Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским

Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским может рассматриваться как вполне закономерный итог развития русской публицистики XVI в. Так или иначе, но в центре внимания русской литературы оказалась и личность, и государственная деятельность русского царя. Не желая оставаться в стороне, сам царь, который заботится о воздействии на подданных не только силой власти, но и силой слова, вступает в эту полемику. Что особенно важно, чаще всего адресатами Грозного становятся не друзья, а враги, идейные противники, политические оппоненты, что привносит в его произведения особенно сильную полемическую струю. Ярким примером такой публицистики является его знаменитая переписка с князем Андреем Курбским, бежавшим в Литву в 1564 г.

Князь А. Курбский был видным военачальником, активным участником Казанского похода Грозного и одно время даже стоял во главе всего русского войска. Однако, опасаясь опалы, столь часто настигавшей ближайших сподвижников московского государя, Курбский бежал под покровительство польского короля Сигизмунда-Августа. Стремясь обосновать свой поступок, он написал Ивану Грозному письмо, содержащее осуждение его государственной политики.

Ответственность за свой поступок Андрей Курбский снимает с себя и возлагает целиком на царя, упрекая его в многочисленных грехах по отношению к верным подданным: «Казненные тобой, у престола Божия стоя, взывают об отмщении тебе; заточенные же и несправедливо изгнанные тобою из страны, взываем день и ночь к Богу, обличая тебя!». В центре спора сразу оказывается основная для публицистики XVI в. тема: соответствие (или - чаще - несоответствие) правителя идеалу монарха.

Ответ Грозного, как неоднократно отмечалось исследователями, строится по законам дипломатической переписки того времени: Иван Грозный тщательно отвечает на каждый обвинительный тезис своего оппонента, зачастую либо дословно цитируя, либо пересказывая послание Курбского. Послание начинается с полного перечисления Грозным своей родословной, что позволяет ему сразу же задать нужную тональность повествованию: Курбскому отвечает законный самодержец всея Руси, наследник великих князей, славный военными победами и другими деяниями во славу Русской земли. Если Курбский сомневается в соответствии Грозного идеалу монарха, достойный ответ ему может дать только сам монарх.

Основной аргумент Грозного в споре с Курбским - зеркальное отражение тезиса оппонента. Царь гиперболизирует масштабы проступка Курбского: «ты же ради тела погубил душу, презрел нетленную славу ради быстротекущей и, на человека разъярившись, против Бога восстал». Он резко противопоставляет изменнику верного слугу Курбского Василия Шибанова, не устрашившегося никаких мучений и даже самой смерти: «он ведь сохранил свое благочестие, перед царем и перед всем народом стоя, у порога смерти, не отрекся крестного целования тебе, прославляя тебя всячески и вызываясь за тебя умереть». Это противопоставление вводит важную для Грозного тему «неправедных подданных», которые сами своим поведением вынуждают правителя на жестокие меры. Итак, царь может быть праведным только при условии выполнения его подданными своего гражданского долга, и в запальчивости Грозный вспоминает целый ряд преступлений против него бывших сподвижников. Измена Курбского оказывается фрагментом в ряду аналогичных измен, через которые царю пришлось пройти на протяжении своей жизни с ранней юности до настоящего времени.

Чем дальше, тем более эмоциональным становится стиль послания Грозного. Величавость вступления сменяется запальчивой эскападой обвинений: «Если царю не повинуются подданные, они никогда не оставят междоусобных браней. Что может быть хуже, чем урывать для самого себя! Сам не зная, где сладость и свет, где горечь и тьма, других поучаешь. Не это ли сладость и свет - отойти от добра и начать творить зло самовластьем и в междоусобных бранях? Всякому ясно, что это - не свет, а тьма, и не сладость, а горечь». Эта смена тональности приводит к появлению смехового начала.

Исследователи неоднократно писали о том, что древнерусская литература чуждалась смеха как такового, что смеховое начало, представленное в фольклоре, не получило широкого распространения в книжной культуре, руководствовавшейся тезисом о том, что Христос никогда не смеялся. В случае с Иваном Грозным следует отметить очередное - и весьма решительное - нарушение устоявшихся канонов и правил. Смех у Грозного превращается еще в один - и самый сильный - аргумент в споре со своим противником. Высмеять означало для Грозного уничтожить противника духовно. Поэтому царь высмеивает наиболее сильные места в послании своего оппонента, в частности, его упование на грядущий Страшный Суд, на котором обличатся все неправедные дела нечестивого правителя. Далее Курбский пишет: «И еще, царь, говорю тебе при этом: уже не увидишь, думаю, лица моего до дня Страшного Суда». В этой короткой фразе сконцентрированы и вера в грядущее возмездие, и напоминание о Христе, который выше и справедливее всех земных царей, и горечь обиды, и сознание собственного превосходства. Грозный очень точно почувствовал эмоциональную силу этой фразы, поэтому именно она стала объектом осмеяния: «А лицо свое ты высоко ценишь. И кто же захочет такое эфиопское [здесь - в значении "бесовское"] лицо видеть?..»

Стиль послания Грозного не поддается однозначному определению, так как варьируется на протяжении произведения. Очень емко его определил Курбский, назвав полученное письмо «широковещательным и многошумящим». Сквозь него все ярче проступает сильная личность самого царя, его темпераментная и непримиримая натура. Она не укладывается ни в один из существующих стилистических канонов, но решительно нарушает их все. От возвышенного церковнославянского языка до бытового просторечия и ругательств, от цитат из Священного Писания до перефразированных народных пословиц и поговорок — таков стилистический диапазон этого текста. Эта по-лифоничность - сознательная установка автора, намеренно стремившегося встать над любыми существовавшими литературными формами, использовать все их возможности для достижения своей цели.

Принципиальная стилистическая неоднородность послания Грозного привела к возникновению в переписке не только политического, но и чисто литературного спора. В «Кратком отвещании князя Андрея Курбского на зело широкую епистолию великаго князя Московского» возникает еще один упрек: «не только царю, столь великому и во вселенной прославленному, но и простому бедному воину не подобает» так писать, да еще и посылать это «в чужую землю, где встречаются люди, знающие не только грамматику и риторику, но и диалектику и философию». Эта фраза свидетельствует о том, что Курбский стремился стать выше своего оппонента не только в моральном, но и в культурном плане, и ориентировался он при этом на западную культуру. Для него Грозный становится неумелым литературным варваром, обширными отрывками цитирующим Священное Писание, тогда как сам он обращается не только к авторитету Библии и сочинениям отцов Церкви, но и к произведениям античных авторов.

Дата добавления: 2014-12-29