Annotation 10 страница

Следующее утро началось с сенсации. Газеты наперебой сообщали, что война между кланами продолжается, мол, идет раздел сфер влияния, а список жертв пополнился на четыре человека – убиты члены семьи Валаччини, один из которых был личным шофером самого дона. На первых полосах публиковали снимок машины, точнее, то, что от нее осталось, – обгоревший каркас «Линкольна» с обугленными трупами в салоне. Сержант не пытался скрывать разочарование. Теперь Валаччини будет вдвойне осторожнее. Видимо, старый ведун что-то почувствовал в последний момент, а может, просто радикулит прихватил. Поди знай! Ясно одно: в машине дона Валаччини не оказалось. Он сумел и на этот раз уйти от судьбы. Трое его парней как ни в чем не бывало попивали баночное пиво, уже забыв о том, что не далее как вчера вечером отправили к праотцам четыре души. Быстро человек привыкает к смерти. А вот он, Сержант, знает, что их уже ищут. Предчувствие подсказывало Юрьеву, что вот-вот он столкнется лоб в лоб если не с полицией, то с самим доном Валаччини определенно. Конечно, самое разумное в этой ситуации – как можно скорее уехать из страны. Однако своими соображениями Сержант делиться не спешил. Перед тем как опуститься на скамейку и откупорить банку пива, Юрьев заметил, что с него не сводит глаз какой-то тип. Сержанту стало ясно, что этот человек наблюдает за ним. Что касается слежки, тут он сам собаку съел, и ошибиться не может. Спокойно! Не напрягайся, приказал он себе. Не смотри в его сторону, пусть он думает, что все идет так, как надо, внушал себе Сержант, потягивая пиво. Леший и Рыжий болтали без умолку о пустяках на колоритном русском языке, и Сержант подумал, что сейчас они представляют собой отличную мишень и, когда расплавленный свинец выбьет на асфальт их мозги, они и понять ничего не успеют. А незнакомец не таился. Попыхивая сигарой, он небрежно стряхивал серый пепел под ноги прохожим. Ему было жарко стоять на солнцепеке, но, похоже, ему это не досаждало – расстегнув у ворота еще одну пуговицу, он поскреб в затылке и снова уставился на Сержанта. Интересно, кто это: мафия или полиция? Если полиция, то есть шанс выжить, если мафия, тогда они здорово влипли. Кто знает, сколько их здесь: трое, четверо? А может, больше? Мафия уж если вцепится в свою жертву, то живой не отпустит! Сержант искренне позавидовал безмятежности своих парней. Свежее пиво кружило им головы. Они похохатывали, швыряя пустые банки в урны, словно в баскетбольное кольцо. – Слушайте меня внимательно, – строго и тихо произнес Сержант. – Не дергайтесь и врубите мозги! Ведите себя так, будто все путем. Жаль, что испорчу сейчас вам настроение, но, похоже, мы влипли. За нами наблюдают. Пока я вижу одного, но, думаю, здесь их больше. Молите бога, чтобы это была полиция, а не люди из мафии. Мы вломились в крупную игру, ребята, поэтому нам может обломиться по полной программе. – Сержант подумал о том, насколько легче работать в одиночку, тогда действительно невидим, сливаешься с толпой. А четыре человека – это уже толпа. – Не верти головой, – яростно прошипел Сержант Лешему, – и держи ладони на коленях, как паинька. Уверен, если мы начнем вибрировать, кто-то из нас не поднимется с этой скамейки. Лично мне этого бы не хотелось, поскольку на моем счету в швейцарском банке кругленькая сумма. И тут Сержант увидел, что тип, который с них глаз не сводил, направился прямо к ним. Сержант пристально следил за его руками, но тот, похоже, не собирался делать резких движений. Он шагал вразвалочку и, как отметил Сержант, явно не намеревался доставать пушку. – Если не ошибаюсь, вы мистер Голан? – спросил синьор на ломаном русском языке, одарив Юрьева доброжелательной улыбкой. После такой улыбки отправлять человека сразу на тот свет грешно, решил Юрьев. Итальянец сильно коверкал русские слова, но он его понял. Странно было другое, откуда тот мог знать его под именем Голана? Именно так он представлялся в Южной Америке, когда служил последний год в легионе. И это обращение по-русски... Значит, он раскрыт полностью. Сержант сохранил невозмутимость. – Что вам угодно? – переспросил он по-английски. – Я американец и не понимаю. – Не надо притворяться, говорите на родном языке, – продолжал улыбаться синьор. – Нам известно о вас больше, чем вы думаете, и одно ваше неосторожное движение может всем четверым стоить жизни. Но мы не хотим никаких неприятностей ни для вас, ни для ваших коллег. Поэтому выслушайте меня внимательно. Мы знаем обо всех ваших передвижениях, знаем, что именно вы совершили неудачное покушение на дона Валаччини. Нам это на руку, – улыбался незнакомец, тщательно подбирая русские слова, – мы к вам не в претензии. Более того, мы предлагаем вам свое сотрудничество. Вы должны убить одного человека, за эту работу получите сто тысяч долларов наличными. Думаю, это неплохая сумма! – Кто такой? – спросил Сержант, помедлив. Он понимал, что у него нет другого выхода. Во всяком случае, пока это лучшее из всех вариантов. А там посмотрим... – Это вам знать совсем не обязательно. Вы его убираете, мы с вами рассчитываемся, и все. Если нет... В общем, решайте! Час назад скамейка скрывалась в тени раскидистой кроны каштана, однако за это время солнце переместилось, и они сидели на самом солнцепеке. Встать бы или по крайней мере подвинуться, но это может быть неверно воспринято, и поэтому Сержант терпеливо сносил пекло. Итальянец сидел рядом, и, судя по всему, полуденная жара его не беспокоила. – Хорошо, мы согласны. – Сержант глянул на примолкшего Лешего. – Где и когда? – План операции простой, – перешел громила на английский. Русский давался ему с трудом, и ему уже надоело подбирать нужные слова, а его собеседник отлично говорил по-английски. – Это должно произойти за городом, на сто двадцать третьем километре. Вы уничтожите серый «Мерседес» с черными полосами на дверях. После этого сразу получите обещанную сумму. – Мы бы хотели иметь аванс. – Нет, – категорически отрубил тот. – Выполняете наш заказ – получаете деньги. – Можно вопрос? – Задавайте! – Если план операции, как вы сказали, простой, тогда почему бы вам не нанять своих людей? – Мы думаем, что эту работу вы сделаете лучше. Вы профессионал высочайшего класса, и нам повезло, что мы напали на ваш след. Ну как, договорились? Как вы это будете делать, в смысле: динамит, пулемет – не важно. Важно, чтобы никто из пассажиров не остался в живых. – В котором часу появится машина? – Где-то в промежутке от шести до семи. – Где мы получим деньги? – На повороте у сто двадцать первого километра есть отель, у входа вас будут ожидать двое. Они с вами и расплатятся. Может, вам нужно оружие? Сержант усмехнулся: – Спасибо. У нас все есть. – Да, я хотел бы вас предупредить: если думаете, будто вам удастся смыться, то зря. При попытке улизнуть вас изрешетят, – улыбнулся громила как можно любезнее. – А теперь разрешите откланяться, дела, понимаете ли. Он шагал размеренной походкой, и Сержант видел, как подрагивают его жирные бока. Обжора! Спагетти да пиццы... Жрут одну муку. Вишь, гусь! Идет и не обернется, хотя уверен, что его заплывшая жиром спина притягивает взгляды. Точно, не один. В парке их целая бригада. Сержант ощущал на себе враждебные взгляды – сейчас за ним наблюдали две-три пары глаз. Жизнь висела на волоске. – Что вы на это скажете? – невесело поинтересовался Сержант. Он спросил это потому, что нужно было что-то сказать и выиграть время для того, чтобы все обдумать. Он, конечно, поступит по-своему. – А может, все-таки ломанем? – предложил Леший. – Не получится. Я знаю, с кем мы имеем дело. Если удастся оторваться, то ни за что не удастся скрыться. Не пройдет и часа, как будет подключена вся полицейская служба Европы. И неизвестно, что хуже. Придется подчиниться их требованиям. – А если это ловушка? – спросил Коновал. – Я не исключаю этот вариант, поэтому будем начеку. Но может случиться и так, как они сказали: отвалят нам бабки и, как говорится, по домам. – А как быть с Валаччини? – Эта задача нам пока не по зубам. К нему сейчас подобраться так же трудно, как к президенту Соединенных Штатов. – А если попробовать к его вилле? – Это тем более невозможно. Лес, где находится вилла Валаччини, просматривается телевизионными камерами на десяток километров. Сержант оказался прав, когда предполагал, что за ними ведется слежка. Филеров было четверо. Из расчета на каждого по одному. Несмотря на жару, все четверо были в джинсовых куртках, и Сержант не сомневался, что правые карманы оттягивают тяжелые «кольты». Они не наступали на пятки, но, как принято говорить, дышали в затылок. Шли следом неотступно. Останавливался Сержант, останавливались и они. После трех часов бестолковых хождений по улицам города, когда стало ясно, что им не оторваться, Сержант предложил раскинуть мозгами. Выбрали небольшое тихое кафе, где, кроме них, было еще три пары. Едва они заняли места, как к ним подлетел мускулистый араб, сияющий белозубой улыбкой. – Пива, – бросил Сержант, поглядывая на дверь, – и чего-нибудь пожевать. Дверь так и не распахнулась. Видно, филеры топтались снаружи. «А не попробовать ли уйти через черный вход?» – подумал Сержант. Но, поразмыслив, отбросил эту затею. Четверка наверняка сообразила это раньше его. Пристрелят как миленьких! Мафия слов на ветер не бросает. Сказано – сделано! Это у них железно. Впрочем, так и надо. Зазвучала мелодия. Легкая, расслабляющая, больше располагающая к задушевной беседе, чем к разговору, который рвал нервы. – В общем, так, ребята, мы с вами попали в крутой переплет. Позавидовать нам может только псих ненормальный. Как-то раз выбрасывали меня в пустыню без жратвы и воды, но там я чувствовал себя гораздо лучше, чем сейчас. Во всяком случае, я полагался на собственные силы и знал, что моя жизнь зависит от моей воли и выносливости. В данный момент за нас все решили, нам не оставили даже права выбора. В кафе вошел человек, и Сержант умолк, рассматривая незнакомца. Тот поднял палец вверх и заказал виски. Сержант подумал о том, что если бы их захотели ухлопать, то лучшего места, чем это кафе, просто не найти. – В пяти минутах отсюда камера хранения, где я сховал винтовку с оптическим прицелом. В нашем распоряжении ровно полтора часа, чтобы выбрать место, откуда мы будем стрелять по машине. С Сержантом произошла странная метаморфоза – он волновался. Давно он не испытывал мерзкой слабости в мышцах. Ему не понравилось это состояние. Отхлебнув большой глоток, он надеялся унять дрожь, но она не прошла. Сейчас важно, чтобы его состояние не почувствовали ребята. – Будем надеяться, что все пройдет удачно. У входа их ожидала троица. Все ясно! Как он и думал, одного поставили у запасного выхода. И, как только они свернули в переулок, все трое последовали за ними. Сержант впал в легкую панику, когда ячейка после набора цифр не захотела открыться. Он всегда набирал одну и ту же комбинацию – год своего рождения – для того, чтобы не копаться в закоулках своей памяти. И этот набор цифр прочно засел в его голове, как собственное имя. Вот будет дело, если не сможет открыть и придется попросить об этой услуге полицейского. Сержант представил, как тот обалдеет, когда вместо электробритвы и пары рубашек увидит в его кейсе оптическую винтовку последнего образца. Но замок щелкнул, и дверца отворилась. Сержант слегка приоткрыл кейс. Завернутая в пропахшую маслом тряпку, на дне лежала складная винтовка. – Теперь, кажется, все! – Он захлопнул кейс. До условленного места они добрались на такси. Если бы его выбирал сам Сержант, он предпочел бы остановиться именно здесь. Место было совершенно безлюдное. Небольшая сопка поросла магнолиями, отсюда хорошо проглядывалась дорога. Прямой широкой лентой она лежала у подножия. Однако беспокойство не покидало Сержанта, что-то здесь было не так: не помогало ни выпитое пиво, ни прохлада леса. Для ста тысяч баксов – задание пустяковое, да и место глухое и безлюдное. Странно все это. Юрьев обернулся к Лешему, чтобы поделиться сомнениями, и увидел, как тот, словно надышавшись пьяного запаха магнолий, ухватился за толстый ствол и медленно сползает на землю. Сержант не слышал ни выстрела, ни крика. Все произошло в абсолютной тишине. И совсем неправдоподобными казались широко открытые глаза Лешего и пальцы, пытающиеся сорвать кору. А под лопатками расплывалось красное пятно. – Беги! Что стоишь? В лес беги! – закричал Сержант Рыжему. Тот, застыв посредине поляны, с тихим ужасом смотрел на Лешего, ткнувшегося лицом в пахучую траву. – Да, да... – бормотал он, не в силах оторвать взгляда от страшного зрелища. Леший попробовал подняться. Ступив шаг, споткнулся. Упал. Попробовал подняться снова. Попытался оттолкнуться руками от земли, а потом, лишившись сил, рухнул, прижимаясь к ней всем телом. Сержант бежал через кусты, не разбирая дороги. Это была ловушка. Их специально вывезли на это место, глухое и тихое, чтобы расстреливать, точно в тире. Юрьев успел увидеть, что стреляли с сопки, которая была повыше. Там стояли двое парней в джинсовых куртках. Прицеливались не торопясь – так охотники расстреливают в загонах обезумевших от страха животных. Один за другим упали Коновал и Рыжий. Следующим должен быть он. Сержант ждал, что вот-вот выстрел, как сильный удар, собьет его с ног и уже не позволит подняться. Сержант бежал и совершенно не ощущал усталости, хотя понимал, что не может убежать дальше этих магнолий – там он будет весь как на ладони, а стрелять в бегущего одно удовольствие. Как наяву увидел он мускулистого негра. Тот тоже бежал, а он догонял его на джипе, ожидая, когда же тот наконец ослабеет. А потом, когда негр остановился, уже не в силах бежать дальше, он расстрелял его почти в упор. Эта картина промелькнула почти мгновенно, заслонив собой все остальное. Теперь он понимал, что чувствовал негр, когда ему в грудь был нацелен «винчестер». Когда Юрьев уже совсем не рассчитывал на спасение, впереди показался серый «Мерседес». Он выбежал на дорогу и стал кричать: – Стойте!! Стойте! Помогите! Меня преследуют!! Машина остановилась, и Юрьев заметил на дверях машины черные полосы. Шофер – старик с благородными сединами – сделал знак приблизиться. Сержант подбежал к машине, дернул за ручку и остолбенел – положив руки на руль, ему любезно улыбался дон Валаччини. – Я ждал тебя. Что стоишь? Или, может, не рад меня видеть... живым? После той акции, когда ты сбросил с обрыва моих лучших людей, я понял, что нам не мешало бы встретиться. Садись в машину, не заставляй старика ждать. Помогите моему гостю! Юрьев почувствовал на своих плечах крепкую хватку. Он дернулся один раз, другой и, теряя остаток сил, повалился на сиденье. По бокам уселись двое, путь к отступлению был закрыт. Внимательный взгляд серых глаз как будто говорил: «Ты хотел отправить на тот свет великого Валаччини». Но старик спросил совсем о другом: – Сколько же мы с тобой не виделись? – Три года, – был вялый ответ. – Три года... Сколько я тебе заплатил за работу в прошлый раз? – Сто пятьдесят тысяч. – Сто пятьдесят тысяч. Это неплохие деньги! Но Валаччини знает больше, чем тебе кажется. Сейчас на твоем счету пять миллионов долларов. Можно жить безбедно. У тебя опасная работа, сударь. Деньги – это хорошо, когда голова на плечах. Сержант слегка качнулся в кресле и тут же почувствовал на горле тиски крепких пальцев, а в висок больно ткнул ствол пистолета. Валаччини был явно расположен к разговору и совсем не замечал неудобств, которые испытывал его собеседник. Старик ударился в воспоминания о том, как Сержант одного за другим три года назад убрал четырех выскочек, которые вздумали тягаться в могуществе с самим Валаччини. Он хвалил Сержанта и все повторял, что не может понять, как такой профессионал и так опростоволосился. – Думаешь, ты единственный, кто решил посягнуть на жизнь Валаччини? Нет! Подобных тебе я мог бы насчитать не одну дюжину. Но, как видишь, я жив, здоров, полон сил и рассчитываю дожить до глубокой старости. Это ведь ты устранил семерых отцов семейств? Сержант молчал. Он непроизвольно пожал плечами и почувствовал, как ствол пистолета царапнул щеку. – Я тебя слушаю. – Да, я. – Что тебя заставило поступить так? – услышал Сержант сочувствующий голос Валаччини. – Понимаю, понимаю. Деньги! – Да, – признался он, как на исповеди. Сержант смотрел прямо перед собой. Какой чудесный отсюда вид! Возможно, час назад он не обратил бы на прекрасный ландшафт никакого внимания, но за это время изменилось многое. Странно, почему он раньше никогда не замечал этого: хвоя кипарисов, оказывается, голубая, и что за чудо магнолии – цветы на деревьях! Теперь это все находилось как бы по ту сторону жизни. От смерти сейчас его отделял только шаг или, вернее, – взмах руки. Достаточно одного резкого движения, и все, и конец. Валаччини понимающе качнул головой. Кому, как не ему, знать всепобеждающую власть денег. Это та пружина, которая закручивает все человеческие отношения, и мистер Голан не является здесь исключением. – Вы бы хотели выйти отсюда живым и невредимым, мистер Голан? – Что я должен для этого сделать? – Сержант не сводил взгляда с вершин кипарисов. – О, сущий пустяк, – сказал Валаччини. – Будете здравствовать, да еще и заработаете приличную сумму. Вам придется сделать то, что так успешно выполняли до сих пор. – Кого я должен убрать? Валаччини стал серьезным. – А вот это разговор по существу. У меня не так давно состоялась встреча с одним русским, неким господином Щербатовым. Ты знаком с ним? – Да, – тихо ответил Сержант и скосил глаза в сторону вороненого ствола. – Так вот, мы мило с ним беседовали, но у меня возникло подозрение, что он ведет нечестную игру. Мы отпустим тебя, как только дашь согласие убрать его. Сержант молчал, но в его взгляде Валаччини читал: «Хотите его уничтожить, пока он не прикончил всех вас». – Ты согласен? Выдержав паузу, Сержант произнес: – Да. – И не думай, что тебе удастся освободиться от нашей опеки. Мы не выпустим тебя из поля зрения, даже если надумаешь пересечь все границы мира. После того как уберешь русского, получишь пятьсот тысяч долларов. У меня еще один вопрос... Это он велел убрать меня? Сержант пожал плечами, и снова в висок толкнулась твердая сталь. – Да. – И не думай со мной шутить. Ты хорошо знаешь Валаччини? На всякий случай хочу напомнить, что я никогда не нарушаю своего слова. Если мы поймем, что ты блефуешь, то мистера Голана просто не станет. Ты согласен? Сержант повернул голову. Теперь вороненая сталь не давила на висок. Воздух показался ему еще более прозрачным. Все-таки замечательная штука жизнь. – Согласен. – Теперь ступай. Сержант отворил дверь и, не оглядываясь, пошел навстречу голубоватым кипарисам. Где-то он допустил ошибку, и поэтому Валаччини сумел запеленговать его. Но жизнь – это не стометровка, которую пробегаешь на одном дыхании. Это марафонская дистанция, где необходимо умело распределять силы, и если на первом круге Валаччини удалось его обойти, то на втором он к финишу придет победителем. ГЛАВА 20

Медведь терял силы с каждым днем. Если раньше он выбирался из кресла, чтобы выпить рюмку водки, то теперь давил на кнопку звонка. – Алек, налей мне стакан, – клянчил он. – Георгий Иванович, извините меня, но это перебор. Если бы были здоровы, а то все болеете... – Ты же знаешь, что я пью ровно рюмку. Это для того, чтобы не беспокоить тебя всякий раз. Алек наливал водку в хрустальный стакан и, стараясь не смотреть в пожелтевшее лицо Медведя, уходил. Ослаб старик. Осунулся в один день. Однажды Алек вошел в комнату и остолбенел. Медведю, похоже, отказали ноги. Он лежал без движения на ковре и только беззвучно открывал рот, как рыба на берегу. Алек поднял Медведя, усадил его в любимое кресло. Рюмка водки придала ему сил. – Я хочу, чтобы ты созвал всех, – было первое, что произнес патриарх слабым голосом. Но он сказал это с такой интонацией, будто только что происшедшее не имело к нему никакого отношения. – Всех? И Варяга тоже? – Да. Всех! Я хочу, чтобы у меня завтра были Ангел, Гуро, Граф и все остальные. Мне нужно сказать им кое-что очень важное, а сейчас укрой меня одеялом, я хочу спать. И когда Медведь засопел, Алек набрал номер Ангела. – Медведь сказал, что хочет видеть завтра у себя всех... Да, всех... И Варяга тоже. На следующий день, часам к семи вечера собрались все, кого желал увидеть Медведь: Гуро, Лис, Федул, Граф... Это был сход, и каждый ломал голову над тем, зачем они понадобились Медведю. Терялся в догадках и Варяг. Хотя он и был шестнадцатым, но впервые был здесь с законниками на равных. И когда наконец Медведь появился, все разговоры смолкли. В его лице появилась одутловатость, и поэтому кожа как бы натянулась. Лицо стало похожим на маску, снятую с покойника. Глаза ввалились, губы растянулись, лоб и щеки были грязно-воскового цвета. И когда воры свыклись с его видом, Федул осторожно спросил: – Ты зачем-то звал нас, Медведь? – Алек, распорядись, чтобы принесли выпить... Спасибо. Скажи, чтобы принесли и на тот конец стола... Ты можешь остаться там. Со своего места Медведь мог видеть всех. Справа от него сидел Лис. Поглаживая свою рыжую шевелюру, он цедил из банки пиво. Слева Федул, встревоженный и строгий. Гуро ковырял вилкой закуску и ни на кого не смотрел. Все здесь! Движением пальца патриарх подозвал к себе Варяга и посадил рядом. Федул с Лисом переглянулись. Никто из них не знал, кто такой этот парень, но раз Медведь оказал ему внимание, значит, так надо. – Я позвал вас вот для чего... – Медведь помолчал. – Я безнадежен... Я не протяну и полгода. Так что я пригласил вас на собственные поминки. Там в соседней комнате стол уже накрыт. Я хочу, чтобы в лучший мир вы меня проводили еще при жизни. Пейте, ешьте, чтобы мне там было спокойнее. То, что Медведь – не жилец, каждому было ясно. Однако он не обмолвился ни словом о главном: кому перепоручает свою империю. Неужели им придется рвать ее на части, едва могильный холм укроет его бренные останки? Медведь ничего не делал просто так, и оставалась надежда, что он, обдумав и этот вопрос, скажет после трапезы свое главное слово. Поминальное угощение подавалось по русскому обычаю. Медведь сидел вместе со всеми и наблюдал за тем, как гостей обнесли кутьей, а потом подали блины с медом. Ужин по случаю грядущей смерти патриарха никому не испортил аппетита. Гости пили и закусывали – стол ломился от яств. Медведь и раньше любил почудить, но сейчас его слова воспринимались серьезно, и, когда все захмелели, он сказал: – Вы все знаете о том, что единственное, что осталось от меня прежнего, это мое погоняло – Медведь! Я привык к нему. Подчас воспринимаю, как фамилию. Ну так вот, на моем памятнике напишите «Медведь». – Где тебя похоронить, Медведь? – Похороните где-нибудь на дальнем кладбище, подальше от города. Я и раньше не любил суету, а сейчас отвык от нее совсем. И еще я никогда не любил, чтобы на меня смотрели во время сна. Хочу уединения, чтобы ненужное любопытство не раздражало меня и в загробной жизни. – Ты не решаешься сказать о главном, Медведь. Если хочешь отстраниться от дел, тогда кого бы ты хотел видеть вместо себя? Конечно, позже этот вопрос мы могли бы решить и без тебя, но нам важно твое благословение, – нашел нужные слова Граф. Наступила мертвая тишина. Все уставились на Медведя. Хозяин обвел стол долгим взглядом. Федул перестал жевать. Лис нервно загасил сигарету о коробок, а Гуро отстраненно смотрел в сторону. Сейчас Медведь должен назвать преемника. И каждый из них был вправе рассчитывать, что этим человеком будет именно он. – Хорошо, я назову своего избранника, но прошу не удивляться моему решению. Об этом я думаю уже не первый год. – И кто же он? – не смог сдержаться Лис. – Вот этот парень останется вместо меня, – показал Медведь на Варяга. Долгая гнетущая пауза лишь усугубила возникшую неловкость. – Послушай, Медведь, всему есть предел. Ладно, хорошо, ты позвал его на сход, и понятно, что он не чужой, но зачем нам навязывать Варяга? Что, среди нас достойные повывелись? – Вот ты и попался, Граф! Этого парня и вправду зовут Варяг. Вспомни наш прежний сход, когда мы решили взять его шестнадцатым. Хорошая работа, не правда ли? Его невозможно узнать. Он такой же вор в законе, как и все вы, но если вы живете под собственными именами, то он по решению схода должен был как бы переродиться. Варяг для всех, кроме нас с вами, является Владиславом Геннадьевичем! В свое время мы многое ему дали, теперь пришло время, когда он должен отрабатывать долги. – Чем он занимается? Пусть расскажет сам, – потребовал Лис. – Я директор научно-исследовательского института. Доктор юридических наук, занимаюсь международным правом. – Варяг улыбнулся. – Как он представляет себе завтрашний день нашей организации? – Это спросил Гуро. – Если мы умело поставим дело, то со временем проникнем в Европу. Нам под силу вытеснить сильные мафиозные кланы. Если сейчас мы контролируем ряд банков в России, то года через три сумеем прибрать к рукам и банки Восточной Европы! И недалек тот день, когда самые могущественные банки и предприятия перейдут под наш контроль. Весь беспорядочный рэкет, который ничего, кроме беспредела, не дает, мы уже прибираем к рукам. – Почему только Восточная Европа? А не лучше ли сразу на Запад? – Если будем пренебрегать Восточной Европой, туда обязательно придут другие, а это уже война. Восточная Европа – это один сплошной базар, и не хотелось бы, чтобы деньги с этого рынка утекали в чужой карман. – А что делается для того, чтобы проникнуть на западные рынки? – Граф щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету. – Я думаю, теперь это уже не секрет, – оглянулся Варяг на Медведя, как бы спрашивая его разрешения. – По нашему заданию на территории России западными специалистами создана команда киллеров, которая помогала нам при групповых разборках. Теперь наши задачи усложнились. Возможно, вы слышали о том, что в Италии уничтожено семь крестных отцов? Это сделали наши люди. Пока я не имею от них никаких вестей. Не исключено, что на них вышла мафия. Так вот, мы убрали как раз тех, кто мешал нам проникнуть на западные рынки. Природа не терпит пустоты, и мы ее заполним нашими людьми. Только не нужно медлить. В перспективе мы должны влиять на политику, у нас достаточно денег, чтобы создать свое лобби. Нужно создать свою партию, выработать программу. Словом, необходимо сделать все, чтобы за нас голосовали на выборах, что дает нам места в парламенте, а это важно. Объяснять, почему важно, не буду. Думаю, вы понимаете. У нас есть все возможности, чтобы начать действовать уже сегодня. Присутствующие за столом забыли, что находятся на поминках. Когда «усопший» неожиданно заговорил, все взоры обратились к нему. – Умеет убедить, не правда ли? Что скажете? – Варяг давно не занимается воровскими делами, наверно, он основательно подзабыл наши законы? – выразил сомнение Лис. – У меня теперь другое лицо. Не осталось ни одной наколки, но... – Варяг ослабил галстук, расстегнул рубашку и показал всем двух здоровающихся ангелов, – я дорожу этим крестом. Извини, Медведь, но у меня духу не хватило вывести эту главную наколку. Потому что любой мог бы показать на меня пальцем и упрекнуть, будто я предал воровскую идею. Если кто-либо из вас скажет это сейчас, я сочту за личное оскорбление, и тот ответит! Вор всегда остается вором, даже если он депутат парламента. – Нам не нравится твой маскарад, Варяг. Зачем нацепил на себя галстук... и костюм с иголочки! – буркнул Федул. – Ты знал, что мы здесь, почему не оделся попроще? Сидящий рядом Гуро улыбнулся, он знал патологическую ненависть Федула к галстуку и отглаженному костюму. – Федул, этому тоже есть объяснение. Теперь другие времена. Неужели сам это не чувствуешь? Кое-где феня может оказаться просто не к месту. Мы должны контактировать с деловыми людьми и сотрудничать с сильными, с теми, от кого сегодня зависит политика. Мы обязаны переродиться – стать бизнесменами, банкирами, политиками. Сейчас в моде криминальное прошлое, в любой аудитории можно сказать, что приходилось сидеть за убеждения. – Ты хорошо говоришь, Варяг. Мне приходилось знать тебя другим, – живо отреагировал Граф. – Ты был неоперившийся дерзкий малец. Сейчас ты вырос! Но не настолько, чтобы учить нас жизни. Медведь посмотрел на Варяга. Его глаза сказали: «Ты ввязался в крупную драку, а здесь свои законы, так вспомни их! А если сейчас ты не сможешь убедить в своей правоте, завтра ты пропал. Упавших всегда бьют сильнее». Варяг нахмурился. Он не любил, когда ему напоминали о начале его воровской карьеры. Конечно, он был тогда моложе и часто ошибался. Но это как раз неплохо, ибо чем дольше человек живет без ошибок, тем они неизбежнее в оставшееся ему время. Он был неопытен и порой непроходимо глуп, но, как известно, родиться глупым не стыдно, стыдно только умирать глупцом. – Нас здесь шестнадцать человек, – начал он, – каждый контролирует огромный кусок России. Вот в этот дом, где мы сейчас находимся, условно говоря, текут деньги со всех концов страны. Я имею в виду рэкет, который снимается с базаров, ресторанов и прочих злачных и незлачных мест. Мы обложили данью многие предприятия и банки. Период первоначального накопления закончился, и у нас появилась возможность заняться более серьезным делом. Западные деньги – это зрелый плод, который готов сорваться с ветки. Почему он должен упасть в чужие руки? Я не собираюсь ничего менять. Но если вы все-таки согласитесь с мнением Медведя, за каждым из нас останется своя территория, но я бы хотел приносить сходняку еще большую прибыль. Старик остался доволен Варягом – академическая школа не прошла бесследно. – Люди! – Медведь обвел всех усталым взглядом. – Я предложил человека, который может заменить меня, но решать вам. Иначе мы бы не назывались сходом. Я бы попросил высказаться каждого, а потом мы с вами примем окончательное решение. Может, с тебя начнем, Граф? Незаметно подкрались сумерки. Все знали привычку Медведя не зажигать верхнего света. У него в комнате чаще всего горел ночник. Если он был не один – зажигались свечи. Вот и сейчас Алек зажег двенадцать свечей. На лица присутствующих легли тени. Медведь совсем слился с креслом. – Варяг умеет говорить, – сказал Граф. – Он хорошо расписал, как представляет себе наши дальнейшие дела. Что касается меня, то я не прочь потягаться со всемогущей итальянской мафией. Уверен, что у нас ничуть не меньше силенок! Но все-таки теперь Варяг живет в другой жизни, которую никто из нас не знает. Раньше такая жизнь посчиталась бы отходом от воровских традиций, и сходняк просто исключил бы его из законников, но времена меняются. И где гарантии, что он не займется прибыльным делом в обход сходняка? И еще у него один недостаток – он молод! Думается, Медведя должен заменить кто-то из нас. – Может, хочешь ты высказаться, Федул? – Я вот что скажу. – Федул ковырял мизинцем в ухе. – Мне нравится этот парень! Я о Варяге и раньше слышал, и всегда только хорошее. Так почему он должен вдруг сделаться плохим? Уже само за себя говорит то, что он был самым молодым законником России. А это уже характер! Занялся наукой – и здесь сумел преуспеть. Если Варяг говорит про Европу, то это не зря. Еще вот Медведь его поддержал. Мне кажется, это как раз тот парень, которого нам не хватало. Он потянет наше дело. Каждый из законников высказывался по очереди. Здесь были равны все. Варяг внешне оставался совершенно спокойным, казалось, его не волнует, что сходняк разделился надвое. Одна половина высказалась за него, привлеченная его молодостью и ученостью, второй половине как раз именно это не нравилось. Оставался Лис. В отличие от всех, он не торопился судить. Он вообще никогда не торопился. С большим удовольствием отмолчался бы, наблюдая со своего угла за этой тихой бурей, но полтора десятка пар глаз остановились на нем в ожидании. Лис прикурил от свечи, пыхнул в потолок дымом. – А чего тут думать? – пожал он плечами. – Наколку свою Варяг показал? Поклялся же парень! Вот и весь ответ. Это каким молодцом нужно быть, чтобы столько лет ее ото всех прятать, да еще до степеней дослужиться! И Медведь за него вступился. А сход наш не так и слаб, если что заметим, то ему врежем – мало не покажется. Бывало, когда вора в законе переводили в мужики, а это уже падение, после которого подняться вновь до законного было невозможно. И уж тогда каждый норовил лягнуть упавшего. И нужно иметь не только крепкий характер, но и здоровенные кулаки, чтобы отстоять полученные привилегии. Чаще случалось другое – провинившегося убивали на одной из городских улочек, после чего устраивались пышные похороны. – Уверяю вас, вы не пожалеете, – улыбнулся Владислав Геннадьевич. Время, когда отряд чествовал в бараке нового вора в законе, ушло безвозвратно. Теперь он поднялся на самую верхнюю ступень. Выше было лишь небо. ГЛАВА 21

Дата добавления: 2015-05-06