Новое индустриальное общество 13 страница

не известно, человек — ничто. Он находится вне привыч­ного порядка вещей; не знаешь, какого внимания, не го­воря уже об уважении, заслуживает он и стоит ли вооб­ще замечать его. Если же он работает в хорошо извест­ной корпорации с хорошей репутацией, то с ним, очевид­но, следует считаться. По поводу «человека из организации» было пролито немало слез. Но всем пла­кальщикам следовало бы помнить, что он посвящает себя организации потому, что организация делает для него больше, чем он способен сделать для себя сам. Но для нас достаточно будет отметить, что развитая корпорация об­ладает престижем, побуждающим и поощряющим лич­ность поставить ее цели на место своих собственных.

Удовлетворяется также и требование постоянного общения между членами организации. Как мы убеди­лись, техноструктура — это механизм для группового принятия решения. Такие решения вырабатываются в ходе активного взаимного общения¹. Так, по самой сво­ей природе техноструктура развивает процесс отожде­ствления целей.

Техноструктура, особенно ее центральное ядро, удовлетворяет также значительную часть потребностей своих членов. В самое последнее время среди менедже­ров корпораций стало модным, хотя и не обязательным, иметь какое-нибудь побочное неделовое увлечение, по­мимо регулярных физических упражнений и обще­ственных обязанностей. Коллекционирование произве-

¹ На основе интервью с 221 руководителем корпораций раз­личного ранга, дополненных вопросниками, Уильям X Уайт-младший приходит к выводу, что «средний руково­дитель проводит примерно 6 из 8 рабочих часов в разгово­рах с другими руководителями в ходе деловых встреч и конференций. На него посмотрели бы как на чудака, если бы он в одиночку пошел обедать» («The Executive Life», by the Editors of «Fortune», New York, 1956, p. 64).

дений абстрактной живописи, индейской керамики, ста­рых плакатов или вышедших из употребления гармоник; поощрение балета или проблемы контроля над рождае­мостью; эксцентричная обстановка деловой конторы — во всем этом проявляется отмеченная тенденция. Но все же обычно делом чести считается отдавать корпорации почти всю свою энергию. Все остальное, включая семью, политику, а иногда даже алкоголь и секс, считается вто­ростепенным. «Для менеджера работа и другие стороны жизни находятся в единстве, которое он не может полно­стью объяснить... Что значит работать чрезмерно, спра­шивает менеджер, если твоя работа — это твоя жизнь?»¹. Это значит, что организация удовлетворяет его нужды достаточно полно, то есть и этот стимул к отождествле­нию целей действует в полной мере.

И наконец, хотя внутри техноструктуры существует соперничество, оно не носит характера игры с нулевой суммой. Хотя только один человек достигает высшей ступеньки иерархии, каждый может добиться продви­жения. Это также совместимо с отождествлением це­лей. Напротив, в маленьком городке автомобильный ди­лер в ожидании покупателя или городской строитель­ный подрядчик, добивающийся заказа, участвуют в игре с нулевой суммой. (Отметим, что сами участники назы­вают это игрой на уничтожение.) Если один совершает

¹ «The Executive Life», p. 69. Co слов менеджеров сталели­тейной корпорации Уайт рисует такую «идиллию» его де­ловой и семейной жизни: «Вместо того чтобы спокойно почитать вечером детектив, занимаешься до одиннадцати часов делами и наконец говоришь себе: "Ну хватит, пора что-нибудь выпить — и в постель". Но все же сидишь и потеешь до половины первого или до часа. В результате за завтраком я не общителен. Жена говорит, что я просто сижу и клюю носом, и, наверно, она права. Но меня обо­дряет то, что я хорошо информирован о ходе дел».

сделку или получает заказ, другой их теряет. Здесь по­ощряется индивидуализм в преследовании целей, а не кооперирование вокруг них.

Согласимся, что внутри техноструктуры факторы, содействующие отождествлению, получают полный простор.

С техноструктурой, повторяем, связан групповой метод принятия решений. К выработке решений привлекается большое число работников самого различного звания и положения. Таким образом, многие имеют доступ, или иллюзию доступа, к власти. Цели предпринимательской корпорации были твердо определены денежными инте­ресами предпринимателя. Это ограничивало возможно­сти отождествления, а такая жесткость цели препят­ствовала также и ее приспособлению. В развитой корпо­рации цели определяются более гибко. К тому же на них оказывает влияние техноструктура. Возможности для приспособления резко возрастают.

Приспособление целей как мотив становится силь­нее по мере приближения к внутреннему кругу техно-структуры. Здесь как иллюзия власти, так и реальная власть выступают наиболее отчетливо. Человек имеет все больше оснований считать, что, работая в организа­ции, он может привести ее деятельность в большее соот­ветствие со своими собственными целями. Участие в выработке групповых решений позволяет расширить сферу его влияния. А более высокое положение в иерар­хии способствует укреплению иллюзии власти.

Приспособление в развитой корпорации усиливает­ся также неизменной склонностью человека считать, что вселенная ограничивается узкими рамками его соб­ственного горизонта. Последнее крайне важно. Мир

школьного учителя ограничен школой. Мир священни­ка ограничен духовно близкими ему членами конгрега­ции: души тех, кто вне этого круга, принадлежат, если не в теории, то на практике, гражданам второго сорта. Мир чиновника ограничивается его управлением груп­пой, отделом или бюро; здесь он чувствует себя в пол­ной мере ответственным, к остальному государственно­му аппарату он относится с некоторым безразличием или даже презрением. Ничто не представляется столь важным для профессора университета, как факультет, где он преподает. Остальные факультеты воспринима­ются им как некая внешняя туманная сфера. И лишь не­многие честолюбцы стремятся оказать влияние на отда­ленный мир, который воплощается в ассоциации линг­вистов. Именно в этом ограниченном мире, а не в мире вообще заключены все страсти, ухищрения, двулич­ность, фаворитизм и политические альянсы, которые представляются значительными отдельному человеку. Именно эту малую вселенную стремится он приспосо­бить к своим собственным целям. К желанию человека изменить мир в соответствии со своими идеалами забот­ливое провидение добавило иллюзию полной возможно­сти осуществить эту задачу. Достигается эта иллюзия путем сужения вселенной каждого человека до управля­емых размеров. В результате приспособление как побу­дительный мотив значительно укрепляется¹.

¹ Давнее и общепризнанное удовольствие вести разгово­ры на производственные темы основывается на том, что интересы человека ограничены рамками его коллектива. Те, кто принадлежит к нему, считают, что лишь этот ми­рок чего-то стоит. Только непосвященным такие разгово­ры кажутся неинтересными.

Эта тенденция имеет большое значение в деятельности госу­дарственного аппарата, где небольшие административные единицы постоянно приобретают в глазах тех, кто в них служит, значение, намного превышающее их реальную функцию. Это содействует старательности в работе, преданности делу, но также и крайнему бюрократичес­кому рвению. После Второй мировой войны, когда док­торские диссертации по экономике, защищаемые в Гар­вардском университете, были в основном заполнены военными воспоминаниями, я получил документ на не­сколько сот страниц с описанием деятельности одного из отделов Управления по контролю над ценами, кото­рый отвечал за контроль над ценами на подметки и каб­луки. Как я узнал из этого отчета, контроль над ценами этих изделий проводился энергично, умно и изобрета­тельно: каблуки испытывались даже на ботинках ва­шингтонских почтальонов и оценивались согласно их прочности. Диссертант чуть ли не утверждал, что ус­пех или неудача в деятельности администрации военно­го времени зависели от успеха или неудачи отдела Уп­равления по контролю над ценами. Хотя я возглавлял контроль над ценами, я ранее не знал о существовании этого отдела и о его достижениях. В свою очередь и в диссертации упоминалось о возглавляемом мною уп­равлении как об отдаленной и в основном визирующей инстанции.

Эти малые вселенные в развитой корпорации много­численны и занимают в жизни причастных к ним лиц ре­шающее место. Для отдела кадров нет ничего важнее политики найма; для тех, кто занят информацией и об­работкой данных, все остальные виды деятельности ка­жутся второстепенными; для группы, разрабатывающей новые виды продукции, ничто не может быть более важ­ным. Для юристов общий правовой отдел является моз­гом предприятия. А для бухгалтеров — бухгалтерия. Для отдела сбыта важнее всего продажи. Все это повы­шает роль мотива приспособления.

Итак, мы с полным основанием можем сделать вывод, что отождествление, то есть добровольная замена своих целей целями организации, и приспособление, то есть связь с организацией в надежде привести ее цели в бо­лее близкое соответствие со своими собственными це­лями, являются важными мотивами в деятельности тех­ноструктуры, и их значение усиливается по мере при­ближения к центру. Но это затушевывается тем фактом, что по мере приближения к центру, а именно к высшим менеджерам, значение денежного вознаграждения как стимула все больше уменьшается и что это особенно на­глядно проявляется в отношении главных администра­торов крупной корпорации. Те, кто не идет дальше по­верхностных наблюдений, связывают мотивы их дея­тельности с высоким вознаграждением.

Но, как мы видели, можно считать доказанным, что во внутренних кругах развитой корпорации между раз­мерами вознаграждения и интенсивностью усилий от­сутствует сколько-нибудь тесная связь¹.

¹ R.A. Gordon, Business Leadership in the Large Corpora­tion, Washington, 1945, p. 312 и след.; Mabel Newcomer, The Big Business Executive, New York, 1955, p. 121 и след. Оба автора приходят к выводу, что сверх определенного уровня вознаграждения, если не считать неизбежных ис­ключений, денежный мотив отходит на второй план. Ина­че говоря, повышение или понижение денежного вознаг­раждения не оказывает влияния на трудовой вклад. Во время своих интервью с руководителями корпораций Уайт обнаружил, что, в то время как жалобы на высокий уровень налогов были обычными, большинство руководи­телей признает, что налоги не оказывают влияния на ин­тенсивность их труда. В любом случае она является мак­симальной.

В центре корпорации денежное вознаграждение со­ставляет лишь часть более обширной системы мотивов, дающей полный простор для проявления мотивов отож­дествления и приспособления целей. После того как мы подведем итог, мы рассмотрим специфические цели, ко­торым служит эта система мотивов.

ГЛАВА XIV. ПРИНЦИП СОВМЕСТИМОСТИ

Теперь необходимо подвести итог и сформули­ровать одно правило. Отношение между обще­ством в целом и отдельной организацией долж­но быть совместимо с отношением этой органи­зации к личности. Должна существовать со­вместимость целей общества, организации и личности. Должна также существовать совмес­тимость мотивов, которые побуждают органи­зации и отдельных лиц добиваться реализации этих целей.

Здесь, как и в других социальных явлениях, наблюдается тесная взаимосвязь. Из этого сле­дует, что если известны цели общества, то име­ется ключ к познанию целей организаций, нахо­дящихся у него на службе, и людей, входящих в эти организации. Верно также и обратное. Если известны мотивы действий отдельных лиц, то можно узнать и мотивы деятельности организа­ций, и наоборот.

К сожалению, сформулировать какой-либо принцип еще не значит добиться его признания или доказать его. Этот момент нуждается в дальнейшем уточнении.

В простых случаях совместимость мотивов деятельнос­ти организаций и отдельных лиц, а также совмести­мость целей, которые они преследуют, подразумевается само собой. Когда феодал-землевладелец, если вернуть­ся к нашему примеру, призывается на военную службу, он в свою очередь призывает вассалов, которые обязаны сопровождать его. Принуждение, замаскированное или усиленное традицией, определяет их мотивы действия. Принуждение в силу своей природы заставляет феодала и его подданного служить одним и тем же целям. Если от феодала потребуется проявить максимум военной доблести, то такое же требование будет предъявлено и к его подданным. В противном случае поражение неиз­бежно, как это часто случалось в истории, ввиду явного противоречия между беззаветной храбростью ведущего и осторожностью ведомых.

Но феодала нельзя было бы призвать на службу вме­сте с его людьми, если бы ему в отношении его поддан­ных не принадлежала такая же власть, какой подчиня­ется он. Поскольку он служит бесплатно, то для него было бы невозможно или, по крайней мере в финансо­вом отношении, нежелательно нанимать людей за пла­ту. Но если бы он служил за вознаграждение, то рано или поздно он был бы вынужден заключить со своими подчиненными коммерческое соглашение, что-нибудь вроде условий дележа награбленной добычи. Те, кто платит за службу, могут не заботиться о дополнитель­ном принуждении; те же, кто помогает другим получать вознаграждение, сами вряд ли согласятся служить бес­платно. Все это приводит к определенному соответ­ствию в мотивах и целях организаций и входящих в них людей.

Эти правила одинаково верны и для рыночной эконо­мики. Общепризнанной целью такого общества была максимизация богатства и дохода. Этим измерялся его успех. Такой социальной цели соответствовало и стрем­ление фирм к максимизации прибыли. Общество выра­жало недовольство теми, кто соглашался на меньшее, чем максимальный заработок, а также фирмами, кото­рые не максимизировали свои прибыли (из-за плохого руководства) или максимизировали их такими метода­ми, например при помощи монополии или мошенниче­ства, которые явно нарушали общие условия игры. По­добно тому как в свое время сила определяла действия феодала и его вассалов, так впоследствии определялась денежным доходом деятельность фирмы и ее членов.

Развитая корпорация, как мы видели, не принуждает­ся к максимизации прибыли и не добивается этого. Это позволяет ей преследовать иные цели и соответственно открывает альтернативы для членов техноструктуры. Проблема совместимости тем не менее остается. Цели корпорации, хотя бы и более свободно определяемые, должны быть совместимы с целями общества, с целями тех, из кого она состоит. То же относится и к мотивам ее деятельности.

Говоря конкретно, цели развитой корпорации являются отражением целей членов техноструктуры. А цели обще­ства имеют тенденцию отражать цели корпорации. Если члены техноструктуры придают большое значение само­стоятельности, а это, как мы видели, действительно так, и обеспечению необходимого минимального уровня дохо­да, то это станет и главной целью корпорации. Необходи­мость самостоятельности и обеспеченного уровня дохода должна быть признана и санкционирована обществом.

Так же обстоит дело и с другими целями, и так же дей­ствует обратная реакция. Если общество придает большое значение совершенствованию техники и измеряет свои до­стижения способностью к быстрому техническому про­грессу, то это станет целью и корпорации, и в свою очередь тех, кто в ней работает. Конечно, эта цель может быть под­чинена необходимости поддерживать минимальный уро­вень дохода: тот факт, что корпорация имеет множествен­ные цели, а не одну цель, не означает, что все цели имеют одинаковую степень важности. Скорее, следует говорить об иерархии целей. Но, если необходимая совместимость целей общества, корпорации и личности обеспечена, нет оснований априори полагать, что приоритеты будут совер­шенно одинаковы для любых двух корпораций.

Такая же совместимость характерна и для мотивов, то есть для стимулов, побуждающих людей и организа­ции преследовать определенные цели. Денежное воз­награждение составляет чрезвычайно важный стимул деятельности отдельных членов техноструктуры, но лишь в определенных пределах. Если они не будут полу­чать оплату, на которую они вправе рассчитывать, то они не будут работать. Но, как только это требование удовлетворено, большая оплата инженера, ученого, ру­ководителя не приносит заметного повышения их трудо­вого вклада. Преобладают другие мотивы. Равным обра­зом пока не удовлетворяется требование в отношении минимального уровня прибыли корпорации, денежный мотив остается в силе. Но и в этом случае дополнитель­ный доход сверх определенного уровня не ведет к сколь­ко-нибудь существенным дополнительным усилиям. Другие цели становятся более важными.

Совместимость целей в такой же мере необходима, когда речь идет об их отождествлении. Личность станет солидаризоваться с целями корпорации лишь в том слу­чае, если корпорация, по мнению личности, солидаризует-

ся с какой-либо значительной общественной целью. Кор­порация, занимающаяся разработкой и производством препаратов, продлевающих жизнь, завоевывает уважение и поддержку ввиду общественной цели, которой служит, или предположительно служит, ее продукция. Те, кто за­нят в проектировании или в создании космического кораб­ля, солидаризуются с целями организации, потому что последняя в свою очередь солидаризуется с научной за­дачей исследования космоса либо с высокой политичес­кой миссией обогнать русских. Фабрикант нового топли­ва для ракет или усовершенствованного взрывателя для ядерной боеголовки может рассчитывать на лояльность работников фирмы, потому что они считают свою органи­зацию важным оплотом дела свободы.

Подобной солидарности не возникает, если фирма попросту стремится к увеличению дохода предпринима­теля и не претендует на какую-либо общественную роль. Отметим, что, если имущество корпорации расхи­щается ответственными за него людьми, это незамедли­тельно ведет к резкому падению нравов у администра­тивного и другого наемного персонала. Все понимают, что корпорация более не служит какой бы то ни было общественной цели.

Совместимость отождествления целей личности и орга­низации с целями общества возможна потому, что па­раллельно по цепочке индивидуум - организация - со­циальные установки протекает процесс приспособления целей в качестве мотивирующей силы. Личность слу­жит организации, как мы видели, из-за возможности по­влиять на ее цели в сторону их сближения со своими собственными целями. Если личные цели отражают оп­ределенные социальные установки или представления,

то личность будет стремиться навязать эти установки и представления корпорации. Более важно то, что человек обычно склонен считать цели, к которым он стремится, об­щественно полезными. (Люди обладают примечательной способностью приписывать общественную пользу чему угодно: расширению научных исследований, улучшению законодательства, только что упомянутому производству смертоносного оружия, то есть всему тому, что служит их личным интересам.) В случае успеха корпорация в свою очередь будет рекомендовать или защищать эти цели как общественно важные. Таким образом, корпорация стано­вится инструментом, позволяющим придать обществен­ную значимость целям тех, из кого она состоит. В ходе это­го процесса приспособления общественно полезным ста­новится то, что служит целям членов техноструктуры.

Процесс этот в наше время протекает весьма успеш­но. Большая часть того, что считается общественно важ­ным, является на деле приспособлением социальных ус­тановок к системе целей техноструктуры. Значение здесь имеет лишь то, во что принято верить. Хотя на деле эти общественные цели производны от целей технострукту­ры, их принято считать имеющими самостоятельное об­щественное значение. В соответствии с этим лица, при­частные к корпорации в целом, и члены техноструктуры в особенности, способны солидаризоваться с корпорацией, предполагая, что они действуют во имя общественных це­лей, тогда как фактически они служат лишь своим соб­ственным целям. Даже наиболее обостренное чувство гражданского долга не причиняет беспокойства, если оно основано на собственном суждении.

Процесс, в ходе которого общественные цели приспо­собляются к целям корпорации и в конечном счете тех­ноструктуры, не основан на всестороннем анализе или

раздумье. Скорее он свидетельствует о том, что никем не проверенному, но многократно повторяемому посту­лату отдается предпочтение перед точным мышлением. Техноструктура в основном занята производством това­ров и сопутствующими вопросами управления и разви­тия спроса на эти товары. Очевидно, важно, чтобы эта деятельность рассматривалась в качестве первостепен­ной общественной задачи, а рост производства товаров был критерием выполнения этой задачи. Такая точка зрения позволяет максимально возможному числу лю­дей солидаризоваться с общественной функцией.

Если отрешиться от такой точки зрения, рост произ­водства многих товаров будет нелегко согласовать с об­щественной пользой. Рост производства сигарет ведет к росту раковых заболеваний. Увеличение производства алкогольных напитков сопровождается ростом числа случаев цирроза печени. Чем больше автомобилей, тем больше несчастных случаев, увечий и смертей, больше пространства отнимают автострады и автостоянки, боль­ше загрязнение воздуха и природы. То, что мы называем высоким уровнем жизни, складывается в значительной мере из того, что снимает с нас физическую нагрузку, по­вышает чувственные удовольствия и ведет к приему пищи, калорийный состав которой превышает все мысли­мые рационы питания. Тем не менее вера в то, что рост производства представляет значительную цель обще­ства, носит почти абсолютный характер. Эта вера навяза­на постулатом, а с этим постулатом обычный человек сталкивается в своей повседневной деятельности тысячу раз в году. Дела идут лучше, потому что производство ра­стет. Положение исключительно хорошее, потому что производство выросло больше, чем когда-либо ранее. То, что общественный прогресс идентичен растущему жиз­ненному уровню, приобрело характер веры. Поскольку ни одно общество не обеспечивало такой высокий уровень жизни, как наше, ни одно не было столь совершенным.

Высказываемые от случая к случаю сомнения на этот счет, как бы они ни были логически обоснованны, никто не хочет слушать.

Есть и другие примеры. Успешное планирование в от­раслях с дорогостоящей техникой и сложной технологи­ей требует, чтобы государство гарантировало возмеще­ние издержек, включая издержки на исследования и раз­работки, и чтобы оно обеспечило сбыт для производимой продукции. Для техноструктуры поэтому важно, чтобы любому совершенствованию техники приписывалась вы­сокая общественная ценность. Так на деле и получается. В результате гарантия возмещения расходов на дорого­стоящую технику за счет государства стала общеприня­той общественной функцией. Лишь немногие сомневают­ся в достоинствах вмешательства государства в решение таких специальных задач, как создание сверхзвуковых пассажирских самолетов или лучшее использование атомной энергии. Еще меньшее число людей протестует, когда все это делается в военных целях, и в этом случае общественная польза есть результат приспособления. Этот вопрос весьма важен, и я еще вернусь к нему.

Сказанное здесь не означает, что все социальные ус­тановки порождены техноструктурой и ее нуждами. Об­щество также имеет цели, вытекающие из нужд, которые не связаны с функционированием производственного ме­ханизма и которые оно навязывает развитой корпорации. Как и в других местах, я отстаиваю лишь двусторонний характер процесса. Развитая корпорация в такой же мере навязывает социальные установки, в какой она реагирует на них. Истина никогда не выигрывает от преувеличения. Но истина и не проигрывает, если признать, что она бо­лее сложна по сравнению с господствующим мнением, согласно которому приоритет явно принадлежит денеж­ной цели и денежному мотиву.

К счастью, эти общие правила выглядят менее слож­ными, когда их применяешь на практике.

ГЛАВА XV. ЦЕЛИ ИНДУСТРИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

Отдельный член техноструктуры солидаризу­ется с целями зрелой корпорации, точно так же как (и потому что) корпорация солидаризуется с целями, которые имеют (или, как ему кажет­ся, имеют) значение для общества. И члены техноструктуры стремятся приспособить цели корпорации к своим собственным интересам, в результате чего корпорация приспосабливает к своим нуждам взгляды, существующие в обще­стве. То, что считается разумной целью обще­ства, есть отражение целей корпорации и чле­нов техноструктуры. Теперь нам остается уточ­нить, какую конкретную форму принимают эти отношения. Необходимо определить цели об­щества, с которыми солидаризуются корпора­ция и члены техноструктуры. Мы должны так­же установить цели, которым в соответствии с их нуждами они приписывают общественное значение.

Это, повторяем, новые проблемы. Они не возникают при традиционном подходе к эконо­мической жизни. Суверенный потребитель име­ет потребности и желания, внутренне присущие ему или, на худой конец, возникающие вслед­ствие подражания потреблению собратьев. Эти потребности и желания или их отсутствие он по­казывает своим поведением на рынке (покупая

или не покупая). Его поведение наряду с подобными действиями других людей представляет собой указ об­щества. На него реагируют корпорация и все другие производители, которые, приверженные политике мак­симизации прибыли, не имеют ни возможности, ни же­лания поступать иначе. Фирма всецело подчиняется об­щественному указу, подписанному потребителем, соот­ветственно подчиняются ему люди, которые составляют фирму. Они не причастны к процессу формирования це­лей общества.

Это также успокаивающая формула. Воля общества, которой подчиняется деловая фирма, осуществляется в простой форме: от общества — хозяина к корпорации — слуге. Влияние или власть корпорации не должны вну­шать беспокойства. Если читатель понимает, что при та­кой трактовке может быть преуменьшена роль в обществе таких явно влиятельных и, возможно, всемогущих органи­заций, как «Дженерал моторс» или «Стандард ойл», «Дже­нерал электрик» или «Дженерал дайнэмикс», значит, он правильно угадал смысл этой книги и воспримет содержа­щуюся в ней аргументацию. Если же он подозревает, что экономическая наука, как ее обычно преподают, является отчасти системой верований относительно сложившегося общественного устройства, предназначенных не столько для обнаружения истины, сколько для успокоения тех, кто ею занимается, он также прав.

Ибо все обстоит именно так. Современные экономи­ческие верования в значительной мере выполняют роль служанки общества, которое содержит ее. И не самая второстепенная из ее услуг обществу состоит в том, что­бы наставлять молодежь, тщательно избегая при этом рассуждений о тех методах, с помощью которых круп­ные экономические организации приспосабливают об­щественное мнение к своим целям. Эта услуга не стано­вится менее важной оттого, что она оказывается в ос-

новном из чистых побуждений и во имя научной исти­ны. Уловки проститутки могут быть намного более про­фессиональными и внешне привлекательными, чем у ее неискушенной соперницы, но последняя привлекает на­много больше мужчин.

Целью или стремлением любой организации (как и лю­бого организма), которым, естественно, отдается пред­почтение, является самосохранение. Это справедливо и в отношении техноструктуры.

Для того чтобы техноструктура могла выжить, ей прежде всего необходимо сохранить свою самостоятель­ность, на которой покоится ее способность принимать решения. Как мы видели¹, это означает, что она должна иметь гарантированный минимум дохода. Власть пере­ходит к техноструктуре тогда, когда в связи с характе­ром технологии и планированием требуются специаль­ные знания и групповые решения. Техноструктура на­дежно удерживает власть до тех пор, пока доходы доста­точно велики, для того чтобы выплачивать обычные дивиденды акционерам и обеспечивать сбережения для реинвестиций. Если доходы падают ниже этого уровня, то возникает необходимость обратиться к внешним ис­точникам финансирования. Те, кто предоставляет капи­тал, в свою очередь могут заинтересоваться делами фир­мы и навязать свои условия, а тем самым ограничить са­мостоятельность техноструктуры. К тому же если не уп­лачиваются обычные дивиденды, то нельзя целиком рассчитывать на то, что акционеры останутся пассивны­ми. Как мы видели, борьба за контроль происходит поч­ти исключительно в тех крупных корпорациях, которые

¹ См. гл. VI.

терпят убытки либо доходы которых малы или носят не­устойчивый характер¹.

Влияние низкой и высокой прибыли на технострук­туру проявляется по-разному. При низких доходах или убытках она становится чувствительной к внешним влияниям и утрачивает свою самостоятельность. Но увеличение прибыли выше определенного уровня ниче­го не (или мало что) добавляет к ее безопасности. Эта автономия стала почти абсолютной. Это в свою очередь проливает свет на допущение о том, что развитая корпо­рация стремится к максимизации своей прибыли. Са­мый элементарный расчет заставит техноструктуру пре­дупреждение потерь предпочесть цели максимизации прибыли. Потери могут погубить техноструктуру; высо­кие доходы достанутся другим². Если, как это часто слу-

¹ Существует еще одна, и довольно серьезная, причина, вы­зывающая необходимость добиваться сохранения некой минимальной нормы прибыли. Хотя лица, предоставляю­щие капитал, склонны признать, по крайней мере в неяв­ной форме, что принятие решений в современной корпо­рации предполагает самостоятельность соответствующих лиц и что они не должны «вмешиваться» в решения управ­ляющих, расследования и изучения состояния дел пре­дусмотрены законом, и они проводятся при недостаточ­ном доходе. Для этой цели используются консультатив­ные фирмы по вопросам управления, созданные для осу­ществления таких задач. Это в свою очередь приводит к тому, что жалованье, положение и деятельность членов техноструктуры находятся под контролем, которого боль­шинство администраторов желало бы избежать.

Дата добавления: 2015-05-06