Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика. Этот этюд показывали Сережа К

Баня

Арбуз

По льду

Из прошлого

Палатка

Этот этюд показывали Сережа К. и Юра К.

Л.А. сказал им, что они плохо добиваются своих целей: один сказал студент другому: «Вставай!», но не добился, чтобы тот встал.

Продолжили этюд, но Л.А. остановил, так как, по его мнению, этюд делался вне дыхания, вне энергии. Он настаивал на необходи­мости включения в поведение всей сенсорной системы человека, ибо «жизнь ослепляет, царапает, звучит и па эти проявления жиз­ни нужно реагировать». Так Л. А. фактически ответил на вопрос, который студенты раньше порою задавали мне: как же возможно чувствовать сразу всеми органами чувств — ведь сойдешь с ума? Все, так сказать, теоретические проблемы были сейчас решены очень просто — требованием ощущать жизнь во всей полноте, воле­вым педагогическим требованием Додина.

— Плохо слушаете меня. Слушаете головой, а надо слушать всем организмом, и сразу кидаться попробовать, выполнять замечания режиссера.

Мне тогда показалось, что Л.А. с излишней мощью ругал и, что называется, долбил Сережу К., даже деморализовал его, однако бу­дущее показало, что это было не во вред.

И, наконец, Л. А. высказался принципиально об обстоятельст­вах: «Все вы делаете старательные упражнения, а надо действо­вать в обстоятельствах жизни. Конечно, упражнения могут быть попробованы каждое в отдельности, — но если два или три упраж­нения соединяются, то тут уже требуются обстоятельства и действие в обстоятельствах».

Этот этюд делал Антон К. Л.А. критиковал его за отсутствие препятствий, за отсутствие настоящих обстоятельств: «Не прова­лился по-настоящему под лед, нет ужаса, нет крика, неверный объ­ект... Я вспоминаю кусок жизни, для этого мне могут понадобиться уточнения: как надо ходить по льду, что такое ветер и так далее. Но воспроизводить это все нужно в цельности, в жизненных обсто­ятельствах, и уже не как упражнение».

Jl.k. привел такой пример: Пушкин в «Зимнем утре» начинает не с того, как запрягают «кобылку бурую» в санки, как скользят «по утреннему снегу», он начинает сразу: «Мороз и солнце, день чудесный...», то есть — с восторга, с эмоции.

Сережа К. ел арбуз. Предлагаемые обстоятельства, на которых мы в свое время остановились, идя за жизненными воспоминания­ми Сережи, были такие: арбуз водянистый и не очень вкусный, и ведущим предлагаемым обстоятельством является оса, отвлекаю­щая от еды.

Л.А. не согласился: «Если плохой арбуз, его надо выкинуть. Ар­буз должен быть вкусный. /.../ Надо вступать во взаимоотношения с арбузом, предмет должен сопротивляться. /.../ Вы все выходите в упражнениях, а не в обстоятельствах жизни, — поэтому вы все скучные.

Разбирая этюд, Л.А. сказал в частности: «Театр — это игра, по и в жизни человек все время играет... Объектом является не рука, ма­шущая веником, не о пей надо думать, объектом является воспри­нимающая веник спина».

Этюд он не досмотрел, но зато дал участникам новые обстояте­льства: вдруг резко остужается, вдруг уходит жар и становится хо­лодно, как на улице. Мне сперва показалось это задание странным, по оно оказалось все же полезным. Л.А. предложил не очень досто­верное обстоятельство, зато оно выбило студентов из банальности, вялого самочувствия и качнуло их в активное существование....

Л.А. посмотрел, не останавливая, массовые упражнения «ДЕРЕВЦА», «КАТОК», которые, как мне показалось, ему попра­вились, а также этюд «РОЗЫ».

В заключепие урока он провел со студентами небольшую беседу:

— ...Актеру на сцене не должно быть скучно, нельзя делать неин­тересное для себя, самого тебя не волнующее. Зритель хочет зара­жаться актерским чувством... Нужны и неожиданности. Нельзя ни­чего делать без озорства... Нужна энергия ощущений, но и физическая энергия. Тогда, в результате, может возникнуть и энер­гия самовыражения...

Постараюсь суммировать важные акценты, сделанные руководи­телем курса Л. А. Додипа во время анализа студенческих работ.

Первое: о важности обстоятельств, о том, что лишь отдельные элементы могут пробоваться студентами как уиражиенческие, а если этих элементов уже два-три, то требуются обстоятельства, анализ ситуации, контекст жизни. Конечно, «этюд — это воспоми­нание о жизни», — формулировка Станиславского известна, но тут важно примечание Додина о, так сказать, концентрации обстоя­тельств. Л.А. подчеркнул также, что этюд начинается с острого вос­поминания о жизненном удовольствии или неудовольствии, а не с техники выполнения элементов. Пример с пушкинским стихотво­рением, охваченным цельным чувством, не случаен. Я сформулиро­вал для себя уточнение нашей методики таким образом: упражне­ние — это проба физического действия или ощущения, а этюд — это проба жизни. Итак, с одной стороны, мы размываем границу между упражнением и этюдом, а с другой — сохраняем принципиа­льную и глубокую разницу.

Повторю: Л.А. предлагает идти в этюд при наличии двух-трех проверенных элементов. (По Демидову, надо сразу идти в этюд, от­даваться полноценным жизненным обстоятельствам. Впрочем, де­мидовские этюды — это совсем другое...)

На первой встрече Додип сделал акценты не па действии и не на цели, а именно на обстоятельствах. Если можно так сказать, но своим взглядам он был ближе к Товстоногову, чем к Киебель. И, наконец, завершая тему концентрации обстоятельств, напомню мысль, высказанную Додипым в связи с этюдом «По льду».

Дата добавления: 2015-03-31