Новое индустриальное общество 14 страница

² Им (руководителям крупной корпорации) не достанется прибыль, которую можно получить, воспользовавшись благоприятной возможностью, тогда как их положению в фирме может грозить опасность в случае серьезных убытков (R.A. Gordon, Business Leadership in the Large Corporation, Washington, 1945, p. 324).

чается, максимизация прибыли связана с увеличением риска потерь, то техноструктура, исходя из своих корен­ных интересов, откажется от такой возможности¹.

Необходимость сохранения минимального уровня дохода в свою очередь имеет важные последствия для промышленного планирования: хотя желательно дос­тичь запланированных результатов, еще более важно избежать незапланированных бедствий. Первое прият­но; второе может иметь гибельные последствия. Не до­пустить краха цены еще более важно, чем установить подходящую цену. Предупредить массовый отказ от продукции более важно, чем добиться усиленного спро­са на продукцию. Я рассмотрю влияние этих обстоя­тельств на регулирование цен и спроса в следующих трех главах. И мы увидим, что отношение развитой кор­порации к государству — ее поддержка мероприятий по регулированию совокупного спроса и ее энергичные призывы к тому, чтобы государство выступало гарантом

¹ Значение минимального уровня прибыли подчеркивает­ся, хотя не так сильно, как здесь, Уильямом Дж. Баумо­лем в книге «Business Behavior, Value and Growth», New York, 1959, особенно на стр. 48-53. To, что он называет «безопасностью» управляющей группы, является главной темой анализа Марриса (Robin Marris, The Economic Theory of «Managerial» Capitalism, New York, 1964). Про­фессор Кейзен пришел к такому же выводу: «Фирма, дей­ствующая на рынке с сильной конкуренцией, вынуждена стремиться к максимальной прибыли, ибо она опасается получить прибыль, недостаточную для того, чтобы вы­жить, тогда как фирма, действующая на рынке с меньшей конкуренцией, может выбирать, стремиться ли ей к мак­симальной прибыли либо же удовлетвориться некоторым "приемлемым" доходом и добиваться других "целей"». См.: «The Corporation in Modern Society», Edward F. Mason, ed., Cambridge, 1959, p. 90.

дорогостоящего технического прогресса, возникает из же­лания исключить всякую угрозу минимальному уровню доходов. Мы увидим, что подобные же соображения ле­жат в основе современной политики в отношении рабочих.

Если действует принцип совместимости, то самостоя­тельность техноструктуры должна быть целью социаль­ной политики. И, как сейчас будет показано, она стано­вится таковой.

В доктрине индустриальной системы сделан особый упор на внутренне присущей ей функциональной неза­висимости. Согласно этой доктрине, речь идет о систе­ме частного-предпринимательства. Считается, что го­сударство и деловую фирму разделяет глубокая про­пасть. Только в крайне редких случаях государство мо­жет предпринимать какие-либо ограничивающие действия, преодолевая эту пропасть. Ничто не нуждает­ся в таком тщательном обосновании, как меры, связан­ные с регулированием промышленных предприятий, будь то обеспечение стандартов безопасности автомо­билей, реклама медикаментов, вес упаковок, медицинс­кие требования на сигареты.

Положения, которые выдвигают сторонники противо­поставления государства и фирмы, носят явно надуман­ный характер. Они утверждают, что ничто не должно ме­шать независимому функционированию рыночного меха­низма, которому подчиняется фирма. Поскольку речь идет о развитой корпорации, как мы убедились, истина состоит в том, что фирма в значительной мере контроли­рует цены и влияет на количество товаров, покупаемых и продаваемых по этим ценам. Настоятельные требования, диктуемые технологией и применением капитала, не по­зволяют фирме быть на поводу у рынка, и развитая кор-

порация не только не отделена от государства, но, как мы сейчас увидим, тесно связана с ним.

Однако самостоятельность техноструктуры необходи­ма. Но, так как истинные причины этого не столь очевид­ны, вместо них указывают на власть рынка и голословно утверждают, будто между частным предприятием и прави­тельством существует глубокая и неизбежная пропасть. Оба эти положения суть догматы веры. Лишь благодаря способности к адаптации удалось добиться того, что обще­ство благоприятно относится к самостоятельности техно­структуры, хотя доводы в ее пользу имеют самое незначи­тельное отношение к действительности.

И такого отношения общества удалось добиться. Права техноструктуры на самостоятельность и, что да­леко не случайно, на прибыли, необходимые для ее обеспечения, были полностью признаны. В течение мно­гих лет никто из числа серьезных претендентов на вы­борную должность не выступал с позиций более жестко­го регулирования предпринимательской деятельности. Никто не поставил также под сомнение святость доста­точного уровня прибыли.

В действительности бизнесменов преследует беспо­койство, что правительство может вмешаться, хотя дол­жностные лица постоянно заверяют, что никто не наме­рен этого делать. Все это является источником значи­тельных недоразумений. Предпринимательская корпо­рация видела в государстве угрозу своей прибыли. Она сопротивлялась общественному регулированию, чтобы защитить эту прибыль. Современный наблюдатель ви­дит, что развитая корпорация получает хорошую при­быль, и с удивлением обнаруживает, что ее руководите­ли тревожатся относительно вмешательства правитель­ства и ждут заверений, что оно не намерено вмешивать­ся. «Почему они так беспокоятся? — спрашивает он.— Они, несомненно, делают много денег». Ему невдомек,

что техноструктура защищает нечто более важное, чем свои прибыли, нечто такое, что можно защитить с помо­щью прибыли, а именно свою самостоятельность¹.

Как только техноструктуре удается обезопасить себя с помощью минимального уровня прибыли, у нее появля­ется известная свобода выбора целей. Ничто так не да­вит, как необходимость выжить. Однако имеется мало сомнений относительно того, какова эта цель: в подав­ляющем большинстве случаев она состоит в том, чтобы достичь максимально возможного темпа роста корпора­ции, измеряемого продажами.

Эта цель очень привлекательна и с точки зрения ко­рыстных интересов техноструктуры. Увеличение выпус­ка продукции означает расширение самой технострук­туры. Такой рост в свою очередь означает увеличение персонала, повышение ответственности, а следователь­но, дополнительные возможности для продвижения и получения более высокого жалованья. «Когда человек принимает решения, ведущие к успешному расширению предприятия, он не только создает новые вакансии, но также рекомендует себя и своих коллег как наиболее подходящих кандидатов для того, чтобы их заполнить»².

¹ Вопросы, в известной мере связанные с этими, я рас­сматриваю в кн. «American Capitalism. The Concept of Countervailing Power», Boston, 1956, chap. VI.

² Robin Marris, The Economic Theory of «Managerial» Capitalism, New York, 1964, p. 102. Вывод Марриса отно­сительно целей развитой корпорации (хотя он и получен сугубо теоретическим путем) согласуется с моим. Таков же вывод профессора Баумоля, который основан частич­но на теоретических доводах и частично на эмпиричес­ких наблюдениях (см цит соч.)

Парадокс, заключенный в современной системе эконо­мической мотивации, состоит в том, что цель максими­зации прибыли требует, чтобы отдельный представи­тель техноструктуры подчинил свой личный денежный интерес целям далекого и неизвестного ему акционера. В противоположность этому рост как цель полностью соответствует личным и денежным интересам тех, кто участвует в принятии решений и управляет предприяти­ем. Читатель еще будет иметь возможность убедиться в том, насколько концепция максимизации прибыли важ­на для обоснования традиционной экономической тео­рии, и особенно положения о власти рынка. Эта концеп­ция пользуется преимуществом по сравнению с целями, которые отражают эгоистические интересы тех, кого это непосредственно касается¹.

Рост фирмы способствует достижению и другой важ­ной цели, стоящей перед техноструктурой. Он является

¹ Профессор Петерсон утверждал следующее: поскольку для финансирования роста необходима прибыль, это оз­начает, что на практике существует небольшое различие между ростом и максимизацией прибыли как альтерна­тивными целями. Рост может оказаться наилучшей долго­срочной стратегией, направленной на максимизацию при­были. Но это не так. Хотя, если ожидать довольно долго, можно рано или поздно обнаружить, что одна стратегия потерпела неудачу, а другая обеспечивает достижение по­ставленных целей, надлежащая проверка заключается в поведении ex ante, a не ex post. Политика в отношении цен, продаж, издержек и других показателей при макси­мизации роста будет отличаться в пределах любого дан­ного отрезка времени от политики в условиях максими­зации прибыли. Прибыль не будет максимизироваться и тогда, когда, как это имеет место в условиях технострук­туры, существует особая причина минимизировать риск (см.: «Corporate Control and Capitalism», «The Quarterly Journal of Economics», Vol. LXXIX, № 1, February 1965, P 11)

лучшей защитой от сокращения штатов. Для фирмы с не­многочисленным штатом управляющих и надсмотрщиков и большим числом рабочих, занятых на однородных рабо­тах, сокращение производства не связано с большими трудностями. Рабочих извещают об увольнении, и они уходят; когда появляется необходимость, их вызывают на работу. Тех, кто посылает извещения, это не затрагивает.

С ростом техноструктуры любое сокращение выпуска продукции становится более убыточным и болезненным. Теперь для того, чтобы снизить издержки, уже недоста­точно уволить рабочих. Значительная доля совокупных издержек теперь приходится на техноструктуру. Если ее не трогать, то фирма будет нести обременительные на­кладные расходы, так как люди будут работать не в пол­ную силу. В техноструктуре люди работают группами. Всю группу нельзя уволить. Увольнение отдельных лиц — или их добровольный уход в связи с осознанием ими того, что они не нужны,— уменьшает эффектив­ность работы оставшихся. Более того, решения о сокра­щении принимаются внутри самой техноструктуры. Они касаются ее собственных членов, а не каких-то без­вестных лиц, которые находятся далеко или принадле­жат к другому общественному классу.

Все эти неприятности можно избежать путем расши­рения масштабов деятельности. Чтобы избежать их, можно даже пойти на сравнительно невыгодное расшире­ние. Именно так надо понимать раздающиеся заявления о том, что бизнес делается не ради прибыли, а «чтобы со­хранить организацию». Это может оказаться весьма ра­зумным курсом¹.

¹ Согласно другой точке зрения, по мере роста технострук­туры увеличивается доля затрат на рабочую силу, кото­рые должны рассматриваться как накладные расходы. Но это особый тип накладных расходов. В отличие от ма­шин или зданий рабочий коллектив быстро распадается в случае неполного использования рабочих.

Рост фирмы как цель техноструктуры в значительной степени согласуется с принципом совместимости. Ника­кая другая цель общества не нашла более решительной поддержки, чем экономический рост. Никакой другой по­казатель успеха страны не встретил такого почти едино­душного признания, как годовой прирост валового нацио­нального продукта. И это верно для всех стран, развитых или неразвитых, коммунистических, социалистических или капиталистических. После Второй мировой войны Японию считали преуспевающей страной из-за очень вы­сокого темпа роста ее валового национального продукта. Так же говорили о Западной Германии, Израиле и по­зднее — о Франции. Англия с ее намного меньшим тем­пом роста была опасно близка к тому, чтобы ее сочли не­удачницей. Коммунистические страны были большими или меньшими соперниками некоммунистических госу­дарств в зависимости от их больших или меньших темпов роста продукции. Между учеными коммунистических и некоммунистических стран существуют разногласия от­носительно обоснованности статистических данных и концепций, применяемых в двух мирах для измерения экономического роста. Но нет разногласий относительно обоснованности самой цели. Соответственно теперь все единодушны в том, что страны с древней культурой — Индия, Китай и Иран — должны измерять свое движение вперед к цивилизации приростом валового национально­го продукта. А ученые этих стран проявляют в данном от­ношении наибольшую настойчивость.

Поскольку все согласны с тем, что экономический рост является задачей общества, цель техноструктуры получает твердое общественное признание. Члены тех­ноструктуры вправе солидаризоваться с ней, будучи в полной уверенности, что они служат более широкой

цели, чем их собственная. Они стараются содейство­вать росту своей фирмы. Это способствует росту эконо­мики. Отождествление как побудительный мотив уси­ливает личную заинтересованность, связанную с таким ростом.

Неизбежно возникает вопрос: в какой мере экономи­ческий рост как цель общества отражает процесс при­способления? Отражает ли эта цель подлинные обще­ственные потребности? Навязана ли она обществу тех­ноструктурой? На этот вопрос нельзя дать категоричес­кий ответ. Несомненно, что упор на экономический рост отчасти объясняется тем, что человек издавна и, по-видимому, постоянно испытывал нехватку товаров. А в нынешние времена рост был основным лекарством от безработицы¹. Экономический рост разрешает также многие проблемы распределения ресурсов в экономике — намного легче найти средства для образования или помощи бедным при росте выпуска продукции, чем при неизменном его уровне. Но, как всегда, следует быть го­товым к тому, что влияние будет обоюдным. Признание экономического роста в качестве цели общества почти равносильно признанию роста власти развитой корпора­ции и техноструктуры. И последняя имела все основа­ния расценивать экономический рост как цель обще­ства. Техноструктура не обсуждает достоинств этой цели. Как всегда, она исходит из того, что эта предпо-

¹ В западных странах нередко ссылаются на количество безработных как на мерило успеха или неудачи системы. Но почти все ученые считают безработицу лишь показа­телем недостаточного выпуска продукции. При более высоких темпах роста валового национального продук­та, что, согласно этому критерию, свидетельствует о большем преуспевании экономики, безработица исчезла бы полностью или в значительной степени.

сылка бесспорна. Ибо какая другая задача могла бы быть такой же настоятельной для общества?¹

С ростом фирмы как целью техноструктуры связано ус­ложнение техники производства. Оно также соответ­ствует нуждам техноструктуры. Применение прогрес­сивной технологии означает расширение возможностей для приложения труда и продвижения по службе специ­алистов. Способность фирмы к расширению также в очень значительной мере зависит от ее способности вво­дить новшества. Именно благодаря техническим новше­ствам, действительным или мнимым, фирма сохраняет и привлекает покупателей для своей наличной продукции и расширяет производство с целью выпуска новых това­ров. Такая способность вводить новшества, очевидно, важна для сохранения или увеличения доли фирмы в производстве оружия, космических исследованиях и других видах деятельности с быстро изменяющейся тех­нологией. Но эта способность ценна еще и в другом от­ношении. Как и в научной работе в университете, пре­стижем пользуются преуспевающие практики; с этой целью — введение новшеств — люди охотно солидари­зуются. И в этом случае принцип совместимости застав­ляет обратиться к взглядам, распространенным в обще­стве. И снова мы обнаруживаем, что совершенствование техники, как показывает сам термин, безоговорочно при­знается в качестве цели общества. Оно — свидетельст­во прогресса. Оно — синоним достижений общества.

¹ Найти подтверждение этой точки зрения будет очень легко. Для этого достаточно будет почувствовать на­строения, господствующие в рецензиях на эту книгу, на­писанных с более ортодоксальных позиций.

Если бы была подвергнута сомнению святость семьи и религии, то это в общем вызвало бы меньше споров, чем если бы усомнились в абсолютных достоинствах техни­ческого прогресса.

Совершенствование техники может быть целью тех­ноструктуры, если оно не противоречит задаче получе­ния некоторого минимума прибыли. А то, что такое про­тиворечие далеко не исключено, становится понятным, если учесть затраты и неопределенность, связанные с ис­следованиями и разработками. Тогда от этой цели следу­ет отказаться или же затраты и сопутствующий риск не­обходимо возложить на государство,— другими словами, необходимо добиваться правительственной поддержки той или иной опытно-конструкторской разработки или лежащего в ее основе исследования. А коль скоро разви­тие техники считается важной задачей общества, то эта социализация исследований и разработок получает ре­шительное одобрение. В этом сказывается приспособле­ние целей. При таком подходе можно не сопоставлять вложения ресурсов в развитие техники и лежащие в его основе научные исследования с другими альтернативами их использования. Нет также нужды сравнивать дости­жения в космических исследованиях с программой помо­щи бедным. Приспособление целей общества оказалось настолько успешным, что техническому прогрессу при­писывается абсолютное достоинство.

Однако традиционная точка зрения не лишена смысла. Обычно целью техноструктуры является также получе­ние такой прибыли, которая позволяла бы не только удовлетворять инвестиционные потребности, но и посто­янно увеличивать дивиденды. Эта прибыль не должна быть получена за счет повышения цен, которое могло бы

поставить под угрозу рост фирмы. Ничто лучше не дока­зывает, что рост имеет преимущество перед остальными целями, чем та страстность, с которой такое повышение цен отвергается как нездоровая деловая практика. Счита­ется аксиомой следующее: риск, связанный с получени­ем более высокой прибыли, не должен быть чрезмерным настолько, чтобы под угрозой находился ее основной уро­вень. В то же время традиция, унаследованная от пред­принимательской фирмы, состоит в том, что успех фирмы ассоциируется с возрастающим уровнем полученной прибыли. И в обществе в целом преобладает мнение, со­гласно которому такой рост прибыли во времени свиде­тельствует о том, что фирма хорошо служит обществу.

Гарантированный уровень прибыли и максимальный темп роста, согласующийся с задачей обеспечения средств, необходимых для капиталовложений,— тако­вы первичные цели техноструктуры. Совершенствова­ние техники, рост дивидендов вторичны в том смысле, что они не должны противоречить двум упомянутым выше целям. После достижения этих целей появляется возможность для решения ряда других, менее значи­тельных задач. И это опять-таки при условии, что они не противоречат двум первичным целям. В известном смысле эти цели не менее разумны или законны. Но, по­скольку дополнительные цели иногда ставят под угрозу получение минимальной прибыли и не всегда способ­ствуют росту фирмы, их роль очень ограниченна.

Создание лучшего общества, улучшение образова­ния; лучшее понимание системы свободного предприни­мательства; эффективная борьба с болезнями сердца, эмфиземой, алкоголизмом, твердым шанкром или други­ми вредными болезнями; участие в той или иной поли­тической партии; возрождение систематического со­блюдения религиозных обрядов — все это примеры та­ких дополнительных целей. Некоторые из них могут

также способствовать достижению первичных и вторич­ных целей, они позволяют внушать общественности должное представление о корпорации, а это облегчает наем и содействует повышению морального состояния рабочих, позволяет избегать нежелательных налогов и создавать хорошую репутацию продукции среди населе­ния. Но это вовсе не обязательно для того, чтобы дея­тельность техноструктуры считалась оправданной. Дос­таточно того, что техноструктура служит целям, кото­рые она (и общество) считает благими, и что ее деятель­ность не противоречит более высоким целям.

Почти все экономисты, да и многие другие, отверга­ют такие цели, считая их ненужным украшением вит­рин. Это ошибочная позиция. Поскольку явно признана их подчиненная роль, а также учитывая ограничения, налагаемые затратами, вполне можно считать, что они выражают цели отдельных членов техноструктуры, а все вместе — цели развитой корпорации. То, что было названо «общественной корпорацией», служит логичес­ким проявлением развитой корпорации и мотивов ее членов.

В любой данный момент оценка успеха в делах в точнос­ти отражает то, насколько успешно индивидуум добива­ется общепринятых в этот момент целей. Во второй по­ловине прошлого столетия величайшим героем эконо­мической системы в глазах народа был Рокфеллер-стар­ший. Эта была эра предпринимательской корпорации; согласно критериям того времени, он добился величай­шего успеха, так как он сделал больше денег, чем кто-либо другой.

В наше время ни один богатый человек не пользует­ся подобной репутацией. Ныне почести не воздаются от-

дельному лицу; природа техноструктуры такова, что личность поглощается группой. Уважением пользуются ныне корпорации. И непременным условием для этого является получение гарантированного дохода. Фирма, которая не выполняет это требование, считается банк­ротом. На ее руководителей смотрят свысока и даже с жалостью. Рано или поздно даже второстепенные слу­жащие почувствуют это на себе, и им нелегко будет со­хранить чувство собственного достоинства. И подобно тому как в последнее время все чаще поступают желез­нодорожные служащие, они будут вести себя небрежно и вызывающе, показывая своим поведением, что счита­ют мир вообще и клиентов в частности своими врагами. Или они уйдут на другую работу.

При условии получения гарантированного уровня прибыли уважением пользуются крупные фирмы — те, которые добились систематического роста или растут особенно быстро. Все в большей степени уважением пользуются именно последние. Если к тому же извест­но, что фирма вводит технологические новшества, то говорят, что дела в ней идут весьма успешно. И уже после этого вспоминают об уровне дивидендов. Чело­век мало что знает о жизни, если он лишен теоретичес­кой системы для ее интерпретации. Но в теории суще­ствует мало положений, которые не поддавались бы проверке фактами.

ГЛАВА XVI. ЦЕНЫ В ИНДУСТРИАЛЬНОЙ СИСТЕМЕ

Как будет показано ниже, концепция, согласно которой современная корпорация подчинена рынку, создает серьезные проблемы для вполне уважаемого (в других отношениях) раздела экономической науки. Ни в одном другом раз­деле столь не очевидны противоречия, нигде логические неувязки не вызывают такого уны­ния, как в теории цен, основанной на этой кон­цепции, и ни в одном из других разделов про­верка фактами не оказывается столь плодо­творной для выяснения истины.

Метод установления цен — то, что эконо­мисты всегда называли теорией стоимости,— до самого последнего времени составлял серд­цевину предмета. Для тысяч склонных игнори­ровать факты ученых смутные воспоминания о кривых, описывающих взаимодействие предло­жения и спроса при установлении цен, в тече­ние длительного времени были единственной постоянной отдачей от капиталовложений в экономическое образование. Теперь разрешите мне изложить более подробно приведенное ра­нее доказательство.

Уже давно существует единое мнение отно­сительно того, как устанавливались бы цены в идеальном обществе. Это объективный про-

цесс. Ни отдельное лицо, ни фирма не обладают силой для того, чтобы оказывать длительное воздействие на соответствующий рынок. Если бы они располагали та­кой силой, то они влияли бы на цены в свою пользу. Эта сила будет минимальной, когда все фирмы малы по сравнению с рынком, на котором они выступают. Фирма будет располагать наибольшей силой там, где имеется несколько продавцов или покупателей или только один.

В последнем случае, когда речь идет о монополисте, влияние на рынок принимает самые нежелательные формы. В английском языке только несколько слов — мошенничество, воровство, подрывная деятельность и содомия — более красноречиво говорят о том, что обще­ству причиняют вред, не прибегая к насильственным мерам.

Все же на типичном рынке индустриальной системы существует только горстка продавцов. Внутренний ры­нок автомобилей поделен между четырьмя фирмами, причем три господствуют на нем. На рынках первичного алюминия, меди, резины, сигарет, мыла и моющих средств, виски, тяжелых электроприводов, конструкци­онной стали, жестяных банок, электронных вычисли­тельных устройств, авиационных моторов, сахара, сухо­го печенья, чугуна, железа, жести, грузовиков и множе­ства других товаров¹ господствуют четыре фирмы. По­чти для всех этих рынков характерно наличие развитых корпораций, которые мы здесь рассматриваем. Это и есть индустриальная система.

Существование подобной рыночной ситуации призна­ется современной экономической теорией. Когда говорят

¹ Во всех упомянутых случаях доля на рынке четырех круп­нейших фирм составляла в середине 50-х гг. не менее двух третей. Ralph L. Nelson, Concentration in the Manufacturing Industries of the United States, New York, 1963.

об олигополисте, предполагается, что при установлении цен он отчасти пользуется властью, присущей монопо­лии, и отчасти испытывает ограничения, налагаемые конкуренцией. С помощью разнообразных мер и согла­шений он способен приблизиться к цели, которую ста­вит перед собой монополия. Возможен, хотя и редко, тайный сговор с целью установления цены, наиболее подходящей для всех фирм отрасли. Или же одна фирма выступает в качестве лидера в ценах; так, примерно до середины 50-х годов на рынке стали таким лидером была «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн». Она кальку­лирует цену, которая лучше всего отвечает интересам всех фирм отрасли, и, вероятно, уделяет особое внима­ние своим собственным нуждам. Другие неизменно сле­дуют за ней. Или же когда все фирмы располагают све­дениями об издержках и спросе, каждая из них кальку­лирует и объявляет цену, которая отвечает интересам отрасли. Затем устраняются незначительные различия в публикуемых прейскурантах. Неопределенность, при­сущая этой процедуре, приводит к тому, что олигополь­ная цена не столь благоприятна для фирм отрасли, как монопольная цена. Существует также тенденция остав­лять цену без изменений в течение длительного перио­да, поскольку любое существенное изменение цены со­пряжено с риском, на который другие фирмы не пойдут. Хотя конкуренция цен не согласуется с общей целью фирм — по возможности приблизиться к монопольной цене и прибыли, и действительно таит в себе серьезные опасности, это не означает, что конкуренция отсутству­ет. Конкуренция внутренне присуща животному ин­стинкту предпринимателя. Побуждаемый этим инстин­ктом и к тому же лишенный возможности снижать цену, предприниматель рекламирует и продает свой то­вар с еще большей энергией и агрессивностью. По тем же причинам он меняет конструкцию, упаковку и при

случае стремится улучшить свой продукт, для того что­бы переманить покупателей у своих соперников¹.

Хотя теория ценообразования в условиях олигопо­лии подвергается дальнейшему усовершенствованию, она не является особенно сложной областью экономи­ческой теории. И с каким бы недоверием читатель ни от­несся к этим слишком уж простым истинам, остается фактом, что именно так, в сущности, преподают данный раздел теории.

Согласно изложенной концепции, фирма, какой бы боль­шой она ни была, полностью подчинена контролю со сто­роны рынка. Обычно она стремится максимизировать свою прибыль. Она делает для этого все от нее завися­щее, и хотя она терпит неудачу и хотя в силу неудачи ее деятельность становится более сносной для общества, чем деятельность монополий, фирма остается в подчине­нии у рынка. Тем самым идея о том, что фирма может самостоятельно добиваться альтернативных целей, то есть пользоваться властью, не имеющей отношения к рынку, не допускается в экономическую науку. Олигопо­лия — прямая наследница фирм, действующих в услови­ях конкуренции. Но цена, которую приходится платить за эту теорию, поистине ужасна. Она состоит в том, что олигополия — преобладающая форма индустриальной

¹ Мы уже отмечали твердую решимость, с которой олиго­полисты избегают использовать цены для сохранения и укрепления своих позиций на рынке. Вместо этого они полагаются на конкуренцию посредством рекламы и дру­гих торговых усилий и конкуренцию посредством изме­нений в стиле и улучшения продукции (R. Dorfman, The Price System, New York, 1964, p. 102).

рыночной организации — неэффективна и не имеет пра­ва на существование.

Это старый вывод относительно монополии. После­дняя устанавливает более высокие цены (если их срав­нивать с затратами), чем фирма в условиях конкурен­ции. Она извлекает выгоду, которая в условиях конку­ренции досталась бы покупателю в виде более низких цен. А более высоким ценам сопутствует меньший объем продаж и меньший выпуск товаров по сравнению с теми, которые имели бы место в условиях конкурен­ции. Рабочая сила и капитал, которые не используются из-за этих более высоких цен и соответственно из-за снижения выпуска продукции, вынуждены искать дру­гие, менее выгодные сферы применения. Последствия деятельности олигополии не так несправедливы, как мо­нополии. Но это происходит лишь потому, что олигопо­лия не располагает такой властью. Олигополия — несо­вершенная монополия. Подобно деспотической Австро-Венгерской монархии, она существует только потому, что ее возможности ограниченны.

В современных экономических работах и учебных курсах не избегают этих мрачных выводов. Экономисты делают вывод, что олигополия, а следовательно, корпора­ции, которые составляют индустриальную систему, эко­номически неэффективны. Затем они молчаливо, а иног­да и открыто исходят из того, что ничего существенного предпринимать не надо. Наконец, они сходятся на следу­ющем: то, что неэффективно в отдельности, эффективно в совокупности. По-видимому, это не очень удовлетвори­тельное решение с чисто логической точки зрения, одна­ко при попытке примирить ошибочные предпосылки с действительностью трудности неизбежны. В наиболее известных работах это противоречие выступает наружу.

Дата добавления: 2015-05-06