Письмо в редакцию. 2 страница

Лишь изредка необычайная по своей прямо романтической вероятности обстановка или безумная, себя приносящая в жертву отвага останавливает наше внимание и заставляет изумляться силе характера, напоминающей времена борьбы пуритан с Звездной палатой в Англии. Только удаляясь в глубь веков, можно найти такие же исторические примеры отваги, упорства и ожесточения двух враждебных настроений, разделяющих общество на две части: одну – защищающую старый режим, другую – борющуюся за новый строй.

На крайних полюсах общественной жизни героизм и упорство одинаковой силы, а средняя масса – та, которая до недавнего времени носила будничную кличку «обыватель» и лишь в те дни, непосредственно примыкавшие к знаменательному дню 17 октября, надевшая на себя праздничную одежду «гражданина», как она себя чувствует, что думает, на чьей она стороне?

Каждая из борющихся сторон думает, что она, эта средняя масса, именно на ее стороне, обе стороны действуют и борются во имя интересов этой средней, на первый взгляд как будто безучастной к собственной судьбе, массы.

Почему же молчит эта масса и почему она не выскажется, за кого она стоит, почему же не положит конец беспримерной гражданской войне, какую переживает современная Россия?

Можно ли ожидать ответа на этот вопрос и при каких условиях может быть дан такой ответ?

В Западной Европе, далеко уже ушедшей от средневековых форм борьбы за общественные идеалы, эта борьба носит мирный характер борьбы партий в парламентах – словесным турниром лидеров партий, голосованием народных представителей разрешаются все вопросы.

С учреждением Государственной Думы на минуту у всех явилась надежда, что и у нас общественные вопросы станут решаться тем же мирным путем. Но защитники старого режима не захотели понять, что раз лопнул свивальник, которым пеленали русский народ в течение тысячелетия, его уж невозможно опять затянуть, как бы ни штопали этот свивальник, он все равно будет разорван; соберется новая Дума, и какой бы фильтрации не подвергались избиратели, новая Дума также неизбежно будет требовать ответственного министерства и полной власти для Думы.

Все равно, из кого бы ни состояла новая Дума, будут преобладать представители левых партий, кадеты или «истинно русские» люди, эти последние будут еще требовательнее других, они доказывают это своей бесцеремонностью по отношению к представителям исполнительной власти теперь, когда они всего только простые участники частного общества. И напрасно думают, что, очутившись у такого могущественного рычага воздействия на общественную жизнь, какой представляет из себя Государственная Дума, «истинно русские» люди захотят упразднить, уничтожить этот рычаг. Большая ошибка так думать!

Опыт зубатовщины повел к усилению и развитию эсдековских организаций среди городских рабочих; опыт с покровительством «истинно русских» людей неизбежно поведет к закреплению и укреплению парламентаризма, столь ненавистного защитникам старого режима.

Когда назревают исторические преобразования, то «все дороги ведут в Рим».

Для всех ясно, что уже и теперь представители исполнительной власти подчиняются требованиям той своеобразной законодательной власти, которую они создали для своей поддержки в виде групп и союзов, получивших общую кличку «истинно русских людей». И, повторяем, если бы даже организация выборов в Государственную Думу была всецело предоставлена в руки этих так называемых «истинно русских» людей, то результат ее был бы тот же, что и опыт с зубатовщиной и гапониадой – инертная масса была бы организована и выдвинула бы затем требования во имя своих насущных интересов, а эти требования не могут совпадать с интересами небольшой кучки привилегированных.

Но будут ли хозяевами положения нынешние самозваные законодатели в лице Гринмута, Пихно, Пуришкевича, Дубровина и tutti quanti – это еще большой вопрос. Одно дело посылать телеграммы русским министрам и даже иностранным государям, организовывать шествия из «своих людей» (в большинстве подонков и отребья городского пролетариата) и совсем другое дело организовывать представительство всего населения.

Стоит только сопоставить эти два дела, чтобы сразу упали страхи за исход выборов. Ведь мы-то, обыватели, свое настроение и отношение к современной действительности знаем, и знаем кому все будут помогать при выборах…

Во всяком случае, не представителям средневековых приемов борьбы за общественные идеалы…

Многих смущает кажущееся индифферентное отношение к предстоящим выборам, сравнивают живой интерес, какой проявляли к избирательным спискам обыватели в минувшую кампанию, с тем равнодушием к проверке этих списков, какое наблюдается теперь. Этот индифферентизм только кажущийся и объясняется очень просто: чиновники знают, что они попали в списки своих учреждений; купечество и вообще торгующий люд выбирают торговые документы и привыкли, что к их-то интересам городская управа всегда относится со вниманием и их в списках не пропустят, а остальные люди свободных профессий, так называемые люди «без определенных занятий» и вся вообще городская мелкота, в городскую управу не привыкли и не любят обращаться (городское самоуправление в его теперешнем виде приучило население смотреть на себя как на своего врага, пытающего лишь сорвать с него лишнюю копейку налога и не дать ему взамен ничего), да по нынешним временам настойчивость в легальном отстаивании своих прав может повести к изучению географии в натуре, что вовсе не входит в план жизни среднего обывателя – полугражданина.

Этот «обыватель-полугражданин» своих прав не будет отстаивать при наличности риска, но когда настанет день выборов, и он не будет вычеркнут из списка (всех все равно не вычеркнешь!), он придет и подаст свой голос, если не за партийного кандидата, то, во всяком случае, за человека, пользующегося известной долей популярности и заведомого сторонника снятия военного положения, водворения нормальных условий жизни и искреннего добросовестного осуществления обещаний гражданской свободы 17 октября минувшего года, и когда эти избранники народные опять соберутся в Таврическом дворце, то в стенах раздадутся на этот раз не раздраженные речи людей, которых не хотят слушать и с мнениями которых не хотят считаться и которым, как Щепкину, оставалось лишь слать проклятья, нет, раздастся спокойно убежденное слово, что так дальше жить нельзя, и что «вексель 17 октября» должен быть оплачен – возвышенные свободы реализованы в полной мере, а царство «циркуляров» и «разъяснений» бесповоротно сдано в архив.

С Новым же годом, друзья читатели!

«Всяк сам кузнец своего счастья»; будем же каждый в сфере, ему доступной, работать, чтобы в Государственную Думу были избраны люди спокойные, работоспособные, с твердым характером, которые своей прошлой жизнью доказывали, что они умеют и работать, и отстаивать общественные интересы.

В.К.

Сибирский листок. 1907. №1 (1 янв.). С.2.

Разные известия [143]

29 сентября редактор-издательница «Ялуторовской жизни» П.Я. Чеснокова телеграфным распоряжением губернатора заключена под арест на три месяца на основании 3 пункта обязательных постановлений от 3 июня за статью в №10 газеты «Куда исчезают народные миллионы», перепечатанную без какого-либо собственного замечания из газеты «Вятский край».

2 октября пристав 1 ч. Верилов предъявил ред.-изд. «Сибирской окраины» следующую телеграмму:

На основании пункта 4 обязательного постановления 3 июня текущего года налагаю на редактора-издателя «Сибирской окраины» Калакуцкого денежный штраф в 200 рублей с заменой при несостоятельности арестом на один месяц за напечатание в номере 37 заметки «Кровавое событие».

Врем. генер.-губерн. Гондатти.

На время ареста редактора «Сибирской окраины» Н.П. Калакуцкого, не уплатившего наложенный на него штраф, выпуск номеров «Сибирской окраины» приостановлен.

Сибирский листок. 1907. № 81 (14 окт.). С. З.

*** [144]

Мы накануне выборов в 4-ю Государственную Думу.И в прежние выборы Тобольская губерния посылала депутатов, за которых ей не приходилось краснеть.

И теперь Тобольская губерния может быть довольна, что в выборщики прошли громадным большинством люди прогрессивного направления, сторонники общественной самодеятельности, и кто бы из этого большинства ни прошел в Государственную Думу, он будет стоять за введение земства в Сибири, за расширение круга городских избирателей и предметов ведения городских Дум, за освобождение частной инициативы от пут административного воздействия.

Среди выборщиков нет громких имен, известных всей губернии, если не считать В.И. Дзюбинского, известного губернии как бывший депутат 3-й Думы, многие из них не выезжали из своего родного города, не знают губернии, дальше своей колокольни, как говорится, света не видали, никто не заявил себя чем-нибудь выдающимся, но каждый был скромным дельным работником в своей сфере, преданный тому делу, каким он занимался. Никто из них Америки не откроет в способах достижения улучшения условий жизни, но никто из них и не продаст за чечевичную похлебку интересов губернии и Сибири.

Пробегая список выборщиков, мы не видим имен, которые могли бы претендовать на неоспоримое место депутата от Тобольской губернии, – таких популярных людей, как Н.Л. Скалозубов, среди нынешних выборщиков нет. Все одинаково хороши, все одинаково, позволим себе сказать откровенно, мало подготовлены для той трудной и ответственной роли депутата, тяготу которой предстоит взять на себя тем из них, на кого падет жребий судьбы.

И перед выборщиками будет стоять трудная задача – кого же обречь на эту тяжелую общественную службу.

Ни для кого не тайна, что будущая 4-я Дума будет еще тяжелее для чутких нравственных людей, чем бывшая 3-я Дума, которая заставила Н.Л. Скалозубова разочароваться в возможность делать что-нибудь серьезное, полезное в роли российского «законодателя» и устранить себя от возможного участия в выборной кампании в 4-ю Думу.

И вот эту тяготу – попытки отстаивать общественные интересы своей губернии и Сибири в такой тяжелой атмосфере – и предстоит взять на себя будущим депутатам.

Кого же все-таки выбирать? – горячего оратора, который сумеет зажигать сердца с думской трибуны; кабинетного ученого, который будет способен работать в думских комиссиях, или дельца, который сумеет проводить местные дела среди той кучи вермишели, какая так охотно проводится всеми министерствами?

Кого бы ни решили выбрать г.г. выборщики, мы позволим себе указать на одно обстоятельство, с которым им нужно считаться прежде всего.

Сибирь – всегда была падчерицей своей матери России, сибиряки завистью смотрели на то, что реформы 60-х годов не коснулись Сибири – земство, суд присяжных, свободная от предварительной цензуры печать – эти реформы не были введены в Сибири, зато Сибирь знала такие рогатки, как челябинский перелом, разницу в телеграфном тарифе… лишь с большим трудом на такой обширный район и, можно сказать, на основе частных средств и пожертвований удалось добиться одного университета и одного высшего технологического училища (технологического института) на всю Западную и Восточную Сибирь.

Лишь на днях, можно сказать, отменен челябинский перелом, уравнен телеграфный тариф, введен суд присяжных.

И не говоря уже о других мотивах, в силу которых существование сибирской группы в Госуд. Думе необходимо, для всех очевидно, что пока Сибирь не будет уравнена в правах с Европейской Россией, «сибирская группа» будет не только необходима, но и неизбежна.

«Сибирская группа» во 2-й и 3-й Думах заставила и Государственную Думу, и правительство считаться с нашими местными и своеобразными условиями, благодаря этой группе отменен челябинский перелом тарифа, уравнена телеграфная плата, видоизменена система переселения… пусть это будут приобретения не особо крупные, но начатое дело надо продолжать, а не забрасывать.

Вся история России страдает от того, что «дети» всегда отрицали «отцов», что поколение каждого десятилетия отрицало работу предыдущего десятилетия.

Пусть же сибиряки окажутся практичнее и настойчивее своих старших братьев россиян и раз начатое «сибирской группой» депутатов 2-й и 3-й Думах последовательно и неуклонно доведут до благополучного конца.

Тех, кто стоит за такую преемственность работы, в добрый час и выбирайте, господа!

Виктор Костюрин.

Сибирский листок. 1912. № 126 (23 окт.). С. 1.

Святочный сон [145]

1950 год только что наступил. Климат Сибири смягчился заметно еще в Х1Х веке, а в ХХ веке жестокие морозы в Тобольске уже отошли в область предания, и когда мы рассказывали нашим внукам о —40°R в декабре, рассказы казались сказкой.

1-ro января был очень тихий, теплый вечер, на улицах было светло, как днем. Благодаря тому, что г. Тобольск постоянно «опаздывал» в применении успехов науки, он не успел осветиться газом, а прямо от керосиновых коптилок перешел к электрическому освещению; к сожалению, электрические фонари постоянно тухли и пока город собирался улучшить их, был открыт новый, почти солнечный, свет, — фонари его состояли из особых трубок, в которых не было ни угля, никаких проводов, горела «пустота», ярко, как солнце.

На всех колокольнях, на холмах, на крышах высоких зданий были такие фонари и на улицах было светло, как днем.

Я прошла до Белого дома, где все еще помещались все присутственные места, через площадь, едва покрытую снегом, залитую светом.

Спешить было незачем, — до прихода поезда оставалось еще два часа, поэтому я прошла биржу автомобилей (где некогда стояли извозчики) и направилась к лифту.

На мысу у Белого дома за 5 коп. можно было спуститься и подняться.

Лифт действовал прекрасно. Он состоял из двух небольших уютных вагонов; когда один опускался, другой летел вверх; его сделали по образцу Нижнего Новгорода, но значительно усовершенствовали, сколько помнится, его устройство было поручено молодым инженерам, местным уроженцам, окончившим Иркутский электротехнический институт.

Здесь я встретила свою подругу, которая также собиралась на вокзал, и мы отправились вместе.

Мы были членами женского клуба и сегодня встречали женщин-депутаток. Теперь от Тобольской губернии в областную сибирскую Думу выбиралось 15 депутатов, трое из них были женщины; во что бы то ни стало мы решили своих депутаток провести из областной в 12-ю Государственную Думу в Петербурге.

Это очень занимало всех женщин города, и на 4 января был назначен большой митинг по этому поводу в здании женского клуба.

Спустившись под гору, мы пошли пешком, так как нам надо было зайти купить фруктов; их привозили каждую неделю из Ялуторовска, Кургана, Ишима, где плодоводство уже пустило глубокие корни и на всех соседних выставках славились курганские вишни и дыни, ялуторовские яблоки и мелкие груши; перевозка фруктов вообще достигла такого совершенства, что даже крымские и ташкентские фрукты можно было получать зрелыми, а не зелеными, как было раньше.

— Не зайдем ли мы в Народный дом? Сегодня сеанс знаменитого тенора в Петербурге, — предложила мне подруга.

Я охотно согласилась.

Народный дом был недавно отстроен заново из камня и железа и поражал красотой и простотой своей архитектуры; он был выстроен на месте старой деревянной аудитории, которая в один несчастный день сгорела от вспышки сажи в трубах; по счастью, это случилось днем и дело обошлось без человеческих жертв.

Теперь это было огромное здание с народной столовой, библиотекой-читальней, театром, кинематографом и пр.

Нас ввели в обширный зал, мы заняли свои места, и только что приставили к ушам по трубке, как поднялся занавес. Мы увидели оперное зало одного из петербургских театров, переполненное изящной публикой, а в отдалении на эстраду всходил знаменитый певец.

Кинематограф давно уже слился с фонографом, и мы за 3000 верст слушали дивное пение так, как если бы он пел в самом Тобольске.

Мы охотно продлили бы это наслаждение, но, к сожалению, было время уже идти, поезд Южной дороги приходил в 11 часов, а было уже 10 часов.

Мы взяли автомобиль и поехали на вокзал.

Мостовые и тротуары Тобольска давно уже служили предметом зависти соседней Тюмени и других городов, но состав плит был гордостью и секретом одного тоболяка, окончившего местное городское техническое училище.

Вокзал Южной Ишимской дороги красиво возвышался над городом, он был выстроен на так называемом Панином бугре; пешеходы поднимались к вокзалу прекрасным садом, называвшимся, как в Нижнем, «Откос», а на месте головоломного косогора был устроен тоже лифт.

Колесная дорога шла по Вершине к Кесареву взвозу, а для автомобилей был далекий объезд по Кузнечной улице. Железнодорожный поселок вытянулся вдоль всей горы над Тобольском, вплоть до Киселевки, в Подчувашах у мыса была южная пароходная пристань. Там, где была прежде «Тырковка» — и куда нельзя было въехать, не зажав носа, теперь были устроены «поля орошения», миновав их, автомобили поднимались на гору и, описав порядочный круг, подъезжали к вокзалу.

За последние 25 лет Тобольск сильно страдал от наводнений, поэтому город занял крупную сумму из кассы земств и городов и устроил дамбу; дамбу от города отделяла лента огородов и цветников, поставлявших цветы и овощи не только для города, но и для всего Севера.

Лучшие огороды принадлежали благотворительным учреждениям, главным образом детским приютам; частным лицам было невозможно конкурировать с ними, так как фонды всех благотворительных обществ числом 30 — достигли нынче колоссальной суммы.

Дорогой мы вспоминали с подругой развитие и рост этого капитала.

В старые годы обществ было числом 25, но все они влачили жалкое существование, потому что существовали исключительно на копеечные сборы с обывателей. Они встали на твердую почву только, когда каждое из них сделало источником дохода какое-либо коммерческое или ремесленное предприятие. Затем они объединились, так как в единении — сила! Так, напр., садоводство и огородничество окупало часть приютов, у них было в городе два цветочных магазина и несколько овощных лавок. Сиропитательное заведение приобрело всемирную известность изделиями из мамонтовой кости и коврами из сибирских мехов. Дом трудолюбия имел огромные магазины по всему Северу готового белья и платья; у некоторых обществ были электротипографии и пр. и пр.

Как только город освободился от дурных внешних воздействий, общественная жизнь забила ключом живого родника; широкие общественные и общегосударственные интересы затопили и снесли навек мертвую протухлость прежнего болота с его картами, пьянством, пошлыми сплетнями и апатией ко всему на свете.

Интриги, взятки и происки не имели уже силы в Петербурге, и Тобольск сразу получил Северную и Южную дорогу. С тех пор он вырос и разбогател.

Мы ехали ¾ часа и успели к поезду. На вокзале нашли много знакомых; встретив депутаток, сели в вагон трамвая и поехали домой; мы были уже очень стары и скоро утомлялись; а благодетельные недавно изобретенные пилюли для старых людей были очень дороги, они придавали юношескую бодрость и энергию, но их было вредно принимать больше трех, мы уже проглотили по второй, а до дому было еще далеко.

Трамвай мчался по широким ярко освещенным улицам нового Тобольска, который строился по направлению к Ивановску и к Сузгуну. На пути мы видели здания санатория для туберкулезных около бывшего Мостового лога, новое здание 2-го детского сада, нагорную библиотеку и клуб, 10-е городское училище и прочие прекрасные новые здания.

Трамвай остановился у бывшего вала, теперь бульвара. Здание бывшего винного склада давно уже было обращено в нагорные бани, выстроенные по последнему слову науки и техники, а «казенка» недоброй памяти исчезла вместе с пьянством.

Когда я добралась до дому, пробило два часа.

Два гулких удара прозвучали и замерли, а я... проснулась.

За окном выла метель, — в комнатах было темно, холодно и пусто.

Так живо было все в памяти, — но то был сон!

М. Костюрина.

Сибирский листок. 1913. № 1 (1 янв.). С. 2–3.

*** [146]

По служебным своим делам мне пришлось находиться в глухих таежных дебрях во время исполнения 25-летия близкого моему сердцу «Сибирского листка», и потому я своевременно не откликнулся на это важное в жизни провинциальной газеты событие. От всей души шлю самый сердечный привет Вам, глубокоуважаемый г. редактор, по случаю 25-летнего юбилея ныне редактируемой Вами газеты и долголетнего непрерывного Вашего служения делу культурного развития местного края.

Полагаю, что читателям небезынтересно знать историю возникновения «Сибирского листка» и имена сотрудников его в первый период его жизни. В конце 1889 года я переселился из Тобольска в другой город, а в середине 1890 года я написал А.А. Сыромятникову о желательности издания в Тобольске местной газеты, причем написал одновременно с этим и Л.Е. Луговскому, его доверенному, о воздействии на Сыромятникова путем личных переговоров по этому предмету, указав вместе с тем Луговскому на лиц, хорошо знакомых с Сыромятниковым, которые также могли бы оказать воздействие на него. Получив затем приглашение от Сыромятникова и Луговского приехать в г. Тобольск, и прибыв туда в августе 1890 года, я немедленно вошел с первым в переговоры по предполагаемому изданию газеты и через несколько дней подано было прошение в Главное управление по делам печати; предварительно, конечно, Сыромятников заручился согласием тогдашнего тобольского губернатора В.А. Тройницкого. Первоначально выработанную нами широкую программу пришлось, по настоянию названного губернатора, сократить и ограничить ее лишь исследованием экономических явлений жизни сибирского края, иначе местная администрация не соглашалась поддержать наше ходатайство. В начале ноября 1890 г. было получено разрешение Главного управления по делам печати издавать «Сибирский листок», а в конце ноября было разослано разным учреждениям и частным лицам составленное мною объявление о подписке на газету на 1891 г. в количестве 3000 экземпляров.

Передовая статья для № 1 была мною написана и одобрена лицами, изъявившими свое согласие участвовать в газете: Сыромятниковым, Луговским, Мамеевым, Старковым и Антоновичем. Из названных лиц приняли живое участие своим сотрудничеством лишь С.Н. Мамеев и Антонович, первый по составлению городской хроники, а второй отчасти по заведыванию конторой газеты, отчасти по ведению внутреннего отдела (корреспонденции). Затем по составлению городской хроники принимал деятельное участие А.А. Крылов, а также помешал иногда свои заметки Е.В, Кузнецов; в конторе некоторое время занимался бывший политический ссыльный Руднев, а затем Т.П. Гладышева, которая затем с апреля 1891 г. до 1896 г, бессменно заведовала конторой газеты. Принимал также участие своими трудами и известный местный художник М.С. Знаменский; последнему «Сибирский листок» много обязан по упроченью его положения, благодаря тому, что он был родной брат первого цензора и находился в приятельских отношениях с тогдашним губернатором Тройницким, через него приходилось устранять недоразумения по цензурной части, и имя этого человека, оказавшего немалые услуги изданию «Сибирского листка» своим добрым к нему отношением, необходимо отметить при воспоминаниях о прежних сотрудниках газеты. Следует также отметить участие Чукмалдина и Каменского, которые, по моему письму к первому, оказали значительное денежное пособие в конце первого года издания, когда Сыромятников, удрученный материальным убытком по изданию газеты, намеревался прекратить его. Чукмалдин, кроме того, в целом ряде номеров поместил свои очерки: «По Чусовой». Ал. М. Сибиряков денег на издание «Сибирского листка» не давал, а снабжал «Сибирский листок» в течение двух лет бумагой из какой-то фабрики, находящейся в Пермской губ., где он состоял пайщиком. С последним я лично вел переговоры, и он, обещая доставлять бумагу, просил меня оказать и ему услугу, издав в г. Тобольске его брошюру о водных северных сибирских путях, взяв на себя корректуру, все хлопоты по изданию и отсылке ему отпечатанных экземпляров, что мною и было исполнено. И.И. Корнилов также оказал некоторую денежную помощь, но взамен этого просил меня подыскать ему лицо, могущее написать ему либретто для задуманной им оперы «Сузге», войти в сношение с этим лицом и доставить ему либретто, и я таковую просьбу исполнил. Либретто было написано приват-доцентом Московского университета П.М. Головачевым. Н.Н. Подревский приехал в г. Тобольск в июне 1891 года, когда и принял деятельное участие своим ценным сотрудничеством.

С 1892 года Вы, а с 1893 г. Ваш муж В.Ф. Костюрин присоединились к числу главных работников по изданию «Сиб. листка». Работы же других местных тоболяков имели чисто случайный характер.

Из иногородних сотрудников должны быть отмечены: С. Чудновский, Михайлов, А.В. Адрианов, Вл.М. Крутовский, Ф.К. Зобнин, Н.В. Виташевский, И.Я. Словцов, Завадский, П.М. Головачев, С.П. Швецов и в особенности В.К. Штильке, организовавший в Барнауле Алтайское отделение редакции, сосредоточив у себя корреспонденции и заметки из Барнаула и близлежащих местностей и присылавший их в готовом к печати виде. Было много и других менее заметных работников, но сотрудничество их носило случайный характер. Растерял сотрудников «Сибирский листок» по причинам, не зависящим от редакции: во-первых, потому, что гонорар сотрудникам не из чего было платить (иногда приходилось брать взаймы по 20—30 руб. у добрых своих знакомых для уплаты денег в типографию); во-вторых, некоторые сотрудники выехали из пределов Сибири; в-третьих, число сибирских органов печати со сравнительно широкой программой стало увеличиваться, куда и посылались статьи и корреспонденции из ближайших местностей; в-четвертых, самое главное, из-за цензурных тяжелых условий — кому охота в самом деле посылать статьи, когда последние цензурой или совсем не пропускались, или уродовались путем вычеркивания многих мест.

После перехода обязанностей цензора от Н.С. Знаменского к барону К.П. Фредериксу для «Сиб. листка» наступили тяжелые времена. Прежде всего он потребовал, чтобы статьи не выходили из рамок разрешенной узкой программы, и статьи такие, которые раньше разрешал прежний цензор, уже не могли появиться на страницах «Сибирского листка»; дело доходило до того, что даже перепечатки из «Правительственного вестника» о болезни и кончине Императора Александра III зачеркивались, как выходящие из рамок разрешенной программы. Одно время даже губернатор Богданович обратил внимание на это и, пригласив меня, предложил посылать ему статьи на предварительный просмотр и только по одобрении им сдавать эти статьи в печать, выходила сверхпредварительная цензура; но я просил его взять на себя всю цензуру газеты и стал посылать ему газету в корректурных листах; а так как Богданович часто уезжал из Тобольска по делам службы, то барон Фредерикс как вице-губернатор стал опять вводить газету в рамки узкой программы; все же хлопоты о расширении таковой кончались отказом.

Томск. 10 января 1916 г.

А. Зубковский.

Сибирский листок. 1916. № 10 (21 янв.). С. 2.

Сибирская торговая газета (1897–1918)

Программа газеты следующая:

Выходит ежедневно, кроме понедельников и послепраздничных дней в г. Тюмени

Программа газеты следующая:

1. Месяцеслов и астрономические сведения.

2. Правительственные распоряжения, общие и специально касающиеся Сибири.

3. Телеграммы собственных агентов и Российского телеграфного агентства.

4. Хроника городской жизни Тюмени и ближайших к ней городов (деятельность правительственных и общественных учреждений, отчеты о заседаниях дум, концертах, спектаклях и пр.; городские происшествия).

5. Торговый отдел: отчеты о состоянии сибирских рынков, главным образом хлебного, рыбного, сырых продуктов (мясо, шерсть, сало), пушного, чайного и др. продуктов, имеющих значение в портной торговле Сибири с Россией; обзоры рынков европейской России, стран, прилегающих к Сибири и других европейских рынков, имеющих значение для Сибири (лондонские аукционы, лейбцигские пушные ярмарки и т.п.).

6. Ярмарки: обзор <…> и ходе промышленных предприятий; описание существующих фабрик и заводов в Сибири и Приуралье; пароходство, золотопромышленность в Сибири и Приуралье; очерки современного состояния отраслей промышленности заводской и кустарной в Сибири, а также в России, если эти отрасли имеют тесное соприкосновение с торгово-промышленной жизнью Сибири; положение кустарных отраслей, их производительность; деятельность артелей, складов и т. д.: описание промыслов, существующих в Сибири.

8. Миссионерский отдел: современное состояние инородческих миссий в Сибири, их деятельность; исторические сведения об основании и развитии миссий; биографии лиц, посвятивших себя и потрудившихся на миссионерском поприще; история раскола в Сибири, его состояние, борьба с ним; отчеты о собеседованиях противораскольнических миссионеров; популярные статьи по вопросам раскола.

9. История, археология, география и этнография Сибири, статьи и очерки по истории, путешествия, ученые доклады и рефераты.

10. Переселение крестьян из европейской России в Сибирь и обратно, причины, его современное состояние; помощь переселенцам: сельскохозяйственное устройство и быт переселенцев на местах водворения; описания переселенческих поселков; выяснение экономического значения переселенцев для Сибири; влияние переселенческого движения на торгово-промышленный быт Сибири.

Дата добавления: 2014-12-27