Феминистские вызовы психоанализу и психологии развития

Фрейдистская теория психосексуального развития предложила очень необычную альтернативу

идеям биологического детерминизма. Вместо того чтобы сосредоточиться на тендерном

разнообразии, как это сделали антропологи, Фрейд подчеркнул универсальность сексуальных

различий между муж-

чиной и женщиной, но при этом утверждал, что эти различия производятся — дети научаются

им в своих взаимодействиях с семьей и обществом. Он не видел ничего неизбежного ни в

становлении человека мужчиной или женщиной, ни в приобретении им гетеросексуальной

ориентации. Сексуальная ориентация и тендерная идентичность были для него результатом

развития человека.

Многие женщины не согласились с аргументацией Фрейда, поскольку он заявлял, что

развитие женщин является результатом чувства стыда, которое охватывает их, после того как

они понимают, что у них нет пенисов. Мало того, что это абсурдное утверждение придает

такое значение небольшому кусочку плоти, зависть к пенису означает также, что женщины

всегда считают себя неполноценными по отношению к мужчинам. К тому же Фрейд

утверждал, что женское развитие требует отречения от клитора как источника сексуального

действия и удовольствия ради «более зрелой» сексуальности принимающего влагалища.

Как только Фрейд опубликовал свои работы, женщины бросили вызов его принципу зависти к

мужскому члену как центрального момента в развитии девочек. В своем эссе 1922г. «О

происхождении комплекса кастрации в женщинах» Карен Хорни предположила, что теория,

согласно которой половина человеческого рода является вечно неудовлетворенной, кажется

довольно проблематичной. Контекст женского развития создает, скорее, «реальное

социальное подчинение женщин». С тех пор женщины продолжают терпеливо объяснять нам,

что именно мужчины, а не женщины, придают огромное значение обладанию пенисом. В

конце концов, как женщины вообще могут знать ощущение от этого обладания? Как

выразилась одна из психоаналитиков, «именно мужчина относится к своему члену как к

ценному органу и предполагает, что женщина также должна чувствовать нечто подобное. Но

женщина не может в действительности вообразить сексуальное удовольствие, получаемое

мужским членом, — она может только оценить социальные преимущества, которые даны его

обладателю»11.

Так что у женщин, скорее, может быть политическая и социальная «зависть к привилегиям»

мужчин, чем к чему-то, связанному с их телом.

На самом деле, по мнению некоторых авторов, Фрейд вывернул все наизнанку. У женщин

зависть к мужскому члену меньше мужской «зависти к матке». Женщины, в конце концов,

способны рожать детей, и они явно делают это сами (по крайней мере, в тех культурах, в

которых само мгновение зачатия

девятью месяцами ранее не помнят или оно не считается чем-то существенным)! Независимо

от того, чем занимаются мужчины, они не способны дарить жизнь. Бруно Беттельхейм и

некоторые другие предположили, что происхождение женского подчинения берет начало в

страхе мужчин перед женской репродуктивной силой, и указали, что мужские ритуалы ини-

циации, в которых мужчина подражает мукам рождения, являются признаком ритуального

«присвоения» репродуктивной функции женщины, маскирующего острую зависть мужчин12.

Другая линия критического анализа была призвана полностью изменить исходные суждения

Фрейда. Вместо того чтобы спрашивать, как и почему женщины стали считать себя

неполноценными по отношению к мужчинам, почему бы не спросить мужчин, как они

пришли к выводу освоен превосходстве над женщинами? Несколько феминистских авторов,

таких, как Нэнси Чодороу, Лилиан Рубин, Дороти Диннерштейн и Джессика Бенджамин,

задали именно этот вопрос13. Вдохновленные школой объектных отношений в

психоаналитической мысли, эти теоретики указали и на другие глубоко скрытые маскулинные

предубеждения в формулировках Фрейда. Ведь он считал высшей точкой тендерного развития

достижение автономии — независимости от матери и, таким образом, создание потребности в

групповой идентификации. Мальчик достигает автономии в отказе от идентификации с

матерью и в последующей идентификации с отцом. Однако в «Воспроизводстве материнства»

Чодороу утверждает, что Фрейд не продумал вопрос об источниках мужского чувства

превосходства и, следовательно, мужского доминирования14.

А что, если предположить, писала Чодороу, что способность к близости, эмоциональной связи

и сотрудничеству является свойством здорового взрослого человека? Это подразумевало бы,

что стадия, предшествующая эдипову кризису, а именно стадия глубокой привязанности

мальчика и девочки к матери, имеет решающее значение. На самом деле, когда мальчик отво-

рачивается от матери и обращается к отцу, он теряет способность к установлению связи и

близости, в то время как девочка сохраняет эту способность. Более того, такой опыт

оказывается для мальчика настолько травматичным и в то же время настолько необходимым в

нашей культуре, что он должен постоянно демонстрировать, насколько успешно с ним

справился. Мужественность определяется как дистанция между мальчиком и его матерью,

между собой и прежним «маменькиным сынком». Он должен тратить значительное время и

энергию на демонстра-

цию успешного достижения этого разрыва, что и делает, обесценивая все женское, включая

сюда свою мать, девочек, саму женственность и, конечно, все эмоции, с ней связанные. Муж-

ское доминирование требует маскулинной девальвации женского. Как выразилась Чодороу:

«Мальчик, в своих попытках обрести неуловимую мужскую идентификацию, часто вынужден

определять свою мужественность преимущественно в негативных терминах, как то, что не

есть женское или не связано с женщинами. Здесь существуют внутренний и внешний аспекты.

Внутренне мальчик пробует отойти от матери, отрицая свою привязанность и сильную

зависимость от нее, которую он все еще чувствует. Он также пробует избавиться от глубокой

личной идентификации с нею, которая сложилась в раннем детстве. Он добивается этого,

подавляя в себе то, что воспринимает как „женское", и, что особенно важно, принижая все то,

что он рассматривает как женское во внешнем мире».

Таким образом, Фрейд дал возможность и решительно феминистского прочтения мужского

доминирования. Но сам он этого не заметил, поскольку его интересовал именно разрыв с

матерью как решающий момент в человеческом развитии15.

Идеи Кольберга о стадиях когнитивного и морального развития также подверглись

критическому исследованию ученых-феминистов. Стадии Кольберга основаны на очень

конкретных и практических правилах по применению универсальных этических принципов.

Но при оценке девочек и мальчиков девочки как будто «застревают» на третьей стадии

морального развития, для которой важны межличностные ожидания и отношения. (Кольберг

утверждал, что это различие логически вытекает из более дистанционного характера

отношений мальчика с отцом по сравнению с более взаимозаы£имыми отношениями девочки

с матерью.) Кэрол Гиллиган, одна из студенток Кольберга, вовсе не была в этом убеждена и

полагала, что различные типы морали не должны подвергаться иерархическому оцениванию.

В своей новаторской книге «Другим голосом» Гиллиган предположила, что такие стадии

возникают только тогда, когда мужская жизнь получает статус нормы. В своих интервью со

студентками Гарварда Гиллиган обнаружила самые различные критерии для принятия

моральных решений. Существует и другой моральный голос, кроме «этики справедливости»,

универсальной этической парадигмы Кольберга, предложенной в качестве заключительной

стадии морального развития. Есть еще и «этика заботы», значимость близости и связей между

людьми, которая считается более характерной для женщин.

5 Тендерное общество

Гиллиган предположила, что происхождение агрессии, возможно, носит разный характер для

женщин и мужчин. Этика правосудия требует слепого и безразличного применения санкций;

агрессия происходит из-за ограничений индивидуальной автономии. Напротив, женщины,

пишет Гиллиган, слышат «другой голос», который говорит «о правде, основанной на этике

заботы и связи между отношениями и ответственностью, и тогда агрессия является

результатом нарушения этой связи»16.

Работа Гиллиган вызвала значительные дискуссии и противоречивые отзывы среди

психологов-феминистов, которые продолжают расходиться, подобно кругам на воде, в более

широких слоях общества. Она как будто поддерживала точку зрения, что женщины и

мужчины существенно, безвозвратно и непримиримо различны. Быстро последовали

исследования, основывающиеся на этой предпосылке, среди которых были и работы по

вопросам познания и эпистемологии, и научно-популярные книги, делавшие акцент на

различиях между женскими и мужскими лингвистическими и мифологическими сферами17.

Как ни странно, группы, которые стремились исключить женщин из различных сфер

общества, попытались использовать аргументы Гиллиган, чтобы узаконить дискриминацию.

Если женщины и мужчины настолько очевидно различны, рассуждали они, то исключение

женщин из некоторых позиций является не дискриминацией, но реальной возможностью

соблюдать и уважать различия полов. Исторически доводы, которыми пользовались мужчины

в борьбе против избирательного права для женщин, практически полностью совпадали с тем,

о чем писала Гиллиган. Например, один антисуфражист утверждал в 1914 году:

«На одну практическую трудность участия женщин в общественных делах мы можем указать

сразу. Они, как кажется, не являются интеллектуально пригодными для этого... очень редко

можно найти женщину, которая имеет государственное мнение. Обычная женщина

интересуется людьми, а не принципами. Только когда принцип воплощен в конкретном

человеке, она может отнестись к нему с энтузиазмом. Она может образно представить себе

причину какого-либо явления, но не может проследить за экономическим процессом... Она

скорее заинтересуется чем-то незначительным, касающимся ее собственной жизни, чем

большими делами, определяющими судьбы наций».

Позже представители военной школы «Цитадель» и Военного института штата Виргиния

цитировали аргументы Гиллиган о различиях между женщинами и мужчинами в качестве

оправдания исключения женщин из государственного корпуса каде-

тов, а отделения пожарной охраны стремились лишить женщин возможности вступить в их

ряды. (Поскольку законодательство требует безразличного применения закона и

приверженности абстрактным принципам, можно предсказать также аргументы за то, чтобы

исключить женщин из ранга судей18.)

Сама Гиллиган была гораздо более осторожной в оценках и сожалела, что ее книга привела к

«рационализации притеснения». На самом деле она писала о том, что «североамериканские

мужчины, которых поощряют в нашей системе образования, имеют выраженную склонность

сосредоточиваться на проблемах справедливости в своих описаниях опыта морального

конфликта и выбора; две трети мужчин в наших исследованиях проявили такую

„одержимость справедливостью". Одна треть женщин в нашем исследовании имела такие же

характерис*ти-ки. Но другая треть женщин проявила приверженность принципам заботы, по

сравнению с только одним из сорока шести мужчин-респондентов». Кроме того, «третья часть

и женщин, и мужчин артикулировала ценности справедливости и заботы в равной мере».

Далеко идущие выводы, сделанные на основе этих данных, и утверждения о том, что

мужчины и женщины отличаются в своих моральных взглядах, не могут не привести к

искажению ее выводов и превращению их в стереотипы.

Она пишет: «Название моей книги выбрано преднамеренно; „другим голосом" не значит

„голосом женщины". Во введении я объясняю, что этот голос определяется не гендером, а

темой. Даже если „другой голос" на эмпирическом уровне ассоциируется с женщинами, я

предостерегаю читателей, что „эта ассоциация не абсолютна, и контрасты между мужским и

женским голосами здесь используются не для обобщений по вопросу полов, а для

выдвижения на первый план различий между двумя способами мышления и привлечения

внимания к проблеме интерпретации". Я указываю на взаимодействие этих голосов в

пределах каждого пола и предполагаю, что их конвергенция указывает на времена кризиса и

изменений. Я настаиваю на том, что не делала никаких заявлений о происхождении этих

моральных голосов или их распределении среди населения, культур или во времени (с. 2).

Таким образом, аспект заботы в моем понимании биологически не предопределен и не

уникален для женщин. Это, однако, моральная перспектива, отличная от того, что в настоящее

время вкладывается в психологические теории и измерения, и эту перспективу я сформули-

ровала для себя, когда слушала и женщин, и мужчин, описывающих свой собственный

опыт»19.

Последующие исследования оказались не в состоянии воспроизвести дуалистические

тендерные различия в этике. Большинство исследователей «не находят каких-либо

устойчивых различий среди мужчин и женщин в оценке моральных вопросов, на основе ли

заботы или на основе справедливости»20.

Несмотря на эти оговорки и явную недостаточность данных о категорических гендерных

различиях, поколение феминисток-эссенциалисток использовало работу Гиллиган в качестве

пробного камня. Различия, которые мы видим между женщиной и мужчиной,

интерпретируются ими почти так же, как эссенциа-листами в биологии. Возможно, наиболее

интенсивные попытки в этой области предприняла Дебора Таннен, представившая

свидетельства того, что мужчины и женщины используют язык по-разному. Мужчины,

утверждает она, используют язык для утверждения своей позиции в иерархии. Для мужчин

беседа «является переговорами, в которых участники пытаются чего-то достичь и, если

возможно, взять верх, а также защититься от попыток других подавлять себя и третировать».

Они чаще прерывают разговор, игнорируют комментарии других людей и декларируют

различные факты и мнения. Женщины, наоборот, используют беседу для того, чтобы

установить и поддерживать отношения. Для них беседа — «процесс достижения близости, в

котором люди пробуют, ищут, дают подтверждение и поддержку и достигают согласия». Они

ведут переговоры в частном ключе, задают больше вопросов, чтобы поддержать ход беседы,

используют больше личных местоимений. Когда говорит женщина, она часто заканчивает

повествовательное предложение небольшим повышением интонации, будто завершая его

знаком вопроса21.

Как и Гиллиган, Таннен утверждает, что она просто идентифицировала две различные

коммуникационные модели и что ни одна из них не «лучше» другой. Тем не менее, в отличие

от Гиллиган, Таннен приписывает различие между этими моделями именно тендеру. При этом

она зря думает, что очень успешно скрывает свои предубеждения. Например, Таннен пишет,

что мужская потребность в автономии и независимости может быть «помехой», поскольку

наступили времена, «когда никто не имеет всей необходимой информации для принятия

решения». Наоборот, женщины «становятся лучшими менеджерами, потому что они более

склонны консультироваться с другими и вовлекать сотрудников в принятие решения»22.

Но действительно ли они существуют — эти наблюдаемые различия между реальной

женщиной и реальным мужчиной? Здесь все не так уж очевидно. В главе 1 мы видели, что

иссле-

дования прерывания разговора предлагают нам намного более сложную картину, что

женщина прерывает женщину и мужчина прерывает мужчину приблизительно одинаково. В

то же самое время мужчина прерывает женщину гораздо чаще, чем женщина прерывает

мужчину, — открытие, которое позволило исследователям сделать заключение о том, что

дело не в тендере того, кто говорит, а в тендере человека, с которым говорят, и именно здесь

пролегает различие. Все это имеет отношение и к молчанию. Один и тот же мужчина,

молчаливый и необщительный дома, оказывается весьма разговорчивым на работе, где он

использует беседу, чтобы удостовериться, что его отношения со всеми в порядке. И снова это

не тендер молчаливого мужчины заставляет его вести себя так, а его относительная власть в

данной ситуации.

Психологи-Феминисты подвергли критике андроцентричное предубеждение в

психологической литературе относительно тендерной идентичности и ее развития. Мужчины

воплощали в психологии некий нормативный стандарт, на основании которого происходило

оценивание мужчин и женщин, и именно женщинам всегда чего-то недоставало. Как

продемонстрировала Гиллиган, когда психологи меняют свою рамку восприятия и начинают

внимательно прислушиваться к женским голосам, возникают новые паттерны развития. Эти

предрассудки также влияют на жизни реальных людей. Например, «Диагностическое и

статистическое руководство по вопросам умственных нарушений» (DSM), изданное

Американской ассоциацией психиатров, является диагностической библией профессионалов в

области душевных болезней.

Какое-то время это руководство включало в свой список такие психические болезни, как

«предменегруальное дисфо-рическое расстройство», являвшееся вариантом предменстру-

ального синдрома. Итак, каждая женщина потенциально может страдать определенной

психической болезнью примерно неделю в месяц, что составляет до 25 процентов ее взрослой

жизни. (Гомосексуальность только недавно убрали из этого диагностического справочника.)

Психолог Пола Каплан предложила, раз уж такое расстройство есть в списке, ввести новый

набор диагнозов, включая «навязчивую манию доминирования», для классификации

сексистского поведения как симптома психической болезни. А как насчет «симптома Джона

Уэйна» или «синдрома мачо»? Ее короткий тест для идентификации «навязчивой мании

доминирования» отлично позволяет видеть тендерные предрассудки в подобных якобы

гендерно нейтральных руководствах.

УЗНАЕТЕ ЭТОГО МУЖЧИНУ?"

Тест, которого никогда не будет в «Космо» или «Редбук»

Мужчины, которые соответствуют по крайней мере шести из следующих критериев, могут страдать навязчивой манией

доминирования! Предупреждение: это расстройство развивающееся, глубокое и разрушающее всю личность заболевшего!

(Проверьте всех, кто обратился с просьбой об этом.) 1. Верно ли, что он...

Ц Неспособен завязывать и поддерживать значимые для него отношения с другими? Ц Неспособен идентифицировать и выражать

диапазон своих чувств (при этом он, как пра-

еспособен адекватно и сочувственно реагировать на чувства и потребности близких и партнеров (что часто приводит к непониманию его

окружающими)?

ин, - -..

вило, неспособен точно идентифицировать |_]Неспособен получать удовольствие от того,

чувства другого человека)?

Дата добавления: 2015-05-06