Йозеф Шумпетер. 35 страница

ад­министративных мерах. Но для того чтобы понять, как демократическая политика

служит этой социальной цели, мы должны на­чать с конкурентной борьбы за власть и

посты и осознать, что социальная функция выполняется, как мы видели, "случайно"

- в том смысле, в котором производство является случайным но отношению к

получению прибыли.

6. Наконец, что касается роли избирателей, следует дополни­тельно упомянуть еще

об одной вещи. Мы видели, что желания членов парламента - не единственный фактор

в процессе форми­рования правительства. То же самое можно сказать и об

избирателях. Их выбор - идеологически возведенный в ранг "воли народа" -не

вытекает из их инициативы, но формируется, и его формирова­ние - важнейшая часть

демократического процесса. Избиратели не принимают политических решений. Но

нельзя сказать, что они непредвзято выбирают членов парламента из числа людей,

имеющих право быть избранными. Во всех нормальных случаях иници­атива

принадлежит кандидату, который борется за пост члена парламента и лидерство на

местном уровне, которое предполагает этот пост. Избиратели ограничиваются тем,

что поддерживают эту попытку, отдавая ему предпочтение, или отказываются се

поддержать. Даже те исключительные случаи, когда кандидата действительно

выдвигают сами избиратели, попадают в ту же категорию в силу одной из двух

следующих причин. Во-первых, если кандидат уже осуществляет лидерство, ему уже

не нужно за нею бороться. Во-вторых, может случиться так, что местный лидер,

который имеет возможность контролировать или влиять на голосование, не может или

не хочет сам участвовать в выборах и назначает другого человека, который, как

кажется, был избран по инициативе избирате­лей.

Но если инициатива избирателей, большей частью состоящая лишь в принятии одного

из конкурирующих кандидатов, еще более ограничена существованием партий. Партия,

вопреки класси­ческой доктрине (или Эдмунду Берку), это не группа людей, которая

намеревается заботиться о благосостоянии народа "исходя из некоторого принципа,

но которому все ее члены пришли к согла­сию". Такая рационализация

соблазнительна и именно поэтому опасна. Конечно, в определенное время все партии

формулируют свои принципы или программы; эти принципы и программы характерны для

партии, которая принимает их на вооружение как виды товаров, которые продаются в

универмаге, характерны для него и важны для его успеха. Но как универмаг нельзя

определить через товары, так партию нельзя определить через ее принципы. Партия

- это такая группа, члены которой предполагают действовать сообща в конкурентной

борьбе за политическую власть. Если бы это было не так, то различные партии не

могли бы иметь почти совершенно одинаковые программы. Тем не менее, как всем

известно, такое случается. Существование партий и политиков свидетельствует о

том, что массы избирателей не способны на какие-либо другие действия, кроме

паники. Они регулируют политическую конкуренцию точно так же, как это делают

профессиональные ассоциации. Психотехника управления партией, ее рекламная

кам­пания, лозунги и марши - это все не украшения. Это и есть суть политики. Так

же как и политический лидер.

Йозеф Шумпетер. "Капитализм, социализм и демократия" - Глава двадцать третья.

Заключение

1. Некоторые выводы из предыдущего анализа

Теория конкурентного лидерства дала удовлетворительное объяснение фактам

демократического процесса. Поэтому естественно, что мы будем ее использовать для

того, чтобы разгадать тайну соотношения демократии и социалистического порядка.

Как было сказано выше, социалисты утверждают не только то, что они совместимы;

они заявляют, что демократия предполагает социализм и что не может быть

подлинной демократии кроме как при социа­лизме. С другой стороны, читатель не

может не знать по крайней мере нескольких из многочисленных памфлетов,

опубликованных в этой стране за последние несколько лет и говорящих о том, что

плановая экономика, не говоря уже о полном социализме, совершенно несовместима с

демократией. Обе точки зрения, конечно, легко понять, помня о психологической

подоплеке спора и естественном желании спорящих сторон обеспечить поддержку

людей, громадное большинство которых пламенно верит в демократию. Но давайте

зададим вопрос: где же истина?

Анализ, проведенный в этой и предыдущих частях книги, легко дает нам ответ.

Между социализмом, как мы его определили, и демократией в нашем определении не

существует обязательных отношений: одно может существовать без другого. В то же

время нет и несовместимости: при соответствующей социальной среде

социалистическая машина может работать на демократических принци­пах.

Но отметим, что эти простые утверждения зависят от того, как мы определяем

социализм и демократию. Следовательно, наши выводы означают меньше, чем то, или

не совсем то, что имеют в виду обе спорящие стороны. Кроме того, неизбежно

возникает следующий вопрос: будет ли демократический метод работать лучше при

социалистическом режиме но сравнению с капиталистическим? По этому вопросу нам

предстоит дать еще немало объяснений. Это будет сделано во второй части этой

главы. Сейчас мы рас­смотрим некоторые следствия из нашего анализа

демократического процесса.

В первую очередь в соответствии с принятой нами точкой зрения демократия не

означает и не может означать, что народ непосредственно управляет, если

употреблять слова "народ" и "управлять" в любом из известных значений.

Демократия значит лишь то, что у народа есть возможность принять или не принять

тех людей, которые должны им управлять. Но поскольку народ может это решить

совершенно недемократическими способами, мы вынуж­дены были сузить наше

определение, добавив дополнительный критерий, определяющий демократический

метод, а именно свободную конкуренцию за голоса избирателей между претендентами

на роль лидеров. Один из аспектов этого можно выразить, сказав, что демократия -

это правление политиков. Необычайно важно ясно понимать, что под этим

подразумевается.

Многие толкователи демократической доктрины изо всех сил отрицали

профессиональный характер политической деятельности. Они упорно и подчас

страстно утверждали, что политика не должна быть профессией и что демократия

вырождается, если она становится таковой. Но это лишь идеология. Верно, что,

скажем, бизнесмены или юристы могут быть избраны в парламент и даже иногда

занимать в нем посты и при этом оставаться прежде всего бизнесменами или

юристами. Верно и то, что многие, став в первую очередь политиками, продолжают

зарабатывать на жизнь дру­гим способом [Тому, конечно, есть множество примеров.

Особенно поучителен пример юристов во французских chambrе [палате депутатов] и

sеnat [сенате]. Некоторые из выда­ющихся политических лидеров были также

великими адвокатами: вспомните, например, Вальдека-Руссо и Пуанкаре. Но, как

правило (если мы решим игнорировать слу­чаи, когда юридические фирмы чудесным

образом работают сами по себе, когда один из партнеров фирмы - ведуний политик и

часто избирается на политические посты) успех в суде и политический успех не

сочетаются.]. Но обычно личный успех в политике больше, чем случайное возвышение

на пост в кабинете, предполагает сосредоточение сил и профессионализацию и

оттесняет другие виды деятельности политика на второй план. Если мы хотим честно

взгля­нуть в лицо фактам, мы должны признать, что в современных де­мократиях

любого типа, кроме швейцарской, политика неизбежно является профессиональным

занятием. Это в свою очередь влечет за собой признание ясного профессионального

интереса у отдельного политика и группового интереса у всех профессиональных

политиков как таковых. Очень важно ввести этот фактор в нашу теорию. Если мы

примем это во внимание, многие загадки будут разгаданы [Cледует обратить

внимание, как этот спор связан с нашим анализом позиции и поведения

интеллектуалов в главе XII.]. В частности, мы немедленно перестанем удивляться,

почему политики перестают служить групповым интересам своего класса или групп, с

которыми они лично связаны. Не может быть серьезным политиком тот, кто не выучил

на всю жизнь изречение, приписываемое одному из наиболее преуспевших политиков в

ис­тории: "Чего не понимают бизнесмены, так это того, что я торгую голосами

точно так же, как они торгуют нефтью" [Такую точку зрения часто не одобряют как

поверхностную и циничную. Я, на­против, считаю, что легкомысленно или цинично

выказывать неискренне почтение к лозунгам, по поводу которых политики в своем

кругу обмениваются улыбкой авгу­ров. Наша точка зрения не столь уничижительна

для политика, как это может показаться. Она не исключает идеалов или чувства

долга. Аналогия с бизнесменом снова поможет нам внести ясность. Как я говорил в

другом месте, каждый экономист, который знает реальную жизнь бизнеса, прекрасно

знает, что чувство долга и идеалы общественной пользы и эффективности играют

определенную роль в формировании поведения бизнесмена. И все же экономисты имеют

право основывать свои объяснения на схеме, в основе которой лежат мотивы

прибыли.].

У нас нет никаких причин полагать, что положение улучшится или ухудшится при

социалистической организации общества. Врач или инженер, который хочет преуспеть

в роли врача или инженера, представляет один тип человека с определенными

интересами; врач или инженер, который хочет реформировать инс­титуты своей

страны, представляет другой тип с другими интере­сами.

Во-вторых, изучающие политические организации всегда ис­пытывали сомнения

относительно административной эффективности демократии в больших и сложных

обществах. Эти сомнения, в частности, были вызваны тем, что по сравнению с

другими способами устройства эффективность демократического правительст­ва

неизбежно снижается из-за гигантских вынужденных потерь энергии, которые

навязываются лидерам нескончаемой борьбой в парламенте и вне его. Она снижается

еще больше из-за необходи­мости приспосабливать политику к требованиям

политической борьбы. Оба утверждения не вызывают сомнений. Оба они всего лишь

следствия, вытекающие из наших предыдущих утверждений относительно того, что

демократический метод производит законодательство и управление только как

побочный продукт борьбы за политическую власть.

Представьте себе, например, положение премьер-министра. Там, где правительства

столь нестабильны, как во Франции с 1871 г. до краха 1940 г., его внимание

должно быть почти исключительно поглощено задачей, которая похожа на построение

пирамиды из бильярдных шаров. Только наиболее выдающиеся личности в та­ких

условиях имеют силы на текущую административную работу над законопроектами и

т.д.; только такие исключительные люди могут завоевать авторитет у подчиненных

им чиновников, которым, как и всем остальным, известно, что их начальник долго

не продержится. Конечно, в английской модели все отнюдь не так плохо.

Нестабильные коалиционные правительства являются исключением, обычно

правительство может рассчитывать на пять или шесть лет жизни. Министры могут

обосноваться в своих каби­нетах, и парламенту не так-то легко выбить их из

седла. Но это не означает, что они не принимают участия в борьбе. Конкуренция

всегда присутствует, и если правительства постоянно не борются за свою жизнь, то

это только потому, что, как правило, им удастся от­бить текущие атаки, не

допустив их до опасного рубежа. Премьер-министр должен постоянно пристально

наблюдать за своими оп­понентами, постоянно руководить своими последователями,

быть готовым закрыть брешь, которая может образоваться в любую ми­нуту, держать

под контролем обсуждение законопроектов, контролировать свой кабинет - и все это

в таких объемах, что можно ска­зать, что во время сессии парламента у него в

лучшем случае оста­ется пара утренних часов на то, чтобы обдумать положение

вещей, и на реальную работу. Отдельные неудачи и поражения правительства в целом

нередко происходят из-за перегруженности и усталости лидера или лидеров

[Приведем зловещий пример: ни один из изучающих причины мировой войны 1914-1918

гг. не может не поразиться пассивности английского правительства с момента

убийства эрцгерцога до объявления войны. Не то, чтобы не предпринималось попыток

избежать пожара. Но они были исключительно неэффективны и совершенно не

соответствовали имевшимся возможностям. Конечно, это можно объяснить тем, что

правительство Асквита на самом деле не стремилось избежать войны. Но если

признать эту гипотезу неудовлетворительной, - а я считаю, что это следует

сделать, - то мы приходим к другой гипотезе: возможно, госпола со скамьи

министров были так заняты своей политической игрой, что не почувствовали

опасности международного положения до тех пор, пока не стало уже слишком

поздно.]. Вполне правомерен вопрос, как лидер может взять на себя руководство и

наблюдение за административным организмом, т.е., по сути дела, охватить все

проблемы экономической жизни?

Но пустая трата энергии правительства - это еще не все. Непрекращающаяся

конкурентная борьба за получение поста или удержание его входит во все

политические соображения и приводит к искажению, столь блестяще названному

"торговлей голоса­ми". Дело в том, что в условиях демократии правительство

долж­но в первую очередь заботиться о политической ценности полити­ки,

законопроекта или административного акта, - это означает, что сам факт, который

обеспечивает соблюдение демократического принципа зависимости правительства от

голосования парла­мента и избирателей, вполне может исказить и отношение голосов

"за" и "против". В частности, это навязывает людям, которые находятся у руля или

около него, краткосрочный взгляд на все проблемы и делает необычайно трудным для

них служение перс­пективным интересам нации, которые могут потребовать упорной

работы ради далеких целей; например, есть опасность вырождения внешней политики

в продолжение внутренней. И это, конеч­но, не облегчает проведение рациональной

политики. Меры, которые принимает правительство, имея в виду политические

возможности, не обязательно приведут к результатам, наилучшим для нации.

Таким образом, премьер-министра в условиях демократии можно уподобить всаднику,

который так старается удержаться в седле, что не может спланировать свой путь,

или генералу, на­столько озабоченному тем, чтобы заставить армию выполнять его

приказы, что он вынужден позабыть о стратегии. И это факт, который не могут

опровергнуть никакие оправдания, необходимо че­стно признать, что в некоторых

странах, таких, как Франция и Ита­лия, это было одним из источников

распространения антидемократических настроений.

Для начала отметим, что те случаи, в которых эти последствия оказываются

невыносимыми, часто пытаются объяснить тем, что данная структура общества якобы

не доросла до демократических институтов. Как показывают примеры Италии и

Франции, эти неприятности могут случиться в странах, которые гораздо более

цивилизованны, чем некоторые другие страны, которые успешно справились с этой

задачей. Но тем не менее тяжесть критики сводится здесь к утверждению, что

удовлетворительная работа демок­ратического метода возможна при выполнении

определенных условий. Ниже мы рассмотрим этот вопрос.

Далее, стоит вопрос об альтернативе. Описанные нами слабости, очевидно,

присутствуют и в недемократических моделях. Прокладывание дороги к руководящим

постам, скажем, в суде может потребовать почти столько же энергии и исказить

взгляды человека на некоторые вопросы почти так же сильно, как политическая

борьба в условиях демократии, хотя эти потери энергии или изменения взглядов не

проявляются так открыто. Таким образом, пыта­ясь сравнить различные механизмы

правления, мы должны учи­тывать многие другие факторы, помимо институциональных

принципов.

Более того, некоторые из нас скажут в ответ на критику, что более низкий уровень

эффективности правительства может быть и есть то, что нам нужно. Мы, конечно, не

хотим быть объектами эффективной диктатуры, простым материалом для сложных игр.

Такой орган, как Госплан, вероятно, невозможен сейчас в Соединенных Штатах. Но

не доказывает ли это, что, как и русский Госплан, его гипотетический аналог в

этой стране нарушил бы дух и органи­ческую структуру общества?

Наконец, можно ослабить давление на лидеров с помощью соответствующих

институциональных структур. Хорошим примером является здесь американская

система. Американский "премьер-министр", без сомнения, должен следить за ходами

на поли­тической шахматной доске. Но он не несет ответственность за каждый

отдельный шаг. Не принимая участия в заседаниях кон­гресса, он по крайней мере

свободен от связанного с этим физи­ческого напряжения. У него есть все

возможности беречь свои силы.

В-третьих, наш анализ в предыдущей главе рельефно очерчи­вает проблему качеств

человека, который избирается на позицию лидера в соответствии с демократической

процедурой. Едва ли стоит напоминать хорошо известный аргумент по этому поводу:

демократический метод создаст политиков-профессионалов, которых затем превращает

в администраторов-любителей и "государствен­ных деятелей". Поскольку они сами не

обладают всеми качества­ми, необходимыми для решения стоящих перед ними задач,

они, говоря словами лорда Маколея, назначают "судей, не знающих за­конов, и

дипломатов, не говорящих по-французски", которые разрушают государственную

службу и мешают лучшим людям, в ней работающим. Однако еще печальнее другое: те

свойства интеллек­та и характера, которые присущи хорошему кандидату, не

обяза­тельно необходимы хорошему администратору, и отбор на основа­нии успехов

на выборах может не дать дороги людям, которые мог­ли бы добиться успеха на

вершине власти. И даже если победители на выборах сумеют добиться успехов на

своих постах, эти успехи вполне могут быть неудачами для нации. Политик, если он

силен в тактике, в состоянии успешно пережить любое число сделанных им

административных ошибок.

Во всем этом есть элементы истины, но есть и смягчающие обстоятельства. В

частности, в пользу демократии говорит возмож­ность рассмотрения альтернатив: ни

одна система отбора людей в любой социальной сфере - возможно, за исключением

конкурентной капиталистической экономики - не основана исключительно на проверке

деловых способностей, подобно тому, как из беговых лошадей выбирают участников

скачек в Дерби. Хотя и в разной степени, все общественные системы высоко

оценивают и другие качества, которые часто препятствуют выполнению работы. Но

мы, пожалуй, можем пойти и дальше. То, что обычно политиче­ский успех ничего не

говорит о человеке, и каждый политик - это всего лишь дилетант, не совсем верно.

Есть одна вещь, которую он знает профессионально, а именно как обращаться с

людьми. И по крайней мере в большинстве случаев способность завоевать пози­цию

политического лидера связана с сильным характером и други­ми способностями,

которые полезны премьер-министру. В конце концов в потоке, который несет

человека к управлению страной, много подводных камней, которые довольно

эффективно препятствуют продвижению идиота или болтуна.

В таких вопросах абстрактные доводы обычно не приводят к определенным

результатам - этого нам и следовало ожидать. Гораздо более любопытно и важно,

что фактические свидетельства, по крайней мере на первый взгляд, не являются

убедительными. Нет ничего легче, чем составить впечатляющий список неудач

демок­ратического метода, особенно если мы включим в рассмотрение не только

случаи развала или крушения планов, но и те ситуации, когда страна жила здоровой

и процветающей жизнью, но полити­ческий сектор явно работал хуже других. Но

столь же легко привести не менее впечатляющие свидетельства в пользу политиков.

Можно привести выдающийся пример: во времена античности война не была "делом

техники", каковым она стала в последнее время. Тем не менее можно подумать, что

способность добиться успеха в войне даже и тогда была очень мало связана со

способностью добиться избрания на политический пост. Все римские военачальники

времен Республики, однако, были политиками и все они получали командование

непосредственно через выборные должности, которые они занимали в то время или

ранее. С этим было свя­зано несколько ужасных поражений. Но в целом эти

политики-солдаты замечательно делали свое дело.

В чем причина этого? На этот вопрос может быть только один ответ.

2. Условия успеха демократического метода

Если физик наблюдает, что один и тот же механизм работает по-разному в разных

местах и в разнос время, он приходит к выводу, что функционирование механизма

зависит от внешних условий. Мы не можем не прийти к такому же выводу. И увидеть,

что это за условия, так же легко, как и установить, при каких условиях

классическая доктрина демократии будет приблизительно соответствовать реальной

ситуации.

Это заключение неизбежно подводит нас к тому строго релятивистскому взгляду,

которого мы все время придерживались. Как нет никаких доводов за или против

социализма, которые были бы справедливы во все времена и везде, точно так же мы

не можем вы­нести и окончательный вердикт за или против демократического метода.

Здесь так же, как и в случае с социализмом, трудно использовать аргумент ceteris

paribus [при прочих равных] условиях, поскольку "прочие" не могут быть равными в

ситуациях, в которых демократический порядок является осуществимым или

единственно осуществимым порядком, и в ситуациях, когда дело обстоит наоборот.

Демократия процветает тогда, когда модель общества обладает определенными

характеристиками, и бессмысленно спрашивать, как она будет существовать при

других социальных моделях, не обладающих этими характеристиками, или как будут

жить люди в таких обществах в условиях демократии. Условия, которые, как я

считаю, должны быть выполнены для успешного функционирования демократического

метода [Под "успешным функционированием" я имею в виду то, что демократический

процесс воспроизводится без возникновения ситуаций, которые толкают к

недемократическим методам, и текущие проблемы решаются таким образом, который в

конечном счете находят приемлемым все политически значимые заинтересованные

круги. Я не хочу сказать, что каждый отдельный наблюдатель обязательно должен

одобрить эти результаты со своей точки зрения.], - в обществах, где вообще

возможно его действие, - я объединю в четыре рубрики; я ограничусь крупными

индустриальными странами современного типа.

Первое условие - человеческий материал политики - люди, которые составляют

партийный аппарат, избираются в парламент, возвышаются до министерских постов -

должен быть достаточно высокого качества. Это значит не только то, что

количество людей, обладающих достаточными способностями и моральными

свойст­вами, должно быть довольно большим. Как уже говорилось раньше,

демократический метод отбирает кандидатов не просто из всего населения, но

только из тех частей населения, для которых доступна профессия политика, точнее

говоря, из тех, которые выставляют на выборах свои кандидатуры. Это, конечно,

происходит при любом способе отбора. Любой из них, в зависимости от того,

на­сколько данная профессия привлекает талантливых и выдающих­ся людей, может

производить политиков на уровне выше или ни­же среднего для данной страны. Но, с

одной стороны, конкурентная борьба за ответственный пост означает пустую трату

людей и энергии. С другой стороны, демократический процесс может легко создать в

политическом секторе такие условия, которые, установив­шись однажды, будут

отвращать большинство из тех, кто может достичь успеха в какой-либо другой

сфере. По этим причинам адекватность человеческого материала особенно важна для

успеха демократического правления. Неверно, что в условиях демократии люди

всегда получают правительство такого типа и качества, которое они хотят или

заслуживают.

Есть довольно много путей обеспечения политиков достаточно хорошего качества.

Однако до сих пор опыт, похоже, подсказывает, что единственной эффективной

гарантией является существование особого социального слоя, для которого занятия

политикой естественны и который сам по себе является продуктом жесткого процесса

отбора. Если такой слой не слишком недоступен, а с дру­гой стороны, не слишком

доступен людям со стороны и если он достаточно силен, чтобы ассимилировать

большинство включенных в него элементов, он не только поставит для политической

карьеры людей, успешно прошедших испытания в других областях, - как бы пройдя

ученичество в частных делах, - но и повысит степень их соответствия

государственной службе, дав им традиции, которые включают опыт, кодекс

профессиональной чести, и общие взгляды.

Едва ли простым совпадением является то, что Англия, единственная из стран,

полностью выполняющая наши условия, являет­ся также единственной страной, в

которой есть политическое обще­ство в этом смысле слова. Еще более поучителен

опыт Германии периода Веймарской республики (1918-1933). Как я надеюсь пока­зать

в пятой части, в германских политиках того периода не было ничего такого, что

можно было бы счесть вопиющим недостатком. Средний член парламента и средний

премьер-министр и член кабинета были честными, разумными и добросовестными. Это

относится ко всем партиям. Однако при должном уважении к проявлениям таланта,

возникавшим то тут, то там, хотя у занимающих вы­сшие или близкие к высшим посты

талант проявлялся редко, нуж­но добавить, что большинство политиков были явно

ниже нормы, в некоторых случаях к большому сожалению. Очевидно, это нельзя

объяснить недостатком способностей и энергии у нации в целом. Но способные и

энергичные просто отказывались от полити­ческой карьеры. Не было и класса или

группы, которые бы рас­сматривали политику как предопределенную карьеру. Та

полити­ческая система потерпела неудачу по многим причинам. Но тот факт, что в

конце концов она потерпела сокрушительное пораже­ние от рук антидемократического

лидера, тем не менее указывает на отсутствие вдохновляющего демократического

руководства.

Второе условие успеха демократии состоит в том, чтобы сфера действия

политического решения не простиралась слишком далеко. Допустимый ее размер

зависит не только от общих ограничений демократического метода, которые вытекают

из анализа, пред­ставленного в предыдущей части, но и от конкретных

обстоя­тельств в каждом отдельном случае. Выразимся более конкретно: сфера

действия зависит не только от вида и количества вопросов, которые правительство

может успешно решить в условиях постоянной напряженной борьбы за свое

политическое существование. Она зависит также всегда и везде от качеств людей,

входящих в правительство, от типа политического механизма и общественного

мнения, с которыми им приходится работать. С точки зрения на­шей теории

демократии нет необходимости требовать, как это де­лает классическая теория,

чтобы политический аппарат занимался только такими вопросами, которые народ в

целом может полностью осознать и по которым он может иметь обоснованное мнение.

Но менее обязывающее требование той же природы все же сохра­няется. Это требует

дополнительных разъяснений.

Конечно, не может быть никаких правовых ограничений относительно сферы, на

которую парламент во главе с премьер-министром мог бы распространить свои

решения, принимая в случае необходимости поправки к конституции. Но, как

Дата добавления: 2015-05-22