Новое индустриальное общество 7 страница

Вот почему почти во всех исследованиях, посвящен­ных корпорации, обращалось внимание на то, что фак­тическое положение дел отличается от юридической или формальной характеристики корпорации. Эта ха­рактеристика корпорации как «объединения отдельных лиц в самостоятельную правовую единицу, обладаю­щую оформленными правами юридического лица, по-

зволяющими ей заниматься хозяйственной деятельно­стью, владеть имуществом и делать долги»¹, носит резко выраженный нормативный характер. Это определение того, чем корпорация должна быть. Когда же современ­ная корпорация лишает своих акционеров возможности управлять ею, вырастает до огромных размеров, распро­страняет свою деятельность на области, совершенно не связанные с основной отраслью, выступает как моно­псония в тех случаях, когда она покупает, и как монопо­лия в тех случаях, когда она продает, то считают, что здесь что-то неладно.

Но если крупнейшие и самые знаменитые корпора­ции, названия которых постоянно звучат в американс­ких домах и руководители которых пользуются величай­шим почетом у их коллег из мира бизнеса, приходится рассматривать как нечто анормальное, то это должно казаться немножко подозрительным.

И далее, должно быть очевидно, что «Дженерал мо­торс» имеет мало общего с профессорами Массачусет­ского технологического института, которые складывают свои личные сбережения и то, что они могут занять у друзей и в банках, чтобы сделать коллективный вклад в министерство обороны и тем самым содействовать по мере своих скромных возможностей обороне страны и участвовать в прибылях на вложенный ими капитал. Их предприятие, созданное ими, принадлежащее им и уп­равляемое ими и использующее преимущества корпора­тивной формы, соответствует сложившемуся представ­лению о корпорации. А вот «Дженерал моторе», очевид­но, ему не соответствует.

Все дело в том, что просто корпорации не существу­ет. Существует скорее несколько видов корпорации; все

¹ Harry G. Guthmann, Herbert E. Dougall, Corporation Financial Policy, 2nd Edition, New York, 1948, p. 9.

они представляют собой разновидности одного, но очень гибкого института. Одни из них полностью под­вержены влиянию рынка, другие отражают различную степень приспособления к требованиям планирования и нуждам техноструктуры. Человек, отправившийся изу­чать здания в Манхеттене, заранее предположив, что все они одинаковы, окажется в затруднении, когда ста­нет переходить от сохранившихся кирпичных зданий к небоскребам. И он поставит себя в еще более затрудни­тельное положение, если вообразит, будто все здания должны быть похожи на эти кирпичные и иметь опор­ные стены, а если они не похожи, то ненормальны. Именно так обстоит дело с корпорациями.

Наиболее очевидной предпосылкой успешного планиро­вания является крупный размер предприятия. Это, как мы видели, позволяет фирме мириться с неопределенно­стью, присущей рынку, там, где она не может быть уст­ранена, дает ей возможность отказаться от таких рын­ков, от которых она при малых размерах находилась бы в слишком большой зависимости, и контролировать другие рынки, на которых она покупает и продает. И на­конец, крупные размеры практически совершенно обя­зательны для того сектора экономики (отличающегося дорогостоящей техникой и всесторонним планировани­ем), где единственным покупателем выступает феде­ральное правительство.

Нет надобности, пожалуй, специально подчеркивать, что корпорации хорошо приспособились к этому требова­нию. Они могут стать — и действительно стали — очень крупными. Но это не афишируется, потому что слывет аномалией. Руководителю крупнейшей корпорации авто­матически отводится самая почетная роль на всех съез-

дах бизнесменов, собраниях и других встречах и торже­ствах, устраиваемых в мире бизнеса. Его хвалят за ум, проницательность, смелость, прогрессивность и за то, что под его руководством фирма достигла замечательных темпов роста. Но крупные размеры его фирмы (величина ее активов и число занятых в ней людей) не прославляют­ся, хотя это и есть ее наиболее разительная особенность. Ничто так не характерно для индустриальной систе­мы, как масштабы современного корпоративного пред­приятия. В 1962 г. на долю 5 крупнейших промышлен­ных корпораций США, активы которых составляли в об­щей сложности 36 млрд долл., приходилось 12% всех активов обрабатывающей промышленности. 50 круп­нейшим корпорациям принадлежало свыше одной тре­ти всех активов обрабатывающей промышленности, 500 крупнейшим корпорациям — значительно больше двух третей. На корпорации с активами свыше 10 млн долл., число которых составляло около 2 тыс., прихо­дилось 80% всех ресурсов, используемых в обрабаты­вающей промышленности США¹. В середине 50-х годов

¹ «Hearings before the Subcommittee on Antitrust and Monopoly of the Committee of the Judiciary United States Senate, Eighty-Eight Congress, Second Session, Pursuant to S. Res. 262, Part I. «Economic Concentration. Overall and Conglomerate Aspects», 1964, p. 113. Данные о кон­центрации промышленной деятельности в руках круп­ных фирм и особенно те из них, которые служат доказа­тельством роста концентрации, являются в США пред­метом спора, принимающего порой чуть ли не патологи­ческие формы. Причина заключается в том, что дискуссия между теми, кто считает рынок жизнеспособ­ным институтом, и теми, кто полагает, что он не спосо­бен противостоять монополистическим влияниям, из­давна вращалась вокруг этих цифр Поэтому они защи­щались или оспаривались в зависимости от занимаемой позиции. Однако главные из приводимых здесь данных не подвергаются серьезному сомнению.

в 28 корпорациях работало приблизительно 10% всего числа лиц, занятых в обрабатывающей и добывающей про­мышленности, розничной и оптовой торговле. В 23 кор­порациях работало 15% всего числа занятых в обраба­тывающей промышленности. В течение первой поло­вины этого десятилетия (июнь 1950 г — июнь 1956 г) 100 фирм получили две трети (по стоимости) всех зака­зов на нужды обороны; 10 фирм — одну треть¹. В 1960 г на долю 4 корпораций приходилось примерно 22% сум­марных расходов промышленности на научные исследо­вания и опытно-конструкторские работы. 85% этих рас­ходов приходилось на долю 384 корпораций, каждая из которых насчитывала 5 тыс и более рабочих, на долю 260 тыс фирм с числом рабочих менее 1 тыс в каждой приходилось всего 7%²

Планирование — это функция, которая в сознании большинства людей ассоциируется с государством Если корпорация представляет собой основную плани­рующую единицу, то естественно полагать, что масштаб деятельности крупнейшей корпорации должен прибли­жаться к масштабу деятельности государства Так оно и есть В 1965 г валовой доход трех промышленных кор­пораций — «Дженерал моторс», «Стандард ойл оф Нью-Джерси» и «Форд мотор компани»— превысил валовой доход всех американских фирм В 1963 г. доход «Джене­рал моторс» составил 20,7 млрд. долл. и был почти равен

¹ Carl Kaysen, The Corporation How Much Power? What Scope? в кн. «The Corporation in Modern Society», Cambridge, Harvard University Press, 1959, p 86-87

² M. A. Adelman, Hearings before the Subcommittee on An­titrust and Monopoly of the Committee on the Judiciary, United States Senate, Eighty-Ninth Congress, First Session, Pursuant to S Res 70, Part III, «Economic Concentration Concentration, Invention and Innovation», 1965, p. 1139-1140

доходу трех миллионов самых мелких фирм страны, то есть доходу примерно 90% всех фирм. Валовой доход каждой из упомянутых трех корпораций намного превы­шал валовой доход любого отдельного штата. Выручка «Дженерал моторс» была в 1963 г. в 50 раз больше дохо­дов штата Невада, в 8 раз больше доходов штата Нью-Йорк и чуть меньше одной пятой доходов федерального правительства¹.

Экономисты давно спорят о причинах крупных раз­меров современной корпорации Объясняются ли они тем, что это имеет важное значение для экономии из­держек, связанной с современным крупным производ­ством?² Или же речь идет о более неприглядной причи­не, которая заключается в том, что крупная фирма стре­мится быть монополистом на своих рынках? Моя точка зрения состоит в том, что обе версии частично справед­ливы. Фирма должна быть достаточно крупной для того, чтобы иметь возможность осуществлять большие капи­таловложения, требуемые современной техникой. Она должна быть достаточно крупной и для того, чтобы кон­тролировать свои рынки Но наш анализ объясняет так­же то, что не может быть объяснено на основе прежних теорий Почему фирма «Дженерал моторс» не только до­статочно велика, чтобы иметь автомобильный завод оп­тимальных размеров, но и достаточно велика, чтобы иметь десяток и более заводов оптимальных размеров? И почему она достаточно велика, чтобы производить

¹ Данные сообщены журналом «Fortune» и министер­ством сельского хозяйства США, а также «Statistical Abstract of the United States»

² Cm. Joe S Bain, Economics of Scale, Concentration and the Condition of Entry in Twenty Manufacturing Indu­stries, «The American Economic Review», Vol XLIV, № 1, March 1954

вещи столь различные, как, например, авиамоторы и холодильники, что не может быть объяснено выгодами крупного масштаба производства? И почему не слыш­но серьезных жалоб потребителей в ее адрес, несмотря на то, что она достаточно велика, чтобы оказывать на рынок монополистическое влияние? Размеры фирмы «Дженерал моторc» обусловлены не требованиями мо­нополии или экономии, связанной с масштабом произ­водства, а требованиями планирования. А под углом зрения потребностей планирования (контроля над предложением, контроля над спросом, обеспечения ка­питалом, минимизации риска) желательный размер фирмы не имеет четкого верхнего предела. Возможно, что чем крупнее фирма, тем лучше. Корпоративная форма отвечает этой потребности. Совершенно оче­видно, что она позволяет фирме иметь чрезвычайно крупные размеры.

Корпорация превосходно приспособлена также к нуж­дам техноструктуры. Последняя, как мы видели, являет­ся аппаратом для групповых решений — аппаратом для объединения и анализа информации, доставляемой мно­жеством людей, с тем чтобы прийти к решениям, выхо­дящим за пределы компетентности каждого в отдельно­сти. Техноструктура, как мы видели, также требует вы­сокой степени самостоятельности. Она не терпит ника­кого вмешательства со стороны, ибо, имея в виду природу группового принятия решений и характер про­блем, подлежащих решению, любое вмешательство из­вне всегда будет недостаточно компетентным, а следо­вательно, произвольным. Если бы эти проблемы могли решаться единолично, то никакая группа не стала бы ими заниматься.

Одним из возможных источников такого вмешатель­ства является государство. Но корпоративный устав предоставляет корпорации широкую арену независи­мых действий в области ведения ее дел. И эта свобода защищается как священное право. В мире американско­го бизнеса ничто не считается столь беззаконным, как вмешательство государства во внутренние дела корпо­рации. Гарантии этой свободы, закрепленные законом и освященные обычаем, значительны. Столь же сильное сопротивление оказывается любому посягательству профсоюзов на прерогативы корпоративной админист­рации.

Но существует также опасность вмешательства соб­ственников, то есть акционеров. Их отстранение от дел не предусмотрено законом и не освящено обычаем. На­оборот, их право вмешиваться в дела корпорации либо прямо, либо через совет директоров гарантировано за­коном. Однако то, что это вмешательство законно, не означает, что оно плодотворно. Использование этого права применительно к важным вопросам, требующим группового решения, причинило бы такой же вред, как любое другое вмешательство. Так что акционер тоже должен быть отстранен от дел.

Это отчасти достигается попросту игнорированием прав акционеров как практически не существующих. Вместе с тем раздробление имуществ¹, стремление фи­лантропических организаций, а также отдельных лиц и организаций, управляющих чужим имуществом на правах опеки, вкладывать капитал не в одно, а во мно­гие предприятия, раздробление состояний в результате

¹ Автор, по-видимому, имеет здесь в виду широко практи­куемый американскими богачами прижизненный фор­мальный раздел состояния в целях уменьшения взимае­мых налогов.— Примеч. перев.

раздела по наследству и выплаты алиментов, пожертво­вания праздных наследников на меценатские филантро­пические и социальные цели — все это приводит к тому, что акции любой корпорации оказываются в руках все большего и большего числа лиц. Этот процесс рассея­ния развертывается быстро, и для того, чтобы отнять у акционеров все возможности оказывать действенное влияние на дела корпорации, вовсе не требуется, чтобы он дошел до предела. В середине 20-х годов произошел первый случай, которому суждено было привлечь широ­кое внимание общественности к этой тенденции. Тогда стало известно, что полковник Роберт Стюарт, предсе­датель совета директоров фирмы «Стандард ойл компа­ни оф Индиана», по договоренности с некоторыми лица­ми из тех, что позднее навеки прославились как инициа­торы аферы, получившей название «Типот доум» и «Элк хилл»¹, организовал сугубо специализированное пред­приятие в Канаде под названием «Континентл трейдинг компани». Единственная функция этой компании зак­лючалась в том, что она закупала сырую нефть у полков­ника Е.А. Хэмфриса, владельца богатого месторожде­ния «Мексика», находящегося в восточной части Цент­рального Техаса, и перепродавала ее компаниям, конт-

¹ Речь идет о нашумевшей афере, связанной в первую оче­редь с именем Альфреда Фолла, министра внутренних дел в правительстве Гардинга. В 1921 г. по настоянию Фолла Гардинг передал государственные нефтеносные земли в районах Калифорнии и Вайоминга из ведения морского министерства в ведение министерства внут­ренних дел. Через некоторое время Фолл сдал земли в аренду своим друзьям Эдварду Дохени и Гарри Синкле­ру. От Дохени Фолл получил взятку в 100 тыс. долл., от Синклера еще больше. Когда эта афера была разоблаче­на, Гардинг был вынужден уволить своего министра внутренних дел в отставку.— Примеч. перев.

ролируемым теми же лицами, включая «Стандард ойл оф Индиана», с накидкой 25 центов на один баррель. Это был превосходный бизнес. Он не требовал никаких расходов, кроме небольшого процента, выплачивавше­гося одному канадскому адвокату, который номинально числился главой предприятия (и всякий раз отправлял­ся в Африку охотиться, когда его вызывали для объясне­ний), да еще почтовых расходов по переводу выручки после ее обмена на облигации займа свободы. (Если бы часть этой выручки не была неосторожно использована для подкупа министра внутренних дел Альберта Фолла и других лиц, искавших возможности покрыть дефицит в фондах национального комитета республиканской партии, то о существовании «Континентл компани» ни­кто бы не узнал, как это и было, бесспорно, задумано.) Полковник Стюарт впоследствии утверждал, что он все­гда намеревался передавать прибыль фирме «Стандард ойл оф Индиана». Однако по рассеянности он в течение многих лет держал облигации у себя и успел получить деньги по многим купонам. В 1929 г. минуло всего 18 лет после судебного постановления, разрушившего империю Джона Рокфеллера, важной частью которой была «Стан­дард ойл оф Индиана». Рокфеллеры все еще владели 14,9% всех голосующих акций этой компании, и счита­лось, что она находится под их контролем. Они сурово от­неслись к этому грубому нарушению приличий. Рокфел­лер-старший сам в особых случаях облагал своих конку­рентов чем-то похожим на такую же дань, но собствен­ную компанию — никогда. Воспользовавшись оглаской, которую получила афера с «Типот доум», собственным вы­соким положением в финансовых кругах, Джон Рокфел­лер младший с помощью своего шурина Уинтропа Олдри­ча, который вербовал акционеров, согласных передать свои голоса по доверенности, а также используя весьма солидную сумму денег, сумел вытеснить полковника и

занять его место, хотя и не без труда¹. (Совет директоров полностью поддерживал Стюарта.) Не без удивления на­блюдатели убедились в том, что, не будь скандала с «Ти­пот доум» и не имей Рокфеллер обильных средств, его шансы на победу были бы невелики.

В большинстве других крупных корпораций подоб­ное использование власти было бы менее возможно, и с течением времени оно становилось все менее возмож­ным. Исследование проф. Гордона, относящееся к дово­енному времени и охватившее 176 крупных корпораций, показало, что по меньшей мере половина их акций нахо­дилась в руках тех, чей пакет составлял менее 1 % ак­ций, выпущенных в обращение. Число компаний, где имелись акционеры, владеющие пакетом, достаточным для потенциального контроля, то есть для того, чтобы повлиять на выборы совета директоров, составляло ме­нее трети изученных компаний, а «число компаний, в которых те, кто активно руководит делами, являются владельцами крупных пакетов, безусловно, еще мень­ше»². Это было четверть века назад; процесс дробления

¹ Ср.: Adolf A. Berle, Jr., Gardiner С. Means, The Modern Corporation and Private Property, New York, 1934, p. 82-83. Из представленных 8 645 299 акций Рокфеллер полу­чил голоса 5 510 313. Стюарт ушел в отставку с пенсией 75 тыс. долл. в год. См.: M. R. Werner, John Starr, Teapot Dome, New York, 1959, p. 274-275.

² R.A. Gordon, Business Leadership in the Large Corpora­tion, Washington, 1945, Chapter II. Пакеты акций, при­надлежавшие администрации компаний, составляли в среднем 2,1% акционерного капитала. В 56% всех изу­ченных проф. Гордоном компаний администрация владе­ла менее 1 %; только в 16 компаниях администрация вла­дела 20% акций, выпущенных в обращение. Более по­зднее обследование (см.: Mabel Newcomer, The Big Busi­ness Executive, New York, 1955) показало, что в 1952 г. доля администрации была еще меньше.

пакетов акций, который в то время в гораздо большей степени затронул старые железнодорожные, чем новые промышленные корпорации, почти наверняка продол­жался¹. Это означает, что для смены руководства требу­ется убедить больше акционеров голосовать вопреки со­ветам существующего руководства за людей, которых они, естественно, не знают и которым они не располо­жены доверять. Такой попытке противодействует также склонность пассивных акционеров передавать по дове­ренности свои голоса администрации. Приходится учи­тывать и существующий порядок, согласно которому проигравший битву за голоса акционеров, если он не входит в состав руководства, обязан оплатить расходы, связанные с подобной компанией. И наконец, предпри­нимая такую попытку, необходимо считаться с тем, что недовольный акционер всегда имеет возможность по­просту продать свои акции. С увеличением размеров корпорации, с течением времени и с усилением дробле­ния собственности на акции их владелец не лишается своих формальных прав. Дело скорее обстоит так: голо­совать он может, но голос его не имеет практического значения.

Чтобы прочно обеспечить свою самостоятельность, тех­ноструктура должна иметь источник нового капитала, которым она могла бы пользоваться, не будучи вынуж­дена в качестве компенсации мириться с чьей-либо вла­стью над своими решениями. Отсюда важность фактора

¹ Это явно подтверждается исследованием Р. Ларнера (R.J. Lamer, The 200 Largest Nonfinancial Corporations, «The American Economic Review»,Vol. LVI, № 4, Part I, September 1966, p. 777-787), которое было опубликовано как раз в то время, когда эта книга была сдана в печать.

предложения капитала. Коммерческий банк, страховая компания или инвестиционный банк не могут на основе предоставленного займа или гарантии размещения цен­ных бумаг получить контроль (реальный или потенци­альный) над решениями, если легко доступны другие и менее требовательные кредиторы и если эта операция является объектом ожесточенной конкуренции.

Сложность современных решений в области техни­ки и планирования также ограждает техноструктуру от внешнего вмешательства. Сельский банкир, исходя из своего опыта и знания, может легко противопоставить суждению фермера свое мнение о перспективах откор­мочного животноводства — и он это делает. Но даже наиболее самоуверенный финансист не осмелится оспа­ривать мнение инженеров, конструкторов, художников-оформителей, конъюнктуроведов и руководителей отде­ла сбыта из «Дженерал электрик» относительно совер­шенного по своей отделке прибора для поджаривания гренков, упоминавшегося в предыдущей главе. Техника и планирование исключили возможность принятия еди­ноличных решений, они превратили этот процесс в прочную прерогативу техноструктуры и освободили ее от влияния внешних сил.

Но в условиях корпорации техноструктура располага­ет еще более надежной защитой от вмешательства. Речь идет о таком источнике капитала, как прибыль корпора­ции, которая целиком находится под ее контролем. Ни один банкир не может предписывать условия, касающие­ся использования нераспределенной прибыли. И никакая другая внешняя сила не в состоянии это делать. Если исключить обычно безобидного держателя акций, никто не вправе призвать к ответу за то, что то или иное капи­тальное вложение, осуществленное за счет нераспреде­ленной прибыли, оказалось неудачным. Трудно переоце­нить значение факта перемещения власти, связанного с

наличием подобного источника капитала. Мало найдет­ся других явлений, оказавших более глубокое влияние на процесс изменения природы капитализма. И вряд ли приходится удивляться тому, что нераспределенные прибыли корпораций превратились в столь важный ис­точник капитала.

Существует, наконец, еще одна опасность, угрожающая самостоятельности техноструктуры. Она возникает тог­да, когда фирма не получает прибыли. Тогда нет и нерас­пределенной прибыли. Если при этом требуется постро­ить новый завод или пополнить оборотный капитал, то приходится обращаться к банкирам или другим посторон­ним лицам и организациям. Только особые обстоятель­ства, то есть тот факт, что фирма терпит убытки, могут зас­тавить ее согласиться предоставить посторонним лицам и организациям право проверки и вмешательства. Тут уже не скажешь им, чтобы они не лезли в чужие дела. Таким образом, при недостатке капитала, хотя бы и ограничен­ном во времени и в пространстве, сразу возрождается власть капиталиста. И именно в случаях подобной осечки с прибылью — и только в таких случаях — имеется воз­можность расшевелить акционера крупной корпорации. В крупных корпорациях борьба за руководство редко на­блюдалась в последнее время. И во всех значительных случаях, касавшихся крупных корпораций («Нью-Йорк сентрал», «Лоев», «ТУЭ», «Уилинг стил», «Кэртис пабли­шинг»), дела фирмы, которая стала ареной борьбы за ру­ководство, шли плохо в тот период. Если доходы корпора­ции превышают известный минимум (они не обязательно должны достигать максимума, ибо никто не может знать, каков этот максимум), то кредиторы лишены возможно­сти вмешиваться, а акционеры не проявляют активности.

В этой области корпорация (и индустриальная систе­ма в целом) тоже хорошо приспособилась к нуждам тех­ноструктуры, хотя, как это ни странно, характер этого приспособления привлекал к себе мало внимания. Эта приспособленность заключается попросту в том, что крупнейшие корпорации не теряют денег. В 1957 г., отме­ченном в США слабой рецессией, ни одна из 100 круп­нейших промышленных корпораций не осталась без прибыли. Из 200 крупнейших только одна закончила год с убытком. 7 лет спустя, в 1964 г., который по об­щему признанию был годом высокой конъюнктуры, все 100 крупнейших корпораций снова получили прибыли; из 200 только 2 имели убытки, из 500 — только 7. Из 50 крупнейших торговых фирм, включая «Сирc, Ро­бек», «Атлантик энд Пасифик», «Сэйфуэй» и др., ни одна не осталась без прибыли. По предварительным рас­четам, так же обстоит дело и с 50 крупнейшими фирма­ми в сфере коммунальных услуг. Из 50 крупнейших транспортных компаний только 3 железные дороги и пе­реживающая временные затруднения авиакомпания «Истерн эйрлайнс» не получили прибыли¹.

В славословиях американскому бизнесу неизменно присутствует утверждение, что эта экономика связана как с прибылью, так и с убытком. «Американская систе­ма частного предпринимательства, основанная на кон­куренции, является признанной системой прибылей и убытков, в которой надежда на прибыль служит стиму­лом, а боязнь убытка — шпорами»². Возможно, что это так. Но в отношении организованной части экономики, в которой развитая техноструктура способна ограждать свои прибыли посредством планирования, это определе­ние неверно. И оно неверно также в отношении «Юнай-

¹ «The Fortune Directory», August 1958, August 1965.

² United States Steel Corporation, Annual Report, 1958.

тед Стейтс стил корпорейшн», из отчета которой мы за­имствовали только что приведенное суждение,— в тече­ние четверти века эта корпорация не имела убытков.

В рассматриваемой области также следует избегать преувеличений, они никогда не делают более убедитель­ными строгие доказательства. Среди 200 крупнейших американских корпораций, образующих сердцевину ин­дустриальной системы, имеется незначительное число таких, где собственники оказывают существенное влия­ние на решения. Это влияние с каждым годом уменьша­ется. Но есть исключения. Одни собственники, как, на­пример, Дюпоны и (в меньшей степени) Фаерстоуны и Форды, активно участвуют или участвовали в управле­нии. Они пользуются, таким образом, влиянием, будучи частью техноструктуры, и это влияние, бесспорно, воз­растает благодаря владению акциями. Другие собствен­ники, входя в состав совета директоров, оказывают вли­яние на подбор руководства, то есть решают вопросы подбора лиц, принимающих решения. И еще имеются, возможно, такие собственники, которые знакомятся с делами и авторитетно вмешиваются в решение отдель­ных вопросов — отдельных случаев слияния, выпуска нового вида продукции.

Говоря об этой категории собственников, всегда приходится, однако, ставить вопрос о том, в какой сте­пени решение исходит от того, кто его формально при­нял, и в какой степени дело уже было решено за него той группой, которая доставила соответствующую ин­формацию. Здесь следует снова подчеркнуть опасность смешения акта утверждения с процедурой выбора реше­ния. И при всех условиях важно отдавать себе отчет в том, что декорум, соблюдаемый в корпорациях, более

или менее умышленно рассчитан на то, чтобы скрывать реальную обстановку. Это обстоятельство заслуживает того, чтобы сказать о нем в заключение несколько слов. В освященных временем суждениях о корпорациях настойчиво подчеркивается власть совета директоров и тем самым в конечном счете власть держателей акций, которых, как принято считать, представляет этот совет. Ритуал, призванный засвидетельствовать эту власть, соблюдается с большой торжественностью; никто не по­зволяет себе цинично отзываться о его подлинном со­держании. Совету директоров представляются обшир­ные докладные записки, насыщенные сведениями и ста­тистическими данными, и ему дается время для их изу­чения. К докладным запискам прилагаются рекомен­дации. Имея в виду масштабы и групповой характер под­готовки этих рекомендаций, их отклонение представля­ется немыслимым. Тем не менее у совета остается впе­чатление, что решение принято им.

Принятый в корпорациях порядок ведения дел по­зволяет совету директоров действовать и в сфере фи­нансовых операций, то есть решать вопросы, связанные, например, с изменением структуры капитала, выплатой дивидендов, выдачей разрешения на выпуск ценных бу­маг. При том условии, что техноструктура контролиру­ет источники сбережения и предложения капитала, по­добные решения зачастую являются самыми шаблонны­ми и производными из всех решений, принимаемых в корпорации. Но, как отмечалось в другом месте, все, что связано с крупными суммами денег, создает впечатле­ние могущества и власти. Это та же ассоциация, какую обычно вызывает крупное войсковое соединение.

С еще большим рвением, хотя и с меньшей правдо­подобностью, корпорация посредством заведенного ри­туала стремится внушить акционерам впечатление, буд­то они облечены властью. В тех случаях, когда акционе-

ры действительно контролируют (или контролировали) свою компанию, общие собрания акционеров не сопро­вождаются особыми церемониями.

Мнение большинства побеждает, мнение меньшин­ства отвергается, и последнему делаются такие уступ­ки, которые представляются целесообразными из стра­тегических соображений. И смысл всего происходящего всем понятен. Когда же акционеры перестают оказывать влияние, то предпринимаются специальные усилия, на­правленные на то, чтобы скрыть это. Место общего со­брания выбирается таким образом, чтобы акционерам было удобно. Им преподносят прекрасно напечатанные отчеты, составление которых является ныне специали­зированным ремеслом. Устраивается осмотр продукции и даже заводов. На собрании, как и в отчете, многократ­но говорится о вашей компании. Должностные лица с сугубо подчеркнутым вниманием выслушивают заведо­мо не относящиеся к делу предложения совершенно не­сведущих участников собрания и заверяют, что они бу­дут рассмотрены с величайшей тщательностью. Слова благодарности за «выдающееся искусство, с каким вы управляете нашей компанией», расточаемые старомод­но одетыми женщинами-акционерами, владеющими де­сятью акциями, принимаются руководством с хорошо разыгранной признательностью. Критиков ожидает су­ровое осуждение всех присутствующих. Из значитель­ных акционеров на собрании никто не бывает, никакие решения на них не принимаются. Годовое общее собра­ние акционеров крупной американской корпорации — это, пожалуй, наша наиболее тщательно разработанная форма внушения иллюзий народу.

Дата добавления: 2015-05-06