Договор ссуды

В отличие от займа ссуда (от лат. commodatum - оказать услугу) предполагает вещь индивидуально-определенную, незаменимую. Возвращается не всякая подобная вещь, а та самая, что дана в ссуду. Сразу же отпадает один из важнейших элементов займа - предостав­ление вещи в собственность: возвращать надо ту же вещь, что дана. Заем и ссуду объединяет тот факт, что оба эти контракта реальные, т. е. возникают с передачей вещи.

Примечание. Сосед просит соседа дать ему на неделю серебря­ную посуду, с тем чтобы придать больше блеска свадьбе дочери. Пос­кольку сосед и сам в числе приглашенных и всем известно, что посу­да эта его, он соглашается. Таким образом, возникает соглашение о ссуде индивидуально-определенной вещи сроком на неделю. Об уп­латах нет речи, ибо ссуда всегда безвозмездна. Достав серебряную посуду из хранилища, ссудодатель поручает жене привести ее в долж­ный вид и затем вручить ссудополучателю. На какое-то время дом ссу­додателя остался пустым, и посуду похитили. Поскольку договор ре­альный, обязательства не возникает. Как бы ни причитал несостоявшийся ссудодатель, убыток ложится на него. Другое дело, если посуда похищена из дома ссудополучателя: риск случайной гибе­ли ложится на него, ибо именно он не проявил должной осмотритель­ности, хотя и должен был сознавать, что ему оказывают услугу из чис­того доброжелательства. В данном случае не спасает и самая мелкая небрежность. Только случай, каким может быть пожар, возникший от удара молнии, служит для должника (ссудополучателя) более или ме­нее надежным оправданием.

Как ни прост договор ссуды, он способен повлечь за собой раз­личные юридические следствия. Мы уже не говорим о возврате ве­щи, о возврате в установленный договором срок, о возврате в том са­мом виде, в каком вещь получена, и т. д.

Нередко случается, что ссудодателю (коммоданту) приходится возмещать убытки по договору ссуды, когда, например, он ссудил не­исправную вещь, причинившую ущерб ссудополучателю (телега, по­лученная в ссуду, сломалась по неисправности в дороге, отчего упа­ли и разбились глиняные горшки, предназначенные для продажи) или потребовавшую от него расходов (починка той же телеги, когда это оказывается необходимым). Гай приводит в пример неисправ­ный сосуд, отчего пролилось вино, и т. д. Ссудополучатель обязан кормить раба, но не обязан лечить его за свой счет, как равно и ло­шадь, которую ему предоставили в ссуду для определенной цели.

Не вдаваясь в дальнейшие подробности (например, о ссуде не­движимости, что не исключалось), приведем таблицу, иллюстриру­ющую разницу между займом и ссудой как реальных, но не совпада­ющих контрактов (по И. Новицкому):

Заем:	Ссуда:
а) предмет договора - вещи, определенные родовыми признаками (числом, мерой, весом);	а)предмет договора - вещи индивиду­ально-определенные;
б) вещи передаются на праве собственности;	б) вещи передаются во временное пользование;
в) риск случайной гибели переданных вещей лежит на получателе;	в) риск случайной гибели вещи лежит на ссудодателе;
г) обязательство строго одностороннее.	г) наряду с основной обязанностью получателя вещи может возникнуть обязанность ссудодателя возместить вред, причиненный ссудополучателю.

Примечание. Нередко спрашивают: отчего же наши банки выдают в основном не займы, а ссуды? Не по традиции, ибо дореволюционное гражданское право и доктрина различали ссуду и заем, вплоть до того что «с точки зрения юридической между ними нет даже близости»*.

Возможно, что предпочтение ссуды было - в послереволюционное время - вызвано неприятием займовых операций как враждебных «ре­волюционному правосознанию» (это не помешало затем, с концом нэ­па, узаконению государственных займов, на практике - принудитель­ных).

В современном буржуазном праве родовое понятие «кредит», как и в римском праве, обнимает два вида - заем и ссуду. Последняя без­возмездная и не сравнима по своему экономическому значению с кре­дитом-займом.

§ 95. Договор хранения

Несмотря на простоту, договор хранения (depositum) имеет свои особенности. По общему правилу, имеется в виду вещь, наделенная индивидуально-определенными признаками, которую мы сдаем на хранение другу, с тем чтобы он возвратил ее нам в назначенный срок или по первому требованию. Договор этот безвозмезден и потому хранитель, поклажеприниматель (депозитарий) должен хранить пе­реданную ему вещь как добрый хозяин, отвечая за вред только в слу­чаях грубой небрежности. Ибо, как справедливо поясняет Гай (Д. 44.7.1.6), выбирая среди своих друзей депозитария, мы и сами (депонеты) должны иметь в виду, с кем имеем дело: с рачительным и добросовестным человеком или ветрогоном.

Исключение из этого правила делается в двух случаях: 1) когда поклажеприниматель сам вызывается хранить наши вещи (тогда, при их порче или пропаже, он отвечает так, как отвечают по кустодиа, тре­бующей высшей степени заботливости и соответственно строгой от­ветственности за неосторожность или небрежность); 2) когда переда­ча вещи на хранение совершается в экстремальных обстоятельствах, как это может случиться при пожаре (тогда ответственность храните­ля за вред взыскивается в двойном размере, ибо, как это комментиру­ет Ульпиан, в таких обстоятельствах мы не имеем возможности вы­бирать себе депозитария, сообразуясь с наименьшим риском).

Для договора поклажи были выработаны два иска: один о пользо­вании вещами, сданными на хранение, другой - о возврате вещи, удерживаемой депозитарием.

Примечание. Специальной разновидностью, иррегулярной фор­мой депозита считалась отдача заменимых вещей, включая день­ги. Тем самым заменимые вещи контрагентов могли смешивать-

ся, и само собой возникало право собственности на вещи депонента. В таких случаях возвращались не те же вещи, а такие же. Иррегуляр­ная поклажа была коммерческой сделкой, связанной с уплатой про­центов.

Заслуживает упоминания и секвестрация, примеры которой дают Гай и Афикан, У Гая: сонаследники, не доверяя друг другу, избирают секвестора (посредника), которому передают на хранение спорную вещь (до решения спора). У Африкана: продавец и покупатель, нахо­дясь в особых обстоятельствах, передают секвестору и проданную вещь, и предназначенные к оплате деньги.

Эти правоотношения регулировал специальный преторский эдикт (Д. 4.3.9.3).

Раздел 4. Консенсуальные контракты

Консенсуальными называются контракты, возникающие из кон­сенсуса - простого соглашения сторон. К ним относятся договоры купли-продажи, товарищества, найма услуг и вещей, подряда и по­ручения.

Вместе с реальным договором займа консенсуальные контракты обнимают все наиболее важные с экономической точки зрения пра­воотношения.

§ 96. Купля-продажа

1. Определение. В Древнем Риме договору купли-продажи при­надлежало первое место среди названных контрактов. Товарищества находились в зачаточном состоянии. Рабовладение не исключало, но отодвигало на второй план наем услуг, как и другие трудовые отно­шения в нашем понимании. Значение договоров подряда и поруче­ния то повышалось, то падало. Но купля-продажа (в свою очередь не свободная от характера экономических процессов) оставалась посто­янным элементом социальной жизни, конкурируя только с наймом вещей.

Чем характеризуется купля-продажа, в чем ее отличие от мены и дарения? Тем, что переход товара из рук в руки, от продавца к поку­пателю совершается с уплатой покупной цены, за деньги. Товар и деньги (или деньги - товар) есть главная отличительная черта дого­вора купли-продажи (emptio-venditio).

Контракт о купле-продаже как по римскому праву, так и в наши дни становится действительным с момента согласия сторон.

Непременным результатом всей этой операции будет переход права собственности на вещь - от продавца к покупателю, на день­ги - от покупателя к продавцу.

Таким образом, мы имеем дело с договором, «при помощи кото­рого одна сторона (продавец) обязуется перенести права собствен­ности на вещь и передать эту вещь другой стороне (покупателю), ко­торый обязуется принять вещь и уплатить за нее покупную цену»*.

Возникновение купли-продажи относится повсеместно к той да­лекой старине, когда мена, совершавшаяся на границах племен, а за­тем и внутри соответствующих социальных организмов, становится обременительной: не всегда легко отыскать в своем хозяйстве вещь, которая настолько необязательна, что ее можно без ущерба обменять на совершенно необходимую. С этой нуждой выходит на свет «все­общий эквивалент», которым в эпоху XII таблиц служит слиток ме­ди, пока не появились бронзовые, грубо чеканенные ассы (1 асе -0,325 кг меди) - что-нибудь в V в. до н. э.

Законы XII таблиц середины V в. до н. э. знают куплю-продажу, ибо рисуют картину более или менее развитых экономических свя­зей. Они опутаны, правда, рядом отношений, важнейшим из которых была манципация, но не исключалась и продажа неманципируемых вещей, и даже продажа в кредит. Об этом свидетельствует ст. 1 таблицы XII, разрешавшая продавцу жертвенного животного (например, овцы, козы) самовольно захватывать проданную вещь и удерживать ее до тех пор, пока не будут выплачены деньги, цена по­купки.

То, что «проделали» с договором купли-продажи римские юрис­ты, то, как они превратили ритуальную куплю-продажу в институт, принадлежащий к вершинам интеллектуальной деятельности, долж­но рассматриваться в непременном контексте прогресса наук и ис­кусств, философии и политики, как непреходящая ценность нашего «европейского дома».

2. Товар - теrх (отсюда: коммерция, меркантилизм и др.). Это ос­новной реквизит договора купли-продажи, вещь по преимуществу телесная и, что может поставить в тупик, индивидуально-определен­ная. Как так? Разве мы не покупаем булки, наделенные родовыми

признаками, или рафинированный сахар в пачке, или джинсы, упа­кованные по цвету, размеру, цене?

Несомненно, все это вещи, в массе своей наделенные родовыми признаками, как и вино, зерно, масло. Но, чтобы быть переданной, вещь, в том числе и родовая, должна быть отделена от того количес­тва, к которому она принадлежала до продажи, и, по общему прави­лу, заключена в определенную тару, объем. До этого отделения куп­ли-продажи нет. Как только джинсы куплены, они становятся вещью индивидуально-определенной, и, отнеся их в комиссион­ный магазин (если они вам не подошли), вы получите цену, опреде­ляемую их индивидуальными, а не родовыми качествами. Батон хле­ба, который вы взяли в руки, уже отделен от массы, несет на себе отпечаток вашей руки, и публика справедливо протестует, когда вы пытаетесь забросить его назад в лоток, из которого он только что из­влечен.

Если у римлян возникала потребность в продаже вещей не толь­ко родовых по своим признакам, но и не подлежащих упаковке, они прибегали к стипуляции, которая делала покупателя собственником столь же надежно, как и консенсуальный договор. Основание дого­вора претерпевало некоторое насилие, но не стесняло контрагентов. (Некоторые романисты, включая Р. Зомма, считают, что в купле-продаже в равной мере участвуют вещи как индивидуально-опреде­ленные, так и «вещи известного сорта», т. е. родовые. Нам подобное мнение представляется хотя и ошибочным, но допустимым.)

Посредством стипуляции покупатель выговаривал согласие про­давца на уплату неустойки в случае эвикции (изъятия - от лат. «от­судить», «истребовать») вещи, т. е. когда действительный собствен­ник этой вещи опознавал и отнимал ее.

Примечание. Можно ли продавать чужую вещь? Оказывается, можно, если, как пишет Ульпиан, продавец действует в полной уверен­ности, что обещанная к продаже вещь окажется в его обладании и он сумеет передать ее покупателю. Если же этот план окажется невыпол­нимым, собственник отбирает вещь у озадаченного покупателя (эвикция), которому предоставляется право взыскать с продавца весь при­чиненный им ущерб (Д. 19.1.31).

Вещь, служащая предметом купли-продажи, должна отвечать двум требованиям - быть физически и юридически годной. Физи­ческая непригодность вещи обнаруживается при ее использовании,

когда она находится вне оборота, украдена и т. д. Иски из недостат­ков вещи давались курульными эдилами, игравшими, по выражению Р. Зомма, роль «рыночной полиции» и, добавим от себя, рыночной юстиции.

Примечание. На вопрос, может ли состояться покупка вещи, кото­рой еще не существует в природе, студенты чаще всего отвечают ка­тегорическим «нет»!

А разве нельзя купить ранней весной будущий урожай, скажем, по той причине, что сам хозяин (поля, сада) не сможет его убрать (по болезни, по причине отъезда)? Или совершить так называемую по­купку надежды, какой может быть покупка улова, могущего и не состо­яться?

Современные гражданские и торговые кодексы, наследуя римские концепции как неотменяемые, знают приобретение вещей, еще не из­готовленных, но уже проданных заказчику-покупателю, - будущих ве­щей. Статья 1130 французского гражданского кодекса говорит об этом без обиняков: «Будущие вещи могут быть предметом обязательства» (исключение составляют договоры относительно будущего наследст­ва как безнравственные, даже в том случае, если имеется согласие то­го, о чьем наследстве идет речь). Приблизительно в тех же выражени­ях допускает покупку будущих вещей английский Закон о продаже (ст. 5) и т. д.

И еще два слова о вещах. Мы сказали уже, что они выступают по преимуществу как телесные. А разве бывают вещи бестелесные? В римском праве они получили признание: эти вещи, конечно, не ося­заемы, говорится в Институциях Юстиниана, но они «заключены в пра­ве» - на наследство, на узуфрукт и вообще на всякого рода обязатель­ства, «каким бы образом они ни были заключены».

3. Цена. «Договор купли-продажи, - пишет Гай, - считается за­ключенным с того момента, как стороны договорились о цене, хотя бы цена и не была еще уплачена» (3.179).

Что же характеризует цену?

а) денежная сумма;

б) определенность денежной суммы;

в) соответствие между ценой и действительной стоимостью вещи (до времени Юстиниана).

Денежная сумма будет считаться «определенной» даже тогда, когда стороны, как пишет Ульпиан, согласятся с тем, что будет за-

плачено всеми деньгами, которые на данный момент находятся в кассе (кошельке).

4. Обязательства продавца. С этим выступает на сцену один из результатов длительного совершенствования сделки купли-прода­жи. В отличие от договора займа, который является по своей приро­де односторонним, договор купли-продажи - типичный двусторон­ний договор с «растянутой» и многосложной ответственностью сторон.

Продавец обязан:

а) ввести покупателя в обладание вещью, передать ее, предоставить свободное и прочно обеспеченное право собственности на вещь, свободное от волеизъявления и притязания другого лица (Ульпиан, Д.1.21.1);

б) последнее заключает в себе, помимо прочего, гарантию от эвикции. Речь идет о вещи, которая по три или иным причинам не принадлежала продавцу, даже и добросовестно заблуждавшемуся о своем праве на нее. Эвикция совершалась по иску действительного
собственника, иску типично вещному, т. е. заявляемому против любого лица, которое по тем или иным причинам сделалось обладателем купленной вещи. Заявлялся он как самим собственником, так и его представителем.

Лишаясь вещи, покупатель, естественно, стремился к соответ­ствующему возмещению. Должное решение отыскалось не сразу. В период манципации продавец обязывался к двойному возмеще­нию (против уплаченного). Этот принцип удерживается и в даль­нейшем, но с немаловажной поправкой: покупая, требуй от продавца принятия на себя стипуляционного обязательства уплатить двой­ную покупную цену на случай эвикции. Продавец, как правило, шел на это, ибо так сложилось в обычае. Если же он отказывался стипу-лировать двойную цену, покупатель получал право заявлять иск прямо из договора купли-продажи, - это правило стало обыкновени­ем по той простой причине, что основано на «доброй совести» (Д. 21.1.31.20);

в) отвечать за скрытые недостатки вещи. По древнему цивильному праву продавец отвечал только за такие недостатки вещи, уже врученной покупателю, о которых он знал, но умолчал (dolus), или если он обещал покупателю то, чего вдействительности не оказалось. Такое умолчание противоречило требованиям «доброй совести» и было «опорочено» классическойюриспруденцией.

-187-

Курульные эдилы ввели в практику обязанность продавца сооб­щать покупателю о недостатках рабов и рабочего скота, обязываться стипуляцией, что при обнаружении недостатков он уплатит двой­ную стоимость вещи, чей порок обнаружится. Были выработаны два рода исков: один, с шестимесячным исковым сроком - о расторже­нии договора, и второй, с годичным исковым сроком - об уменьшении покупной цены.

Стипуляционные обязательства, гарантирующие ответствен­ность продавца, становятся в конце концов необязательными - про­давец начинает отвечать и без формального обещания, и притом за недостатки, о которых он не знал и заведомо не мог знать. Например, как это могло случиться с профессиональным работорговцем, кото­рый, купив через уполномоченного партию рабов, выставлял ее на продажу (Д. 21.1.1.2).

Если помимо уплаты покупной цены покупатель понес дополни­тельные расходы (или невыгоды), он мог добиваться уплаты и то­го, что именуется «интересом». Конечно, имелся в виду недоста­ток существенный, а не всякий и притом такой, который не был намеренно скрыт от взоров покупателя и мог быть обнару­жен, будь он сколько-нибудь осмотрителен. Смешно было требо­вать иска о недостатках вещи на том основании, что раб косит или прихрамывает (обычно при покупке раба раздевали донага, смот­рели зубы, прислушивались к дыханию, принуждали к пробежке -как покупают животных), но иск о внезапно обнаруженной падучей (эпилепсии) был, конечно, обоснован, ибо этот недостаток неустано­вим, скрыт.

Примечание. Здесь мы встречаемся с немалыми трудностями. Первая: если нельзя отнять у продавца право на расхваливание това­ра (рекламу), то как отличить расхваливание от обещания, которым продавец связывает себя? Это далеко не праздный вопрос и для на­ших дней.

Современные цивилисты приводят такой пример. Если продавец скажет: «Купите этого коня, сэр, на прошлых скачках он пришел треть­им», а потом окажется, чтоон пришел двадцать третьим, - обман. Но если в случае: «Купите этого коня, сэр, готов спорить, что на ближай­ших скачках он придет третьим, если не вторым» - покупатель дове­рился продавцу и обманулся - расхваливание, не влекущее ответ­ственности. Резонно?

Должен быть обозначен предел и того, что называют «обещанием продавца». Если, говорит Гай, я обещал, что раб, которого вы не прочь у меня купить, трудолюбивый, «то нельзя требовать, чтобы он работал дни и ночи». Или, развивая ту же мысль, если я сказал о рабе, что он «серьезный», нельзя требовать расторжения сделки на том основа­нии, что раб позволил себе шутку (Д. 21.1.18). Нельзя требовать отпродавца и ответственности за что-то, что связано с продажей, но пря­мо к ней не относится: например, что сосед по купленной земле ока­зался сварливым и придирчивым (Д. 18.1.35.8).

5. Риск случайной гибели вещи. Подчеркнем: случайной, т. е. не ви­новной. Для определения ответственности контрагентов важен в дан­ном случае момент заключения договора. Если сделка состоялась, а подлежащая выдаче вещь пропала по случайной причине, ответ­ственность ложится на покупателя. Не медли! С момента соглаше­ния вещь стала настолько твоей, что, если жеребая кобыла, которую ты купил вчера, разродится жеребенком сегодня, ты забираешь себе и кобылу, и приплод.

Итак: риск случайной гибели вещи ложится на покупателя. Этот риск простирается настолько далеко, что, «если проданный раб ум­рет... или сгорит проданный дом... покупателю надо платить покуп­ную цену, хотя бы и не получил купленной вещи» (Д. 3.23.3). Со всем этим не так просто согласиться, тем более что, как говорилось: нет покупки, пока вещь фактически не передана.

Объяснение этому несоответствию искали многие романисты, но убедительного довода так и не приведено. Наше «не медли», есть, ко­нечно, частный случай, ибо в действительной жизни все гораздо сложнее. Не исключено, что невыгоды, вытекавшие из сказанного, могли, когда было ясно, что немедленная передача невозможна, ком­пенсироваться стипуляционным обязательством продавца дать все те же символические «сто».

Сделки, подобные только что описанной, т. е. такие, которые предоставляют сторонам встречные права и обязанности, называют в науке синаллагматическими, что может быть переведено с гречес­кого как «взаимное равноценное исполнение».

Примечание. Приблизимся к пониманию дела через вполне совре­менный случай. Купив для подрастающей дочери старое пианино, я заплатил за него, а затем обратился с просьбой к продавцу:

- Мне предстоит переезд на новую квартиру. На шестом этаже. Не дели через две-три. Могу я, чтобы не таскать пианино с этажа на этаж, оставить его у вас на это время?

- Пожалуйста. Оно стоит здесь тридцать лет, так что три недели не в счет!

Но за эти три недели пианино сгорает от пожара, вызванного гро­зой.

Можно ли возложить ответственность на продавца? За проявление любезности?

Дата добавления: 2015-05-10