Диалоги с коллегами. Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика

Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика

РАЗГОВОР ВТОРОЙ

Диалоги с коллегами

для новой редакции программы обучения наших студентов. Я меч­таю о том, тут я повторюсь, как мы вначале будем сообща добива­ться от студентов подробного существования в жизненной ситуа­ции: как тело дрожит па морозе или сгибается под тяжестью мешка с мукой... И когда студент научится, скажем, воспроизводить такое: «пришел с дождя, с мокрыми замерзшими ногами, разулся и с удо­вольствием прошел по теплому крашеному полу или по коврику». После того, как он научится делать такое, он, как подарок, получа­ет первый урок у хореографического станка, где он выполняет «плие», «батман тандю» и т. д. Таким образом, мы сперва овладеем жизнью тела в воображаемых природных условиях, то есть физио­логической жизнью тела, а потом уже получим право на изучение эстетической жизни тела. Возможно, я чуть-чуть схематизирую, упрощаю, однако для меня важна непрерывная жизнь тела в диапа­зоне «тело в природе — тело в эстетических формах». В то же время для меня важно также прозвучавшее сегодня ваше соображе­ние, что откликаться па бытовые обстоятельства может только тело в тонусе, только тренированное тело, тренированное на напряже­нии и расслаблении. В общем, я думаю, что мы будем еще и еще раз уточнять и утончать программу воспитания живого тела у на­ших учеников. А пока, конечно, мы только коснулись этих важней­ших проблем.

1994 г., июнь

В.Ф. Ну что, Юрий Харитонович, прошло четыре с половиной года с той поры, как мы записали первый разговор. Тот курс закон­чен, все ребята успешно работают в театрах, и уже даже можно го­ворить о некоей их популярности. В последнем номере «Петербур­гского театрального журнала» про Хабеиского и Трухина написано такое, что и про зрелых мастеров не всегда пишут... По-моему, даже слишком... А у нас с вами уже другой, новый курс. Через семестр, летом, будем на том самом рубеже, на котором мы с вами в про­шлый раз размышляли... Так что прошел целый цикл обучения. Нынче другие студенты, другое время, и мы, педагоги, уже другие. Не знаю, поумнели ли мы, стало ли у нас больше или меньше сил (скорее, все же меньше), но, во всяком случае, все новое теперь... К тому же за это время мы с вами в Новосибирском театре «Гло­бус» прошли через трилогию постановок классиков: Островского, Пушкина, Чехова — шутка ли сказать!

А вопрос такой: так поумнели мы все-таки или нет? А если се­рьезно, то хочется знать, что за эти пять лет изменилось лично в

вашей педагогике. Мне кажется, методика у вас изменилась очень сильно...

Ю.В. Я бы не сказал, Вениамин Михайлович, что особо измени­лась методика, скорее, логичнее выстроилась программа. Методика остается на базе профессиональной танцевальной школы, а измени­лось осмысление, которое и привело к изменению программы. Бо­льше всего меня волновал вопрос о воспитании свободной жизни тела и о якобы существующем противоречии между этим воспита­нием и классической школой.

В.Ф. А в чем именно противоречие? В том, что классическое танцевальное образование якобы закрепощает?

Ю.В. Вот именно, «якобы»\ Но так говорят все апологеты танца модерн, системы Далькроза, всех западных движенческих дисцип­лин, от которых мы порой находимся, как мне кажется, в излиш­нем восторге, начиная от специалистов но движению и кончая спе­циалистами по актерскому мастерству...

Сразу скажу, как я отношусь к классическому танцу. Я это для себя сформулировал уже после того нашего разговора. Я считаю, что нужно подходить к классическому треиажному танцу не с точ­ки зрения овладения балетной эстетикой, а с точки зрения необхо­димой организации тела. Кстати, и Любовь Дмитриевна Блок писа­ла об этом. Классический тренаж нужно использовать именно для организации тела, когда осанка, ощущение лопаток — самый суще­ственный момент. От этого идет и свобода. В противном случае возникает закрепощенность. Мне кажется, то, к чему мы сейчас пришли, — это достаточно универсальный метод. Наши студенты должны не столько владеть стилевыми танцевальными образцами, сколько уметь их осваивать. Они и умеют. Например, недавно я, разговаривая с Хабенским, спросил: «У тебя есть проблемы с плас­тикой?». Он говорит: «Да пет, все, что Реутов ставит, я могу вы­полнить».

В.Ф. Я видел «Калигулу», где играют он, Зибров, Поречен-ков — все они хорошо двигаются. А недавно смотрел спектакль «Король, дама, валет» но Набокову, там в течение всего спектакля танцуют Хабенский и Зибров. Можно ио-разному относиться к предложенному хореографическому тексту, но они все делают живо, чисто, легко.

Ю.В. Это меня очень радует. Так же, как, скажем, Маша Лоба-чева в МДТ или Ольга Родина, которая, попав к Райкину, была аб­солютно свободна в освоении любого рисунка... Они не просто вы­учивают текст, но воспринимают его как смысл.

В.Ф. И все же. Мне кажется, что па нынешнем курсе у вас со­вершенно другая логика методического продвижения от зачета к зачету. Расскажите... Вот, например, ваш первый семестр был та­ким же, как в прошлый раз?

Ю.В. Нет. Если в прошлый раз мы начинали почти сразу с классической азбуки, с изучения грамоты тела, то в этот раз мы на­чали с познания своего тела. У нас три ступеньки. Сначала мы за­нимаемся телом на уровне эмпирическом, потом учим грамоту, а потом уже складываем «слова» и «фразы». Это основная идея на­шей программы. На первом этапе очень существенно то, что мы учимся не просто на материале некоей свободной пластики, при­ближаясь к природе, изображая природу, но мы это делаем еще и в художественном задании.

В.Ф. То есть, в обстоятельствах?

Ю.В. Не только в обстоятельствах. Вот, например, помните наши упражнения, которые назывались «Город», «Вода», «Огонь», «Земля», «Воздух». Кстати, мы с вами аналогичными вещами зани­мались параллельно.

В.Ф. Да. По актерскому мастерству у нас в это время была тема «Человек и вода».

Ю.В. Вот, например. Начинаем с хаотичного движения, которое мы условно назвали «Город». Тут может быть только одно допол­нительное условие — не сталкиваться или, наоборот, имея разные энергии, именно сталкиваться. И вот все должны вместе с музыка­льным аккордом упасть и погрузиться в некое состояние... а потом начинается дыхание, потом начинается «рождение» рук от лопаток, причем технологическая задача — не только рождение рук, но изу­чение сочленения всех частей рук — плеча, предплечья, запястья и кисти до пальцев. Это очень важно, и студентам это задание очень нравится. Говорят: «Как здорово!» Потом даю другое задание и но­вую технологическую задачу. Музыка тут была — Дебюсси, пре­красная музыка...

В.Ф. Которая тоже, видимо, толкает к свободному телу...

Ю.В. Конечно. Видите, мы как бы говорим о природе, но и о по­знании своего тела через художественное слышание, через художе­ственное воображение, художественную интуицию. Это очень су­щественно. Если же ориентироваться на чистую природу, мне кажется, это будет более физиологично, натуралистично и в то же время — умозрительно. Должно быть познание тела, когда я погло­щен действительно слушанием своего тела. Я чувствую, как у меня запястье перекручено с предплечьем. И вдруг из этого возникает пластика, так что я не просто делаю пластично, подражая водорос-

16 Заказ № 1775

Дата добавления: 2015-03-31