Право на любовь 1 страница

Автор: marlu (http://ficbook.net/authors/marlu)
Беты (редакторы): Marbius
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность, Hurt/comfort

Размер: Миди, 70 страниц
Кол-во частей: 22
Статус: закончен

Описание:
Каждый человек имеет право на любовь.

Посвящение:
Посвящается natali3112.

Публикация на других ресурсах:
Только с разрешения автора.

Примечания автора:
Сиквел к Праву на ошибку. Можно читать как самостоятельное произведение.

Сиквел:
http://ficbook.net/readfic/1536945

Автор этих прекрасных коллажей natali3112
http://static.diary.ru/userdir/2/6/7/9/2679972/77873039.jpg
http://static.diary.ru/userdir/2/6/7/9/2679972/77873067.jpg
http://static.diary.ru/userdir/2/6/7/9/2679972/77891186.jpg
http://static.diary.ru/userdir/2/6/7/9/2679972/78065495.jpg
http://static.diary.ru/userdir/2/6/7/9/2679972/78111249.jpg
http://s2.hostingkartinok.com/uploads/images/2013/05/340e82360eb8574453703e92911a3a58.jpg

Глава 1

...потому что Аннушка разлила масло. Наверное, попасть под трамвай по такой причине было не менее обидно, чем поскользнуться на мокрой глянцевой плитке из-за того, что дура-уборщица плохо отжала тряпку, и сломать ногу.
Сначала Никита не придал значения острой боли. Ну, бывает, потянул – пройдет, тем более что были записаны еще два клиента, и одна из них Тамара Максимовна такая стервозная, что он предпочел стиснуть зубы и, неловко прыгая на одной ноге, все же заняться ею. Только потом стало еще хуже: нога отекла и болеть стала на порядок сильнее. Стиснуть зубы и терпеть уже не получалось, и он вынужден был согласиться на скорую. Добраться до травмпункта самостоятельно он вряд ли бы смог.
Злобная фельдшерица с таким лицом, как если бы он занял у нее в позапрошлом году тысяч двадцать и никак не отдает, пристроила его в коридоре на привинченный к стене металлический стульчик и пошла оформлять документы, велев ждать. Он ждал. Сначала терпеливо, потом нервозно оглядываясь по сторонам и не зная, что делать. Тетка в синей униформе пропала, и что теперь делать, было непонятно. Когда она все же изволила появиться, Никки обрадовался ей как родной. Сделали рентген и опять велели ждать на холодном стуле в открытом всем сквознякам коридоре.
К тому времени как подошла его очередь, Никите было все равно. Равнодушно отвечал на вопросы медсестры, без каких-либо эмоций принял приговор – перелом лодыжки и устало наблюдал, как его ногу почти до колена упаковывают в белый, быстро твердеющий сапог. Наружу торчали лишь кончики пальцев, вызывая странные ассоциации и легкий дискомфорт. Замотанный врач, уставший и оттого нервный, дал какие-то рекомендации, вскользь упомянув про три недели больничного. Никки чуть не взвыл: три недели? Но как же работа, как же личная жизнь?
Оказалось, думать надо о гораздо более прозаичных вещах. Например, как добраться до дома. Он позвонил сначала Гоше, с которым собирался провести время ко взаимному удовольствию, тот поцокал языком и отключился. Никки вздохнул – у Гоши была машина, но вот предложить помощь тот не соизволил, а попросить проклятая гордость не позволила, да и в голосе любовника слышалось скорее раздражение от отмены свидания, чем сочувствие. Он подумал, позвонил еще по нескольким номерам, впрочем, с тем же успехом. Вот как так получается, что вроде бы полно приятелей и знакомых, куча людей, с которыми ты хорошо проводил время, да и они вроде бы тоже не жаловались, а как случилась неприятность, так и нет никого?
Хуже всего было то, что в кошельке была только мелочь на маршрутку. Про зарплату, которую нужно было получить сегодня, он запамятовал, не до того было. Проблема еще была в том, что костылей тоже не было, а как добраться до выхода – ну ладно по коридору на одной ноге и держась за стены, а дальше? На территорию больницы въезд как личному транспорту, так и такси был запрещен. Оставалось просить о помощи Галю-администратора, чтобы она после смены подъехала и забрала отсюда, она же и зарплату может взять. Только сколько еще до конца смены? Никки посмотрел на часы, печалясь все больше – до девяти было еще очень долго.
Время тянулось невыносимо медленно. Тело затекло и болело, ногу дергало и чертов гипсовый сапог давил, не давая покоя и заставляя ерзать в попытках найти наиболее приемлемое положение. Таковое не находилось. По коридору взад-вперед сновали люди, вытянутую было ногу приходилось все время убирать. Несколько раз выходил давешний доктор. Кидал усталый, сначала равнодушный взгляд на Никки, потом уже, разе на четвертом, смотрел с недоумением, мол, чего этот-то тут рассиживается? – но молчал, проходил мимо в сторону выхода, курить, наверное.
Никите кое-как удалось пристроить ногу так, чтобы и ныла поменьше и чтобы ходить не мешала. Откинувшись на спинку неудобного стула, прислонился затылком к серой стене и закрыл глаза, стараясь отрешиться от окружающей обстановки. Получалось не очень – страждущего народа было на удивление много. Стонущая бабка, которая сверзилась с лестницы, вешая шторы, подросток, неудачно упавший с велосипеда, жертва несчастного случая на стройке… Кто-то стонал, кто-то возмущался.
- Послушайте, что вы здесь сидите? – раздался сверху недовольный и раздраженный голос.
Никита открыл глаза и наткнулся на пристальный взгляд доктора. Тот уже был без халата, и шапочка не скрывала его дурно постриженных мышиного цвета волос. Никки окинул взглядом сухощавую фигуру врача – шмотки тоже были так себе: и невыразительные и дешевые. Даже брюки некрасиво облегали длинные ноги, да и были пошиты непонятно из чего, а уж белая рубашка вообще слова доброго не стоила.
- Почему домой не едете? – снова задал вопрос доктор.
- Не на чем, - оторвавшись от разглядывания собеседника, ответил Никки. – Денег на такси нет, друзья, - при этом слове он поморщился, - к сожалению, не могут…
Врач пробормотал что-то нецензурное себе под нос. Посмотрел с тоской в сторону выхода, перевел невразумительно-болотного цвета глаза на недавнего пациента и предложил подвезти. Нет, в других обстоятельствах Никки бы благородно отказался от предложенной таким тоном помощи, но сейчас настолько нестерпимо хотелось оказаться дома, настолько осточертел этот унылый коридор, наполненный миазмами лекарств, дезинфекции и людских страданий, что он согласился с легкостью.
Никита встал. Рядом с доктором он показался себе высоким, тот был ниже если и не на полголовы, то на четверть точно. Вынужденный опереться на плечо своего нежданного помощника, вскользь и без усмешки подумал, что мужчина какой-то недокормленный, что ли. Или скорее уделяющий мало внимания своей физической форме, что было, наверное, ближе к истине.
- Пойдемте уже, - буркнул куда-то в сторону доктор, обнимая Никиту за талию неожиданно сильно.
К счастью, машины персонала Городской больницы стояли здесь же, во дворе. Вишневая восьмерка радостно подмигнула подфарниками, снимаясь с сигнализации. Никки порадовался, что не шестерка какая-нибудь, потому что влезть в отечественную классику с гипсом было бы затруднительно.
- Куда едем? – угрюмо поинтересовался спаситель, притормозив возле ворот и дожидаясь, пока из будки неспешно выйдет охранник и лениво откроет створки.
- Индустриальный тупик, дом восемь, - ответил Никки и удостоился еще одного тоскливого взгляда и приглушенного стона – тащиться в такую даль по пробкам…
- Да за что ж мне это, - пробурчал доктор, трогаясь с пробуксовкой.
- Простите, - без раскаяния произнес Никита, не чувствуя себя виноватым ничуть – не он же навязался, а помощь была предложена добровольно.
Врач поморщился и включил магнитолу. «Владимирский централ», - послышалось из хрипящих динамиков. Никита поморщился и отвернулся к окну, док стал фальшиво подпевать. «Это месть за поездку в тмутаракань», - догадался Никки.
Дом номер восемь был последним в ряду блочных пятиэтажек времен хрущевской оттепели. Район, хоть и был далек от центра Города, оказывался на поверку все же не так плох, находились и гораздо хуже. Сюда расселяли семьи из сносимых деревянных домишек, которые портили своим видом центр Города и мешали прокладывать широкие проспекты и возводить многоэтажки. Люди, конечно, возмущались, что приходится переселяться в даль далекую, но потом смирились – деваться все равно было некуда.
- У второго подъезда остановите, - попросил Никки, соображая как бы ему забраться на свой этаж. – Спасибо.
- На здоровье, - с кривой улыбкой ответил доктор. – Надеюсь, ты живешь на первом этаже.
- На четвёртом, - вернул кривую улыбку Никита и стал неловко выкарабкиваться наружу.
За спиной послышался стон и глухие маты.
- Ну пойдем уж, провожу, - с тяжким вздохом предложил врач.
- Спасибо, - уныло поблагодарил Никита, он был бы рад отказаться от помощи, но домой все же хотелось очень сильно.
Лестничные пролеты стали вдруг неожиданно большими, совершенно непропорциональными низким потолкам квартир. Медленно, с передышками, опираясь одной рукой о перила, и страхуемый с другой стороны – дай бог ему здоровья - доктором, Никки, наконец, взобрался на свой этаж.
- Ну вот и пришли, - он указал на коричневую металлическую дверь, которую поставил в прошлом году, поддавшись на уговоры соседки, мол, если две заказывать – дешевле.
- Хорошо, - буркнул провожатый, покосившись в сторону лестницы, но так и не сделав попытки ретироваться.
Никита достал ключи, открыл дверь и неловко запрыгал в прихожую. Доктор зачем-то поперся следом, но поймав недоуменный взгляд, произнес:
- Стакан воды нальешь, я надеюсь?
Никки пожал плечами – воды было не жалко.

Глава 2

Воды совершенно точно было не жаль.
В других обстоятельствах Никки непременно предложил бы человеку, любезно доставившему его домой, как минимум кофе, но сегодня, прыгая как кенгуру на одной ноге и держа на весу вторую, был как-то не расположен быть радушным хозяином. Хотелось в душ, хотелось прилечь и чтобы никто не трогал. Отгородиться ото всего мира, зарыться головой в подушку…
- А кофе можно? – доктор заметил в крохотной пятиметровой кухонке кофемашину.
- Можно, - согласился Никки, - кнопочку нажать сумеете? Чашки в сушилке над мойкой.
Он поерзал, пытаясь пристроить уставший от сидения сначала в больнице, а затем в машине зад на стуле поудобнее и как-то так вытянуть ногу, чтобы не так ныла.
Доктор быстро разобрался, поставив чашку куда надо и убедившись, что темная ароматная струя полилась в емкость, обратил внимание на пациента. Теперь на его лице было написано предвкушение удовольствия, несколько разбавляющее общую хмурость и недовольство. Никки задержал взгляд на докторе, нет, симпатичным он враз не стал, для этого потребовались бы дополнительные усилия, но в целом смена выражения лица пошла доктору на пользу.
- Тебе надо ногу повыше держать, - рядом со стулом Никиты появилась табуретка, и чужие руки осторожно положили гипсовый сапог на обшитую дерматином поверхность.
- Спасибо, - несколько удивленно пробормотал Никки, разглядывая неширокую докторскую спину – тот уже отошел к звякнувшей кофемашине. – Если хотите, в холодильнике колбаса есть, можно бутерброд сделать, - продолжил Никита.
Незваный гость оказался сообразительным и быстро соорудил два бутерброда, выделив один самому хозяину, и вторую чашку кофе тоже сделал, забыв, правда, поинтересоваться мнением Никки.
- Тебе костыли нужны, - подобревший мужчина смотрел на застывшего изваянием над своей чашкой парня, тот неопределённо угукнул, вроде бы соглашаясь, но не прекращая созерцать что-то, видимое только ему.
Никита тяготился присутствием постороннего человека. Пусть этот практически незнакомый товарищ сделал благое дело и помог, но вот рассиживаться и изрекать прописные истины? Зачем? Понятно, что костыли нужны, только вот проблема с доставкой никуда не девается. Надо кого-то просить, да вот незадача – имея почти двести контактов в телефонной книге, обратиться за помощью не к кому. Мать… Мать уехала жить к сестре в деревню, оставив отпрыску квартиру. Выглядело это со стороны почти благородно, но на самом деле она, когда узнала, что сын гей, не смогла находиться с ним в одной квартире. Нет, она не кричала, не ругалась, не отрекалась от ребенка, просто… Просто сначала появились у них отдельные чашки и тарелки, потом строго отдельные полотенца. Мать перестала прикасаться к сыну, избегая даже случайных контактов. Никки сначала не понимал, прозрение было болезненным – женщина боялась заразиться. Недалекий обывательский ум считал людей нетрадиционной ориентации мало того что порочными, так и еще рассадником всяческих малоприятных болезней. Крохотная однушка стала еще теснее. В свое время мать получила однокомнатную квартиру хитростью, предоставив справку о беременности, иначе светила бы ей лишь комната в коммуналке. Только вот то ли денег не было, чтобы дать кому надо за липовую, то ли сообразительности не хватило, только залетела она по-настоящему. Имени отца Никита не знал, да и знала ли его мать, тоже вопрос интересный. Аборт женщина по каким-то причинам делать не стала, посчитав, наверное, что будет кому в старости за ней ухаживать, потому что перспектив с замужеством как-то не наблюдалось, а тут вроде бы все удачно складывалось. Кто же знал, что сынок выйдет бракованным, да и в пылу негодования как-то призналась что хотела дочку, а тут природа пошутила: не девка, а с мужиками путается. Сказать, что родительница у него была плохая Никита не мог. Холодновата, конечно, не очень ласкова, так это характер такой. Тем не менее, когда ребенок болел, мать за ним ухаживала, денег на небольшие детские развлечения давала и в этом плане он не чувствовал себя обделенным, только… Только порой так хотелось душевной близости, тепла, но...
- Слушай, не помню, как тебя зовут, так есть кому костыли-то принести? – что-то не позволяло доктору уйти, скорее всего стойкое ощущение, что в квартире больше никто не живет, и отстранённо-задумчивое лицо сидящего напротив парня.
- Никита, - язвительно произнес Никки, поднимая глаза на мужчину. – Попрошу кого-нибудь, - добавил он, пожимая плечами. – И не знаю, как вас зовут, будете уходить, дверь захлопните, пожалуйста.
- Виктор, - представился врач.
Никки поморщился – имя было с его точки зрения отвратительное, подходящее скорее какому-то уличному шпаненку, чем уважающему себя человеку. Было бы у Никиты такое, непременно бы сменил при достижении нужного возраста.
- Вить, ну иди уже, отдохнуть хочется, - устало произнес Никки, не понимая, что держит этого человека у него в квартире.
- Девушке своей позвони хотя бы, пусть до закрытия аптек сходит и купит, - настырно продолжал гнуть свою линию врач.
Девушке… Никки усмехнулся, вот как объяснить человеку, у которого на пальце след от обручального кольца выделяется более светлой полоской, что это невозможно? Никита молчал. Доктор молчал тоже, ожидая, видимо, каких-то действий со стороны парня. «Вот привязался, - почти с восхищением подумал Никита, - не уйдет ведь».
- Витенька, - почти ласково произнес он, - у меня нет девушки, не было и не будет. Я другой ориентации, мне мальчики нравятся.
- Ну парню позвони, - после длительной паузы произнес врач.
- Слушай, иди уже, разберусь я как-нибудь со своими мужиками, - раздраженно сказал Никки.
- Как хочешь, - Виктор развернулся, и через несколько секунд хлопнула входная дверь.
Никита огляделся, стоило бы потребовать, чтобы гость убрал за собой, но теперь было уже поздно. Благо кухня была небольшая, и в любом месте можно было держаться за какую-либо мебель. Сил на душ не оставалось, да и следовало подумать, как его принимать с загипсованной ногой, мочить-то нельзя. Опять же – в ванну как-то влезть надо. Никки фыркнул – ближайшее будущее представлялось сплошной полосой препятствий.
Пара часов отдыха в кровати и ситуация перестала казаться такой безнадежной. Пристроив на груди ноутбук, Никки стал пытать сеть на предмет заказа костылей и продуктов с доставкой на дом. С продуктами дело худо-бедно было решаемо. Нашлась пара фирм, через которые это можно было осуществить, только цены у них были за подобного рода услуги на грани фантастики, а с костылями было гораздо хуже. Никто ни за какие деньги не желал привозить их клиентам. Порадовавшись ненавязчивому сервису, Никки решил попробовать порешать проблемы завтра, ну хоть кто-то же из тех, кто охотно пользовался его телом, мог бы раз в жизни оказать небольшую услугу?
Следующий день показал несостоятельность надежды на человеческое сострадание. Приятелям он был не нужен со своими проблемами, один, правда, обещал заскочить в конце недели, но учитывая, что та еще и не началась, ожидать визита пришлось бы долго. Никки сгоряча хотел было поудалять все номера из телефона, или вообще приобрести потом новую сим-карту, но потом здравый смысл возобладал. Никому он ничего не докажет. Раз все считают его дешевой шлюшкой, готовой раздвинуть ноги по первому требованию, то оттого, что сменится номер ничего не изменится. А вот регулярного секса можно лишиться, особенно учитывая узость их круга. Маловероятно ведь, что найдется еще какой-нибудь неохваченный ранее гей, который обратит внимание на него, Никиту. Теперь стало абсолютно ясно, что лелеемые в глубине души наивные мечты о любви останутся только мечтами. Никки не был таким уж глупцом, чтобы не понимать изначально отношения к нему партнеров, но надежда… Надежда продолжала упрямо жить в сердце.
Часа в четыре пополудни следующего дня, когда Никита, изучивший до последней трещинки потолок в единственной комнате, задремал, раздался сначала настойчивый звонок в дверь, и пока хозяин квартиры соображал кто бы это мог быть и зачем надо так настойчиво ломиться, этот кто-то стал дубасить по китайскому металлу ногами. Проигнорировать такого посетителя уже было нельзя, и Никки неловко встал и поскакал в прихожую.
- Какого хрена, - возмутился он, распахивая дверь.
- На, - сунул ему в руки костыли давешний доктор. Не новые, коричневые, с кое-где облупившейся краской, но вполне еще крепкие и могущие послужить еще не одному инвалиду. – Пользуйся, только их потом вернуть надо будет.
- Спасибо, - ошарашенно пробормотал Никки уже в пустоту, провожая глазами быстро удаляющуюся спину мужчины.
И как это понимать?! Никита допрыгал до кухни – костыли не подходили по росту и требовали подгонки – и сел, соображая где у него хранился инструмент. Порадовавшись, что не убрал так редко нужный ящичек на антресоли, разложил все необходимое на столе. Подумаешь, делов-то! Через четверть часа он осваивал новый способ передвижения. Получалось средненько, и, скажем, по лестнице Никки не решился бы спуститься или подняться, но при должной тренировке почему бы и нет? В любом случае выхода другого все равно не наблюдалось. Учиться и учиться! В магазин-то все равно придется самому топать.
За следующую неделю Никита совсем освоился и стал передвигаться уверенно и быстро. Иногда случались казусы, и костыли, например, падали, создавая грохот, тогда соседи снизу прибегали ругаться, но Никки не обращал внимания – семейка там была до ужаса склочная и просто обожала с кем-нибудь пособачиться. От них стонали все: от соседей до чиновников районной управы. Заходил как-то участковый: видимо, они успели накатать заявление посмотрел, помолчал, подумал о чем-то своем и так же молча удалился к вящему удивлению Никки. Жизнь приобрела определенный ритм, вошла в колею, и оставалось только ждать, когда уже можно будет снять проклятущий гипс.
Утренний сон самый крепкий и сладкий. Тем более если сломанная нога не позволяет особенно удобно расположиться в кровати. Поэтому раннюю побудку Никки воспринял как личное оскорбление и диверсию, решив не обращать внимания на дятла, который сначала упорно трезвонил в звонок, а теперь дубасил по двери то кулаками, то ногами.
Ранний посетитель не унимался, и единственным желанием злого как собака Никки было затолкать костыль этому кому-то в глотку!
- Какого черта! – заорал он, распахивая дверь.
На пороге стоял – ну кто бы мог догадаться – доктор, державший за руку светловолосую девочку лет четырех-пяти. Никита не очень разбирался в детях.
- Слушай, - сказал Виктор, переминаясь с ноги на ногу, - мне Настюху не с кем оставить, ты же все равно дома сидишь, пригляди, а? Поеду с работы заберу.
Никки не успел собраться с мыслями и ответить резко и в соответствующих выражениях, как обращаться с гневной речью стало не к кому – незадачливый папаша почти бегом спустился по лестнице и оказался вне пределов досягаемости. Никки, одетый в одни дорогие плавки и с утренней эрекцией, оказался один на один с незнакомой девочкой, а вернее с очень большой проблемой.

Глава 3

Проблема стояла рядом и прижимала к себе растрепанную куклу, одетую в застиранное платьице. Почти круглые серые глаза смотрели на Никки внимательно и с интересом, заставляя смущаться под взглядом невинного ребенка.
- Папа сказал, что ты дядя Никита и мы с тобой сегодня будем играть, - произнесла девочка, и затем добавила, вспомнив, - и чтобы я тебя слушалась, а то ты нас с Молли поставишь в угол.
Стоять у порога дальше смысла уже не имело. Было окончательно и бесповоротно ясно, что горе-родитель оставил с малознакомым человеком своего ребенка. Никки закипал. Буркнув, чтобы девочка проходила в квартиру, он с силой захлопнул дверь, чтобы хоть так справиться с раздражением. Да что он себе думает! Придурок! И имя «Виктор» ему подходит как нельзя лучше! А если бы Никита был не один? А тут маленький ребенок… Девочка вздрогнула от резкого звука – грохот двери о косяк ее испугал, и она вопросительно посмотрела на странного дядю.
- Эм, - замялся тот, - проходи вот туда на кухню, я сейчас, - парню нужно было привести себя в порядок и для начала одеться.
В комнате он поспешно натянул безразмерную футболку и бесформенные тренировочные штаны – в другие загипсованная нога пролезала плохо: приходилось мириться с внешним видом в угоду удобству. Постояв немного перед дверью и попытавшись успокоиться, Никки поуговаривал себя, что невинное дитя не виновато в том, что папаша клинический идиот, что все равно выхода нет и каким-то образом за этим самым ребенком надо присматривать. Завтраком накормить наверное. Интересно, а что едят дети?
Интернет рекомендовал кормить маленьких девочек кашками, настаивая на исключительной пользе данного продукта для растущего организма. Только вот всемирная паутина не давала никаких рекомендаций по поводу того, каким образом довести до сознания дитяти мысль о необходимости есть вот это серое месиво, которое получилось в результате усилий взрослого дяди. Никки в принципе неплохо готовил, но вот кашами раньше не увлекался. Пачка овсяных хлопьев осталась от эксперимента с овсяным печеньем, которое он пытался изобразить для чаепития на работе. Инструкция по варке была соблюдена досконально. Соль, сахар добавлены по вкусу, и даже на быстро стынущей поверхности кусочком сливочного масла изображена забавная рожица. Не помогло. Девочка тоскливо смотрела на тарелку и молчала.
- Настен, - Никки вспомнил, как называл доктор дочку, - понимаешь, мне доктор прописал есть кашу, чтобы нога скорее зажила.
- А что у тебя с ножкой? - девочка заинтересованно посмотрела на дядю, и тот поспешил закрепить успех.
- Понимаешь, я неудачно упал и сломал ее, теперь вот надо обязательно кушать овсяную кашу, чтобы косточки были крепче.
- А Молли тоже можно такую кашу?
Кукле каша не пошла впрок. К концу завтрака игрушка была изляпана склизкой массой абсолютно вся. Хотя с другой стороны, под шумок и каша была съедена тоже вся.
- Кажется, Молли надо помыть, - пробормотал Никки.
- Да, - серьезно согласилась девочка, - она любит купаться. И она такая грязнуля, - вздохнув совершенно по-взрослому, добавила Настя.
Следующий час заняло приведение в порядок куклы. Никите и в голову бы никогда не пришло, что, казалось бы, простое действие может занять столько времени. Молли два раза промыли волосы шампунем, потом мылом, затем снова шампунем. Девочка сопровождала свои действия комментариями, строго выговаривая «дочке» за непослушание и за то, что капризничает. Куклино платье постирали тоже не менее пяти раз – видимо, ребенку нравился процесс. Никита устал стоять рядом, помогая время от времени советом и подтирая воду, которую щедро плескала вокруг себя маленькая «мама».
Никки порадовался десять раз предусмотрительности папаши, который положил в оставленный вместе с ребенком пакет смену одежды. Переодевая девочку и отправляя в тазик мокрую одежду, он думал, что день еще даже не начался, было все еще утро, и что делать с ребенком дальше, категорически непонятно.
Молодой человек не имел совершенно никакого опыта в общении с детьми, но интуитивно выбрал абсолютно правильный путь, разговаривая с ней на равных и не пытаясь сюсюкать. На просьбы о помощи девочка откликалась охотнее, стараясь по возможности облегчить жизнь не совсем здоровому дяде, а вот на распоряжения реагировала плохо. Никки довольно быстро разобрался, как вести себя не стоило, и они вместе довольно успешно приготовили себе на обед куриную лапшу, потому что макароны в доме были, а картошка отсутствовала.
- Что-то меня разморило, - Никки душераздирающе зевнул и попытался устроиться на диване поудобнее.
- Ты мне книжку почитаешь? – спросила девочка, устраиваясь у него под боком.
- Кто бы мне почитал, - пробормотал Никита, прикрывая глаза, кто бы мог подумать, что присмотр за детьми отнимает столько сил?
- Ну хорошо, - серьезно сказала Настёна, пристраивая на подушку Молли. - Слушай! В некотором царстве…
Никки приоткрыл глаза. Девочка сидела рядом с ним, открыв журнал с телевизионной программой на середине, и «читала» ему сказку. Подивившись такому подходу и сообразив в конце концов, что она просто не знает грамоту, Никита на минуточку смежил веки, вслушиваясь в монотонный убаюкивающий голос юной «чтицы».
Никки проснулся как от толчка. Без перехода от сна к яви, сразу. Лежать было неудобно, рука затекла, и он не сразу понял, что на ней лежит детское тельце. Настена тоже задрыхла вместе с ним, и проспали они немало – за окном была непроглядная осенняя темень.
Он включил ночник, подслеповато щурясь от показавшегося нестерпимо ярким света. Поглядел на часы – было почти девять. Доктор так и не появился. Нехорошее чувство возникло внутри, заставив дернуться и поморщиться от тысяч иголочек, пронзивших многострадальную руку. Непроизвольное движение разбудило девочку, и она села рядом, недоуменно озираясь вокруг, видимо забыв со сна, где она и как тут оказалась.
- Слушай, ребенок, а папа твой когда за тобой обещал прийти? – задал Никки волнующий его вопрос.
Настена пожала плечами и картинно развела руки – не знала.
Теоретически детям надо было укладываться спать как раз в то время, когда они проснулись. Поэтому накормив ребенка все тем же куриным супом, Никки решил включить Настене какие-нибудь мультики. Проблема оказалась в том, что «какие-нибудь» не прокатили. Пришлось искать вполне определенные – про принцесс, и следующие четыре часа Никита добросовестно вникал в перипетии судеб диснеевских героинь.
Доктор так и не появился. Ребенка совершенно однозначно нужно было укладывать на ночь. Купать девочку Никки не решился. Было как-то неловко, да и не знал он, как это делать. Отпустить Настену одну в ванну тоже было чревато, поэтому было принято соломоново решение ограничиться умыванием.
Разложив допотопное кресло, на котором он сам когда-то спал в бытность еще школьником, Никита постелил чистое белье и предложил девочке опробовать новое место.
Попрыгав на продавленном поролоне, девочка, одетая в розовую пижаму со слониками, неодобрительно поджала губы и попросилась на нормальную кровать. Никки охотно поменялся бы с ней местами, только вот рост не позволял, да и нога не дала бы нормально выспаться. Настена, вздохнув в очередной раз, смирилась и улеглась, позволив подоткнуть себе одеяло.
Никита, вроде бы выспавшийся в течение дня, заснул, как ни странно, почти мгновенно, хотя и собирался подумать о вопиющем поведении Виктора и подготовить короткую, но убедительную речь по поводу недопустимости спихивания своих детей на совершенно посторонних геев.
Утром Никки проснулся от смутно знакомого ощущения затекшей руки. Настена ночью перебралась к нему и теперь довольно сопела, доверчиво прижавшись к его боку. Против воли Никки улыбнулся – во сне девочка выглядела настоящим ангелочком, впрочем, и когда бодрствовала, назвать ее исчадьем ада ну никак было нельзя.
Доктора не было. Не появился он и тогда, когда за завтраком они умяли свежеприготовленные блинчики и Никита подумал, не слишком ли много мучного он скармливает ребенку; но повторять эксперимент с кашей не очень хотелось, несмотря на всю ее полезность.
День прошел почти так же, как и предыдущий. По идее отец должен был уже появиться, даже если бы работал сутки. Только его все не было. Причины его отсутствия крутились в голове, последовательно сменяя друг друга. Были даже такие, что Виктор свалил в дальние страны, подсунув своего ребенка кому попало. Самой плохой идеей была та, что доктор попал под автобус, перебегая улицу на красный свет. Ники даже обзвонил морги, но человек, похожий на отца девочки, никуда не поступал.
К вечеру Никки смирился с тем, что придется воспитывать чужого ребенка до пенсии или отдать в приют. Хотя, поглядывая на Настёну, которая развлекала Молли пересказом очередной серии мультика про Аладдина, признавал, что в сиротский дом жалко. Звонок в дверь прозвучал неожиданно, прервав неспешный ход мыслей. Никки даже удивился – Виктора как-то уже и ждать перестали, даже Настюха не вспоминала про отца.
Он стоял за дверью весь какой-то потрепанный. Небритый, всем своим видом напоминая бомжа, а не человека уважаемой профессии.
- Какие люди! – едва сдерживая бешенство произнес Никита, буравя доктора взглядом. – Неужели про ребенка вспомнил?
- Папа! - бросилась к нему девочка, и Никки пришлось закончить обличительную речь, потому что слов, которые можно слышать маленьким принцессам, в ней не было.
- Прости, - непонятно к кому обратился Виктор, - я же сутками дежурю, а тут сменщик не вышел, что-то там в семье случилось. Настён, пойдем домой. Давай собираться.
Девочка убежала в комнату, крича Молли, чтобы собирала вещи. Никита и Виктор, переглянувшись, последовали за ней. Никки косился на мужчину, и вид доктора ему не нравился. У него был вид смертельно уставшего человека.
- Кофе? – со смешанными чувствами предложил он.
- Да, спасибо, - отозвался врач, присаживаясь на разложенное кресло, прикрытое сверху пледом из искусственного меха под леопарда.
Поняв, что мужчина не собирается никуда идти и просто сидит, уперев локти в колени и опустив голову на руки, наблюдая за сборами дочери, Никки, поморщившись, отправился за обещанным напитком. Правда для того, чтобы принести чашку в комнату, пришлось звать на помощь Настю.
Когда ребенок со всей осторожностью поставил кружку с горячим кофе на тумбочку возле изголовья кресла, оказалось что папа, свернувшись в позе эмбриона и положив сложенные ладони между колен, благополучно спит. Никки приготовился было жёстко растолкать наглеца, но присутствие девочки остановило, да и лицо доктора с обострившимися чертами и залегшими тенями вокруг глаз говорило о многом. Никита еще раз посмотрел на Виктора, вздохнул, и прикрыл его покрывалом с дивана.
- Ну пойдем, что ли, ужин готовить, пусть папа немного отдохнет, - снова вздохнул Никки, обращаясь к Настене.

Дата добавления: 2015-05-10