И.П. Аргунов

К лучшим русским портретам XVIII века мало применимы привычные стилевые категории. Вряд ли к «Напольному гетману» И. Никитина подходит эпитет «барочный»; А.П. Струйскую (1772, Москва, ГТГ) Рокотова трудно отнести к рококо или М.А. Дьякову (1778, Москва, ГТГ) Д.Г. Левицкого - к классицизму. Пожалуй, единственным портретом, в большой мере отвечающим принципам классицизма, является позднее полотно И. Аргунова - «Портрет неизвестной в русском костюме» (1784, Москва, ГТГ)» но и то на ней, возможно, надет театральный костюм. Ничего напоминающего попытки английского художника Рейнолдса облачить свои модели в некие вневременные одежды и таким образом поднять портрет до уровня требований высшего жанра классицизма - исторической картины - в России мы не встречаем. «Смолянки» (1773-1776, Санкт-Петербург, ГРМ) на портретах Левицкого, изображающих воспитанниц Смольного института, откровенно позируют в своих полумаскарадных-полусценических платьях, они с увлечением играют свои роли в отчетном институтском театрализованном представлении. Форма парадного портрета получила у Левицкого новое осмысление, за эффектностью маскарада выступили привлекательные своей естественностью и достоверностью образы молодых девушек. Рокотова пленяет текучесть как бы пробегающих в душе модели преходящих оттенков настроения – как пробегают отражения облаков в ручье. Чьи они - ручья или облаков? Модели или художника? Откуда эта «полуулыбка-полуплач» девочки-жены Струйского (1772, Москва, ГТГ) или смутные образы, скользящие в причудливом уме ее чудаковатого стихотворца-мужа (1772, Москва, ГТГ)? Презрительная надменность Варвары Новосильцевой (1780, Москва, ГТГ) оборачивается снисходительной улыбкой бывшей воспитанницы Смольного, обращенной к своей новой богатой, но провинциально невежественной семье. А над чем или над кем усмехается Майков (1765-1767, Москва, ГТГ)? люди на портретах Рокотова как бы окутаны густой дымкой, почти спрятаны от нескромных взглядов. Живописный строй портретов Рокотова сродни его излюбленным моделям. Глубине и насыщенности его тонального колорита отвечает глубина эмоций.

Гораздо определеннее и конкретнее Левицкий. Обычно у его моделей четко сложившиеся характеры. Он хотел бы их видеть однозначными, как персонажи Фонвизина. Но это не всегда удается. Художник слишком объективен и проницателен, чтобы этого не понять. Почему, например, умница Дьякова-Львова во втором своем портрете, написанном, по-видимому, три года спустя после первого (1778 и 1782-1885 - оба в Москве, ГТГ), уже в виде признанной хозяйки лучшего литературного салона Петербурга, так скептически и разочарованно нас разглядывает? Проще и понятнее румяная растрепанная русская барыня Бакунина, с легкой иронией написанная Левицким; утонченная аристократка Урсула Мнишек с холодным фарфоровым личиком или пестро разодетая актриса-авантюристка Анна Давиа, - с одинаковым блеском запечатленные кистью Левицкого (все 1782, Москва, ГТГ). Левицкого отличает его влюбленность в материальный мир, он с увлечением пишет костюмы и аксессуары, сочетая декоративную изысканность тонов с насыщенностью, звучностью колорита всего полотна. Это придает творчеству Левицкого блеск жизни, привносит в его картины праздничную красочность. Более или менее точно соответствует понятию сентиментализма талант живописца В.Л. Боровиковского. Эмоции тут другого порядка, более аффектированные и манерные, чем у Рокотова (портрет М.И. Лопухиной, 1797, Москва, ГТГ). Но томные девушки Боровиковского пленительно женственны, а подтянутые военные - благородны и доблестны. Боровиковский внес в русскую живопись более обобщенные, идеальные представления о человеке и его гармонии с природой. Мечтательные, элегические настроения, нежность колорита и певучий ритм не мешают, однако, художнику чувствовать индивидуальность модели. Не всегда Боровиковский сентиментален, - он показал генерала Боровского энергичным и собранным (1799, Санкт-Петербург, ГРМ). К началу XIX века Боровиковский все более проникается идеалами классицизма.

Дата добавления: 2015-05-06