От редакции

Полагая начало изданию Тобольских епархиальных ведомостей, мы должны сказать, что тобольское духовенство, в лучшей своей части, давно ожидает этого издания. Мысль о нем восходит еще к началу 60-х годов, ко времени Тобольскаго преосвященного Феогноста, когда только что начинали появляться по местам епархиальныя ведомости. Разные неблагоприятные обстоятельства замедляли осуществление давнишняго желания духовенства. Как бы то ни было, из этого обстоятельства можно усматривать, что Тобольское духовенство, не менее других своих собратьев, желало и желает перемолвиться между собою, условиться, уговориться (хотя заочно), друг от друга научиться, как ему успешнее достигать святаго пастырскаго служения, улучшить свой быт и положение, стряхнуть с себя умственную дремоту, размыкать свое одиночество, на которое оно осуждено во значительной своей части самыми условиями местной природы, нередко разделяющей один приходский причт от другого на сотни верст. Это желание тем справедливее, что истекает 300-летие Сибири: пора подвести духовенству итоги церковной жизни местного края.

Ввиду такой настойчивой и неотложной потребности, и потребности давней в издании епархиальных ведомостей, редакция не может не вопросить себя: достанет ли у нее опытности и должного знания дела, чтобы, хотя отчасти, удовлетворить заветному желанию местного духовенства. Сколько приведется затронуть предметов насущной потребности, ответить на вопросы возникающа по самосознания духовенства, удовлетворить его духовным интересам и нуждам, вызываемым временем и обстоятельствами жизни и развития, и тем оказать возможное содействие ему, выяснить себе условия лучшей жизни и пастырской деятельности? Безспорно, что в данном случае многое уже для других решено, проводится на деле, осуществляется в жизни, - но все это для значительной части тобольского духовенства может считаться еще неизвестным. На редакции таким образом лежит долг послужить многому, но достанет ли у нея на это умения, сил и знания? Вопросим мы сами себя.

Мы, пожалуй, недалеки были бы от смущения и гнетущей робости, если бы не имели за собою обстоятельств, более или менее успокаивающих наш дух.

Первее всего мы беремся за издание ведомостей, вызываемые к сему не авторским самолюбием, или интересами издательского дела, а единственно желанием по мере сил, особенно на первое время, послужить местному духовенству в стремлении его к саморазвитию и самосовершенствовании, к улучшению своего быта и положения путем ознакомления с тем, что уже давно принято и осуществляется в других епархиях собратьями его по делу пастырскаго служения и что, путем обмена мыслей и личного опыта пастырской жизни и практики, сами члены епархиального духовенства найдут нужным передать на страницах сего издания к общему сведению, и взаимному руководству и назиданию. Следовательно, с этой стороны мы вправе разсчитывать на сочувствие к себе, во имя котораго да покроются многие наши недостатки в редакционном и руководственном деле.

Далее – преступая к изданию ведомостей, мы во всяком случае не можем браться за большее того, что нам в нашем положении можно принять на себя. А это, думаем, в свою очередь, должно бы избавить нас от излишней притязательности. В самом деле, не ученое, академическое издание предпринимаем мы, не на оригинальность в каком бы то ни было отношении, разсчитываем. Одного желали бы, помощи Божией, стоять хотя последними в ряду других тружеников на предпринимаемом нами поприще. И утвержденною святейшим синодом программою достаточно определяются пределы нашей местной литературной деятельности, которую вообще нельзя будет не причислить к разряду скромной деятельности, в общем сходственную со всеми другими епархиальными печатными органами. Отсюда и задачу своего издания мы можем поставлять в том, в чем таковая определилась уже для других подобных органов, в возможном, конечно, применении ся к местным потребностям жизни духовенства и общества, – последняго настолько, насколько оно, живя в союзе с духовенством, заинтересовано его бытом и деятельностию, и насколько благотворность влияния со стороны духовенства на нравственно-религиозный рост общества признается им необходимым. Таким образом, не задаваясь многим и особенным сравнительно с другими изданиями, однородными с нашим, мы надеемся через это избегнуть излишней в отношении нас требовательности, неуместной, а подчас – и непоправной, притязательности со стороны критики.

Однако какую же задачу преднамечаем себе? Какая цель имеет преследоваться предпринятым изданием? Чего вправе ожидать и требовать от нас читатели местной нашей духовной газетки? В ответ на это скажем, что во всяком случае от нас не следует требовать многаго, что, напр., может быть предъявляемо в отношении той же центральной печати, к которой тяготеют симпатии большинства и по мерке которых желали бы иные определять достоинство епархиальных ведомостей.

<…>

Епархиальными ведомостями преследуются несколько частных задач. Так они составляют вестник общецерковных и местно-епархиальных постановлений, распоряжений и извещений, которыя духовенство должно принимать к исполнению, руководству и сведению. Это официальный отдел епархиальных ведомостей, в котором перепечатывается официальная часть «Церковного вестника», дополняемая местными статьями официального характера, - циркулярными предписаниями преосвященных и указами консистории, сообщениями о служебных перемещениях и вакантных местах по епархиальному ведомству, протоколами епархиальных и окружных съездов, братств, попечительств, семинарий, училищ; иногда также печатаются годичные отчеты архипастырей по состоянию епархии, извлечение из благочинческих отчетов и т.п. Для все епархиальных ведомостей обязателен этот оффициальный отдел. Частные, выражаясь словами одного Преосвященного Минскаго), «задача епархиальных ведомостей с этой стороны состоит в том, чтобы содействоать ускорению и упрощению обременительной для консистории и духовенства официальной переписки».

Далее – все почти епархиальныя ведомости имеют еще отдел неофициальный, и тут у них есть свои задачи, из коих одна состоит в том, чтобы представлять текущую хронику епархиальной жизни и служить органом епархиальной публицистики по наличным местным вопросам, другая служить исторической русской науке путем обнародования и предварительной разработке местных архивных документов, относящихся к разным сторонам нашего прошлаго и ближайшим образом к области церковно-исторической. На этом пути епархиальные ведомости уже давно несут почтенную службу, и в церковно исторической литературе есть замечательные труды, материал для которых дали несомненно эти печатныя органы.

<…>

В виду сего редакция питает несомненную надежду, что местные передовые деятели и руководители каждого церковного притча, как это отчасти замечено выше, не откажутся быть ея корреспондентами и сотрудниками для общаго блага епархии, потому что они ближайшим образом заинтересованы собственным своим положением и нравственно-религиозным преуспеянием своих приходов и непосредственно хорошо знакомы с ними. Каждый церковно-приходской причт, имея возможность чрез епархиальныя ведомости получать сведения о том, что делается в других местных приходах, на основании известных данных, может многое принимать к сведению и должному соображению, в видах польз для своего прихода, и в свою очередь может передать от себя другим то, что лучшего практикуется в его жизни, преследуется его деятельностию.

<…>

Но и сверх причтов, представителей и руководителей его, редакция просила бы принять участие и оказать поддержку в предпринятом деле издания тобольских епархиальных ведомостей всех, кто любит литературный труд, ценит разработку церковно-археологических и исторических памятников, относящихся до местного края, кому вообще дорого религиозно-нравственное просвещение своих ближних, - редакция приглашает их потрудиться, в пределах утвержденной для ведомостей программы, на общее благо. Тобольской паствы, ея духовенства и пасомых.

Не одних литературную известность имеющих, и людей опытных в авторстве приглашаем мы этим к сотрудничеству, но всех, кто, обладая грамотностию, способен передать нам полезныя сведения, с благою целию просвещения и благоустройства своего ближняго собрата и христианина.

Тобольские епархиальные ведомости. 1882. № 1. С. 5–14.

Сибирский листок (1890–1919)

Прогрессирует ли Тобольск? [136]

Всем известно былое величие стольного города Тобольска, слава этого блестящего прошлого никем не оспаривается; что же касается настоящего положе­ния его, то если и теперь появляются иногда в печати лестные замечания по поводу заметного прогресса Тобольска, то почти всегда они вызывают иронические возражения и немало острот по адресу города. Что же в самом деле представляет г. Тобольск? Движется ли он по пути прогресса вслед за другими сибирскими городами или мирно спит, примирившись со своей печальной участью «захудалого города», и его общественная жизнь справедливо может быть уподоблена тому стоячему болоту, которое кольцом окружает Тобольск? В жизни каждого сибирского города бывают периоды оживления городской и общественной жизни и периоды застоя; периоды энергичной и плодотворной деятельности сменяются часто апатичным и глубоко индифферентным отношением местного общества к судьбе родного города, бывает и так, что прогрессивные течения смываются регрессивными, благие начинания откладываются до благо­приятного времени, а «благие дела» как-то мало-помалу теряют свой интерес и смысл существования, лишаясь соревнователей и участников. Город Тобольск не раз уже испытал эти приливы и отливы общественной энергии: к чести его надо сказать, что даже в самые безнадежные времена, когда, кроме «болота», город, по-видимому, ничего не представлял, в тайниках его все-таки билась струйка живой воды, которая при благоприятных обстоятельствах, быстро увеличиваясь, разливалась ручьем (на весьма, впрочем, непродолжительное время), а затем ручей этот опять иссякал. Периоды оживления и застоя, конечно, главным образом обуславливаются различными «веяниями» в общественной жизни России; песни из-за Урала в Сибирь долетают слабым эхом, бывает и так, что за Уралом давно уже раздаются новые звуки, а в Сибири за дальностью расстояния все еще звучат и переливаются прежние. Тобольск же, кроме того, как город по преимуществу чиновничий, имеет обыкновение петь по камертону своего начальства, поэтому если судьба посылает Тобольску «просвещенных и энергичных» администраторов, то он начинает «прогрессировать», и не «нарочно» только, а в то же время и на самом деле ведет себя как «передовой город». Эпоха 60-х годов отразилась весьма ярко и на Тобольске, деятельность таких администра­торов, как Деспот-Зенович и Арцимович, оставила глубокий след на жизни города, с той поры Тобольск, «то падая, то снова поднимаясь», все-таки бесспорно движется по пути прогресса, хотя, правда, черепашьим шагом сравнительно с Иркутском, Томском и другими большими городами Сибири. Правда, торговля и промышленность Тобольска с 60-х годов почти не развилась — то же отсутствие крупных фабрик и заводов, те же кожевенные, гончарные, канатные и другие «заведения», т. е. просто мастерские, в которых остались те же технические приемы работ (может быть, впрочем, число таких мастерских несколько увеличилось — в 1868 году их было в городе 52, по сведениям, помещенным в списке населенных мест), наконец, та же жалкая городская торговля, полное отсутствие магазинов «с зеркальными окнами», которыми так щеголяют соседние города, те же лавки с беспорядочно набросанным товаром, в которых можно найти все, начиная с сыромятных ремней до тончайших духов. По внешности Тобольск тоже мало изменялся — этот ветхий деревянный городок выглядит, пожалуй, еще печальнее, если сравнить его с любым из его собратий. Для содей­ствия торговле и промышленности в г. Тобольске в 1868 году был открыт городской банк с основным капиталом в 10000 рублей. В 1870 году произведено было оборотов на 313149 рублей, через десять лет, в 1880 году, обороты банка возросли до 1859197 рублей, еще через десять лет, в 1890 году, обороты его сократились до 502527 рублей, то есть больше, чем вдвое (по всеподаннейшим отчетам). Нынче в Тобольске открывается еще отделение Государственного бан­ка, хотя оживления тобольской торговли и промышленности можно ожидать только с проведением железной дороги до самого Тобольска.

Прогресс Тобольска выразился скорее в проявлении сознательной общественной жизни; если сравнить Тобольск 70-х годов и 90-х, то эта разница будет довольно значительна.

За последнюю четверть века умственный уровень общества заметно повы­сился, город стал, так сказать, интеллигентнее, поэтому нажива, злоупотребления, уголовщина всяких родов и видов вырисовываются не так ярко на фоне нашей жизни, темные дела и делишки если и обделываются где-нибудь, то потихоньку, взяточничество не пользуется правами гражданства, что для сибирского города весьма много значит. Местные деятели, будь то администраторы, церковнослужители, доктора, учителя и т. д., выступая на арену общественной деятельности, могут надеяться на поддержку и сочувствие местного общества, которое не раз уже оказывало содействие всякому полезному доброму делу; желающие искренно работать для «общей пользы» скорее и легче найдут эту возможность, чем прежде, количество разных обществ и благотворительных учреждений доказывают этот вывод.

Первое «ученое» общество — физико-медицинское — было открыто в Тобольс­ке еще в 1864 году; какова была тогда его деятельность — неизвестно, ныне же оно хотя и существует, но почему-то ничем себя не проявляет, не увлекаясь примером аналогичных обществ в гг. Иркутске, Красноярске и Томске, где эти общества одни из самых передовых. С 1865 года существует общество вспомоществования окончившим курс в гимназии для получения высшего образования, в настоящее время два таковых общества — вспомоществования бедным учащимся в тобольской гимназии и вспомоществования учащимся в высших учебных заведениях, в недалеком будущем открывается также общество попечения о народном образовании, устав которого пошел на утверждение.

С 1863 года существует Тобольская бесплатная лечебница, которая с 1880 года, получая пособие от юрода, значительно расширила свою деятельность.

В 1878 году открылось отделение Императорского музыкального общества.

С 1880 года одно за другим открылись в Тобольске благотворительные учреждения и вновь призваны к жизни открытые в 1860-х годах миссионерское общество и Общество Красного Креста, в 1883 году возобновило свою деятельность попечительное общество о бедных, открыв временное убежище для детей (ныне закрытое) и народную столовую.

С 1886 года существует общество взаимного от огня страхования, в этом же году открылось драматическое общество.

С 1880 года существует еще кружок любителей драматического искусства (гг. офицеров).

В 1887 году открыт Тобольский музеи.

В 1890 году открыто братство св. Димитрия Солунского, имеющее целью улучшение положения церковных школ, оно имеет четыре отделения: миссионер­ское, проповедническое, училищное и распорядительное. В 1890—1891 гг. был открыт временный епархиальный комитет для помощи голодающим.

С 1891 года в Тобольске началу издаваться частная газета «Сибирский листок».

В 1893 году вышла «Неофициальная часть Тобольских губернских ведомостей» отдельным изданием.

В 1893 году образовалось общество трезвости, открывшее две чайных: одну для чистой публики с кабинетом для чтения, другую — для народа; этим же обще­ством устроены чтения для народа. В скором времени открывается в Тобольске воскресная школа.

Недавно утвержден также устав потребительного общества, которое тоже вскоре открывает свои действия.

В 1893 году открыт городской ломбард.

В городе существует одна частная библиотека, а с 1891 года открыта при ней городская народная библиотека.

Из этого перечня можно видеть, что Тобольск не отстает от лучших городов Сибири, следуя за теми, в которых самосознание общества и проявление общественной инициативы выражается вполне определенно. В Тобольске инициатива нее еще в большинстве случаев принадлежит «просвещенным администраторам, с отъездом которых часто приходит в упадок и начатое ими дело; что касается общественной, городской, инициативы, то тут еще много можно пожелать г. Тобольску!

Во всяком случае, хорошо и то, что вышеупомянутые общества и учреждения существуют, во-первых, потому, что кем бы и почему бы они ни были открыты, они приносят пользу, ни одно из них не прошло совсем бесследно для местного общества, в среде которого всегда находились люди, искренно сочувствующие «доброму делу», во-вторых, кто бы и с какой бы личной целью (хоть бы в угоду «начальству») ни начинал «доброго дела», народ всегда выигрывает, имея возможность получать духовную и телесную пищу — ему-то совершенно все равно и нет дела до мотивов, руководивших иногда деятелями чайных, чтений и других добрых дел, в-третьих, важно то, что простой народ в Тобольске уже понял и оценил для себя всю важность и значение таких предприятий, густая толпа этого народа, внимательно следящая за чтением или спектаклем, лучше всего доказывает, что Тобольск уже имеет некоторые благотворительные общественные учреждения, вполне удовлетворяющие своему назначению.

М. К.-на.

Сибирский листок. 1893. № 97 (19 дек.). С. 2.

Несколько слов читателям и сотрудникам [137]

«Сибирский листок» за короткое время своего существования переходит уже в третьи руки. Еще не так давно один из петербургских журналистов говорил: «В Тобольске издается шестой год «Сибирский листок». Газета эта раньше, года два-три тому назад, много обещавшая, производит теперь довольно жалкое впечатление. Это объясняется переменой редакции и сотрудников, а также крайне узкой, преимущественно экономической, программой». («Новое слово», июнь 1896 г.).

Не время и не место входить в обсуждение или разъяснение причин такого положения вещей.

Не нам, нынешним работникам «Сибирского листка», говорить о том, изменилась ли эта картина с 1 июля н. г., когда «Сибирский листок» перешел в наши руки. Мы можем лишь сказать, что нисколько не преувеличиваем значения той маленькой перемены, которая, смеем утверждать, все-таки произошла.

Мы не располагаем капиталами, которые давали бы нам возможность обещать своим читателям привлечение сотрудников с громкими литературными именами. Более того, мы сами поставлены в невозможность отдавать все свое время работе в газете, так как издание «Сибирского листка» не настолько вы годное дело, чтобы была возможность жить на счет доходов от газеты... Давно, впрочем, сказано, что «работой в сибирских газетах славы не приобретешь и шубы не сошьешь»... На газетную работу мы смотрим, как на обязательную для себя общественную службу.

Мы желаем достичь того, чтобы «Сибирский листок» был делом не какого-нибудь кружка, а служил отражением местной жизни, ее нужд, интересов, группировал вокруг себя всех людей с общественной жилкой, с общественной инициативой, вот почему мы считаем себя вправе обратиться с просьбой поддержать своим сотрудничеством «Сибирский листок» ко всем сторонникам общественной самодеятельности и просить их смотреть на «Сибирский листок», как на своеобразную трибуну, с которой они могут проводить свои взгляды на общественные нужды и запросы и помогать их обсуждению и решению.

Мы ставим себе целью возможно полное и всестороннее освещение местной жизни, поэтому желаем доставить возможность всякому желающему внести свою лепту в это освещение местной жизни выяснением местных нужд, интересов, злоб и невзгод, указанием на хорошее и дурное в жизни каждого уголка губернии (и если окажется возможным, Сибири), чтобы хорошие люди, в общественном смысле этого слова, могли сплотиться и действовать солидарно, помогая в нужных случаях друг другу, и в то же время дружным отпором или отрицательным отношением к дурному в местной жизни и героям этого дурного налагали на них узду или, по крайней мере, время от времени напоми­нали бы им, что на их поступки есть суд общественного мнения.

Создать эту силу общественного мнения, сплотить местную интеллигенцию для дружной, солидарной общественной работы — цель нынешнего состава редакции «Сибирского листка».

Суть не в одних нас, ближайших руководителях «Сибирского листка», а в том, что газета — такое дело, которому сами участники придают известную физиономию, следовательно, от наших городских и иногородних коллег будет зависеть сделать «Сибирский листок» органом общественной самодеятельности, выразителем местных нужд и интересов, дать ему возможность быть верным отражением действительной жизни, служить рычагом воздействия на жизнь, сгруппировать вокруг себя местную интеллигенцию, желающую работать для подъема окружающей жизни.

Хотелось бы сделать местную газету потребностью «маленького человека», чтобы он видел и чувствовал, что его интересы не забываются, что и они имеют свое общественное значение, чтобы и у него явилось желание и потребность прибегать к прессе. В Западной Европе без газет жизнь немыслима, а у нас, в России, даже «образованное общество», наша интеллигенция и та еще обходится без газеты, считая ее вещью совсем не нужной, а подчас и просто беспокойством одним. Немецкий сапожник, булочник, портной немыслим без какой-нибудь своей местной излюбленной газетки, а у нас Щедрин тщетно взывал к всероссийскому «читателю».

Как это ни странно на первый взгляд, но в задачи газетного дела входит вызвать к жизни «читателя», как это слово понимал Щедрин, «читателя», который бы не только «почивал»...

Союзников в этом направлении мы и ищем теперь, так как вызвать к жизни такого читателя немыслимо без того, чтобы сами местные деятели не принимали участия в прессе. Только тогда пресса и станет действительной силой, когда в ней будут ратовать за свои собственные дела, а не «по чужим делам шум производить», как это зачастую бывает теперь...

Наша мечта — поставить дело так, чтобы всякий поднятый вопрос в газете не только был бы предметом газетной статьи, но и предметом общественной агитации, чтобы пускались в ход все пружины, все связи для воздействия на все элементы общества, словом, чтобы наши сотрудники чувствовали, что они, принимая участие в газете разработкой и возбуждением какого-нибудь вопроса, кладут начало практическому делу, найдут в сотрудниках и читателях газеты моральную и практическую поддержку, чтобы к участию в газете привлекались все местные лучшие общественные силы, и «Сибирский листок» являлся бы, таким образом, своеобразной организацией добровольцев общественной деятельности, подобно тому, как в земствах группируются по выбору общественные деятели.

Среди нас нет людей таланта, которые могли бы «глаголом жечь сердца людей», но выполнить то «маленькое дело», которое мы ставим своей целью, на это нас хватит. Наша мечта не так неосуществима, как это может показаться с первого взгляда, — на Западе в свое время вся печать играла такую роль, и теперь играет та часть печати, которая носит общественный характер, а не исключительно предпринимательский.

Сибирский листок. 1897. №1 (2янв.). С. 2.

Положение рабочих на Тобольском казенном пароме [138]

Частые скандалы на перевозе через Иртыш в Подчувашах, растущие из года и год подрядные цены на паромы и эксплуатация рабочих гг. подрядчиками (только по 25—30 руб. за целое лето они им платили) заставили тобольскую губернскую администрацию устранить частный элемент в этом деле.

В 94-м году было предложено городу самому взять в свое ведение перевозы, по Тобольская городская Дума отклонила это предложение.

Две последние навигации казна сама держала перевоз в указанном месте через Иртыш.

Первым долгом сделаны были по особому плану три парома на одном из судостроительных тюменских заводов — просто игрушечки; только они оказа­лись малопригодны для движения по нашей реке.

Сколько раз пришлось их потом переделывать: борта снимали, днище исправляли, руль переделали, но они все-таки еще очень тяжелы и сильно парусят, поэтому-то их так и сносит на воде.

Гребля на таких паромах крайне тяжела и затруднительна.

Два парома считаются «в ходу», третий имеется про запас.

Полный комплект чернорабочих на паромах предполагался в 24 человека, в действительности всего двадцать человек, из них два кормчих; кроме того, еще нанимается староста над артелью, так сказать распорядитель рабочих, да береговой городовой имеет наблюдение за порядком.

Артель перевозчиков делится на две партии — по 10 человек на паром. Смен для рабочих не полагается (когда один паром отходит от городского берега, другой отваливает с противоположной стороны), так что весь комплект рабочих всегда считается у дела, днем или ночью — безразлично, только бы прибыло к перевозу начальство или на почтовых кто-либо, о почте уже не говорю, следует гнать паром без замедления.

Между тем в прежние годы, когда эти же перевозы держали по контракту частные лица, их обязывали иметь в движении три парома и также с тремя партиями чернорабочих, так что когда две из них работали, третья была не у дел. Таким образом, на казенном пароме часы отдыха у рабочих, обеденное время и чай — дело простого случая, авось не принесет проезжающего.

Обыкновенно каждому парому приходится в день сделать двадцать концов — десять в одну сторону и десять в другую; ширина же Иртыша в Подчувашах без малого верста. Притом, как было уже говорено выше, казенные паромы очень тяжелы, их борта, словно паруса, далеко сносят паромы вниз по Иртышу, путь переправы тем значительно увеличивается сравнительно с шириною нашей реки.

Кажется, все говорит за то, насколько физически изнурителен и отупляющ суточный труд манекена-перевозчика на казенных подчувашинских паромах. Но вот паромы причалили к берегу, перевозчики вздохнули полной грудью. Куда же идти им теперь на отдых, где могут они укрыться от холода и непого­ды, на чем сварят себе пищу?

Казна купила возле перевоза три строения: одно, небольшой домишко, от­дан в распоряжение береговому городовому, два других — это, скорее, инородческие чумы, чем избы, на этом и том берегу — предназначены собственно для перевозчиков. Если смерить эти чумы изнутри, так как они значительно в зем­лю вросли, размеры одного: ширина 2 сажени, длина тоже две, а высота не­сколько менее сажени; другого — 4 сажени ширина, 2 сажени длина, высота — сажень. Значит, вместимость одного 108 кубических аршин, другого — 226 ку­бических аршин.

В одном имеется подобие русской печи и набросан пол, в другом под нога­ми земля, а вместо печи камелек, окон не ищите в чумах, есть только какие-то отверстия. Устроено что-то наподобие нар.

Тьма, дым, вонь, годами накопившаяся грязь под ногами и на стенах, сквоз­няк при ветрах и потоки воды через земляной верх в ненастную погоду — все это дополняет картину жилищ наших паромщиков.

Вот кров для ночлега, кухня и защита от стихий природы для двух десятков измученных людей; в холоде и ненастье тут же ютятся и веете крестьяне, кото­рым приходится ожидать отхода парома. И я убежден: если бы только наблюде­ние за казенными жилищами точно так же входило в круг служебных обязан­ностей санитарного врача, жилища наших паромщиков давным-давно были бы снесены как рассадник всевозможных зараз.

Плату служащие на перевозе получают помесячно и не по 10 рублей, как пред­полагалось по смете, а всего 6 руб. 50 коп. на всем своем содержании, кто сидит в гребях; 8 рублей — кормчие. Жалованье старосты — 180 рублей за весь год.

Артель сама наблюдает за своими служащими, чтобы не было прогулов, так как за отлучившихся приходится отдуваться в гребях остающимся; в крайних случаях старостой практикуются рублевые штрафы. Различные чины полиции пользуются своим правом штрафов паромщиков значительно чаще.

Вычеты за поломы гребен, по рублю за штуку, которые случаются довольно часто на быстринах с сильно нагруженными паромами, имеют для рабочих еще большее значение, чем штрафы.

Все рабочие служат на пароме по контракту и имеют особые расчетные книжки, но я ни того, ни другого не видал.

Естественно, недоумеваешь: как это находятся охотники на такой изнурительный труд паромщика при ничтожном вознаграждении, когда и жить-то приходится им хуже скотского? Про одних манекенов перевоза приходится сказать — это подневольные гости, сельские старосты силой привели их сюда как недоимщиков. Другие, кто по воле сюда пришел, — это наглядный пример, до чего наша окраина экономически бедна и — неразвита. Если бы кто-нибудь из этих добровольцев мог найти у нас где-нибудь более лестное для себя вознаграждение, разве сменял бы он его на каторжное положение паромщика?

Татары соседних юрт, крестьяне подгородних деревень — вот преимущественно кто нанимается на казенные паромы; поселенцы встречаются на пере нош лишь изредка. Если все эти лица соглашаются бросать свое «хозяйство» ради перевоза, значит, деревня достигла полного разорения.

В заключение в настоящей своей статье позволю себе коснуться еще одного: побои и самая смакованная ругань то и дело сыплются на головы этих изнуренных и обойденных судьбою людей с мозолистыми и местами пробитыми до кости руками.

Что говорить про грубую расправу с перевозчиками чинов полиции? Мы сами лично были свидетелями, как проезжающий врач Д...ий с остервенением наносил удары своею палкою по голове татарина-паромщика за то, что тот во время ледохода не решился перевозить врача в лодке через реку.

«Мировые суды», вероятно, и паромщикам дадут защиту.

Есть у нас мода прибивать дощечки к уличным столбам с правилами, что скорая езда по мостовым воспрещается, курение на улицах недопустимо и т. д., почему бы ради целей воспитания в сибирском населении чувства законности не выработать правил о неприкосновенности личности с точки зрения нашего законодательства, и таковые правила на дощечках не прибить по столбам у паромов, на базарных площадях и, вообще, где народ толпится. Быть может, видя публично перед глазами своими законы, наши озорники реже будут позволять себе кулачную расправу с бедным людом.

Павел Суханов

Сибирский листок. 1897. № 34 (4 мая). С. 2–3.

Дата добавления: 2014-12-27