Пример 5.3

5.2

«Слабоволие Одиссея». Когда-то давно, проплывая мимо одного их островов Эгейского моря, велел Одиссей залить уши воском матросам, а себя привязать к мачте, чтобы услышать пение сладкоголосых сирен, но не иметь возможности свершить ошибку. Знаменитый сюжет Гомера стал, по-видимому, первым описанием ситуации, когда у человека не хватает воли принять правильное решение, и поэтому он сознательно соглашается на вмешательство третьих лиц. Этот же тип мериторики демонстрирует известная коллизия с наркотиками, когда принимающие их люди на себя не надеются и хотят, чтобы им помогли избавиться от зловредной зависимости. Рассмотрим и наиболее часто встречающийся мериторный пример с пенсионным обеспечением.

Обеспечение по старости. Анализируя ситуацию с обеспечением по старости, многие специалисты традиционно трактуют ее как мериторную. Речь действительно идет о специфических потребностях общества, которые возникают в связи с необходимостью корректировки проявлений нерационального поведения молодых людей, предпочитающих часто тратить средства на иные текущие нужды. В этом смысле существующая во многих странах мира практика обязательного страхования и пенсионного обеспечения, собственно, и демонстрирует типичный пример мериторного вмешательства государства, соответствующего случаю «слабоволия Одиссея».

В рассмотренном примере все кажется предельно ясным и даже банальным. Вместе с тем и в этом случае критики мериторики не могут смириться с нарушением принципа минимального принуждения, и многие из них настаивают на соблюдении суверенитета индивидуума, на сохранении его права самому решать проблемы своего обеспечения по старости. Но даже в тех случаях, когда государственное вмешательство признается необходимым, ему, как обычно, пытаются найти иное оправдание. И здесь больше других преуспели Титцель и Мюллер, искусство интерпретации которых можно сравнить лишь с искусственностью предложенной ими конструкции и с нежеланием признавать иной мотив вмешательства, кроме реализации некоего гипотетического консенсуса.

Вот что пишут они поданному поводу: «Возможным основанием для государственного вмешательства в сфере обеспечения по старости могло бы, например, быть то, что каждый гражданин, естественно, может ожидать, что его сограждане не оставят его умирать с голоду, если он сам упустил возможность принять достаточные меры по обеспечению своей старости. Здесь государственное вмешательство (например, в форме общей обязанности страхования), поскольку у каждого есть одинаковый стимул стать "социально-политическим безбилетником" за счет остальных членов общества, обосновывалось бы аргументом экстерналий, а не проблемой слабоволия». Иначе говоря, мериторные действия государства здесь трактуются как решение уже знакомой «проблемы безбилетника». Причем само это решение связывается исключительно с поисками добровольного согласия индивидуумов под привычной уже «вуалью неведения».

Но вернемся к автору мериторики и его собственному пониманию коллизии «слабоволия Одиссея». Описывая данный тип мериторных потребностей, Масгрейв изначально исходил из слишком сильного предположения о том, что действия государства совпадают с некими истинными интересами индивидуумов. Нам кажется, что именно поэтому он и не смог обнаружить общую ситуацию, при которой государство, ориентируясь на потребности общества как такового, заинтересовано в ограничениях или запрете потребления некоторых товаров и услуг, вне зависимости от желания индивидуумов или даже вопреки им. Отправной точкой для Масгрейва осталась его внутренняя установка на сводимость общественных интересов к индивидуальным предпочтениям. Этой же гипотезы придерживаются и большинство критиков мериторики.

Пытаясь устранить всякую возможность выхода за пределы нормативного индивидуализма, Титцель и Мюллер пошли еще дальше. Описанную ситуацию «слабоволия Одиссея» они трактуют с позиций более радикальной гипотезы о том, что «у человека одновременно может быть несколько систем предпочтений, т. е. стандартов оценки, и то эти системы при определенных обстоятельствах могут исключать друг друга так, что совсем другие, даже противоположные действия, оцениваются как оптимальные». В контексте этой интерпретации обычно допускается существование стратегически верных преференций и искаженных предпочтений индивидуума, возникающих под давлением условий и факторов текущего момента, которые мешают «слабовольному» человеку принимать правильные решения. Поэтому и мериторная помощь государства должна быть направлена лишь на преодоление слабости индивидуумов, т.е. не на достижение какого-то общественного интереса, а на реализацию неких истинных предпочтений людей.

Ничего не добавляет в этом отношении и модель Талера и Шефрина, постулирующая «раздвоение личности» человека - одновременное исполнение им ролей безвольной жертвы искусителя (я - исполнитель) и ее рационального антипода и «гордости создателя» (я - программатор). Если «исполнитель» ориентируется на эгоистические и близорукие действия, то «программатор» стремится к реализации долгосрочных и просвещенных интересов. Названные авторы предполагают, что «я-программатор» может согласиться на мериторные действия государства, ограничивающие «я-исполнителя». Общая же позиция сформулирована в виде «самопатернализма» индивидуума — как его желание создавать институты, которые нужным образом, в соответствии с предпочтениями «программатора», корректируют поведение «исполнителя».

Отсюда и множество растиражированных в литературе заживших самостоятельной жизнью примеров: это мотоциклист, который не хочет надевать шлем, но согласный на установление правил, предписывающих обязательное ношение шлема; это и все тот же молодой человек, которому кажутся более эффективными сиюминутные расходы, но соглашающийся, чтобы государство за счет его средств инвестировало в его же обеспечение по старости; наконец, это уже упоминавшийся случай с наркоманом, который поддается своей пагубной страсти, но мечтает освободиться от нее. Все примеры направлены на одно — на обоснование того, что мериторное вмешательство и в случае «слабоволия Одиссея» можно оправдать исключительно индивидуальными мотивами.

Несколько с иных позиций случай «слабоволия» и возникающую в связи с ним проблему самоуправления рассматривает Хед. Этот тип мериторного вмешательства он сводит к уже проанализированному «патологическому случаю», когда дефицит информации порождает нерациональность поведения индивидуума. Поэтому и вмешательство государства Хед обосновывает необходимостью повышения информированности индивидуума. Оправдание мериторных потребностей по Хеду следует искать в «стимулировании информационного выбора и пресечении потока ложной или вводящей в заблуждение информации». Тактические предпочтения слабовольного «исполнителя» Хед рассматривает лишь в контексте его незнания или непонимания истинных последствий потребительского выбора. Ясно, что трактовка Хеда тоже связана с индивидуалистической схемой. Всякий человек в ней может иметь ложные и истинные предпочтения, а роль государства сводится исключительно к созданию условий, при которых индивидуум пожелает или вынужден будет отказаться от ошибочных решений и выбрать верные.

И даже в этом случае, когда речь идет об ограничениях и запретах (так представляет коррекцию проявлений «слабоволия» Масгрейв), особое внимание Титцеля и Мюллера занимает сам характер мериторного вмешательства. Причем отстаивание принципа минимального принуждения заставляет этих авторов вновь подвергать сомнению фактически любые действия государства. Они пишут, в частности, что «и в этом случае, чтобы излечить слабоволие, видимо, следовало бы предпочесть информационное или даже негосударственное решение, а не мериторное принуждение к использованию ремней безопасности или мотоциклетных шлемов. Если какой-либо мотоциклист не поддается уговорам своих друзей и родственников и не надевает защитный шлем, то, видимо, у него для этого есть свои причины, которые следует уважать с индивидуалистической точки зрения».

Таким образом, даже признавая обоснованность мериторного вмешательства государства, эти авторы стремятся сделать его таким «незаметным», что согласны и на утрату исходной мотивации интервенций. Никак не оспаривая требования «уважать» личные предпочтения, следует все же заметить, что если вмешательство признано необходимым, то оно должно быть и эффективным. В этом смысле принцип минимального принуждения следует трактовать и как принцип разумной достаточности. Иначе говоря, если действия государства не являются достаточными Для реализации целей, ради которых они осуществляются, тo даже самое безупречное с позиций индивидуализма вмешательство должно быть отвергнуто как неадекватное. Рассмотрим в этой связи пример, который приводят критики мериторики.

Дата добавления: 2014-12-29