Год: сто лет забвения

Кажется, первая русская революция забыта окончательно. Юбилей 1945 года вызвал огромное количество оживленных обсуждений, публикаций, кинофильмов и телесериалов, что лишний раз показало незаживающую реальность Великой Отечественной войны для российского общественного сознания. 1917-й, 1991-й и 1993-й даже не нуждаются в юбилеях, принадлежа современности и продолжая разделять общество на непримиримые лагери. В отличие от этих дат, 1905 год весьма скромно отметил свое столетие, так и не выйдя из теневой зоны исторического сознания. Восприятие первой революции не проросло свежими интерпретациями, вокруг нее не разгорелись жаркие дебаты, она не стала ни красной тряпкой для новых охранителей, ни красным знаменем для новых революционеров. А казалось бы, какой простор для любителей искать отправные точки исторических процессов! Впервые народ, восстав против власти, отвоевал себе гражданские и политические права - пусть даже формально они были дарованы высочайшим манифестом. Впервые на российской земле слово “революция” прозвучало не как угроза или обещание, а как констатация свершившегося факта - пусть даже историки не едины в оценке событий тех лет как революционных. Впервые в России появились конституция, парламент, “общенародные” выборы - пусть даже тогда, как и сейчас, в глазах многих и то, и другое, и третье превратилось в посмешище. Впервые оформились в ясно очерченный партийный ландшафт те течения - социалистическое, либеральное, консервативное, националистическое, - которые впоследствии структурировали российское политическое сознание вплоть до следующих революций, а эмигрантское и антисоветское - еще на много лет вперед.

Первая русская революция забыта уже давно. Ведь даже то, что мы “помним”, - репродукции пресненских героев, поверхностную хронологию событий (от “кровавого воскресенья” через всеобщую забастовку к Октябрьскому манифесту, дальше к первой и второй Думе и, наконец, к столыпинской реакции) - всего лишь препарированная советской школой казенная версия 1905-1907 годов, в которой беспорядочно мелькают театрально героические лица защитников баррикад, вдохновляемые одной-единственной партией (и вы ее знаете). В результате утрачиваются как многогранность, а подчас и внутренняя противоречивость самих событий, так и социальное, политическое, культурно-этническое разнообразие действующих лиц.

Посвящая настоящий выпуск событиям столетней давности, мы вовсе не собираемся воздвигать новые памятники взамен старых, хотя движение за гражданские права и свободы сегодня, как никогда, нуждается в положительных образцах. Ни либералы - организаторы банкетной кампании конца 1904 года, ни члены первых советов, ни бунтующие рабочие, ни просвещенные работодатели не предстают на страницах тематического номера “НЗ” в отретушированном какой-либо конъюнктурой облике. Наша цель состояла в другом - мы хотели вместе с нашими авторами продвинуться хотя бы на шаг от накопления отдельных фактов к осмыслению исторических процессов и их значения для сегодняшнего дня. При обилии специализированных научных публикаций, посвященных тем или иным аспектам революции 1905-1907 годов, бросается в глаза отсутствие целостных интерпретаций, на основании которых можно было бы спорить о значении 1905 года для 2005-го.

Для нас было важным попытаться извлечь события 1905-1907 годов из-под глыб февральской и октябрьской революций. Попытаться взглянуть на этот опыт социальной борьбы как на опыт, незаслуженно оттесненный за кулисы истории, как на опыт, который был вписан в непродуктивно редуцированные контексты. Собственно проблема, с нашей точки зрения, заключается в том, что события тех лет так и не были задействованы в качестве актуального опыта, превратившись в недописанную и, главное, недочитанную главу учебника истории, пылящегося на полке после давно сданного экзамена. Поэтому своей задачей мы видели не только и даже не столько необходимость вписать в эту главу новые страницы, но и описать причины и механизмы того музейного забвения, которое постигло первую русскую революцию, - при этом проблематизировав все три составляющие этой устойчивой формулы. Частичность достигнутых результатов – в которой мы отдаем себе отчет - лишь подтвердила наличие описанных выше проблем и необходимость дальнейшей работы.

* * *

В оформлении выпуска использованы политические карикатуры времен революции 1905-1907 годов. Одним из основных источников таких рисунков стал “Альбом революционной сатиры” под редакцией С.И. Мицкевича, выпущенный Госиздатом в Москве и Ленинграде в 1926 году, вскоре после масштабных юбилейных мероприятий по поводу 20-летия революции. Эти торжества, подарившие мировому кинематографу знаменитый шедевр - фильм “Броненосец “Потемкин”” Сергея Эйзенштейна, стали важной вехой на пути создания советского мифа о 1905 годе как “генеральной репетиции Октября”, что повлияло и на отбор карикатур для указанного издания. Поскольку настоящий выпуск посвящен не только событиям 1905-1907 годов, но и эволюции памяти о них, наряду с оригинальными подписями к карикатурам в сносках приводятся комментарии советского составителя.

Вторым важным источником карикатур стала армянская сатирическая пресса времен революции - газеты “Саприч” (“Цирюльник”, Санкт-Петербург) и “Хатабала” (“Переполох, путаница”, Тифлис). Социальная сатира того времени не имела “национального лица”. Так, грузинский художник немецкого происхождения Оскар Шмерлинг печатался как в армянской “Хатабала”, так и в азербайджанском “Мола Насреддине”, грузинском “Нианги” или газете “Дер фрайнд”, выходящей на идиш в Санкт-Петербурге. Армянская пресса примечательна, в частности, тем, что 1905 год в России, младотурецкая революция 1908 года в Османской империи и Конституционная революция 1905-1911 годов в Иране представали в ней как звенья одной цепи - во всех трех государствах жили армяне, и нередко именно с их помощью “импортировались” революционные идеи. Данные карикатуры, таким образом, позволяют вспомнить о значении первой русской революции для других народов Российской империи и для других стран. (Редакция благодарит парижского историка Клэр Мурадьян за предоставление карикатур из армянских газет и сведений о них.)

В оформлении обложки использован плакат “...Без “генеральной репетиции” 1905 года победа Октябрьской революции 1917 года была бы невозможна... (В.И. Ленин)” Виктора Борисовича Корецкого (1909-1998).

Мария Ферретти Безмолвие памяти. Россия и революция 1905 года

версия для печати (36011)

«‹ – ›»

Maria Ferretti (р. 1958) - историк, специалист по истории СССР в 1920-е годы. Преподаватель Университета региона Тушия в городе Витербо (Италия). Автор книг «La memoria mutilata. La Russia ricorda» («Искалеченная память. Россия вспоминает». Milano: Corbaccio, 1993) и «La battaglia di Stalingrado» («Сталинградская битва». Firenze: Giunti, 2001).

В этом году исполняется сто лет первой русской революции, той самой революции 1905 года, которая сыграла решающую роль не только в судьбе России, положив начало трагедиям XXвека, но и в судьбах всей планеты. Она была первой в ряду революций и бунтов обездоленных, движимых тысячелетней надеждой на лучшее будущее, на чуть более справедливый мир, надеждой, столь характерной для века XIX. Однако, несмотря на редкостную страсть страны и государства к празднованию самых разнообразных юбилеев и годовщин, кажется, никому в России не пришло в голову вспомнить об этой революции (хотя она и ознаменовала начало заката старого царского порядка и рождения совершенно нового), поразмыслить о ее причинах и о смысле этого переломного момента. Может быть, России после стольких лет мучительных переосмыслений и аутодафе надоело без конца ворошить прошлое? Едва ли, по крайней мере судя по вопиющему контрасту между гробовым молчанием о 1905 годе и судорожными поисками новых годовщин и славных дат, начиная с Куликовской битвы и кончая изгнанием поляков из русских земель в далеком XVIIвеке. И то, и другое - свидетельство лихорадочной деятельности, ведущейся под покровительством Кремля при полном безразличии общества к этой активности[1]. Деятельность эта направлена на изобретение традиции[2], на которой можно было бы основать национальную идентичность, непоправимо расколотую после распада СССР.Тогдакакжеобъяснитьэтобезмолвиепамяти?

Причины молчания многочисленны и, естественно, не могут сводиться к одному-единственному элементу. Я не буду пытаться перечислить их все[3]. На первом уровне, инстинктивном и непосредственном, есть то, что можно было бы определить как «эффект бумеранга», произведенный манипуляциями с памятью в советскую эпоху. Воспоминание о 1905 годе в памяти общества отстоялось в виде стереотипного образа, изобретенного и навязанного официальной советской историографией, которая трактовала эту первую революцию всего лишь как прелюдию к 1917 году и, установив между двумя революциями необходимую линейную связь, отрицала всякую автономность первой и нивелировала все ее своеобразие. Прославленная в качестве «прелюдии» к Великой Октябрьской революции ценой постоянных увечий памяти, нисколько не считаясь с исторической правдой, революция 1905 года затем подверглась контрудару отречения от большевистской революции. Проклятия, обрушившиеся на Октябрь 1917 года, перекинулись также и на 1905 год, предоставив забвению поглотить его. Сейчас в России разговаривать о революции - дурной тон. На менее поверхностном уровне, однако, остается - и это тот самый момент, на котором мне хочется остановиться, - тот факт, что память о революции 1905 года - память неудобная. Это память, которая, как бы ни хотелось ее перевернуть и перетолковать, не вписывается ни в одно из тех великих повествований о прошлом, с помощью которых ведущие скорее идеологические, чем политические, течения посткоммунистической России - грубо говоря, либералы-западники и националисты-почвенники - пытаются вернуть стране утерянную идентичность. Повторим снова, память о 1905 годе нельзя заставить вписаться в предзаданную идеологическую схему, иначе как ценой нового увечья, которое позволит избежать столкновения с глубинным узлом этой первой революции - проблемой взаимоотношений России с модерностью, с тем напряжением и противоречиями, которые последняя неминуемо провоцирует, проблемой, с которой России, кажется, приходится век спустя вновь столкнуться, пусть даже и в совершенно ином контексте - после того, как растаяло, словно снег на солнце, все то, что ценой пролитой крови было создано во времена СССР в ответ на вызов, брошенный модерностью.

Дело в том, что революция 1905 года не была (как пытается показать сегодня новая доминирующая вульгата, парадоксальным образом реанимирующая клише советской официальной историографии, меняя знаки на противоположные) восстанием, пусть и народным, но искусственно срежиссированным проворными профессиональными революционерами, или же протестом недовольного меньшинства, вышедшим из-под контроля слишком слабых властей. Революция 1905 года, на мой взгляд, была первой революцией, вызванной социальным напряжением, которое было до предела обострено вторжением модерности в архаическую страну, нищую и отсталую. Революция 1905 года была - воспользуюсь здесь удачным выражением Теодора Шанина, автора одной из лучших книг на эту тему, которая, к сожалению, хотя и была переведена[4], не получила того отклика, которого она заслуживает, - «моментом истины». Благодаря революции стали очевидны все противоречия, порожденные политикой модернизации, осуществленной в России ради того, чтобы «догнать и перегнать» Западную Европу, направлявшуюся по капиталистическому пути развития, и остановить распад, на который, казалось, страна была неотвратимо обречена после поражения в Крымской войне.

Дата добавления: 2015-05-08