Характеристика противоречий правовой системы в переходный период 3 страница

Германский теоретик права Г. Еллинек выделял три возможные ситуации в конфликте старого и нового права. Во-первых, столкновение неправовой силы с бессильным правом, когда в результате государственного переворота победа новой силы придает ей характер правосозидающего фактора. Во-вторых, столкновение новых правовых идей с действующим позитивным правом. Нако­нец, в-третьих, столкновение двух правопорядков в одном государстве1. Несмотря на конфликтный характер противостояния старого и нового права, трудно согласиться с теми авторами, которые утверждают, что смешение старого и нового в переходном праве сдерживает его прогресс. Старые правовые нормы, сохраняемые в новых условиях, далеко не всегда являются носителями дисфункциональных черт. Механизм преемственности, действую­щий в праве, демонстрирует, что без использования целого ряда сегментов старого права правовое развитие не может обойтись, чтобы не утратить свое социальное значение. К тому же, далеко не все новые нормативные положения соответствуют прогрессивному содержанию, и сами могут уводить общество с пути исторического прогресса.

Противоречия между различными формами позитивного права вызываю­тся главным образом несовместимыми интересами и противоположными правовыми доктринами различных групп переходного общества. Наличие некоего интегрального интереса относительно направления развития общества вовсе не исключает противоречивость социальных интересов. В условиях антагонис­тического противостояния социальных страт реализация какого-либо одного узкогруппового интереса приводит к диспропорциям в развитии всего общества. Правовые новеллы становятся ареной противоборства разнополюсных социальных сил на всех уровнях правового регулирования, начиная с высшего. Правовые акты переходной эпохи являют собой результат стол­кновения противоположных идей, отражающих несовпадающие интересы. Право в принципе призвано регулировать несовпадающие интересы субъектов, но в переходный период эта задача неимоверно осложняется. Из-за остроты социального противоборства право переходного периода становится мало­действенным и малосогласованным, что вызывает впечатление хаотичности его развития. Временные рамки переходного периода наполнены социальной напряженностью — дестабилизацией социальных связей на фоне негативного психологического состояния общества. Борьба между социальными группами ведется за место в меняющейся структуре социальной стратификации, за новые статусные позиции в формирующейся системе отношений собственности. «Конфликт интересов выражается в том, что людям небезразлично, как большие выго­ды, полученные из сотрудничества, распределяются между ними, — пишет Д. Ролз, — поскольку в преследовании собственных целей они предпочита­ют получить больше сами и уменьшить долю, которую нужно разделить с дру­гими».

Противоречивость правовой системы обусловливается и множественностью органов, имеющих право принимать нормативно-правовые акты. Отсут­ствие у них общей позиции по поводу самих основ формирующегося общественно-политического строя порождает юридические конфликты. Логика перехо­дного развития такова, что исполнительные органы власти запол­няются радикальными реформаторскими силами, а законодательные и судебные органы как бы «принадлежат» консервативным силам. Такое положение впол­не удовлетворяет принципу разделения властей, но вызывает дополнительные претензии и разногласия между правотворческими органами.

В обстановке социальной неупорядоченности на поверхность выступают, по меткому выражению В.Е. Чиркина, «разделистские подходы». В любом федеративном государстве нормативно-правовые акты субъектов Федерации не могут противоречить соответствующим общефедеральным правовым актам (это закреплено и в п. 5 ст. 76 Конституции Российской Федерации). Ме­жду тем юридическая практика показывает, что такие противоречия, даже относящиеся к самым высоким правовым актам — конституциям, стали в переходной период распространенным явлением.

На первоначальном этапе переходного периода отдельные регионы стра­ны пытаются в нарушение установленных правил бороться за свою независи­мость. Не было такого административного образования в переходной России, которое бы в лице своих представительных органов власти не принимало бы не соответствующих федеральному законодательству нормативных актов, ссылаясь при этом на принцип целесообразности. В нарушение ст. 142 Конституционного закона Чехо-Словацкой Федерации Конституция Республики Словакия представляет собой Конституцию независимого государства, а не члена Федерации.

Республика Татарстан первой конституционно закрепила принцип верховенства республиканского законодательства. В соответствии со ст. 59 ее Конституции, принятой 6 ноября 1992 г., «законы республики обладают верховенством на всей территории, если они не противоречат международным обязательствам Республики Татарстан». Впоследствии сходные положения появились в Конституциях Дагестана (ч. 1 ст. 11), Удмуртии (ч. 2 ст. 7), Саха-Якутии (4.1 ст. 7), Ингушетии (ч. 2 ст. 7). Согласно Конституции Республики Ингушетия, законы и другие нормативно-правовые акты органов государственной власти и управления Российской Федерации правомерны на территории Республики при условии, «если они не противоречат суверенным правам Республики Ингушетия» (ст. 7). Конституция Республики Дагестан содержала более жесткую формулу: «Действие федеральных законов и других правовых актов Российской Федерации, противоречащих суверенным правам Республики Дагестан, может быть приостановлено Республикой Дагестан на своей территории» (ст. 65).

При конституционном определении своего государственно-правового статуса республики в составе Российской Федерации далеко не всегда следовали федеральной Конституции, хотя статус республики опре­деляется именно Конституцией России и Конституцией республики. Так, Конституция Республики Татарстан закрепила, что Республика «самостояте­льно определяет свой государственно-правовой статус» (ст. 59) как ассоциированный член в составе Российской Федерации (ст. 61). В ст. 61 Конституции Республики Коми устанавливалось, что указанный статус определяется прежде всего республиканской Конституцией и только затем — федеральной. Конституции целого ряда республик (Башкортостан, Саха-Якутия, Тывы) вообще умалчивают о верховенстве и прямом действии Конституции РФ на своей территории. Более того, согласно ч. 2 ст. 1 Конституции Республики Башкортостан «Республика Башкортостан обладает высшей властью на своей территории, самостоятельно определяет и проводит внутреннюю и внешнюю политику, принимает Конституцию Республики Башкортостан и республиканс­кие законы, имеющие верховенство на всей ее территории».

В отдельных конституциях говорится о делегировании республиками части своих полно­мочий России (Башкортостан, Бурятия, Татарстан, Тыва), расширительно определяются их полномочия в различных сферах управления. Конституции Республики Саха-Якутия (ч. 2 ст. 41) и Республики Ингушетия (ч. 15 ст. 60) устанав­ливают необходимость ратификации федеральных законов на своей территории. В п. 15 ст. 73 Конституции Республики Коми закреплялась возможность прио­становления действия федеральных законов и актов государственных органов Российской Федерации, если они ущемляют интересы Республики. Известно, что Татарстан намеревался выйти из состава Российской Федерации, хотя в федеральной Конституции право сецессии отсутствует. Между тем в не­которых республиканских конституциях это право закреплено (ст. 1 Конститу­ция Республики Тыва, ст. 70 Конституции Дагестан). В итоге в 19 из 21 республик в составе Российской Федерации были приняты конституци­онные акты, которые не соответствовали федеральной Конституции (в настоящее время часть нормативно-правовых актов субъектов Российской Федерации уже приведена в соответствие с Конституцией РФ).

Противоречивым является и законодательство меньшей юридической силы. Конституционный суд Российской Федерации по делу о проверке конституци­онности ряда положений Устава (Основного закона) Алтайского края в январе 1996 г. отметил, что конституционный принцип единства государственной власти требует, чтобы субъекты РФ в основном исходили из федеральной схе­мы взаимоотношений законодательной и исполнительной властей. Недопустимо, в частности, закреплять в Уставе края нормы, ставящие исполнительную власть в подчиненное по отношению к представительному органу положение. Тем са­мым было подчеркнуто, что при президентской форме правления в стране субъ­екты Федерации не вправе принимать парламентскую форму правления.

Переходные ситуации разных исторических эпох в наиболее общих чертах повторяют друг друга. Обратимся к источнику 1908 г.: «Поражает своим разма­хом «губернаторское законодательство», — писал наблюдатель в начале XX в., — в форме так называемых обязательных постановлений. Обладая реальной властью на местах, генерал-губернаторы управляют по своим особым законам и правилам в зависимости от личного усмотрения».

Коллизионность переходного права проявляет себя при регулировании наиболее важных вопросов общественной жизни. К их числу относится правовой статус человека и гражданина. Так, институт гражданства, введенный во мно­гих республиках в составе Российской Федерации, нередко используется в националистических целях для создания особых условий представителям отдельных наций. Так, в законе Республики Саха-Якутия указывается, что граждан­ство Республики регулируется «также законами Российской Федерации в части, не противоречащей Конституции Республики Саха и настоящему закону». Консти­туция Чеченской Республики вообще не содержала упоминаний о гражданстве Российской Федерации. В докладе Комиссии по правам человека при Президенте Российской Федерации за 1993 г. отмечалось: «Наиболее последовательно нарушает права и свободы человека и гражданина, в первую очередь беженцев и вынужденных переселенцев, Правительство столицы Российской Федерации г. Москвы, кото­рое в этом вопросе вольно или невольно становится «запевалой» для всей страны». Нарушая федеральные законы «О беженцах» и «О вынужденных пере­селенцах», Правительство Москвы запретило миграционной службе города ре­гистрировать ходатайства о признании прибывших в город лиц беженцами и вынужденными переселенцами. В результате лица, имеющие право по федераль­ным законам быть зарегистрированными в этом качестве, в соответствии с распоряжением мэра от 5 ноября 1993 г. могут быть выдворены из Москвы».

В Республике Калмыкия в качестве обязательного условия регистрации кандидатом в депутаты требовалось внесение избирательного залога, чем фактически вводился имущественный ценз, а это противоречит Конституции РФ, провозглашающей равенство всех граждан, независимо от имущественного положения. Согласно ч. 4 ст. 60 Конституции Бурятии предусматривалось, что на референдуме об изменении государственно-правового статуса Республики и ее территории решение считается принятым, если за него проголосовало более половины граждан Республики, в том числе более половины граждан бурятской национальности. И это при том, что ст. 26 Конституции Российское Федерации закрепляет свободу граждан в определении своей национальности. Кроме того, эта норма Конституции Бурятии нарушает принцип равноправия граждан независимо от их национальной принадлежности (ст. 19 Конституции России). По переписи населения 1989 г. половина граждан бурятской национальности в Республике составляла 12 % ее населения; и именно это число лиц может воспрепятствовать принятию решения, за которое проголосовало более половины всего населения. В Уставе Ставропольского края закреп­лялось понятие «жители Ставропольского края», которые в соответствии со ст. 3 Устава обладали преимуществами перед другими лицами, находящими­ся на территории Ставропольского края, «в реализации отдельных прав, обеспечиваемых за счет материальных, финансовых, природных и иных ресур­сов Ставропольского края». И это при том, что права граждан Российской Федерации могут быть ограничены только федеральным законодательством в порядке, предусмотренном Конституцией РФ.

Большое количество юридических коллизий возникает в сфере противо­борства экономических интересов. Так, Алтайский краевой суд удовлетворил иск АО «Алтайкокс» о признании недействительным Закона Алтайского края от 28 августа 1991 г. «О налоге для финансирования и поддержки АПК края». Свое решение суд мотивировал тем, что Законодательное собрание края превысило свои полномочия, установив дополнительный налог на юридических лиц. Между тем Налоговый кодекс Российской Федерации установил исчерпывающий перечень на­логов и сборов, которые могут быть утверждены органами государственной власти краев, областей и республик. Среди них нет налога для финансирования агропромышленного комплекса. В нарушение действующего федерального за­конодательства о недрах законами республик Башкортостан, Татарстан, Са­ха-Якутия был установлен порядок владения и распоряжения недрами вообще без участия соответствующих федеральных органов, хотя в соответствии с п. «в» ч. 1 ст. 72 Конституции РФ в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов находятся вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами. В нарушение конституционного запрета на установление таможенных границ, пошлин, сборов и иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств ряд субъектов Федерации вводили такие препятствия для пополнения своих бюджетов. А.И. Козулин верно замечает, что региональный закон не должен ограничивать предусмотренные федеральным законодательством права физических и юридических лиц, но «может расширить перечень таких прав, установить их дополнительные по сравнению с федеральным законодательством гарантии».

В целом ряде субъектов Федерации издаются акты, в которых перес­матриваются федеральные законы, отстающие, по мнению местных органов власти, от реальной действительности. Например, в Пермской, Свердловской, Иркутской и Курской областях, в Республике Марий Эл в 1990-е гг.были приняты законы и кодексы о государственной службе, которые противоречили Федеральному закону «Об основах государственной службы в Российской Федерации», предусматривающему единый Реестр государственных должностей в Российской Федерации, утверждаемый Президентом страны. Подобные положения регионального законодательства разрушают единое конституционное пространство.

Осложняет проблему то обстоятельство, что в канун переходного пери­ода в федеративных государствах четко не определяется предмет правового регулирования центра и регионов. В юридической практике последствия этого проявляются либо вторжением в сферу исключительного ведения Федерации, либо присво­ением себе в одностороннем порядке каких-либо полномочий за счет ограничения компетенции Федерации или субъекта Федерации в сфере совместного ведения. Так, в соответствии с п. «о» ст. 71 Конституции РФ гражданское законодательство отнесено к исключительному ведению Федерации, а в Республике Калмыкия действует Кодекс торгового оборота. Республика Карелия приняла собственный закон «Об административных правонарушениях» 3 июля 1992 г., которым на территории Республики отменялось действие более 30 статей российского Кодекса об административных правонарушениях.

В разных отраслях переходного права принимается множество законо­дательных актов и игнорируется существование предыдущих. Так, в Налоговом кодексе Российской Федерации понятия договора и юридического лица трактуются иначе, чем в Гражданском кодексе. Закон «Об акционерных об­ществах» содержит определение акционерного общества, которое не совпадает с тем, что дается в Гражданском кодексе РФ. Существенны противоречия между новым Трудовым кодексом России и нормами трудового права, содержащимися в законодательных актах смежных отраслей права. Так, ст. 69 Федерального закона «Об акционерных обществах» допускает безмотивное увольнение руководителей и членов правления АО, что прямо противоречит Трудовому кодексу РФ. Нередко разрывается правовая связь между базовым и видовыми закон­ами. Например, между Основами законодательства РФ об охране здоровья граж­дан и Законом РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании».

Противоречивость и непоследовательность позитивного права в переход­ный период во многом связаны с незавершенным социальным эксперименти­рованием, в ходе которого еще не сделан определенный выбор в пользу той или иной модели. Например, в ст. 10 Конституции РФ упоминаются три традиционные ветви власти, а в ст. 11 появляется четвертая — президе­нтская государственная власть. Противоречиво закрепляется российским правом и система местного самоуправления. С одной стороны, провозг­лашается ее негосударственный характер (ст. 12, 130-133 Конституции РФ), а с другой, Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» наделил данные органы полномочиями государственного управления на соответствующей территории. Спорным остался вопрос о целесообразности выделения органов местного самоуправления из единой системы органов государственной власти.

В ходе интенсивной правотворческой деятельности зачастую допускаются юридические ошибки и несогласованности, несоблюдение правил юридической техники. В частности, довольно трудной является задача унификации термино­логической лексики и фразеологии, используемых в переходном законодатель­стве. В одном только законодательстве Российской Федерации о защите прав потребителей потребитель именуется и пользователем, и услугополучателем, и заказчиком, и покупателем без учета самостоятельного юридического смысла каждого из указанных терминов. Принятые почти одновременно законы РФ «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О коллективных договорах и соглашениях» от 24 ноября 1995 г. и «О профессио­нальных союзах, их правах и гарантиях деятельности» от 12 января 1996 г. используют различную, несовпадающую терминологию. В одном и том же норма­тивно-правовом акте встречаются существенные противоречия, препятствующие его реализации. Так, в Основах лесного законодательства РФ в преамбуле дается специальное определение леса как совокупности земли, древесной, кустарниковой и травянистой растительности и животного мира. Однако уже в первой статье Основ лес понимается только как древесная растительность.

Весьма показательными являются результаты деятельности компе­тентных органов государственной власти по проверке соответствия принимаемых правовых актов Конституции и иным актам высшей юридической силы. Так, за 1991-1993 гг. Конституционный Суд РФ рассмотрел 27 дел и признал проти­воречащими Конституции РФ 2 постановления Съезда народных депутатов РФ, 6 нормативных актов Верховного Совета РФ, 8 Указов Президента РФ, 2 нормативных акта Президиума Верховного Совета РФ и 4 нормативных акта министерств РФ. За этот же период Конституционный Суд вынес 18 представлений о фактах нарушений Конституции РФ. А только в 1996 г. им были вынесены 20 постановлений, в том числе 7 о проверке конституционности отдельных положений законов субъектов Федерации. В 1995-1997 гг. в Министерство юстиции поступило около 26 тыс. правовых актов, принятых в субъектах Российской Федерации, и более 15 тыс. ведомственных нормативных актов. Около одной трети актов обеих категорий не были зарегистрированы Минюстом России из-за несоответствия действующему законодательству. В 1998 г. в Мини­стерстве юстиции РФ прошли экспертизу более 8 тыс. правовых актов, издан­ных органами власти субъектов Федерации, и более чем в 2 тыс. случаях пришлось констатировать их несоответствие федеральному законодательству. В 1996 г. Генеральная прокуратура РФ добилась отмены 300 законодательных актов субъектов Федерации, в 1997 г. — около 700, в 1998 г. — более 700. Всего же прокурорами субъектов Федерации за указанный период было опротестовано свыше двух тысяч правовых актов органов власти субъектов Федерации.

Специалистами Мордовского государственного университета в 2000 г. был проведен мониторинг законодательства Республики Мордовия (всего 26 законодательных актов, включая Конституцию Республики). Не соответ­ствующими Конституции РФ, международным договорам РФ, федеральным зако­нам были признаны все 26 актов. Венгерский Конституционный суд в первые два года своего существова­ния провозгласил неконституционным каждый третий закон, принятый парламентом Венгрии. Попутно отметим, что статистическому учету практически не поддаются многочисленные незаконные индивидуальные юридические акты, которые по различным основаниям противоречат нормативно-правовым актам.

Аномально, когда в федеративном государстве субъекты Федерации вводят свои принципы построения правовой системы, вопреки действующим общефедеральным принципам. Возникают ситуации, при которых добросовестные участ­ники правовых отношений, действующие в полном соответствии с одним нормативно-правовым актом, за те же действия караются по другому акту. Это дискредитирует в целом правовую систему. Так, один и тот же «защит­ник Белого Дома» в Москве в августе 1991 г. и в октябре 1993 г. в зависимости от исхода внутриполитического конфликта мог рассматриваться в зеркале законодательства и как герой России, и как преступник-участ­ник массовых беспорядков.

Стабилизация правовой системы возможна при тщательном закреплении как процедур поддержания, единства правового пространства, так и механи­змов преодоления разногласий и разрешения споров между различными правотворческими органами. В октябре 1995 г. был издан Указ Президента РФ «О мерах по обеспечению взаимодействия федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов Российской Федерации при проведении конституционно-правовой реформы в субъектах Российской Федерации» № 1007. В Указе было подчеркнуто, что недопустимо нарушение органами государственной власти субъектов Федерации Консти­туции РФ и федеральных законов. Субъектам Федерации было предложено устранить все имеющиеся в их конституциях, уставах, законах и иных нормативно-правовых актах противоречия федеральному законодательству. При подготовке и принятии нормативных актов субъектов Федерации, как сказано в Указе, «следует неукоснительно исходить из положений Консти­туции Российской Федерации, закрепивших в качестве основы конституцио­нного строя федеративное устройство Российской Федерации, основанное на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти, разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными ор­ганами государственной власти и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, равноправия и самоопределения народов Российской Федерации». В связи с этим возникает закономерное сомнение в целесообразности воспроизведения в указах главы государства положений законодательных актов, чья реализация безусловна. Отсутствует и необходимость закрепления в конституциях (уставах) субъектов Федерации положений о вер­ховенстве федеральной Конституции и федерального законодательства, что предлагается незамедлительно осуществить в ряде юридических работ. Пре­дставляется достаточным реально обеспечить действие общеизвестного прави­ла: нормы права, противоречащие конституции, законам и иным актам большей юридической силы, с момента введения в действие являются недействительны­ми. В Конституции Российской Федерации, в частности, установлено, что в случае противоречия между федеральным законом и нормативным актом субъек­та Федерации действует федеральный закон (ч. 4 и 5 ст. 76).

Правовой основой государственного порядка в федеративном государстве являются федеральные законы, и реализация этого принципа в переходный период зависит скорее не от правовых, а от по­литических условий — проявления политической воли в решении данной проблемы. Между тем, федеральная власть переходного государства предпочитает не замечать столь грубые нарушения законности во избежание усиления центробежных тенденций. Дошло до того, что для выполнения реше­ния Конституционного Суда Российской Федерации, признавшего акты органов власти Республики Удмуртия не соответствующими Конституции, понадобились длительные переговоры и особый Указ Президента. Был создан прецедент добровольного неисполнения постановлений Конституционного Суда. Вместе с тем юридические противоречия не являются саморазрешающимися в рамках той или иной конфликтной ситуации. Разрешение противоречий в правовой сфере в переходный период связано с целенаправ­ленной правовой деятельностью компетентных органов государства. Есть смысл принять федеральный закон, определяющий ответственность должностных лиц и органов государственной власти разных уровней за принятие правовых актов, противоречащих Конституции Российской Федерации и федеральному законодательству.

В процессе устранения правовых противоречий нужно исполь­зовать правовые, а не силовые меры. Эволюционные мирные условия перехода позволяют в большей степени, чем в периоды насильственной смены строя, разрабатывать и принимать внутренне согласованное законодатель­ство. Эволюционные условия позволяют принять более или менее устой­чивую новую конституцию и построить систему законодательства в обстановке относительного гражданского мира. И наоборот, ситуация социального проти­востояния, сопровождающаяся частыми эксцессами насилия, оборачивается принятием массы рассогласованных нормативных актов, опираться на которые могут лишь разнородные социальные силы и каждая в своих интересах.

Преодолению разрыва между правовой системой и средой ее действия будет способствовать осуществление необходимых преобразований социально-экономического характера, создающих условия для фактического осуществления каждым гражданином его прав и обязанностей. Единство экономичес­кого и политического строя, общая социальная основа стабильного общества будут свидетельствовать о преодолении многих противоречий, свойственных правовой системе в переходный период.

Преодолению правовых противоречий переходного характера послужит реальное юридическое равенство субъектов Федерации. Асимметричная феде­рация вполне согласуется и со стабильными условиями существования государства, но в правовом статусе субъектов асимметрии быть не дол­жно. Преувеличенное представление о суверенитете субъекта Федерации в сочетании с ослаблением центральной власти может привести к распаду государства. Суть принципа равноправия субъектов, участвующих в право­вых отношениях, состоит в том, что при вступлении в правоотношения, при их реализации и прекращении ни один субъект не может быть ущемлен, дискриминирован или, напротив, иметь какие-либо предпочтения. В наруше­ние данного принципа в ч. 1 ст. 65 Конституции Российской Федерации в общем перечислении субъектов Федерации сначала называются республики, затем края и т.д. Единственным основанием, по которому один равноправный субъект Федерации может быть упомянут Конституцией раньше другого, мо­жет быть только последовательность букв алфавита. Требуется также пре­одолеть положение, при котором республики вправе принимать конституции, остальные же субъекты Федерации — уставы в качестве Основных законов своих территорий.

В качестве способов устранения и недопущения юридических коллизий в переходном праве можно назвать предварительный и последующий консти­туционный контроль, осуществляемый Конституционным Судом до и после вступления акта в силу соответственно. Представляется необходимым проведение предварительной экспертизы между­народных договоров для выявления противоречий между ними и нормами национального законодательства.

Во избежание бессистемности и конфликтности правотворческого про­цесса стоит придерживаться принципа согласования проектов нормативно-правовых актов. В частности, реализация данного принципа предполагает создание на добровольной основе согласительных органов, которые уста­навливали бы и на базе определенных процедурных правил разрешали возни­кающие коллизии между нормативными актами разных уровней.

Важным условием предотвращения коллизий является «компетенционное правило», согласно которому органы государственной власти обязаны действовать строго в пределах их компетенции, установленной законодатель­ством. Сам нормотворческий процесс должен учитывать национальные осо­бенности правовой системы данного общества, место и роль принимаемого правового акта в системе права, процедуры принятия и вступления акта в силу.

К иным способам недопущения и разрешения юридических коллизий в переходный период можно отнести: а) отмену старого акта; б) принятие нового акта; в) внесе­ние изменений в действующие акты; г) официальное толкование; д) систе­матизацию законодательства; е) приостановление действия актов главой государства до решения суда; ж) отклонение закона, вето на закон; з) отказ в регистрации акта при регистрации нормативных актов министерств в Минюсте; и) протест прокурора на любой незаконный акт и представление прокурора об устранении нарушения закона.

Один из механизмов контроля за соответствием актов субъектов Федерации федеральному законодательству предложен в проекте Закона РФ «Об обеспечении соответствия нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации федеральным законам». В соответствии с ним в течение семи дней с момента принятия нормативно-правового акта органы государственной власти субъектов Федерации направляют текст принятого акта в Правительство РФ. Затем Министерство юстиции РФ в течение месяца проводит его юридическую экспертизу. В случае несоответствия данного нормативного акта федеральному законодательству Минюст направляет заключение об этом Президенту РФ, в Федеральное Собрание, Правительство, Генеральному прокурору, а также органам государственной власти соответствующего субъекта Федерации. При обнаружении несоответствия нормативно-правовых актов органов исполнительной власти субъекта Федерации Конституции РФ Правительство России в недельный срок вносит предложение Президенту о приостановлении действия рассматриваемого акта. Глава государства в двухнедельный срок может приостановить действие оспоренного акта субъекта Федерации. Генеральный прокурор РФ в месячный срок с момента получения им заключения Министерства юстиции России обращается с запросом в Верховный Суд Российской Федерации о соответствии нормативно-правового акта субъекта Федерации федеральному законодательству либо направляет мотивированное заключение о соответствии указанного акта Президенту РФ, Правительству и палатам Федерального Собрания РФ. Запрос о соответствии нормативно-правового акта субъекта Федерации Конституции РФ направляется в Конституционный Суд Российской Федерации. Запрос о соответствии такого акта федеральному законодательству рассматривает Верховный Суд РФ. Указанные суды принимают окончательное решение, которые подлежат опубликованию в двухнедельный срок со дня вступления в силу.

Дата добавления: 2015-05-10