Этапы обучения. Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика

Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика

с чего все началось. Мы называем это «этюд на первое событие». В нашем случае — это смерть отца. Если хорошая актриса играет Гертруду, она обязательно скажет: «Дайте мне сделать этюд на мо­мент, когда я узнала, что мой муж умер. Как я в ужасе бросилась к его брату, как я плакала, и как он меня утешал, и как мы вдруг ока­зались в постели...»

— Оливье делает эту сцену в фильме...

— Неужели? Я не видел этого фильма! Мне это просто сейчас пришло в голову...

Вы скажете: обязательно ли делать этюды? Конечно, нет. Этюд на сцену со своими словами, думаю, обязательно. А все осталь­ные — только по потребности артиста, по потребности режиссера. Впрочем, мы сейчас говорим об обучении студентов. Студенты проходят полный курс, они делают много этюдов, потому что они изучают не только произведение, не только свой отрывок, но и во­обще этюдный метод. Изучая этюдный метод, студент убеждается каждый раз, что все должно быть проверено собственными нерва­ми, собственным телом, собственной душой и собственным вообра­жением. Только тогда он постепенно станет Гамлетом и получит право говорить слова Шекспира. Это право нужно завоевать.

Конечно, в практическом театре — я возьму очень хороший те­атр — не обязательно всегда делать все этюды. Смоктуновского, ко­торый играл Гамлета, наверное, не делал много этюдов, потому что у него и так был навык все события делать своими. Но я уверен, что даже Смоктуновский порой прибегал к этюдам, если какая-то сцена у него не получалась. Или, по совету Станиславского, пере­сказывал себе сцену. В конце концов, хороший пересказ сцены тоже близок к этюду.

...Еще раз взглянем, что же такое этюд в самом общем понима­нии этого слова. Станиславский сказал: «Этюдами мы вспоминаем жизнь». Этюдный метод — это гарантия того, что сделанное нами будет связано с жизнью. Для меня лично этюд — это определенная философия театрального творчества, философское понятие. На первый взгляд, этюдный метод обслуживает вторую часть метода действенного анализа, но, как видите, это более широкое понятие.

— Нельзя ли еще раз поговорить о воображении?

— Воображение очень важно, не случайно оно — одна из состав­ляющих триады. А без триады нельзя играть... Есть воображение физических действий, есть воображение ощущений, есть воображе­ние предлагаемых обстоятельств. Очень интересно Гамлет выра­зился в самом начале пьесы, когда у него идет разговор с Горацио. Горацио уже знает, что в Эльсиноре бродит Призрак, Горацио с

этим и пришел к Гамлету, но боится это сказать, а Гамлет говорит о том, как он помнит своего отца: «Отец! О, вот он, словно предо мною!» — «Где, принц?» — «В очах души моей, Горацио!» Это очень сильное выражение, которое свидетельствует о сильном во­ображении Гамлета. Вот и актер — он не просто листает картинки, а всегда держит важные для себя вещи «в очах души». Но, повто­рю, для того, чтобы подобраться к душе, можно начать иногда с тела. Правдивая жизнь тела является фундаментом правдивой жиз­ни артиста в целом. В триаде первая линия — физическая жизнь человека

Но вторая важнейшая линия — воображение.

У Станиславского есть такой термин — «видение». Внутреннее видение. Станиславский не говорит: «Какое у вас тут воображе­ние?» — он спрашивает: «Какие у вас тут видения?» Правда, Ста­ниславский включал сюда не только зрительные картинки, но так­же, например, слуховые картины. Артист говорит: «Я был на море, как там хорошо!» Станиславский говорит, что артист при этом дол­жен не только видеть море, но и слышать шум волн. Или артист говорит: «Мы на берегу моря ели такой вкусный виноград!» И тог­да он должен видеть море, слышать его шум и еще вспомнить вкус винограда. То есть, здесь видения очень близко соединяются с вос­поминаниями о физической жизни персонажа. Это не физическая жизнь, это физическая жизнь в воображении. Это сложная вещь, потому что персонаж в реальности находится сейчас в холодной комнате, его тело должно испытывать холод, и в то же время ои го­ворит: «Я был на море... Какой там был вкусный виноград! И как там было тепло!..» Испытывая чувство холода, он в то же время ви­дит море, слышит шум волн, вспоминает, как там было жарко, он помнит жару, помнит, что пот вытирал — сейчас-то холодно, а там было жарко! И виноград там был вкусный, и пахло там олеандра­ми, а здесь в комнате холодно и пахнет мышами. Какое интересное, сложное сочетание... Я привел такой пример, чтобы различать фи­зическую жизнь, которая сейчас охватывает артиста, с той, которая существует в воображении артиста и условно названа видениями. К «картинкам» Станиславский прибавлял воспоминания шумов, запаха, вкуса и так далее. Так что воображение человека, воображе­ние артиста — довольно сложная материя.

Вы спросите: артист играет Гамлета, он должен видеть перед со­бой отца, как это сделать? По-разному. Артист может найти краси­вое лицо в книге. Артист может придумать красивое, мужественное лицо. Может быть, артисту подойдет портрет его собственного отца или кого-то из близких. Портрет может сложиться из нескольких

Дата добавления: 2015-03-31