Амнезия либералов

Действительно, для сегодняшних либералов-западников революция 1905 года - неприятное, но недвусмысленное свидетельство того, что воспетое русское экономическое чудо конца XIX века, хотя и имело место, не ставило Россию на путь капиталистического развития и политического либерализма, заимствованный у Запада. Идя в кильватере своих предшественников, теперешние либералы полагают, что Россия составляет полноправную часть западноевропейской цивилизации, которая считается цивилизацией parexcellence, противопоставленной нецивилизованному и варварскому миру в рамках соответствующей концепции всемирной истории, образца XIX века. Таким образом, Россия, хотя и является по причинам, на которых мы здесь не будем останавливаться, отсталой страной, также последовала бы по пути, проторенному Западом, если бы не случилось злополучное происшествие, названное «Октябрьским переворотом»[5].

Однако революция 1905 года, хотя в числе ее действующих лиц, особенно поначалу, были либерально ориентированные люди и партии, требовавшие Конституции, формирования выборных представительных органов, не говоря уже о базовых свободах печати и собраний, быстро радикализировалась в связи с упрямым отказом самодержавия снизойти хотя бы до минимального компромисса и в результате вылилась в социальное восстание неслыханного масштаба. В действительности, революция 1905 года, прежде чем стать политической революцией в точном смысле слова, была социальной революцией, в первую очередь крестьянской. Она воспламенила Россию на два года, и угли ее продолжали тлеть вплотьдо 1917 года и много позднее[6]. И действительно, крестьяне хотели земли, но они хотели также и общинного самоуправления. Слишком часто прославляют столыпинскую попытку отменить древнюю общину (ставшую символом квазифеодальной отсталости русских деревень) ради создания слоя крестьян-мелких собственников, «здоровых и сильных», способных стать прочной социальной базой, опорой для пошатнувшегося самодержавия и послужить оплотом от новых восстаний. При этом забывают, что отношение русского правительства к общине изменилось как раз из-за роли, которую последняя сыграла в ходе революции 1905 года. Из гаранта общественного порядка, которым она являлась до того момента, община превратилась в зачинщика крестьянского протеста, оказалась опасной революционной силой и продемонстрировала, насколько сильна была в стране идея особого пути развития, отличного от того, по которому пошел Запад, именно потому, что Россия не была Западом и сталкивалась с проблемами, отличными от тех, с которыми сталкивался Запад. Россия была развивающимся обществом. Социальная революция смела политическую революцию либерального образца, которую, со своей стороны, задушила также несгибаемая воля реакционного самодержавия. После того как его насильно заставили принять Октябрьский манифест, позволявший сформировать выборные представительные органы - собственно, Думу, - оно поспешило как можно скорее аннулировать их значимость, с помощью многократных роспусков Думы, до тех пор, пока она не превратилась в податливое и послушное собрание. С этой точки зрения 1905 год стал свидетельством крайней хрупкости русской либеральной элиты, которая, помимо того, что представляла собой весьма тонкий общественный слой, была сжата между непримиримостью самодержавия с одной стороны и радикализацией революционного движения - с другой. Хотя в последние годы вновь осознали важность земского самоуправления, трудно, по крайней мере при теперешнем состоянии исследований, оценить, в какой степени этим органам на самом деле удавалось стать выразителями требований крестьян, канализировать их волю к переменам и протест. Однако можно с уверенностью сказать, что одобрение деревень - то есть подавляющего большинства населения - в действительности было на стороне социалистов-революционеров, которые обещали крестьянам землю и которые имели мало общего с либерализмом городской элиты. Эта картина повторится в 1917 году, как неоспоримо показывают, например, выборы в Учредительное собрание. Но тем самым мы не собираемся утверждать, что революция 1905 года была необходимой прелюдией к 1917 году и что альтернативы ей не было. Разумеется, между двумя революциями существует связь, но она не простая и не линейная. Для того чтобы прийти к 1917 году, и, конкретнее, к октябрю 1917 года, потребуется не только обострение того социального напряжения (которое, взорвавшись в 1905 году, не нашло адекватного ответа за последующее десятилетие), но и, прежде всего, Первая мировая война - в ней и следует искать настоящие корни большевистской революции; революцию приблизила именно война.

Именно по этим причинам революция 1905 года, несмотря на участие в ней представителей либеральной элиты того времени, отодвинута теперешним русским либерализмом на периферию памяти. Тем более, что, если бы им действительно захотелось поразмыслить над 1905 годом - сегодня, когда воспевается дикий капитализм новой России (знаменитый образец Чикаго, который так дорог Чубайсу и компании) и когда столь нерушима вера в его способность вернуть страну на путь неверно понятой модерности, - пришлось бы задать себе вопрос о разрушениях, спровоцированных век назад социальным неравенством, усугубленным тем первым экономическим чудом, осуществленным и тогда без учета человеческой цены, которую за него надо было заплатить. Разумеется, история не повторяется дважды, и Россия 2005 года - конечно, уже не та крестьянская страна, которой она была в 1905 году. Однако парадоксальным образом, как и век назад, Россия снова пытается «догнать и перегнать» Запад - тот самый Запад, по сравнению с которым она по-прежнему кажется страной, которая хотя и завоевала космос, но остается отсталой по многим параметрам - от уровня доступности образования до социальной защиты, от социального неравенства до уровня бедности; вплоть до более прозаических экономических вопросов, ввиду преобладающей доли экспорта сырья - в первую очередь нефти - в структуре национального дохода. И в России 2005 года мы снова оказываемся перед лицом очевидной и грубой социальной несправедливости - достаточно вспомнить о том, что широкие слои молодежи оказались лишены права на высшее образование (теперь оно почти исключительно платное, по закону или из-за коррупции). С этой точки зрения можно сказать, что революция 1905 года вычеркнута из памяти еще и потому, что для либералов ее социальный заряд делает ее скандальной, поскольку она затрагивает, хотя и совершенно в ином контексте, по-прежнему актуальные проблемы. Проблемы, которые оказываются еще более пугающими из-за крайне распространенного страха перед массами - этот страх разделяют как Кремль, так и либералы, - из-за чего самая простая демонстрация воспринимается как потенциальная угроза существующему порядку: в январе 2005 года даже демонстрации протеста пенсионеров неоднократно разгоняли при помощи милиции. И это спустя ровно сто лет после того дня, когда вся Россия пылала после злополучного «кровавого воскресенья».

Дата добавления: 2015-05-08