Имеется в виду американскийфутбол. — Прим. ред

Здесь Фаррелл ухватил очень важный момент: мужчины работают на опасных работах, а

идеология мужественности требует от них смелости и стойкости, что делает эти работы еще

более опасными. Поэтому на стройках и плавучих нефтяных платформах мужчины часто

пренебрегают требованиями безопасности и, например, не надевают защитных касок,

подобающих «бабам» и «слабакам», но не «настоящим» мужчинам. Однако вывод о том, что

дискриминируются не женщины, а мужчины, не выдерживает критики. Мужчины вели

отчаянную борьбу против того, чтобы некоторые рабочие места доставались именно

женщинам. К тому же именно эти работы оплачиваются гораздо лучше, чем исключительно

женские. Например, подразделения Управления пожарной безопасности США стойко

сопротивляются вхождению женщин в их «братский орден», так что женщины могут добиться

места пожарника либо по суду, либо преодолев интенсивные домогательства. Стоитли винить

женщин втом, что они не идут вте опасные профессии, куда их упорно не пускают мужчины?

Проблема показательных образцов

Что происходит на самом деле, когда женщины приходят в «мужскую» профессию, а

мужчины — в «женскую»? В обоих случаях они становятся показательными образцами

представителей профессии. Но их переживания в качестве образцов часто весьма

специфичны. Образцы — люди, которых допускают в организацию, и они явно отличаются от

большинства членов организации. Они — больше, чем просто представители численного

меньшинства: их принимают на работу не вопреки, а именно благодаря принадлежности к

меньшинству. Их активно отговаривают от того, чтобы они приводили в организацию себе

подобных, они всеми силами стараются соответствовать требованиям организации и влиться в

нее. Как правило, эти люди-символы становятся даже более преданными нормам организации,

чем представители численного большинства.

Как пишет Розабет Мосс Кантер, первой поднявшая эту проблему, такая «показуха» укрепляет

межгрупповые границы, вместо того чтобы разрушать их, ибо увеличивает разрыв между

показательным образцом и большинством. В показательных образцах часто видят «яркие

примеры, символы определенной категории людей, а не просто личности»29. Он или она посто-

янно находятся в центре внимания, их замечает каждый из-за непохожести на других. Их

никогда и не считают похожими на других членов группы. Таким образом, их восприятие

окружающими имеет две особенности: они всегда на виду как члены особой «категории», но в

них никто не видит личность.

Вспомните ситуацию, когда вы в единственном числе представляли кого-либо, были

единственным мужчиной или единственной женщиной, единственным белым или цветным,

единственным геем или гетеросексуалом в группе. Что вы чувствовали, когда к вам

обращались со словами: «Ну, а что по этому поводу думают белые люди?», или «А что

женщины об этом говорят?» В этот момент вы перестаете быть личностью, поскольку в вас

видят лишь представителя группы. Конечно, вы можете ответить: «Не знаю. Я не могу

говорить за всех женщин или всех белых. Попробуйте провести опрос». Если вы сможете

вообразить, что переживает человек на работе, когда одни его стороны постоянно

рассматривают, словно под микроскопом, а другие — в упор не желают замечать, то начнете

вникать в саму идею «показательного образца».

Быть в центре внимания и оставаться незамеченным — такая ситуация имеет серьезные

последствия. «Показательному образцу не нужно упорно трудиться, чтобы заметили его при-

сутствие, упорно трудиться нужно, чтобы заметили его достижения», — пишет Кантер.

Человек-символ часто вынужден выбрать одно из двух: «или стараться быть незаметным, или

воспользоваться своей примечательностью и стать „нарушителем спокойствия"». Это может

привести к огромным эмоциональным и психологическим издержкам:

«„Показуха" чревата стрессом; нагрузка, которую несут „образцы", управляя социальными

отношениями, приводит к психологическому напряжению, даже если они преуспевают в

работе. Неудовлетворительные социальные отношения, жалкий образ Я, фрустрации от

противоречивых ожиданий, невозможность выразить себя, ощущение неполноты и ненависти

— все это является следствиями „показухи"»30.

Кантер утверждает, что ее теория «показухи» применима и к мужчинам, и к женщинам. Более

поздние исследования говорят о значительной разнице между тем, что переживают женщины,

становясь образцами в мире мужской работы, и тем, что переживают мужчины, становясь

образцами в женской профессии. По словам Линн Зиммер, «мало оснований для вывода о том,

что рост числа женщин в организациях обязательно приводит к улучшению их условий

труда», а Нина

Торен и Веред Краус заключают, что «судьба меньшинств определяется не только их

относительной численностью»31.

Мужчина, занимаясь преимущественно женской профессией, встречает прямо

противоположный прием. Мужчины не натыкаются на «стеклянный потолок», а, напротив,

едут на том, что социолог Кристина Уильяме называет «стеклянным эскалатором», т.е. легче

получают продвижение по службе, чем сами женщины. Уильяме провела интервью с

семьюдесятью шестью мужчинами и двадцатью тремя женщинами, работавшими в яслях,

библиотеках, сфере начального образования и социальной службе. Она показала, что

мужчины в этих профессиях испытывают положительную дискриминацию; несколько человек

отметили явное предпочтение мужчин при найме, их также быстрее и регулярнее продвигают

на руководящие посты, и поэтому их доля в руководстве превышает долю занятых по отрасли

в целом. Мужчины, которые делают женскую работу, могут зарабатывать меньше, чем

мужчины, имеющие преимущественно мужские профессии, но они зарабатывают больше и

быстрее делают карьеру, чем женщины с той же самой профессией32.

Мужчины все же испытывают определенное негативное отношение, особенно со стороны

публики. Например, санитары сталкиваются со стереотипом, что все они — геи; мужчины-

библиотекари сталкиваются с представлениями, что они «слабаки» и «бесполые существа»;

социальных работников считают «женственными» или «пассивными». Один мужчина-

библиотекарь обнаружил, что посетители библиотеки воспринимают его как любителя

рассказывать детские байки. Уильяме вскрыла тот факт, что, как ни странно, отрицательные

стереотипы мужчин, делающих «женскую работу», накладываются на эффект «стеклянного

эскалатора», «заставляя мужчин выдвигаться из сфер, считающихся чисто женскими, и

стремиться наверх, чтобы занять более престижное место, по праву принадлежащее

мужчине»33.

Подобно Зиммер, Уильяме делает вывод, что мужчины «приносят свою тендерную

привилегию, приходя на женскую работу: это становится их преимуществом, несмотря на их

малочисленность». Мужчины, кажется, выигрывают в любом случае. Когда женщина

выступает показательным образцом, мужчины сохраняют свое численное превосходство и

способны удерживать свою тендерную привилегию, ограничивая доступ женщины к их

профессии, ее продвижение по службе и получение опыта работы. Когда мужчина выступает

показательным образцом, его приход на работу приветствуется, и его тендерная

привилегия используется для быстрого продвижения в профессиональной иерархии.

«Несмотря на всевозможные проблемы, — пишет Альфред Кадушин, — очевидно и

неоспоримо то, что представитель мужского меньшинства имеет существенные преимущества

в любой женской профессии»34.

Это утверждение многое проясняет в том, почему мужчины продолжают сопротивляться

равенству на рабочем месте. В конце концов, их вполне может устраивать существующее

положение дел. Экономист Хайди Хартман пишет:

«Низкая заработная плата держит женщин в зависимости от мужчин и поощряет к

замужеству. Замужние женщины должны выполнять работу по дому для своих мужей.

Мужчины получают двойную выгоду и от более высокой заработной платы, и от домашнего

разделения труда. Это домашнее разделение труда, в свою очередь, приводит к ослаблению

позиции женщин на рынке труда. Таким образом, иерархическое разделение домашнего труда

поддерживается рынком труда и наоборот»35.

Неравенство на рабочем месте выгодно мужчинам, и они часто стараются его не замечать.

Неравенство почти всегда не видно тем, кому оно выгодно, и фактически в этом заключается

главнейшая выгода! Явно несправедливый порядок воспринимается как справедливый, и это

вдохновляет мужчин на его отстаивание. Приведу пример. Недавно на телевизионном ток-

шоу я оппонировал трем «сердитым белым мужчинам», которые считали себя жертвами

дискриминации на рынке труда. Название шоу «Черная женщина украла мою работу» должно

было привлечь большую аудиторию. Эти мужчины жаловались, что стали жертвами

«обратной дискриминации», поскольку не получили работу из-за женщины, менее

квалифицированной, чем они.

В своей реплике я предложил этим «сердитым белым мужчинам» обратить внимание на одно

слово из названия шоу — слово «мою». Что оно означало? Они думали, что рабочие места

действительно принадлежат им, что они имеют на них право и что когда кто-то другой —

черный или женщина — получает эту работу, то получает буквально «их» работу? Но по

какому праву это — их работа? Только по праву унаследованного от прошлого обычая

дискриминации? Конечно, шоу было бы точнее назвать «Черная женщина получила работу»

или «получила эту работу». Но почему «его» работу? Оспаривать равное право на заработок

просто на основании расы или пола — это и есть дискриминация. Но равенство всегда

неудобно тем, кто ранее извлекал выгоду из неравенства.

Другое основание для отстаивания тендерной чистоты на работе заключается в том, что, как

утверждают мужчины, женщины будут их отвлекать. Заголовок в «Уолл-стрит джорнэл» в

1991 г. гласил: «Коллеги-женщины могут вырубить мужчин». В 1995 г. в отчете комиссии по

вопросам «стеклянного потолка» Министерства труда цитировался менеджер-мужчина,

который сказал: «Самое главное — это спокойствие, взаимопонимание и сотрудничество».

Далее он продолжал: «Многие белые мужчины не любят соревнования и не любят вступать в

конфликт» в присутствии женщин. То, что присутствие женщин будет отвлекать мужчин от

выполнения стоящих перед ними задач и нарушит хрупкое мужское братство, также

приводилось в качестве аргумента в военных школах, подобных «Цитадели»36.

Однако, как мы видели, это не всегда так. Во многих ситуациях женщины и мужчины

работают рядом, не «отвлекая» друг друга. Врачи и медсестры, менеджеры и секретари вроде

бы не сильно отвлекаются. Дело не в том, что присутствие или отсутствие женщин может

отвлекать мужчин. Присутствие женщин на равных основаниях — вот что действительно их

беспокоит.

Сексуальные домогательства

Сексуальные домогательства — один из основных способов мужского сопротивления

тендерному равенству на рабочем месте. Сегодняшняя озабоченность сексуальными

домогательствами подпитывается в США сразу несколькими тенденциями: женщины стали

больше говорить о случаях домогательств на работе и в школе; изменилась оценка поведения,

которое мужчины считали само собой разумеющимся; повысились давление на мужчин на

работе и готовность американского правосудия преследовать, и весьма сурово, подобные

проступки. В судах сексуальные домогательства квалифицировались как форма сексуальной

дискриминации уже с конца 1970-х гг. Феминистка и юрист Кэтрин Маккиннон доказывала,

что сексуальные домогательства являются нарушением статьи VII Закона о гражданских

правах 1964г., в которой говорится, что «незаконной практикой найма на работу со стороны

работодателя... является дискриминация, направленная против любого индивида из-за его

расы, цвета кожи, религии, пола или национального происхождения». Сексуальные

домогательства нарушают этот закон, потому что дискриминируют женщин по признаку пола,

а кроме того, создают враждебную обстановку для работающих женщин37. В 1982г.

американский Апелляционный суд одиннадцатого округа вынес определение:

«Сексуальные домогательства, которые создают враждебную или оскорбительную обстановку

для членов одного пола, являются таким же преднамеренно выстроенным барьером половому

равенству на рабочем месте, как расовое преследование — расовому равенству. Несомненно,

сексуальные домогательства, направленные на мужчину или женщину в обмен за привилегию

получить работу и зарабатывать на жизнь, унижают не меньше, чем любое, самое грубое

оскорбление расиста»38.

Однако до 1991 г. серьезность этой проблемы для работающих женщин не признавалась. В

октябре 1996 г. Анита Хилл объявила, что подвергалась сексуальным домогательствам со

стороны Кларенса Томаса, под началом которого работала в Комиссии по соблюдению

равноправия в трудовых отношениях, и мгновенно вся нация прилипла к экранам телевизоров,

поскольку слушания в Верховном суде приняли совершенно неожиданный оборот. Хилл

настаивала на том, что босс к ней приставал, отпускал скабрезные шутки и рассказывал о

своем мастерстве в сексе даже после того, как она дала понять, что ухаживания Томаса ее не

интересуют.

В тоже время сенатский Комитет по законодательству третировал Хилл, как преступницу: ее

обвиняли в попытке соблазнить Томаса, исподволь рисовали образ «презренной женщины»,

намекая, что ее используют либералы, выступавшие против его назначения. Нация

раскололась на две половины в вопросе, кому верить, Томасу или Хилл. СМИ в унисон твер-

дили, что резкое и недоверчивое отношение сенатского комитета к Хилл может «охладить»

желание американских женщин открыто заявлять о сексуальных домогательствах.

«Охладить»? Как СМИ были не правы! В последующее десятилетие лед тронулся: тысячи

женщин рассказали то, что ранее считалось постыдной тайной. Число дел о сексуальных

домогательствах с 1991 г. увеличилось более чем в 2 раза. Внезапно нация осознала, что

происходило с женщинами на работе в течение многих десятилетий. По всей стране женщины

рассказывали мужьям, детям, родителям, друзьям о том, чему они подвергаются в рабочее

время. К 1997 г. более 80% американцев верили, что Анита Хилл говорила правду и ничего

кроме правды.

С этого времени сексуальные домогательства стали главнейшей проблемой Америки. Более

половины работающих женщин так или иначе подвергались им на работе. В 1981 г.

проводился опрос женщин, работающих в федеральных учреждениях: 12% женщин сообщили

об умеренных домогательствах (неприличные жесты, высказывания, навязывание свидания),

29% —о серьезных (прикосновения, ласки, принуждение к сексу, угрожающие письма или

звонки) и 1% — об изнасиловании на работе. В 1989 г. опрос почти одной тысячи женщин-

юристов показал, что 60% из них подвергались сексуальным домогательствам, 13% стали

жертвами изнасилования, попытки изнасилования или нападения и только 7% из

пострадавших сообщили о случившемся руководству своей фирмы. В 1997г. опрос двух тысяч

женщин-юристов из двенадцати крупнейших юридических фирм показал, что 43% испытали

на себе сексуальные приставания, шутки, высказывания или вопросы; 29% отметили

неприличные взгляды и жесты; 26% испытали намеренные прикосновения, щипки, объятия, и

все это лишь за 12 месяцев,

предшествовавших опросу.

Это касалось не только юристов и женщин-профессионалов. Число зарегистрированных

Комиссией по равным правам найма случаев с примерно 7 500 в 1990 г. выросло почти в 2 ра-

за и составило в 3995 и 1996гг. порядка 15 500. В большинстве заявления были приняты от

женщин, работающих «синими воротничками». Женщины чаще подвергаются сексуальным

домогательствам в традиционно мужских сферах, например, в горнодобывающей отрасли,

строительстве, транспорте и промышленности, чем вереде работников с высшим образовани-

ем — «белых воротничков». Когда женщина пробует заняться профессией, где доминируют

мужчины, ее воспринимают как захватчика, и сексуальные домогательства служат одним из

способов вынудить ее отступиться40.

Сексуальные домогательства чаще всего выражаются в форме прямого посягательства и

шутливых намеков. Наиболее очевидная форма — quid pro quo, услуга за услугу, «бартер» —

секс за вознаграждение или чтобы избежать наказания. Сюда относится обмен типа «секс за

отметку» между преподавателем и студенткой; «спишь со мной — получишь повышение» или

«не спишь —уволю» —это сценарии для работы. Так закончил свою карьеру бывший сенатор

Соединенных Штатов Роберт Пэквуд: около десяти женщин, работавших с ним вразнос время,

обвинили его Б том, что он принуждал их к поцелуям, ласкам, делал попытки к сексуальным

контактам, отпускал сальные шутки в течение своей достаточно успешной в других

отношениях двадцатилетней карьеры. (Хотя Пола Джонс утверждала, что и бывший

губернатор Клинтон использовал

эти формы сексуальных домогательств, судья не нашел повода для возбуждения дела,

поскольку не было свидетельств, что на ее карьеру неблагоприятно повлияли именно

сексуальные посягательства губернатора.)

Вторая форма сексуальных домогательств менее очевидна, и ее можно назвать созданием

«враждебной обстановки», в которой женщина чувствует, что она или ее репутация в

опасности. Студентки медицинских школ, например, рассказывали, что подвергаются

сексуальным домогательствам в разных формах, в том числе и в форме игнорирования, а

именно неприглашения к участию в обходе больных и проведении процедур. Кроме того, они

отмечают, что студенты-мужчины отпускают шутки по поводу женских тел на занятиях по

анатомии, а во время лекций среди слайдов по анатомии попадается порнография. Некоторые

студентки юридических факультетов вспоминают «дни леди», в течение которых женщины

вынуждены были выслушивать самые разнообразные оскорбления в свой адрес.

Одно из наиболее примечательных дел о сексуальных домогательствах было связано

с«Мицубиси Моторс Корпорейшн». В декабре 1994г. двадцать девять женщин, работавших на

автомобильном заводе в городке Нормал, штат Иллинойс, подали в суд, обвиняя в

сексуальных домогательствах рабочих-мужчин, которые их постоянно щипали и грубо

хватали. Некоторые женщины утверждали, что им пришлось пойти на секс, чтобы получить

работу. Кроме того, мужчины подписывали рисунки грудей, гениталий и половых актов

именами работающих сними женшин и прикрепляли к бамперам автомобилей, движущихся

по конвейеру. После расследования Комиссия по равным правам найма подала в апреле 1996г.

иск против компании, от имени более чем 280 работниц. Примерно год спустя после изучения

кадровой политики и организации производственного процесса в компании секретарем по

вопросам труда Линн Мартин были удовлетворены иски двадцати семи из двадцати девяти

первых истиц на 9,5 млн долларов, и начались существенные перемены в управлении

корпорацией41.

Независимо от того, осуществляются ли сексуальные домогательства в форме «услуги за

услугу» или «враждебной обстановки», здесь не идет речь о сексуальном влечении между

работниками. В домогательствах обвиняют не тех, кто просто неуклюже предложил коллеге

свидание, и не тех, кто отличается любвеобильностью. На самом деле сексуальные домога-

тельства — вещь, прямо противоположная влечению. Они нацелены на создание у

работающей женщины ощущения, что

ей тут не место, что она здесь чужая, потому что эта работа — мужское дело. Дебора Роуд,

специалист в области законодательства, пишет, что именно такова «стратегия господства и

исключения — способ держать женщин на своем месте и подальше от мужского мира»42.

Возьмем пример сексуального преследования на улице. Мужчина делает грубое,

оскорбительное замечание в адрес проходящей женщины: «Эй, малышка, хороши у тебя сись-

ки!» или «Выглядишь аппетитно!» Спросите его, зачем он это сказал, и он ответит, что хотел

поздороваться или обозначить сексуальный интерес. Но давайте предположим, что женщина

примет его слова буквально, обернется и ответит: «Кто, я? Отлично. В восемь в ресторане?»

— или грубо ответит на его хамство. Что будет? Как он себя поведет?

Ясно, что эти замечания отпускаются не для того, чтобы привлечь женщину, а скорее

наоборот, чтобы заставить ее побыстрее пройти мимо и напомнить, что улица принадлежит

мужчинам и женщина, посмевшая идти по ней в одиночку или появиться в баре без

сопровождения, бросает вызов негласно установленным правилам. Такие замечания — грубые

напоминания о мужском «праве», проявление неписаного и часто неосознаваемого правила,

что публичные места принадлежат «нам»; они напоминают нарушительницам, что те

находятся на чужой территории.

До недавнего времени рабочее место было заповедником мужской гомосоциальности. Но тот

мир исчез навсегда. Теперь уже не бывает так, чтобы мужчина, пройдя трудовую жизнь, не

встретил женщин среди своих коллег или даже в качестве босса. Женщины вступили в

некогда мужские «клубы» — улицы, корпоративные залы заседаний, священные залы

учебных аудиторий — и не уходят, как бы того ни желали некоторые мужчины. Только когда

статусу мужчины-кормильца угрожает кадровая политика увольнений и корпоративное

реструктурирование, на сцену выводят женщин в качестве мишеней мужского гнева. Именно

в этом контексте мы должны рассматривать вопрос о сексуальных домогательствах, вскрыть,

так сказать, его «ген-деризованную политическую экономию». Сексуальное преследование на

рабочем месте — это преобразованное желание вернуть женщин на «их» место, напомнить

им, что они не равны мужчинам на рынке труда, что они, при всех их достижениях, всего

лишь женщины, даже если умеют работать. «Домогательства стали для мужчин средством

уязвить женщину», — говорит доктор Джон Гетман, психолог из Университета Вашингтона.

И это работает. Подвергнутые преследованию женщины говорят о росте напряжения,

раздражительности, нарушениях сна, аппетита и невыходах на работу. Часто, как пишет

исследователь, они чувствуют себя оскорбленными и беспомощными и переживают

«ежедневное давление в офисе как психологическое изнасилование». Чаще всего

преследование происходит там, куда женщины пришли совсем недавно и остаются в явном

меньшинстве: в хирургических операционных, в пожарных частях и инвестиционных банках.

«Мужчины видят в женщинах непрошеных гостей на мужской территории, — пишет доктор

Луиза Фицджеральд, психолог из Университета штата Иллинойс. — У этих парней

сексуальные домогательства не имеют ничего общего с сексом. Они стремятся отпугнуть

женщин от исконно мужских заповедных зон на рынке труда»43.

И вот еще что. Сексуальное преследование — не тот случай, когда один человек говорит

правду, а другой лжет. Дела о сексуальных домогательствах трудны и запутаны уже потому,

что в них у каждого своя правда. «Его» правда состоит в «невинности» знаков сексуального

внимания к женщине с его стороны или беззлобных шуток с «ребятами в офисе» (даже если

среди «ребят» присутствуют женщины). Он может думать, что сексуальные намеки и

сальности суть невинные шутки, намекающие на то, что работа — это мужское место. Он

здесь работает и поэтому по праву считает рабочее место продолжением мужской раздевалки.

«Ее» правда — в том, что его кажущиеся невинными замечания нагнетают напряжение,

заставляют беспокоиться о продвижении по службе, увольнении и сексуальном давлении.

Закон о сексуальном преследовании отразил эти две правды. До дела «Эллисон против Брэди»

в окружном «.уде в 1991 г. юридическим критерием сексуальных домогательств был вопрос,

будет ли «вменяемому человеку» такое-то поведение казаться сексуальными

домогательствами. Но в данном деле суд предположил, что под «вменяемым человеком»

подразумевался вменяемый мужчина, а мужчины и женщины могут видеть ситуацию по-

разному. Суд нашел, что обвиняемые часто «не понимают, что их поведение создает

враждебную обстановку на работе», однако «жертва сексуального преследования не должна

нести наказание за поведение преследователя». Таким образом, суд установил «критерий

вменяемой женщины», потому что, по мнению суда, «стандарт сексуально ослепленного

вменяемого человека скорее мыслит по-мужски и систематически игнорирует переживания

женщин».

После этого дела все правила изменились, так как намерение преследующего перестало быть

критерием в определении преступления; теперь критерием стали последствия для жертвы. Как

можно было предположить, это изменение вызвало сильную оборонительную реакцию и

замешательство среди американских мужчин. Так или иначе, правила стали другими. То, что

раньше было обычным поведением для мужчин на рабочем месте, теперь называлось

сексуальными домогательствами. «Кларенс Томас не делал ничего такого, чего не сделал бы

любой американский мужчина», — заметил Дэйл Витком, 32-летний машинист, во время

слушаний по делу Томаса. Две трети опрошенных мужчин сказали, что каждый из них

почувствовал бы себя польщенным, если бы к нему на работе стала приставать коллега-

женщина; эти данные показали, что мужчины совершенно неправильно видели проблему.

На социетальном уровне сексуальные домогательства загоняют стремление женщин к

равенству в тупик. Кроме того, они дорого обходятся обществу. И частный, и общественный

сектора теряют миллионы долларов из-за невыходов на работу, низкой производительности и

высокой текучести кадров среди женщин. Исследование, проведенное журналом «Уоркинг

вуман», показало, что лучшие 150 из 500 компаний, указанных в списке журнала «Форчун»,

теряют 6,7 млн долларов ежегодно из-за сексуальных домогательств. По официальным

данным, невыходы на работу, текучесть кадров среди женщин и снижение про-

изводительности труда из-за сексуальных домогательств стоят правительству минимум 189

млн долларов в год. Менеджеры корпораций и партнеры больших юридических фирм говорят,

что их пугает обвал судебных исков по обвинению всексуаль-

ных домогательствах.

Сексуальные домогательства вредят и мужчинам. Очевидно, что мужчинам-руководителям и

работодателям наносит вред снижение производительности труда среди женщин из-за

сексуальных домогательств. Из-за роста невыходов на работу, текучести кадров и

неудовлетворенности трудом женщины не могут работать в полную силу. Некоторым

мужчинам такая компрометация работы женщин могла бы прийтись по душе, ибо

соревнование с женщинами на равных может закончиться провалом и ударить по хрупкому

мужскому самолюбию. Но руководители производств не могут допустить, чтобы женщины

работали хуже, чем от них ожидают, поскольку, в конце концов, это повлияет на оценку их

собственной работы. Руководители и работодатели должны обеспечить спокойствие и

безопасность

всем работникам, чтобы те работали с максимальной отдачей. Способность мужчин

устанавливать благоприятные для работы отношения с коллегами подрывается сексуальными

преследованиями. До тех пор, пока сексуальные домогательства будут оставаться

повседневной практикой и женщины будут бояться своих начальников на рабочем месте,

мужское участие и вежливое поведение будет неверно истолковываться.

И наконец, мужчинам могут вредить сексуальные домогательства со стороны других мужчин.

В марте 1998г. Верховный суд США постановил, что мужчины могут быть признаны

жертвами сексуальных домогательств со стороны других мужчин, даже если все они являются

гетеросексуальными. Эта расширенная трактовка сексуальных домогательств была принята в

интересах мужчин, чье поведение не соответствует традиционным тендерным

представлениям; из-за этого их третируют и другие мужчины, и женщины, которым кажется,

что они ведут себя или «слишком по-мужски», или «недостаточно по-мужски». И после этого

некоторые утверждают, что на работе тендера нет!

Дата добавления: 2015-05-06