Константин Федорович Юон

Константин Юон - поэт обыденной, неспешно текущей жизни России, он умеет пора­зить зрителя неожиданным художественным импульсом. Он автор созерцательного пейзажа "Купола и ласточки" и одно­временно создатель экзальтированной космической компо­зиции «Новая планета». Даже в самых своих «понятных» работах Юон обладал способностью смотреть на привычную реаль­ность сквозь магическое стекло своего творческого дара. Родился художник в Москве в 1875 году. Его семья происхо­дит из Швейцарии и давно осела в России (отсюда, возмож­но, генетическая пунктуальность). Детство его прошло в Ле­фортове среди старинных дворцов, парков и церквей. Это на всю жизнь впоследствии определило его привязанность к русской старине и Москве как постоянным источникам вдохновения. Отец хоть и служил в страховом ведомстве, но был человеком по-настоящему культурным. Тем не менее, родители были весьма строги и, как казалось Константину, иногда несправедливо...

Рисовать Юон начал с восьми лет и со свойственной его нату­ре целеустремленностью не отступал более от своего увлече­ния. Его яркая одаренность проявилась в эти годы в создании увлекательной " игры в архитектуру ", которой он сумел зара­зить своих товарищей. Это были фантастические проекты не­виданно прекрасных городов. Именно увлечение архитекту­рой привело его в Московское училище живописи, хотя вско­ре, как вспоминает Юон, " краски перетянули ". Да и увлече­ние архитектурой было особенным, оно окрашено космиче­ским чувством, устремлением к утопически прекрасным ми­рам. С поступлением в училище Юон попадает в атмосферу обно­вления русского искусства. В конце 1890-х гг. в нем преподают Серов, Коровин. Хотя и косвенно, но особое влияние на Юона оказал Левитан, его тонкая тональная живопись, умение выбрать пейзажный мотив. Увлечение французским импрес­сионизмом, знакомство с европейским искусством обогатили Юона разносторонней художественной культурой.

Но эти впечатления не вскружили ему голову. Картина 1907 г. "Голу­бой куст", пожалуй, единственный в его творчестве экспери­мент с красками, отражающий новейшие открытия импрес­сионизма в области оптических превращений цвета. К основному же направлению творчества Юона применимо понятие умеренного импрессионизма. Оно часто звучит в разговоре о московских пейзажистах тех лет и предполагает верность натурным наблюдениям и оттого несколько пас­мурную сдержанность красок, тонкость оттенков, вырази­тельность силуэтов на белом снегу. Все это ближе северной русской душе, чем яркое солнце Франции.

Для Юона в ранний период его творчества всегда огромное значение имел непосредственный контакт с натурой. Он от­крывает для себя мир русской провинции: природы, мона­стырей, городов. Особенно он проникся духом Троице-Сергиевой лавры, древнего Пскова.

Кажется, что впечатления захлестывают его. С переносным мольбертом устраивается он прямо посреди городских пло­щадей, на перекрестках, в самом кипящем жизнью месте, и, очертив круг, самозабвенно работает. Надо особенно отме­тить, что невольные участники этих "массовок" ревниво за­ботились о покое художника.

Так он писал в 1903 году картину "К Троице", которая напол­нена живым движением, этюдной непосредственностью впечатлений.

В эти годы складываются основные черты картин Юона. В них всегда широкий размах пространства, торжествующее над всем раздолье русской природы, часто высокий гори­зонт, заснеженные белые поля и площади, величественное предстояние храмов, носителей мудрой исторической памя­ти, и современная жизнь у их подножия. На картинах Юона они живут в едином ритме. В мелькании маленьких фигурок невозможно разглядеть отдельные лица, есть общее лицо на­рода, то радостно пестрящее всеми красками радуги в празд­ник, то сдержанное и деловитое в будни. Но и повседневная жизнь озаряется какой-то праздничной оживленностью, энергией и смыслом.

По словам искусствоведа Д.Аркина: «Юон верен большой традиции русской пейзажной живописи, сумевшей найти для родной природы ясные и чистые звуки неторопливой речи». И главное событие личной жизни, встреча в 1900 году с буду­щей женой, простой крестьянкой из подмосковного села Лигачёво, Клавдией, напоминает мотив из его картин. Работая на натуре, он увидел стройную с роскошной косой девушку, величаво поднимающуюся на гору от реки. Юон словно забыл о своем рационализме и вскоре женился на ней, чем навлек на себя гнев отца, который выгнал его из дому... Но по свиде­тельству родных Юона, душевная щедрость, доброта и красо­та Клавдии Алексеевны впоследствии победили все сослов­ные предрассудки и сделали ее любимой невесткой.

Недалеко от дома родителей жены, в имении Лигачёва Юон приобрел дом, где создал свои лучшие работы. Здесь в 1915 го­ду он пишет свой самый известный пейзаж "Мартовское солнце". Эта большая по размеру картина обладает удиви­тельным воздействием на зрителя. Стоя перед картиной, словно ощуща­ешь морозный воздух и голубизну неба и снега. Мартовское солнце на закате зажигает стволы и ветви деревьев ярким пламенем. И это чудесное состояние завороженности покоем и торжеством в природе, которым буквально дышит полотно, родилось в душе художника после девятидневной изматываю­щей бури и снегопада. Константин Федорович написал о пе­рипетиях работы над картиной жене: «Сегодня был тихий, солнечный день, - я его так ждал; и устал безумно, едва руч­ку рука держит... Предпоследнюю ночь так кругом все грохо­тало от ветра... - стены и пол дрожали» В 1910-е годы творчество Юона завоевало прочную популяр­ность у зрителя. Для него наступает период зрелости таланта. Склонный приводить свой художественный мир в стройную систему, Юон выделяет его основные элементы: архитекту­ра, снег, небо, свет, пространство, движение, тело. По его собственным словам, в пейзажах " он стремится передать ве­личаво-монументальное и поэтическое звучание русской природы ".

В его образе России нет разделения на город и деревню, сов­ременное и прошлое - все удивительно едино и гармонично. Но за этой художественной гармонией стояли внутренние со­мнения художника. Юон признавался, что в нем жили как бы два человека, с одной стороны стремящийся навстречу сти­хийному народному началу, с другой - считавший, что пре­красное доступно лишь избранным натурам. Революция обострила эту внутреннюю борьбу. Несмотря на официальные заявления, отмеченные оптимистическим восприятием происходящих изменений в жизни народа, в душе художника было тревожно. Не случайно в первые рево­люционные годы он обращается в своих натурных зарисов­ках к своеобразному документальному бытописательству, объективному анализу событий. Но душевного равновесия он обрести уже не смог. Ярким свидетельством того стали две картины, созданные в 1921 году, "Купола и ласточки" и "Новая планета". В одной полный ностальгической грусти взгляд в прошлое, в другой - исполненный катастрофиче­ских предчувствий взгляд в будущее. При всем различии пластического и образного языка двух работ: первая - лири­ческий пейзаж, вторая - аллегорическая композиция, труд­но отделаться от ощущения их внутреннего родства. Как по­разительно похожи угасающие на закате золотые купола на фоне холодеющего горизонта и горящие шары планет в чер­ных безднах космоса.

Впрочем, в очень сложной и компромиссной ситуации, в ко­торой оказался Юон, став советским художником, его спасла высокая культура и верность своим темам. Москва, которая и прежде была неисчерпаемым источником вдохновения для художника, открылась ему своим новым трагически иска­женным современной историей лицом, новыми ритмами, ге­роическими буднями. Появляются картины: "Парад на Крас­ной площади в Москве 7 ноября 1941г."; "Утро индустриаль­ной Москвы".

В последние десятилетия своей жизни, (умер художник в 1958 г.) Юон занимается теоретическим обобщением своего опыта, работает над книгой "Юон об искусстве". Ему было присвоено звание доктора искусствоведческих наук. За год до смерти художник был единодушно избран первым секре­тарем правления Союза художников СССР. Как наставник молодого поколения художников он утвер­ждает в годы гонений на "формализм" ценность живописной традиции, наследие дорогих ему импрессионистов. Сезанна, японцев. В воспоминаниях о Юоне писателя Э.В.Брагинского есть курьезный эпизод, когда во время своей поездки в Японию он спросил, кого из русских художников знает хозяин. Ответ был короток: "Юон!"

Традиция юоновского пейзажа, его поэзия русской провин­ции оказались одним из самых живых и искренних путей русской живописи бурного XX века, лишь по касательной за­тронутых порой фальшивой "злободневностью" советского искус­ства. Не случайно поколение московских пейзажистов 1960-х годов так органично восприняло и продолжило это юоновское направление

Окно в природу

Парад на Красной площади в Москве Голубой куст

7 ноября 1941 г.

Новая планета. К Троице

Окно Мартовское солнце

Купола и ласточки Августовский вечер

Автопортрет Портрет сына Портрет жены

Дата добавления: 2015-05-06