Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика. лись И все достигли в своих областях известного совершенства

Диалоги с коллегами 247

лись... И все достигли в своих областях известного совершенства... В XX веке синтетичность оставалась еще только в оперетте и воде­виле — в низких жанрах. Станиславский и Мейерхольд стали вновь думать о синтезе, в том числе о движении, о пении, о музы­кальности актеров. И начался поиск новых тренингов. Проблема синтетичности стоит, на мой взгляд, до сих пор, ведь мы часто ме­ханически соединяем в театре средства танца, музыки и вокала. «Хорошо бы здесь станцевать...». Да, не хорошо бы здесь «станце­вать», а если станцуется, тогда здесь надо танцевать! Если здесь по­ется, надо петь.

Мы говорим, что танец возникает в драме тогда, когда словами уже ничего не объяснишь. Слов не хватает, и — раз! — выкинул ко­ленце. Или, скажем, подошел к роялю и выразился во всплеске гамм. А у студентов предметы не соединяются по той логике, о ко­торой мы с вами сейчас говорим. Может быть, конечно, они еще немножко боятся, не понимают. Нам еще предстоит подумать, как добиться интеграции танца и психологического театра. У них есть какие-то навыки, вот и решили сделать «Мадам Бовари» бале­том, — а как это соединить с текстом? Значит, либо балет, либо драма?.. Я понимаю, поможет опыт, и потом как-то все станет сое­диняться, но пока что проблема остается. Или метафора — что это такое? Например, в «Чевенгуре» Платонова огонь разжигается тре­нием тел. У Платонова — это метафора, и было бы глупо, если бы мы начали тереться до высечения огня. Надо понимать, что из этой метафоры может родиться танец. Нельзя играть метафору. Ее мож­но станцевать, а играть нельзя. В этом соединении метафоры и ас­социаций рождается пластика. Если же я ставлю танец, то это уже плохо. А если он рождается, и я должен его только направить, что­бы он стал сценической художественной правдой, — это правильно. На этом мы тоже все время спотыкаемся.

В.Ф. Скажу еще о совместной педагогике так: я должен быть насыщен движением, а вы должны быть насыщены ощущением

драматического...

Ю.В. Правильно. Но я все время и с вами, и со Львом Абрамо­вичем Додиным «сталкиваюсь». Вы говорите, что для драматиче­ского актера «балет» — это ругательство. А в балете мы говорим: что ты играешь, как драматический актер? Ты мне не играй, а тан­цуй! И как с вашей, драматической точки зрения, «танец» — фор­мальная, придуманная штука, так же и с балетной точки зрения «драма» — это неправда. А ведь и то и другое — это художествен­ный вымысел. Либо я содержателен в этом и оправдываю это логи-

кой своего тела, либо я это не оправдываю. А если не оправдываю, возникает тогда или плохой танец, или плохая драма.

В.Ф. Хочу сделать лирическое отступление. В нашем первом диалоге была высказана одна моя мечта... Вот, когда мы с вами на­берем новый курс!.. Вот тогда мы будем первый семестр долго-дол­го вместе учить студентов, чтобы их тела трепетали и жили в со­прикосновении с природой. Эта мечта у меня остается: совместно на первичном, на природном уровне заставлять наших учеников те­лом отзываться на жизнь природы, на ваше мнение, что надо начи­нать с технологических заданий. Мне все же кажется, что можно одновременно заниматься и «натурализмом».

Может быть, я консервативен... Но сейчас очень много разных тренингов. Такой тренинг, этакий тренинг, с Запада приезжают да­вать мастер-классы... Но я, честно говоря, верю, прежде всего, в тренинг физических действий и ощущений. Это, мне кажется, са­мый мощный, естественный, природный и все-таки, по-моему, не­дооцененный тренинг.

И вот еще к чему я хочу подойти. Да, у нас неплохие педагоги­ческие достижения, но что является потолком, во что мы все упи­раемся? Мы упираемся в личность студента. В личность, в культу­ру, в масштаб дарования. Одновременно мы упираемся и в недостаток нашей педагогической воли. Из студента надо делать не просто оснащенного профессионала, но и яростного художника. Хочешь-не хочешь, его надо воспитывать. Когда говорят: «Ну, в семнадцать лет уже не воспитывают!», — это неправда. Мне кажет­ся, мы их воспитываем достаточно последовательно и упорно. Но как найти способы воспитания, как зажечь, заставить, как сделать из молодого человека вдохновенного художника? Мы часто полу­чаем отпор от средних, от малоодаренных. На последнем зачете мы столкнулись с таким грустным фактом: неравномерность! Резкая неравномерность их развития. Может быть, так и должно быть: с яркими у пас получается, а со средними — нет?

Мне кажется, нам не удается построить гибкую систему варьи­рования обучения — группового и индивидуального. Правда, на этом курсе мы пробуем все же «индивидуальное мастерство». Од­нако где взять часы и аудиторию, непонятно. Индивидуальные за­нятия необходимы, особенно на третьем курсе. Студент уже требу­ет личных встреч, именно на него устремленных глаз педагога. Опять же, студенты такие разные. Этому надо дать по башке, а это­го погладить, и все они настолько по-разному продвинуты! Видите ли, есть другая система. Есть система жесткая — так работают па Западе: у кого получается — тот остается, а у кого не получается —

Дата добавления: 2015-03-31