Исторические предпосылки формирования национальной самоидентификации

Внимательное изучение исторических обстоятельств, на фоне которых происхо-дило рождение корейского народа как единой этнической общности и формиро-вание его национально–этнической само-идентификации, является крайне важным и непременным условием для понимания национального характера современного корейского общества и присущего ему подъёма национального самосознания. В этом контексте прежде всего следует уяснить для себя тот факт, что корейское национальное самосознание на протяжении нескольких тысячелетий претерпевало серьёзные изменения. Иными словами, оно не являлось и не является чем–то застыв-шим, остающимся неизменным в течение многих лет.

Надо сказать, что за свою долгую исто-рию корейский народ накопил богатый опыт контактов и культурного обмена в самых различных формах с иностранцами и иммигрантами. Так, государство Когурё (37 г. до н. э. — 668 г.), распространив свою власть даже на всю территорию нынешней Маньчжурии, осуществляло торговый и культурный обмен с различными народами приграничных северных районов, а после падения Когурё оставшиеся жители госу-дарства, объединившись с другими племе-нами, в частности с племенем мальгаль (или мохэ), основали государство Пархэ (или Бохай; 698 — 926 гг.), в котором было сформировано многонациональное обще-ство. Что касается другого древне–корей-ского государства — Кая (Конфедерация Кая, или Карак; 42 — 562 гг.), то суще-ствуют исторические записи, повеству-ющие о том, что принцесса Хо Хванг–ок (33 — 89) из страны Аютха (также Аюса, Аючха) вышла замуж за Ким Су–ро, основателя Кая, и стала таким образом основательницей клана Кимов из Кимхэ — тогдашней столицы Кая. Несмотря на то что существуют различные мнения по поводу реального местонахождения страны Аютха, можно предположить, что это государство имело контакты с самыми различными племенами, но прежде всего с теми, которые населяли в то время Индию.

После падения Пархэ в X веке история корейской нации географически оказалась ограниченной территорией Корейского полуострова. В связи с этим, несмотря на смены королевских династий, у корейцев с течением времени начало формироваться национальное самосознание как у сообще-ства людей, проживающих на одной и той же территории и разделяющих общую историческую судьбу. В период Корё (918 — 1392 гг.) корейский народ благодаря активному международному обмену и соприкосновению с культурами других стран и народов добился определённых успехов в создании собственной культуры. Корёские торговцы вели дела не только с соседним Китаем, но и с арабскими стра-нами, культурный обмен с которыми был в этот период оживлённее, чем когда бы то ни было. Однако этот процесс доброволь-ного заимствования достижений иных культур замедлился в XIII веке, когда после вторжения в страну войск династии Юань, или Монгольской династии, корей-цам стали навязывать монгольскую куль-туру, причём не только в сфере политики, но и в быту.

Говоря о периоде Чосон (1392 — 1910 гг.), следует обратить внимание на то, что он сыграл важную роль в формировании культурной самоидентификации корей-ского народа. Именно в этот период в качестве идеологии управления страной было принято неоконфуцианство (или чжусианство; по имени Чжу Си; пред-положительно 1130 — 1200; выдающийся учёный–историк, филолог и философ; один из основоположников неоконфу-цианства), а в качестве культуры правя-щего слоя — конфуцианская система ценностей, основанная на вышеназванном учении. И не случайно династия Ли, правившая в период Чосон, построив ещё более мощное конфуцианское государство благодаря принятию в XVII веке идей неоконфуцианства, воспринимала мир через призму конфуцианской системы ценностей и просвещала народ, прививая ему идеи Конфуция. Именно такие общие ценности, как идеи чжусианства, факти-чески стали моральным оправданием для укрепившихся во время Имчжинской войны (1592 — 1598 гг.) двусторонних отношений между правителями Кореи и династией Мин (1368 — 1644 гг.), а также послужили основой, на которой форми-ровалась культурная самоидентификация корейцев в период Чосон. Конфуцианская Корея того времени, по сути дела, не рассматривала государства или народы, не разделяющие конфуцианскую систему ценностей, как потенциальных союзников или партнёров.

Это мировоззрение стало и основой для формирования отношения к иммигрантам. В целом можно сказать, что правители династии Ли относились к иностранным переселенцам достаточно благосклонно. Так, беженцам из Китая периода династий Сун и Мин, вынужденным скитаться после падения этих императорских династий, начиная с периода Корё неизменно оказы-вали дружественный приём в Корее. Ино-странцам из других стран, таких, как Япония и Маньчжурия, также обеспечи-вался ряд привилегий. Так, в частности, они освобождались на определённый период от налогов и барщины, кроме того, для закрепления на корейской земле переселенцам даровали освобождение от воинской повинности на три последующих поколения. Политика толерантности в отношении иностранных иммигрантов привела к тому, что в период Чосон в корейское общество было интегрировано значительное количество иностранцев.

Согласно историческим документам, в начальный период эпохи Чосон, за годы правления короля Тхэчжонга, т.е. с 1400 г. по 1418 г., количество японцев, переехавших на постоянное местожительство в провин-цию Кёнгсанг–до, достигло 2 тысяч человек.

Дата добавления: 2015-03-31