Психологические особенности личности суицидента

Ряд исследователей находят черты сходства некоторых личностных

характеристик во время переживания человеком острого суицидального состояния с

личностными особенностями лиц со стойкими суицидальными тенденциями

(Абрумова А.Г., 1984; Слуцкий А.С., Замадворов М.С., 1993 и др.). В состоянии

суицидального кризиса обычно всегда “включенными” в суицидальный акт

оказываются интегральные общие личностные свойства когнитивного,

эмоционального и поведенческого планов. К таким характеристикам наиболее часто

относят эгоцентрические особенности самосознания суицидента, сочетающиеся с

его негативным отношением к себе с аутоагрессивностью и пессимистическими

личностными установками, а также внутреннюю и ситуационную ригидность

поведенческих стереотипов.

Самосознание суицидента отличается эгоцентризмом, но этот эгоцентризм

имеет непривычный для нашего понимания пародоксальный смысл. Об

эгоцентризме при суицидальном поведении говорит уже тот факт, что в этом

кризисном состоянии человек весь погружен в себя, свои мучительные

переживания, свои страдания, а все остальное, например семья и дети, перестает

существовать. Так, мать, обычно заботливая и любящая своих детей, в состоянии

суицидального кризиса может подготовить и совершить попытку суицида. “О детях

даже не вспомнила” — может сказать она, после того как ее спасли.

Аутоагрессия, наряду с пессимистической личностной установкой, также

является определяющим свойством поведения суицидента. Аутоагрессия

определяется как негативное отношение к себе. Однако негативное отношение к

себе имеет место и у невротика, который также считает себя жизненным

неудачником, остро переживая свою неполноценность и недееспособность. У

суицидента негативное отношение к себе достигает своих крайних форм.

Аутоагрессии обычно всегда предшествует гетероагрессия в отношении

близких родственников, которая выражается в подозрительности, необоснованных

обвинениях. Клиническая практика показывает, что косвенно гетероагрессия

подтверждается и равнодушно-спокойным отношением к случаям самоубийства

близких к суициденту людей, к трагической смерти конкретного знакомого

человека и вообще к смерти. Положительная или нейтральная оценка подобных

действий также может являться критерием для включения этих лиц в группу риска.

Отсюда также понятно, что попытки родных воздействовать на суицидента, убедить

его в возможности выхода из кризиса, указать на позитивные моменты в его жизни

часто вызывают обратный эффект — противодействие и отпор и лишь усиливают

аутоагрессию, пессимистическую личностную установку и депрессивные

настроения.

Пессимистическая личностная установка распространяется главным образом

на перспективы выхода из кризиса. Она является наиболее интегральным

психическим образованием при суицидальном поведении. По мнению Д.Н. Узнадзе

(1961), установка — это неосознанное состояние психофизиологической готовности

к определенному действию и поведению. Установка включает в себя как

когнитивный, так и эмоциональный и поведенческий компоненты. Для

суицидальной установки это: суицидальные мысли и намерения, эмоции, в которых

преобладает депрессия и тревога, чувство вины, а также подготовка к реализации

суицидальных действий. Если на ранних стадиях кризиса преобладают

суицидальные мысли, а эмоциональный и поведенческий компоненты выражены

слабее, то на поздних фазах преобладание получают суицидальные действия —

подготовка и исполнение акта суицида.

Пессимистическая личностная установка обычно плохо поддается

психотерапевтической коррекции, что также объясняется паранояльностью

суицидального состояния. Паронояльная акцентуация характера отличается

ригидностью нервно-психических процессов, стереотипностью в форме следования

готовым мыслительным стереотипам и поведенческим паттернам, моральным

догматизмом, обидчивостью со склонностью к образованию сверхценных идей. Все

это утяжеляет характер суицидального поведения у такой личности. При

дезадаптации такие индивиды могут пытаться совершить суицид чаще, чем другие

лица.

Конечно, далеко не все суициденты являются паранояльными личностями.

Однако почти все суициденты обнаруживают паранояльность не как свойство

характера в преморбиде, но как характеристику суицидального состояния с

практически всеми присущими ему признаками. Например, известно, что примерно

треть от числа совершивших попытку на самоубийство повторяют ее в течение

года, а среди душевно больных суицидентов этот риск возрастает до 60%. Эти

данные говорят о ригидных стереотипных реакциях, которые находят отражение в

самосознании человека, в данном случае в пессимистической установке, что это

обусловлено не ситуациями, а какими-то внутренними механизмами. Высокая

резистентность пессимистической личностной установки по отношению к

психотерапии также свидетельствует о ригидности.

Структуру ценностного сознания у паранояльной личности следует оценивать

как дисгармоничную. В ней одна ведущая ценность (семья, ребенок или научное

изобретение) приобретает сверхценный характер и девальвирует, оттесняет на

задний план все другие ценности. В этом и состоит в данном случае повышенная

опасность возникновения суицидального кризиса — если “главная ценность”

теряется (например, уход из семьи любимого мужа), то и вся жизнь обесценивается,

рушится вся пирамида ценностей.

Нечто подобное можно видеть в системе ценностей суицидента. Но если

ценности личности в норме при хорошей адаптации носят жизнеутверждающий

характер, связывают человека с жизнью, то в состоянии дезадаптации место

ведущей ценности занимают ценности негативного плана. При суицидальном

поведении такой “сверхценностью” становятся идеи ухода из жизни как

иллюзорного выхода из кризиса, разрушившего всю имевшуюся систему ценностей

личности суицидента. Подкрепляясь другими компонентами суицидального

поведения, т.е. аутоагрессией, депрессией, суицидальными мыслями и мотивами,

она превращается в ценность–цель и ведет к трагической развязке.

Дата добавления: 2014-12-29