Переводческая деятельность В. Брюсова, К. Бальмонта, М.Лозинского 4 страница

литературоведение".

Сегодня уже привычной для нас стала фигура литератора, совмещающего в

себе переводчика-художника и ученого-исследователя, то есть глубокое

проникновение в сущность той или иной национальной литературы и умение

воссоздать ее богатства на своем родном языке. Мы редко задумываемся над

тем, что приток талантов в эту область литературы, где совершается взаимный

обмен культурными ценностями народов, - это явление новое, получившее

развитие только в послереволюционные годы и тесно связанное с жизнью

советского общества.

Еще в горьковской "Всемирной литературе" была сделана попытка утвердить

это новое отношение к переводному делу как основной принцип издательской

деятельности. Согласно заведенному М. Горьким правилу, переводы обсуждались

на заседаниях редколлегии, куда входили ученые, писатели, переводчики.

Каждый перевод перед выходом в свет должен был получить личную визу М.

Горького. Каждая книга снабжалась предисловием, задачей которого было

связать ее проблематику с современностью, сделать ее доступной и понятной

новому читателю. Вся работа издательства, по мысли М. Горького, от общего

плана до каждой книги, должна была быть подчинена единому замыслу.

В те годы, когда существовало издательство "Всемирная литература" и

работавшая при нем переводческая студия, И. Кашкин еще только начинал свой

литературный путь. Но он стал одним из тех, кто в наибольшей степени

воспринял и претворил в жизнь горьковское отношение к переводной литературе.

"Я глубоко убежден, - говорил И. Кашкин, - что переводить надо только

то, чего не можешь не переводить, то есть именно тех авторов и те их вещи, к

работе над которыми побуждает тебя твоя собственная инициатива и склонность.

Вообще говоря, мне в этом отношении посчастливилось, по большей части

мне удавалось выбирать то, что я переводил, и то, о чем я писал. Так что для

меня существуют, а читателю хотя бы частично известны "мой Чосер", "мой

Хемингуэй", "Мой Сэндберг", "мой Суинберн". Переводя их, я стремился к тому,

чтобы, оставаясь объективно достоверными, переводы эти в то же время

отражали и личное восприятие переводчика как посредника между разными

культурами и разными эпохами" 1.

1 Из хранящегося в архиве И. А. Кашкина выступления на вечере,

посвященном его 60-летию.

За долгие годы своей деятельности И. Кашкин занимался разными

писателями, самых разных эпох и самых разных манер - от Чосера до Элиота, от

Диккенса до Джойса или раннего Дос Пассоса. Он любил искать новое, любил

экспериментировать. Но нетрудно заметить, что прежде всего его внимание

привлекало большое реалистическое и демократическое искусство. Здесь он

искал "своих" писателей.

И. Кашкину было в высшей степени свойственно присущее передовой русской

общественной мысли отношение к литературе, к печатному слову как к делу

жизни, неумение шутить идеями. К своей профессии литератора он относился

всерьез, и спор о качестве перевода или о каком-нибудь другом вопросе,

который стороннему наблюдателю мог бы показаться мелким и случайным,

приобретал для него первостепенную важность. Мягкий в личном общении и,

казалось бы, не умеющий добиваться своего, И. Кашкин обнаруживал вдруг

поразительную неуступчивость и твердость, как только дело доходило до

принципиального литературного спора. Любимым его изречением были слова

Ленина, обращенные к Ольминскому: "Принесите оригинал и поспорим!" 1 В душе

он был страстным полемистом; это видно и по его статьям, и, еще больше, по

стенограммам и протоколам многочисленных конференций и совещаний, в которых

он принимал участие. На листе заметок к выступлению на одном из диспутов им

была записана горьковская мысль: "Беспристрастие - это бесстрастие. Мы люди

страстные" - и тут же, карандашом, слова Чацкого: "Не образумлюсь...

виноват. И слушаю - не понимаю" 2.

В работах И. Кашкина часто встречается военная терминология,

употребленная достаточно необычно для литературоведческих исследований. Он

говорит и о "литературном фланге", и о "поэтической разведке", и о

"разворачивании литературного строя", и об "осаде", "победоносном штурме"

подлинника и т. д. Может быть, в этом словоупотреблении дало себя знать

происхождение И. Кашкина из потомственной военной семьи. Думается все-таки,

что в этом еще в большей мере сказалась биография самого И. Кашкина,

неотделимая от истории всей Советской страны, - гражданская война, которую

он провел рядовым Красной Армии, годы социалистического строительства в

условиях постоянной угрозы военного нападения, Отечественная война. И.

Кашкин избегал громких слов и газетных штампов, но конечно же постоянно

ощущал себя "бойцом идеологического фронта", а свою борьбу за принципы,

которые считал правильными, - сражением на доверенном ему участке. Недаром в

одном из последних писем он просил передать привет друзьям "от

расклеившегося ветерана".

1 Ленинский сборник XVI. М-Л., MCMXXXI, стр. 269.

2 Архив И. А. Кашкина.

Статьи И. Кашкина легко узнать по своеобразному исследовательскому

почерку. Построению их, может быть, не во всех случаях присуща безупречная

композиционная логика, но их всегда отличает тонкость художественного

анализа, широта параллелей и аналогий, иногда, казалось бы, далеких и

неожиданных. Он умел видеть предмет исследования в исторической взаимосвязи

и в контрастных сопоставлениях. Прекрасный знаток русской литературы, он

органично вводил ее в анализ явлений зарубежного искусства. Наблюдения над

прозой Эрнеста Хемингуэя в сопоставлении с прозой Толстого и Чехова

принадлежат к интереснейшим из созданных им страниц.

Работал И. Кашкин неровно, иногда в лихорадочной спешке. В то же время

над избранными им авторами и темами он трудился десятилетиями, по существу -

всю свою жизнь. Год от году собирался им материал, накапливались наблюдения,

уточнялись выводы, складывался подход к писателю и к переводу его книг. И.

Кашкин всегда правил свои уже опубликованные переводы и статьи. Его мучила

постоянная неудовлетворенность сделанным. "Все эти работы, - говорил он о

своих переводах, - были мне когда-то по-своему милы, иначе я бы за них не

взялся, но каждую из них я теперь, конечно, сделал бы лучше" 1. Поучительно

следить, как шла его критическая мысль, как расширялось само понимание

"моего" писателя, как менялись и уточнялись формулировки. И. Кашкин рос как

исследователь вместе со всем советским литературоведением, избавлялся от

упрощений, от вульгарно-социологического подхода к искусству, вырабатывал в

себе умение подлинно марксистского анализа.

Широко известна история его заочной дружбы с Эрнестом Хемингуэем.

Хемингуэй знал работы И. Кашкина о своем творчестве и ценил их очень высоко.

Вплоть до последних лет жизни он ждал встречи с И. Кашкиным, хотел

познакомиться с ним лично. В одном из писем к К. Симонову Хемингуэй назвал

И. Кашкина "лучшим из всех критиков и переводчиков, какие мною когда-либо

занимались" 2. А ведь в статьях И. Кашкина о Хемингуэе сказано немало

суровых слов и нет ни малейшей робости перед славой писателя, ни малейшего

заискивания. Эрнест Хемингуэй, обычно нетерпимый к критике и критикам,

прислушивался к оценкам И. Кашкина, приходившим к нему из Советского Союза,

считался с ними и писал в Москву: "Надеюсь, мне еще удастся некоторое время

давать повод Кашкину пересматривать окончательную редакцию моей

биографии..." 3 Эта "перекличка через океан" (используя название одной из

статей И. Кашкина) может служить высоким примером умения советского

исследователя говорить с писателем Запада.

1 Из хранящегося в архиве И. А. Кашкина выступления на вечере,

посвященном его 60-летию.

2 "Известия", 2 июля 1962 года.

3 См. стр. 50 этой книги.

* * *

Особо следует сказать о разнообразной педагогической деятельности И.

Кашкина, которую он начал еще в студенческие годы и вел на протяжении всей

жизни - и как преподаватель высших учебных заведений, и как организатор

литературных сил. В начале 30-х годов им было создано содружество

талантливых переводчиков, которое стало творческой лабораторией по выработке

и проверке переводческих принципов. В 1934 году появилась книга (это был

первый на русском языке сборник рассказов Хемингуэя "Смерть после полудня"),

на титуле которой стояло: "Перевод первого переводческого коллектива.

Составление, редакция и вступительная статья руководителя коллектива И.

Кашкина". В дальнейшем вышло еще несколько книг, сделанных таким образом.

В работе коллектива в полной мере проявился незаурядный талант И.

Кашкина как педагога и воспитателя. Его участников он отобрал среди

многочисленных студентов и слушателей, которым ему приходилось читать лекции

в разных учебных заведениях. Он не только угадал в каждом из них задатки

переводчика; он сумел увлечь их трудными и интересными, подчас головоломными

задачами художественного перевода. Проблема была поставлена остро и для того

времени достаточно дерзко: перевод - это искусство, переводная книга - это

явление отечественной литературы; переводчик должен найти в себе силы встать

вровень даже с самым великим автором. Оставалось искать путь, которым идти в

каждом конкретном случае. Впрочем, и эти общие формулы, которые кажутся

сегодня аксиомами, отстоялись не сразу, а были найдены в процессе

практической работы. И. Кашкин был не только организатором коллектива и его

душой, он сумел создать в нем подлинно творческую атмосферу. Как

руководитель он много давал своим ученикам, но многое и брал у них.

Незадолго до смерти он говорил: "Все, что мне удалось до сих пор сделать,

было сделано в тесном общении, в беседах, а то и спорах с товарищами.

Человек не остров, если звонит колокол в честь твоего товарища, он звонит и

в честь тебя. Если тобою сделан вклад в общую работу, то он сделан и твоими

товарищами, их участием, сочувствием или дружеским словом предостережения"

1.

1 Из хранящегося в архиве И. А. Кашкина выступления на вечере,

посвященном его 60-летию.

Из среды "кашкинцев" вышло немало ведущих мастеров советского

переводческого искусства (в коллективе работали Е. Калашникова, Н. Дарузес,

Н. Волжина, М. Лорие, О. Холмская, М. Богословская, В. Топер и другие; у

всех у них давно уже есть свои ученики). Главным же в деятельности

коллектива является то, что он способствовал решительному подъему

переводческой культуры в нашей стране, утверждению творческих принципов в

художественном переводе. Во времена жарких споров вокруг переводческих

вопросов И. Кашкин так говорил о своей преподавательской работе на одном из

совещаний:

"Надеюсь, что никто из вас не представляет это школой, где стоят парты

и где людей учат переводу. И захотели бы - так нет у нас парт. Да и по сути

своей "школа" (в кавычках), о которой сейчас идет речь, не терпит

школярства, догм, рецептов: первую строчку переводить так-то, вторую главу

так-то и никак иначе. Нет, школа в нашем понимании - это просто собрание

людей, объединенных общей принципиальной установкой, людей, которые,

стремясь к общей цели, сообща учатся, как переводить лучше, приобретают опыт

на практике; а собираясь вместе, делятся этим опытом, обогащают его и

приходят к некоторым выводам, которые снова выносят на общее обсуждение. А

совместная работа, обмен опытом и вызывает необходимость таких вот встреч,

как сегодня, трех, а то и больше поколений работников перевода" 1.

1 Из выступления на семинаре молодых переводчиков (Москва, 1956). Архив

И. А. Кашкина.

Сегодня можно нередко услышать, как "кашкинцами" называют себя те, кто

непосредственно не принадлежал к числу учеников И. Кашкина, - и не только в

Москве, где он жил и работал, но и в других городах и республиках Советского

Союза. В боевом утверждении принципов многонациональной школы советского

художественного перевода, может быть, в наибольшей мере проявился

гражданский пафос деятельности И. Кашкина: в переводческой работе он видел

служение великой цели взаимного сближения и взаимообогащения культур,

сближения народов, укрепления дружбы между ними.

* * *

Собранные в этом томе статьи отражают основные направления работы И.

Кашкина. Исследования в области современной американской прозы представлены

тремя работами о Хемингуэе, статьями о Бирсе и Колдуэлле; исследования в

области американской поэзии - статьями о Дикинсон, Сэндберге, Фросте и

большой работой общего характера. В сборник включена также одна из

капитальных работ И. Кашкина о творчестве Чосера и три тесно связанные между

собою статьи о Стивенсоне, Конраде и Честертоне.

Во втором разделе читатель найдет несколько основных работ И. Кашкина

по теории художественного перевода. Они расположены в хронологическом

порядке и позволяют проследить становление его взглядов на эту отрасль

литературного творчества. В конкретной полемике со снобистским,

формалистическим подходом к художественному переводу, в ходе упорной борьбы

с переводами ремесленными, "натуралистическими" складывалась теория

реалистического перевода (выражение, которое И. Кашкин называл "рабочим

термином" и которое позднее широко вошло в научную и критическую

литературу).

Статьи, собранные в этой книге, писались по разным конкретным поводам,

и их не следует, конечно, рассматривать как исчерпывающее изложение взглядов

И. Кашкина на предмет исследования. Для того чтобы более полно представить

себе трактовку И. Кашкиным отдельных писателей, литературных направлений или

теоретических вопросов, следует обратиться к другим его работам, не вошедшим

в этот том. Библиографию их (а также переводов, сделанных И. Кашкиным)

читатель найдет в комментариях к настоящему изданию.

Многие творческие замыслы И. Кашкина остались неосуществленными. Он не

издал ни одной монографии, даже его книга об Эрнесте Хемингуэе вышла

посмертно, не издал ни одного сборника своих литературно-критических статей.

Не удалось ему осуществить и такую давнюю свою мечту, как издание книги

статей и переводов - совместно, под одним переплетом. Он умер в расцвете

сил - последние годы жизни были для него временем большого творческого

взлета. Среди ближайших своих замыслов он называл тогда "книжку избранных

статей по литературе и переводу". Настоящий сборник и есть, в сущности,

такая книжка, которую И. Кашкину не довелось самому подготовить к печати.

Читатель убедится, насколько это живая, неустаревшая книга, какой она дышит

преданностью искусству, слову, как много в ней поучительного, интересного и

для специалиста и для многочисленных любителей литературы.

Николай Михайлович Любимов (20 ноября 1912, Москва — 22 декабря 1992) — советский переводчик, главным образом с французского и испанского языков. Государственная премия (1978) за участие в издании Библиотеки всемирной литературы в 200 томах.

Любимов перевёл более двух десятков крупных романов и пьес. Редактировал собрания сочинений Гюго, Доде, Мериме, издававшиеся в «Библиотеке „Огонёк“». Автор вступительных статей к сборникам сочинений И. А. Бунина, С. Н. Сергеева-Ценского. В журналах «Новый мир», «Литературная Армения» печатались воспоминания Любимова о Э.Багрицком, Т. Л. Щепкиной-Куперник и других.

Сын: Борис Николаевич Любимов (29 июня 1947, Москва) — российский театровед и педагог.

Детство и юность провёл в селе Перемышль Калужской губернии, здесь в 1930 году закончил среднюю школу. После окончания Института Новых языков в Москве принят в издательство Academia. В начале 30-х арестован и отбыл три года в ссылке в Архангельске. Затем работал переводчиком художественной литературы по заказам различных издательств. С 1942 года — член СП СССР. Мать Любимова, Елена Михайловна, как находившаяся в зоне оккупации в Перемышле и имевшая определённые отношения с комендантом города, была арестована по обвинению в сотрудничестве с немецко-фашистскими захватчиками и осуждена на десять лет лагерей. Была освобождена в конце 1951 года. Тётка Елены Михайловны, фрейлина Анастасия Гендрикова, в своё время была арестована вместе с царской семьёй и добровольно разделила её участь, а ныне причислена Русской зарубежной православной церковью к лику святых.

Особенности творческого подхода[править | править исходный текст]

В своих переводах известных литературных памятников Любимов не только обновляет их, приближая к современному русскому литературному языку, но и мастерски воспроизводит ранее не выявленные элементы стиля подлинника. Для переводческого метода Любимова характерно разнообразие интонаций, богатый словарь, широкое использование русской идиоматики и просторечия, свободное владение стилями русского языка, а также историзм в подходе к языково-стилистическим явлениям.

Список основных переводов Н. М. Любимова[править | править исходный текст]

Джованни Бокаччо — «Декамерон»;

Мигель Сервантес — «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (1953—1954), «Странствия Персилеса и Сихизмунды»;

Франсуа Рабле — «Гаргантюа и Пантагрюэль» (1961);

Мольер — «Брак поневоле», «Мещанин во дворянстве» (1953);

Бомарше — «Драматическая трилогия»;

Проспер Мериме — «Небо и ад», «Случайность» (пьесы), «Хроника царствования Карла IX» (1963);

Стендаль — «Красное и чёрное»;

Гюстав Флобер — «Госпожа Бовари» (1958);

Эжен Скриб — «Лестница славы»;

Ги де Мопассан — «Милый друг» (1956);

Альфонс Доде — «Тартарен из Тараскона» (1957), «Короли в изгнании», «Сафо»;

Анатоль Франс — «Рабле» (монография);

Шарль де Костер — «Легенда об Уленшпигеле» (1961);

Морис Метерлинк — «Синяя птица», «Обручение», «Монна Ванна» (все — 1958);

Марсель Пруст — цикл «В поисках утраченного времени»;

Ромен Роллан — «Дантон»;

Фридрих Шиллер — «Коварство и любовь»;

Наири Зарьян — «Давид Сасунский».

Оригинальные работы Н. М. Любимова[править | править исходный текст]

«Былое лето» (из воспоминаний зрителя);

«Перевод — искусство», M., "Советская Россия", 1982 pdf;

«Несгораемые слова», М., "Художественная литература", 1983. Книга очерков об искусстве Фета, Ал. К.Толстого, Случевского, Короленко, Бунина, Сергеева -Ценского, Багрицкого, Пастернака; во втором издании очерки дополнены: Иван Тургенев, Николай Лесков, Сергей Клычков;

«Лингвистические мемуары»;

«Неувядаемый цвет» — книга воспоминаний, отрывки печатались в журналах — «Дружба народов» 1992 N 7,1993 N 6,7; «Москва» 1993, N 6,7.

Элеонора Яковлевна Гальперина - известная переводчица с французского и английского языков. Она выбрала литературный псевдоним Нора Галь, отбросив начало своего имени и конец фамилии. Это имя и стало известно широкой читательской аудитории главным образом по переводам "Маленького принца" Сент-Экзюпери и "Поющих в терновнике" Маккалоу.

Элеонора Яковлевна Гальперина родилась в 1912 году в Одессе. В ее семье было много потомственных врачей, юристов, учителей. Врачом был ее отец Яков Исаакович, которому было суждено провести в общей сложности 12 лет в ГУЛАГ-овских лагерях. Он был реабилитирован в 1954 году. Ее мать Фредерика Александровна получила юридическое образование и работала по специальности.

Уже в детские годы Норы (это домашнее имя возникло не без влияния имени героини драмы Г. Ибсена) было очевидно, что все ее интересы связаны с литературой. Первые стихи ее напечатаны, когда автору было 13 лет, а первая проза - "Повесть о друзьях" - увидела свет спустя десять лет в мартовском номере журнала "Молодая гвардия" в 1935 году.

После окончания школы в 1929 году Нора пыталась поступить в различные высшие учебные заведения, но тщетно: ведь тогда преимущества при поступлении получали выходцы из рабочих и крестьянских семей. Лишь семнадцатая попытка привела к зачислению ее в недолго просуществовавший редакционно-издательский институт. Затем она стала студенткой факультета языка и литературы Московского государственного педагогического института им. Ленина. Окончив его в 1937 году, она там же училась в аспирантуре, защитила кандидатскую диссертацию о творчестве французского поэта А. Рембо в 1941 году.

Началом творческого пути Норы Галь надо считать 1930 год: именно тогда стали появляться в периодической печати ее критические и литературные заметки. Она активно сотрудничала в журналах "Интернациональная литература", "Литературное обозрение", "Литературный критик".

В педагогическом институте сложился дружеский квартет, а затем - две семейные пары: Нора, ее подруга на всю жизнь Фрида Вигдорова, позже ставшая известной журналисткой, и студенты Борис Кузьмин и Александр Кулаковский. Эта четверка не только в свободное время, но и на лекциях увлекалась разными играми со словами: из одного слова придумывали другие, делали криптограммы, зашифровывая каждую букву каким-то числом. Нора и Александр стали основоположниками модных нынешних "пазлов": они разрезали шахматную доску на части причудливой формы и предлагали сложить из них целую доску. Эта головоломка была даже принята к производству, и авторы получили гонорар. Все увлекались поэзией. Любимым поэтом Норы был Б. Пастернак. Она знала наизусть много его стихов, а также Пушкина, Тютчева, Некрасова, Блока, Омара Хайяма. Нора любила классическую музыку, не пропускала Московские международные конкурсы им.П.И. Чайковского.

И муж Норы - Борис Аркадьевич Кузьмин, и муж Фриды - Александр Иосифович Кулаковский погибли во время Великой Отечественной войны.

В 1944 - 1945 годах Нора читала курс западной литературы на редакционно-издательском факультете полиграфического института и вела там семинар по мировой литературе XX века. Себя она называла "двадцатницей".

нора галь перевод литература

Переводческая деятельность

Первой переводческой работой Норы Галь (не считая, разумеется, стихов А. Рембо для диссертации) стал роман Н. Шюта "Крысолов". Она сделала перевод в 1942 году, но опубликован впервые он был спустя более сорока лет, да и то в сокращении, в трех летних номерах журнала "Урал" за 1983 год, а полностью - лишь в 1991 году вместе с другим романом этого автора "На берегу" в ее же переводе в издательстве "Художественная литература".

Преимущественно с переводами художественной литературы связана вся творческая деятельность Норы Галь. В ее переводах вышли произведения авторов разных стран: Австралии, Бельгии, Великобритании, Ирландии, Новой Зеландии, США, Франции. С английского она переводила Ф. Брет Гарта, Э. Войнич, Ч. Диккенса, Т. Драйзера, Дж. Лондона, У.С. Моэма, О. Генри, Р. Олдингтона, Э. По, Дж. Сэлинджера, Г. Уэллса. Г. Фаста, О. Хаксли, с французского - Л. Арагона, А. Барбюса, А. Камю, А. Моруа. Все переводчики и критики единодушно отмечали, что Нора Галь сохраняет своеобразие оригинала и у нее всегда ощущается правильность подобранного русского слова.

Особенно глубокий след в жизни и творчестве переводчицы оставил Сент-Экзюпери, чей человеческий образ и жизненные позиции были ей очень близки. Знакомство ее с этим автором произошло летом 1939 года: надо было для журнала "Интернациональная литература", где печатались заметки о зарубежных новинках, кратко написать о только что вышедшей во Франции книге Сент-Экзюпери "Terre des Hommes", впоследствии переведенной Норой Галь "Планете людей". Однако ее материал не был напечатан, так как началась вторая мировая война, Франция была оккупирована, и на страницах журнала шла речь о трагической судьбе этой страны. В 1943 году журнал прекратил существование, и только с 1955 года стало выходить его продолжение - "Иностранная литература".

Маленький принц

Через двадцать лет после написания так и не увидевшей свет рецензии на книгу Сент-Экзюпери дочь Фриды Вигдоровой принесла Норе изданную у нас на французском сказку этого автора, которую ей дала знакомая преподавательница иностранных языков. Это был "Маленький принц". Как писала потом Нора, она прочитала книгу "залпом, не отрываясь, перевела ее, причем перевела для себя, для своих близких, вовсе и не думая о печати".Ф. Вигдорова обошла многие журналы, предлагая этот перевод. И, наконец, в 1959 году "Маленький принц" заговорил с читателями по-русски со страниц августовского номера журнала "Москва". С этой публикации и началось триумфальное шествие чудесной сказки, не прекращающееся до сих пор. Притом в течение сорока лет в каждом прижизненном издании переводчица постоянно что-то меняла в тексте, совершенствуя его. Недаром ряд фраз и выражений из "Маленького принца" стали крылатыми: "Самого главного глазами не увидишь", "Зорко одно лишь сердце", "Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил".

"Маленький принц" изменил судьбу Норы Галь - она стала признанным мастером и могла для переводов выбирать те произведения, которые были ей по душе.

К 85-летию переводчицы в 1997 году в издательстве "АРГО-РИСК" вышла книга "Нора Галь". В ней - воспоминания ее друзей и близких, воссоздающие облик верного друга, внимательного наставника, вдумчивого читателя, ценителя музыки и изобразительного искусства и, конечно, незаурядного профессионала переводческого мастерства. Там приведена и ее переписка с редакциями, свидетельствующая о том, какое значение придает переводчик не только каждому слову, но даже и знаку препинания. Представлена и полная библиография работ Норы Галь, включающая все ее переводы - а их более полутора сотен, статьи по художественному переводу и культуре речи, критические и литературоведческие работы, эссе о культуре и педагогике, очерки мемуарного характера, ее стихи (на некоторые из них написал музыку Д. Кабалевский), перечень отредактированных ею книг, а также литературу о Норе Галь. О ней писали коллеги-переводчики Т. Мотылева, Ю. Яхнина, писатели М. Галлай, Л. Разгон, Е. Таратута, а также ее дочь Э. Кузьмина, литератор и поэт Д. Кузьмин - внук Норы Галь, и другие. [1]

Переводы с английского

§ Рэй Брэдбери: "Всё лето в один день", "Завтра конец света" и другие известные рассказы

§ Урсула Ле Гуин: "Апрель в Париже" (рассказ, переведён в 1978).

§ Эдмонд Гамильтон - "Гостиница вне нашего мира"

§ Колин Маккалоу: "Поющие в терновнике";

Переводы с французского

§ Антуан де Сент-Экзюпери. "Маленький принц", "Планета людей", "Письмо заложнику".

§ Альбер Камю. Посторонний.

§ Франсуа Нурисье. Хозяин дома.

§ Ив Дермез. Мальчик. [2]

Любимые работы Норы Галь - "Смерть героя" Р. Олдингтона, "Посторонний" А. Камю, "Корабль дураков" К. Портер, мировой бестселлер "Поющие в терновнике" К. Маккалоу, "Убить пересмешника", переведенный совместно с ученицей и другом Р. Облонской, рассказы С. Моэма. Дж. Сэлинджера. В ее переводе заново зазвучали пьесы Д. Пристли "Опасный поворот" и "Время и семья Конвей".

В творческом наследии Норы Галь особое место занимает "брэдбериана". Она перевела около тридцати рассказов своего любимого фантаста Р. Брэдбери и столько же - других авторов этого жанра. Все эти рассказы, напечатанные в разное время в различных журналах и сборниках, объединены в книгах "Планета Норагаль" ("Лениздат", 1996), "Голоса пространства" ("Новатор", 1997), а также в двухтомнике издательства "Мир" - "Звезда по имени Галь", включающем всю фантастику в ее переводе. Названия этих книг связаны с тем, что летом 1995 года именем переводчицы названа открытая Крымской обсерваторией малая планета "Норагаль".

"Теперь где-то в космосе она вращается по соседству с планеткой любимого ею Маленького принца. Такой фантастический подарок судьбы за жизнь, отданную литературе!" - пишет Э. Кузьмина в предисловии к последнему изданию книги "Слово живое и мертвое".

Дата добавления: 2015-05-08