Сидение на шкуре быка — образ забвения

В 20-е годы в Йемене был описан обряд «принудительного стыда», смысл которого состоял в получении помощи мужчиной для защиты женщины родственницы. В случае, когда йеменец сам был не в состоянии оказать эту защиту, он шел с дочерью или женой к двери дома того человека, помощью которого он хотел воспользоваться. Около двери он перерезал горло овце или козе и стрелял в воздух. Собирались свидетели. Женщина должна была лечь на землю, положив голову на тушу животного. Хозяин дома в знак согласия оказать помощь поднимал женщину со словами: «Я даю защиту». В его доме устраивали торжественную трапезу, причем мясо ритуально убитого животного ели только слуги. Пойти на такой обряд считалось большим стыдом и к нему вынуждала крайняя ситуация. Женщина в этом обряде проходит обряд забвения своим родственником. Она «найдена» и «поднята» новым защитником.
Обычай, близкий к описанному, существовал на Кавказе у вайнахов (чеченцев и ингушей). Он заключался в уникальном способе поиска побратима. Нуждающийся в нем резал у дороги барана, мясо варил в котле, а сам садился на шкуру барана. Тот, кто решил стать побратимом, садился рядом и разделял трапезу с устроителем обряда. У чеченских стариков сохранилась память о том, что когда то тот, кто нуждался в помощи, садился у дороги на шкуру быка. Но такой поступок считался позорным.

Сидение на шкуре быка с целью приобретения союзника было известно скифам. Нуждающийся в союзнике приносил в жертву быка, мясо варил, а сам садился на разостланную шкуру, заложив руки за спину. Кто брал мясо и наступал правой ногой на шкуру, обязывался участвовать в военном деле сам и привести своих сторонников. Ступить на шкуру было равносильно присяге.
Сидение на шкуре в случае заключения союза, юридической сделки и брака, при клятве спорадически отмечается в Германии, в Италии. Такое сидение для брачного контракта было известно в древности в Индии и в Риме. Роль шкуры (чаще бычьей) мог выполнять ковер. В немецком средневековье практиковался юридический обычай, согласно которому преступника тащили на площадь на коровьей шкуре. Все это «- обряды забвения» старых прав, старого состояния.
Брачное сидение невесты или невесты с женихом на шкуре сохранилось вплоть до этнографической современности. У казахов при первом посещении юрты тестя невесту сажали на свежую шкуру барана — «чтобы много рожала как овца». В Дагестане в доме жениха невеста должна сидеть на овечьей шкуре. У имерина на Мадагаскаре для устранения опасности кровосмешения брачующихся мужчины и женщины их заворачивали в шкуру быка. Распространенность подобных обрядов объясняется необходимостью забвения женщиной своего старого состояния.
В приведенных примерах довлеет брачная символика. Иногда она доходит до откровенной эротики вроде ритуального койтуса на шкуре у народов Поволжья и Северного Кавказа в древности, до эротических танпев женщин на свежесодранных шкурах в европейской античности. Но выявляя исходный смысл ритуала со шкурой, мы обнаруживаем прежде всего пассивность того, кто находится на шкуре или на туше животного (как в Йеменском случае). Пассивна женщина, но пассивным может оказаться, как в вайнахском или скифском примере, мужчина. Находящийся на шкуре взывает к активному к себе отношению, причем такая активная позиция должна быть сознательным выбором.
Острота ситуации придана использованием свежесодранной шкуры, что говорит о непременном «участии» в действии самого животного. Что означает весь этот обряд? Человек нуждающийся

в помощи, находится в состоянии социальной недостачи. Туша животного или свежесодранная шкура компенсируют недостачу. Это происходит в силу того, что животное (или его шкура) обладают такой избыточностью, которая компенсирует недостачу. Защитник, поднимающий женщину с туши животного, «читает» ее состояние недостаточности через избыточность туши. Универсальное правило, по которому невеста, входя в новый для нее дом, должна ступить на шкуру (или ковер), строится на том же основании: невеста — не имеющая детей женщина, она находится в состоянии недостачи. Это состояние должен ликвидировать ее муж. Обнаружив принцип избыточности, который восполняет человеческую недостачу и материализуется животным или его шкурой, обратимся теперь к мифопоэтической мотивировке этого принципа.

3. Странный пищевой запрет

Один из важнейших пищевых запретов Талмуда относится к сухожилиям задних ног животного, идущих от таза до голенного сустава. В современных мифологических словарях этот запрет (Быт.: 32.32) толкуется в связи с памятью о борьбе Иакова с Богом, вследствие которой у Иакова оказалось поврежденным бедро. Это объяснение в свое время было выдвинуто еще Фрэзером в его «фольклоре в Ветхом Завете». Объяснение чисто аллегоричное, но что можно предложить взамен?
В символическом отношении к частям человеческого тела у древних евреев выработалась особая позиция к ногам и голове: резко отрицательное отношение к ногам («соприкасаются с прахом и грязью») при высоком статусе головы. Это один семантический круг, куда входит несчастное бедро Иакова. Запретные сухожилия животного, о которых идет речь, принадлежат прежде всего быку. Его положение как пищевого животного в арабо-семитском мире неоднозначно, у арабов-земледельцев бык считался нечистым животным, и его ели редко. У кафров в Африке, находящихся под мусульманским влиянием, нельзя обрезанным мужчинам есть некоторые мышцы и сухожилия задней ноги. Ясно, что в данном запрете мы имеет аналог древнееврейскому запрету. Такое отвергание быка или сухожилия загадочны.

Кавказский этнографический материал дал определенные указания в направлении нечистоты быка. У абхазов сохранилось такое же отрицательное отношение к задним сухожилиям, как у евреев. Более того, в туше быка в старину знали 365 кусков мяса, которых нельзя было использовать в пищу. Одна старушка-информатор вспоминала, как в молодости она заявила, что выйдет замуж только за такого мужчину, который укажет это количество запретных кусков мяса. Пищевые предубеждения абхазов очень устойчивы и особенно строги относительно ног животного. Даже ноги козы, дающей излюбленное и почетное мясо, есть нельзя — «будут болеть ноги человека». Значит, ноги животного как-то связаны с ногами человека?
На эту связь нам прямо указывает фольклор одного из самых архаических народов — бушменов. Заяц был человеком — посланником Луны к людям. Луна отправила его на землю с вестью-заклятием, которое должно было дать людям способность периодически умирать и возвращаться к жизни снова, как это делает ночное светило. Посланник извратил слова Луны и был за это превращен в зайца. Но некоторые части его плоти не потеряли человеческих свойств — в его ляжках остались кусочки человеческого мяса. В силу этого зайца есть нельзя.
То, что заяц — лунное животное, говорится в традициях всех древних народов. У китайцев на Луне находятся красавица Чан Э, выпившая напиток бессмертия, и лунный заяц. Он тоже сопричастен бессмертию. Будда в одном из перерождений был зайцем, прыгнувшим в огонь ради бога Индры. За этот поступок заяц оказался на Луне. О небесном зайце говорит и фольклор народов Амура. Заяц имеет отношение не только к бессмертию и смерти, но и к порождению жизни. Так, у якутов шкурка зайца изображает богиню Айысыт, дающую детей. Эта функция зайца, как и другие его черты культурного героя, известны мифологии североамериканских индейцев.
Отношение зайца к проблеме вечности жизни объясняет нам, почему в древнегреческой вазовой живописи изображение зайца означает живую душу человека. Эта же связь зайца с порождением жизни служит причиной его вмешательства в отношения полов, например в верованиях русских Пермской губернии: «Пока черные пятнышки с ушей зайца не сойдут, бабам над мужчинами не суживать», — так выражается идея мужского старшинства

в семье. Отметим, что семейное установление здесь мыслится «записанным» черными пятнышками на ушах зайца. Эти пятнышки — заклятие будущего времени, которое несет на себе небесное лунное животное. Точно так же бык выражает собой заклятие времени — число запретных кусков в его туше соответствует числу дней в году.
Знаком рогов и раздвоенными копытами бык представляет собой не только животное солнечной, но и лунной природы. В Шумере бог Луны Син выступал в образе быка. В якутских представлениях есть образ быка-годовика — хозяина года. Он появляется осенью в виде птицы, за зиму теряет крылья и некоторые части тела, с таянием снегов превращается в длинношерстного быка тигровой масти, к осени уходит в море. Другое якутское представление четко определяет место быка, олицетворяющего время, в нижнем, хтоническом мире. бык требует длинной зимы, а лошадь, животное верхнего мира, просит длинного лета.
Собственно таким же олицетворением года был золотой телец у древних евреев. Эта мифологема хорошо известна и другим традициям, например древнегреческой, где умерщвляемый бык был «быком старого года». В одном из осетинских святилищ находятся деревянные бирки в форме рогов быка, служившие для записи времени. Образ отнюдь не исключительный: у марийцев считается, что судьба мира записана на рогах лося
Обращаясь к наиболее архаическому пласту в образе быка, мы должны видеть в нем олицетворение нижнего (в отличие от верхнего птичьего) человеческого уходящего смертного времени. Поэтому в истории человечества так сильно было выражено «участие» быка в поминальных тризнах, вплоть до завертывания трупа в его шкуру, как в древности в Колхиде. Следовательно, бык знаменует человеческую жизнь как некое целое, как единицу, выделенную из множества. И не случайно поэтому первая буква финикийского и еврейского алфавитов (алеф, буква «а» в более поздних алфавитах) означает быка, число 1, дыхание, солнце, волю и силу, бледно-желтый цвет и направление снизу вверх. Звук «а» — основа мироздания в метафизике шумеров, вайнахов, тибетцев и многих других народов. Бык как целое избыточен по отношению к частности человеческой жизни. Но своим мясом, идущим в пищу людям, он становится к ним в синонимическое отношение частного подобия, какие-то куски туши в нем остаются «человеческими”.

Почему эти запретные куски расположены в задних ногах?

Дата добавления: 2014-12-29