагает предварительно ввести новое основание – социальное основание. Оно не ново, тем более, что и разделение труда уже давно служило таким основанием. Другое дело, как в современную эпоху структура разделения труда влияет на дифференциацию науки и наоборот.

Наука – это прежде всего социальный институт, элемент общественной структуры. Отсюда ее пересекаемость (параллельность) с обществом. Наука – это общественный труд, поэтому и в науке возможно разделение труда, что закрепляется в особенности классификации науки. Как подчеркивает А.Л. Никифоров, в истории цивилизации всегда можно проследить связь в эволюции системы разделения труда и структуры видов научных дисциплин. Сама наука возникла в процессе третьего разделения труда: на труд физический и труд умственный (первое разделение труда – разделение между скотоводами и земледельцами, второе – отделение ремесла от всех видов производства и появление городов). В эпоху капитализма бурное развитие промышленности подготовило почву для специализации труда, что, в свою очередь, сказалось на необходимости специализации в науке, как обеспечивающего фактора общественной эволюции. В ХХ в. количество наук увеличилось на невероятное количество (наверное, очень сложно будет осуществить подсчет). Появилось много новых наук. Причем их специфика заключается в интеграционном и дифференцирующем проявлении. Новые науки возникают на стыке дисциплин. Например, биохимия, бионика, психолингвистика, социальная психология, социономия и т.д. Исследователи также стали делиться по всяческим многозначимым критериям. Специалисты по тому или иному периоду истории, региону, стране, теоретик или практик, фундаменталист или человек, занимающийся прикладными исследованиями.

Важно также учитывать и еще один аспект, обозначенный социальным обоснованием классификации. Он заключается в том, что наука как социальный институт создает своеобразную иерархию и систему ценностей, на основании которых проявляются востребованность тех или иных научных знаний (или исследований объектов специальных наук). Чем нужнее ученый и его исследования обществу, тем более актуальна и наука, которую он представляет.

Указанные основания – это не только анализ возможных форм проявления многополярности мира и научные знания, отражающего эту многомерность, но и причины, которые говорят о том, что выделение различных видов наук – это неустранимый фактор развития науки. Поэтому констатация того, что наука представляет собой единство, есть следствие несколько неопределенного осмысления этого понятия. Тот же А.Л. Никифоров говорит о трех возможных интерпретациях этого термина. Первое значение, которое выделяет ряд авторов, заключается в том, что множество наук следует заменить одной (через их слияние). Правда, такой науки еще нет, но она возможна. К примеру, известный французский философ Ж. Деррида видит единую науку в качестве грамматологии (науке о письме), которая и объединит все остальные науки. Второе значение обусловлено таким пониманием «единства», в каком представлено нечто общее, присущее каждой конкретной науке. Ведь в любой из наук критерии знания едины: непротиворечивость, эмпирическая верифицируемость и т.д. В этом как раз и заключается отличие науки от других видов знания. Третье значение «единства» в научном знании связано с интегративными и редукционными процессами. Так, Овчинников Н.Ф. полагает, что ХIХ в. породил тенденции в специализации наук, а ХХ в., наоборот, к интеграции, единству13. Но другой исследователь, в частности Абрамова Н.Т., не согласна с этим мнением14. Она полагает, что в ХХ в. существует параллельно две противоположных тенденции: к интеграции и специализации.

Никифоров А.Л., чей подход представлен в этой части пособия, не согласен ни с первым, ни со вторым утверждениями. Он считает, что тенденция деления науки на различные виды – это важнейшая черта науки вообще. А интеграция – это процесс конъюнктурный, носящий временный и локальный характер. Поэтому интеграционные процессы, даже если они и успешны, то они не носят долговременный характер. И, наоборот, процесс деления наук на виды (в направлении дальнейшей специализации) постоянен и фундаментален, так как позволяет адекватней обозначить особенность человеческих знаний о мире.

А единство, по мнению Никифорова А.Л., - это момент, превносимый вненаучным фактором (мифом, религией или философией). Он всегда являлся формой стремления человека к трансцендированию (то есть выходу за рамки непознанного, неданного нам). Поэтому классификация наук по видам – это, в первую очередь, возможность реализации человека в любой из выявленных сфер деятельности. Наука так же, как и любая другая сфера деятельности, позволяет человеку найти себя, а значит, направлена на увеличение знаний о самом человеке, на выражение его многомерной сущности.

Раздел 6. Уровни научного познания

Особенности системной организации научного знания. Научное познание представляет собой сложную, динамичную систему. Ее эволюционное развитие приводит к возникновению все новых уровней организации. В силу этого происходит процесс изменения, трансформации ранее сложившихся уровней научного знания с возникновением новых приемов и способов теоретического и экспериментального исследования, меняется стратегия научного поиска. Чтобы представить закономерности эволюционного развития науки, научного знания необходимо раскрыть их системную организационную структуру.

Во-первых, в своих развитых формах наука представляет дисциплинарно организованное знание, в котором отдельные отрасли – научные дисциплины (математика, естественнонаучные, технические и социальные науки) выступают как относительно автономные, но взаимодействующие между собой подсистемы.

Во-вторых, система научного знания каждой дисциплины имеет гетерогенную структуру. Она включает в себя различные формы знания: эмпирические факты, законы, принципы, гипотезы, теории и др. Все эти формы знания могут быть отнесены к двум основным формам организации знания: эмпирическому и теоретическому. И, соответственно, можно выделить два типа познавательных процедур, порождающих эти знания.

Эмпирическое исследование сложным образом взаимосвязано с развитием теорий. Невозможно осуществить проверку теории фактами, не учитывая предшествующего влияния теоретических знаний на формирование опытных фактов науки. Таким образом, раскрывая проблему взаимодействия теории с опытом, необходимо рассматривать взаимоотношения эмпирических фактов с системой теорий, образующих научную дисциплину. В этом случае анализ теоретического и эмпирического уровней научной дисциплины предстает как первый и необходимый шаг в процессе анализа всей структуры научного исследования, ибо эти уровни представляют собой сложные системы, включающие в себя целое разнообразие типов знания и порождающих их познавательных процедур.

Фиксация этих уровней научного познания составляет основные программы традиционной эпистемологии (теории научного познания): эмпиризма и рационализма. Согласно доктринальным планам радикального эмпиризма основная задача усматривалась в индуктивном выведении истинного знания о природе из чувственного опыта. В доктринальном аспекте, как отмечает отечественный исследователь этого вопроса А.В. Кезин[10], радикальный эмпиризм не продвинулся со времен Д. Юма. Вместе с тем эмпиристы множество раз ставили перед собой задачу завоевания главного места в системе науки. Наиболее дерзкая из этих попыток была осуществлена в первой трети ХIХ века в форме позитивизма. Тем не менее, и эта попытка была неудачной.

Эмпирический и теоретический уровень познания: различие определяющих характеристик. Главная доктринальная задача рационализма состояла в дедуктивном выведении знаний из «интуитивно ясных», «отчетливых», «врожденных» общих идей.

Рассматривая эмпирический уровень познания,

можно зафиксировать, что несомненными могут считаться лишь единичные утверждения об объектах в терминах чувственных данных, но это не может относиться к общим утверждениям или к утверждениям о будущем. Даже простейшие обобщения типа «трава зеленая» содержат больше случаев, чем субъект обобщения может реально наблюдать.

Достаточно четко фиксация теоретического и эмпирического уровней познания была осуществлена именно в позитивизме 30-х гг. ХХ века, в работах, посвященных анализу языка науки. В них было указано на различие в смыслах теоретических и эмпирических терминов, средств исследования, а также различие в специфике методов и характера предметов исследования и др. Рассмотрим их более пристально:

во-первых, эмпирическое исследование базируется на непосредственном практическом взаимодействии исследователя с изучаемым объектом, которое предполагает осуществление наблюдений и экспериментальную деятельность. Именно поэтому средства эмпирического исследования включают в себя приборы, приборные установки и другие средства наблюдения и эксперимента. В теоретическом исследовании непосредственное практическое взаимодействие с объектами отсутствует. Объект изучается только опосредованно, в мысленном эксперименте, но не в реальном;

во-вторых, различаются понятийные средства эмпирического и теоретического исследования. Эмпирический язык науки имеет сложную организацию, в которой взаимодействуют эмпирические термины и термины теоретического языка.

Особенность эмпирических терминов, как указывают Г.И. Рузавин, В.С. Степин и др., состоит в том, что они отражают особые абстракции – эмпирические объекты, которые не идентичны и не тождественны объектам реальности. Эмпирические объекты – это абстракции, отражающие в действительности только некоторый набор свойств и отношений вещей. Такое понимание обусловлено тем, что в эмпирическом познании реальные объекты представлены в образе идеальных объектов, имеющих строго фиксированное, ограниченное число признаков, в то время как реальному объекту присуще бесконечное число признаков, в силу постоянного движения, взаимодействия с другими объектами[11].

В основе теоретического языка лежат теоретические термины, отражающие теоретические идеальные объекты (или идеализированные, абстрактные объекты, теоретические конструкции). Эти объекты представляют собой логическую реконструкцию действительности. Они могут быть наделены не только признаками, которыми обладают реальные объекты, но и теми, которыми не обладает ни один такой объект. Примерами подобных идеальных объектов является материальная точка, абсолютно черное тело, идеальный товар, который обменивается на другой товар в соответствии с законом стоимости и др.[12];

в-третьих, в реальности невозможно сущность объекта отделить от явления. Сущность объекта проявляется через взаимодействие с другим объектом. В теоретическом исследовании задачей является познание сущности объекта в чистом виде. Введение в теорию абстрактных, идеализированных объектов позволяет решить эту задачу;

в-четвертых, для эмпирического и теоретического уровней познания характерны разные методы исследовательской деятельности. В эмпирических исследованиях проводится реальный эксперимент и наблюдение, которые дополняют методы эмпирического описания, ориентированные на устранение субъективных наслоений для создания объективной характеристики изучаемых явлений.

Для теоретического исследования характерны иные методы: идеализация (метод построения идеализированного объекта), мысленный эксперимент с идеализированными объектами, который в некоторой степени заменяет реальный эксперимент с реальными объектами, особые методы построения теории (восхождение от абстрактного к конкретному, аксиоматический и гипотетико-дедуктивный методы), методы исторического и логического исследования и т.д.;

в-пятых, различие в средствах и методах исследования на эмпирическом и теоретическом уровнях связано со спецификой предмета исследования на каждом из них. Она обусловлена разностью предметных срезов, разностью аспектов изучения на каждом уровне, даже если исследователь имеет дело с одной и той же объективной реальностью. Эмпирическое исследование в своей основе ориентировано на изучение явлений и зависимостей между ними. Здесь сущностные связи высвечиваются в явлениях, но не выделяются в чистом виде, как это имеет место на теоретическом уровне познания, где сущность объекта представлена через указание ряда законов, которым он подчиняется. Задача теории состоит в том, чтобы расчленяя сложную сеть законов на компоненты, затем воссоздать их взаимодействие, тем самым раскрывая сущность объекта.

Как уже было указано, эмпирическое познание способно обнаружить действие объективного закона, но, изучая конкретные реальные явления и связи между ними, оно фиксирует его в форме эмпирических зависимостей, которые отличаются от теоретического закона. Эмпирическая зависимость – результат индуктивного обобщения и представляет собой вероятностное знание, а теоретический закон – это всегда достоверное знание, получение которого требует особых исследовательских процедур. Как отмечает В.С. Степин[13], увеличение опытов не делает эмпирическую зависимость достоверным фактом, ибо индукция всегда имеет дело с незаконченным, неполным опытом. Сколько бы мы ни проделывали опытов и ни обобщали их, простое индуктивное обобщение опытных результатов не ведет к созданию теории. Теория не строится путем индуктивного обобщения опыта.

Проводя различие эмпирического и теоретического уровней научного познания по предмету, средствам и методам исследования не следует полагать, что это различие присутствует в реальной исследовательской деятельности ученого. Выделение и самостоятельное рассмотрение каждого из них представляет собой абстракцию. В реальном исследовании эти два слоя познания всегда взаимодействуют. Но выяснение и анализ строения каждого уровня познания, выявление их взаимосвязей позволяет детализировать представления о структуре научной деятельности, поскольку как эмпирический, так и теоретический уровни имеют сложную системную организацию. В структуре этих систем можно выявить особые слои знания и порождающие их познавательные процедуры.

Внутренняя структура эмпирического исследования. Рассматривая внутреннюю структуру эмпирического исследования, можно установить наличие двух подуровней: 1) наблюдения и эксперименты, позволяющие получить некоторые данные наблюдения; 2) познавательные процедуры, позволяющие перейти от данных наблюдения к эмпирическим зависимостям и фактам. Выделение этих подуровней связано с различием между данными наблюдения и эмпирическими фактами, что было установлено в позитивистской философии науки 20-30-х гг. ХХ века. Благодаря логике, эмпиризм приобрел в это время новое дыхание. С помощью новой логики представители позитивизма Л. Витгенштейн, Р. Карнап, Б. Рассел и др. полагали возможным редуцировать все знание, свести его к терминам наблюдения с помощью логико-математических средств. Особая скурпулезность в деле логической реконструкции чувственного опыта с целью добиться его «чистоты», и, таким образом, обеспечить прочность этого фундамента познания, характерна для исследований Р. Карнапа. Он вводит понятие «элементарный опыт», под которым подразумевается неорганизованный индивидуальный опыт в определенный момент времени. Главное отношение, связывающее множество элементарных опытов, есть припоминание сходства. Сходство элементарных опытов образует «круг сходства» из которого выводится понятие «чувственного качества». Это качество представляют элементарные опыты, образующие «класс качеств». Карнап пытался логически реконструировать известные пять чувств. Каждое чувство в его интерпретации – большой класс качеств, которые связаны друг с другом цепью сходств. Пять чувств отделены друг от друга разрывом в цепи. Каждое чувство имеет различное число измерений. Зрение, например, имеет пять измерений: два пространственных и три цветовых (оттенок, яркость, насыщенность). Измерения определяются математически. Затем двумерное визуальное поле проецируется на трехмерное пространство. Однако все эти блестящие и изощренные процедуры не привели Р. Карнапа к желаемым результатам.

В результате дискуссии относительно того, что может служить эмпирическим базисом науки, было отвергнуто предположение о том, что это непосредственные результаты опыта – данные наблюдения.

Данные наблюдения в языке науки выражаются в форме особых высказываний – записей в протоколах наблюдения, называемых протокольными предложениями. В протоколе наблюдения содержатся сведения о том, кто наблюдал, время наблюдения, описываются приборы, если они использовались в ходе наблюдения. Протокольные предложения формулируются в форме высказываний типа: «NN наблюдал, что после увеличения давления стрелка на приборе показывает цифру 7», «NN наблюдал изменение цвета раствора АВ в пробирке после увеличения концентрации вещества А».

В социологических опросах в роли протокола наблюдения выступает анкета с ответом опрашиваемого.

Анализ смысла протокольных предложений показал их отягощенность субъективными наслоениями, т.к. они содержат не только информацию об изучаемых явлениях, но и включают ошибки наблюдателя, приборов, воздействие внешних факторов и т.п. Как указывает М. Малкей, «один из фундаментальных выводов психологов состоит в том, что наблюдения никогда не могут быть столь пассивными, как того требует стандартная концепция науки»[14]. Жажда власти, денег, престижа и т.д. влияют на интеллектуальную предубежденность ученых. Кроме того, как отмечал еще Аристотель, удивление представляет собой важный фактор, активно влияющий на деятельность ученых. Поэтому проблема поиска и выявления форм эмпирического знания, которые бы имели интерсубъективный статус, содержали бы объективную информацию, нашла свое решение в выдвижении иного эмпирического базиса науки. В этом качестве выступает эмпирический факт.

Факты фиксируются на языке науки в форме высказываний типа: «ускорение, приобретаемое телом, зависит от действующей на него силы», «за прошедший календарный год в городе родилось больше мальчиков, чем девочек» и т.п. Различие между выражением данных наблюдения и эмпирического факта очевидно. Оно проходит по линии устранения влияния познающего субъекта на результаты наблюдения. Но именно здесь и возникает проблема, – каким образом возможно осуществление перехода от данных наблюдения к эмпирическим фактам, и что гарантирует объективный статус последних? Разработка этой проблематики в рамках позитивистской философии и методологии науки не привели к ее окончательному решению.

В работах отечественных философов науки, таких, как В.С. Степин, М.А. Розов, В.Г. Горохов, Г.И. Рузавин и др., представлен иной – деятельностный подход – к рассмотрению структуры и функций эмпирического познания и его подуровней.

Анализируя структуру и функции научного наблюдения, они установили его деятельностный характер, ибо проведение наблюдения предполагает его предварительную организацию и осуществление контроля в ходе этого процесса. Особенно отчетливо деятельностная природа эмпирического исследования проявляется при осуществлении наблюдения в ходе реального эксперимента. По традиции эксперимент противопоставляется наблюдению вне эксперимента, но В.С. Степин и др., не отрицая специфики этих двух видов познания, указывают на их общие родовые признаки, которые состоят в следующем:

во-первых, в деятельностном отношении субъекта к объекту в процессе осуществления наблюдения и эксперимента;

во-вторых, не только в эксперименте, но и в процессе научного наблюдения природа дана наблюдателю не в форме созерцания, а в форме практики. Исследователь всегда выделяет в природе или создает искусственно из природных материалов некоторый набор объектов, каждый из которых фиксируется по определенному набору признаков и используется в качестве средств наблюдения и эксперимента;

в-третьих, средства эксперимента и наблюдения (т.е. некоторый набор искусственно выделенных исследователем объектов) в соотношении с изучаемым объектом, составляют структуру систематического наблюдения и эксперимента, которая в процессе познания переходит от исходного состояния к конечному через взаимодействие изучаемого объекта со средствами наблюдения или эксперимента.

Что послужило основанием для подобных выводов?

1) Рассматривая предметную структуру экспериментальной практики, по мнению В.С. Степина, можно отметить ее представленность в двух аспектах: а) как взаимодействие объектов, протекающее по естественным законам и б) как искусственное, организованное человеком действие.

В первом аспекте мы можем рассматривать взаимодействие объектов как некоторую совокупность связей и отношений действительности, где ни одна из этих связей актуально не выделена в качестве исследуемой. В этом случае любая из них может выступать в качестве объекта познания. Учет же второго аспекта позволяет выделить ту или иную связь в ее соотношении с целями познания и, таким образом, зафиксировать ее в качестве предмета исследования. Тогда явно или неявно совокупность взаимодействующих в опыте объектов будет организовываться в систему определенных отношений, где целый ряд их реальных связей оказывается несущественным. Функционально выделяться будет лишь некоторая группа отношений, характеризующая изучаемую часть реальности. Т.е. проведение эксперимента в определенных познавательных целях требует от субъекта осуществления определенной организационной деятельности, направленной на искусственное ограничение проявлений, связей, взаимодействующих в опыте объектов.

Ставя перед собой некоторые познавательные цели, мы сталкиваемся с подобной ситуацией и в случае проведения наблюдения.

Научные наблюдения, будучи целенаправленно организованными, должны осуществляться на систематической основе, т.к. только в этом случае можно выделить те или иные закономерности в проявлении функциональных свойств объектов окружающей нас реальности. Случайные наблюдения, хотя и могут дать импульс открытию, должны затем переходить в систематические, чтобы стать основой выявления определенных закономерностей. Это необходимо по той причине, что мы имеем дело с постоянно изменяющейся реальностью и наше положение как наблюдателей также изменяется в пространстве и времени. В силу этого, осуществляя наблюдение, мы можем зафиксировать те или иные закономерности в проявлении функциональных свойств объектов только через осуществление систематических наблюдений, через выделение существенных, очевидных свойств объектов и абстрагирование от несущественных.

2) Очевидно, что и в эксперименте, и в наблюдении фиксация существенных свойств у взаимодействующих объектов возможна только на основе предварительного выверения этих свойств в ходе практического употребления на предмет выявления их у объектов. Проведение этой операции в последующем позволяет стабильно воспроизводить указанные свойства объектов как в условиях будущей экспериментальной ситуации, так и в ходе систематического наблюдения. Например, в экспериментах по изучению законов колебания маятника Земля выступает не просто как природное тело, а как своеобразный искусственно изготовленный объект человеческой практики, т. к. для природного объекта «Земля» данное свойство маятника – колебание – не представляет чего-то экстраординарного по сравнению с другими свойствами. Колебательное свойство маятника, существуя реально, выступает на передний план только в системе определенной человеческой практики.

Дата добавления: 2014-12-27