А.М. Матвеев

Особняком стоит судьба личного пенсионера Екатерины I – Андрея Матвеева (1701-1739), прилежно учившегося в Амстердаме и Антверпене и вернувшегося в Россию уже после смерти Петра I. Его недюжинные способности и талант портретиста, проявившиеся в неоконченном автопортрете с женой (1729, Санкт-Петербург, ГРМ) и парных портретах И.А. и А.П. Голицыных (1728, Москва, частное собрание), были задавлены бесконечной рутинной работой по росписям дворцов и церквей и руководством малярными делами команды Канцелярии от строений - работой, продолжавшейся вплоть до ранней смерти Матвеева. В сущности, он был более «европейским» живописцем, чем, скажем, немец И.-Г. Таннауэр (1680-1737) или марселец Л. Каравак (1684-1754). Оба они добросовестно и по мере сил трудились, но в их работах часто больше архаизации, чем у русского самородка Ивана Никитина. Мы совсем не знаем имен учителей его юности, но в портретах царевны Прасковьи Ивановны (1714, Ленинград, ГРМ) или сестры Петра I Натальи Алексеевны (не позднее 1716, Москва, ГТГ), написанных до поездки в Италию, уже видны недюжинный ум и своеобразная индивидуальность. В своих лучших вещах Никитин поднимается до таких высот мастерства и глубины психологизма, что вполне выдерживает сравнение с прославленными русскими мастерами второй половины XVIII века. Отметим разнообразие его решений портретов: умный холодный дипломат Г.И. Головкин (1720-е гг., Москва, ГТГ); жизнерадостный, но несколько жеманный юноша барон С.Г. Строганов; грозный и величавый лик умершего Петра I, озаряемый отблесками погребальных свечей, или демократический облик седовласого «напольного гетмана» (1720-е гг.), удивительный по меткости, яркости и непосредственности характеристики и живописному мастерству (оба – Санкт-Петербург, ГРМ). Судьба Ивана Никитина и его брата Романа, тоже художника, была трагична: при временщике Бироне их заточили в тюрьму, после пятилетнего заключения били плетьми и сослали в Сибирь. Только после смерти Анны Иоанновны братьям разрешили вернуться, но Иван умер по дороге.

Начало века в России – сложнейший период, когда создавались основы русской культуры нового времени и укреплялись принципы, имевшие большое влияние на все дальнейшее развитие общественной и художественной жизни. Пафос преобразований и просветительских реформ выразился в поисках новых творческих методов и рождении неизвестных ранее видов, жанров и художественных форм. Все это давалось нелегко. Крутая ломка вековых традиций, государственная регламентация многих сторон жизни приводили иногда к трагическим конфликтам. Наряду с новыми явлениями и признанием достоинства отдельной личности встречались не менее яркие примеры произвола, бесправия и пренебрежения этим достоинством.

Основной смысл перелома в русском изобразительном искусстве рубежа XVII-XVIII веков заключался, с одной стороны, в радостном открытии и завоевании реального мира, прежде всего через овладение единым протяженным вглубь, а не только распластанным на плоскости пространством, и, с другой стороны, в свежести и непосредственности восприятия в портрете нового, деятельного человека в его неповторимой индивидуальности.

Самое удивительное в русском искусстве Петровской эпохи, как, впрочем, и во всех других областях жизни Русского государства, - это быстрота освоения и переработки западных уроков на свой лад. К концу первой четверти XVIII века сложный и трудный процесс закладки фундамента нового искусства был почти завершен, - в нем претворились и по-своему преобразились исконные национальные особенности, постепенно перестроились импортированные мастера и созрели свои собственные крупные художники, прошедшие путь европейского ученичества. Это новое искусство оказало глубокое воздействие на народное творчество, породило новые его формы, но и само восприняло плодотворное воздействие традиционного фольклора.

Дата добавления: 2015-05-06