Иконография модерна

Наиболее последовательно иконография, присущая стилю модерн, выявилась в живописи и графике. Новые философские направления — особенно "философии жизни". Идея роста, проявления жизненных сил, порыва, непосредственного, неосознанного чувства, прямое выражение состояния души, пробуждение, становление, развитие, молодость, весна, танец, вакханалия — все эти темы, сюжеты и мотивы, получили в живописи и графике модерна довольно широкое выражение. Многие художники и скульпторы часто обращались к изображению профессионального танца. Вакханалия стала популярным понятием с конца XIX века, после того как Ницше увидел особенности античной культуры в борьбе двух начал — дионисийского и аполлонического. Модерн любит выявлять человеческую страсть, ее буйство. Популярным стал мотив поцелуя.

Довольно часто живописцев и графиков интересуют мифологические персонажи, утоляющие свою страсть в таком действии, в котором смешались любовь и смерть, любовь и кровь. любят изображать Саломею (Климт, Бемер, Бёрдсли, Штук, Коринт, Моро), Юдифь, Иродиаду, Далилу. Довольно часто встречающийся мотив экстаза в искусстве модерна.

Новый род героинь, способных откровенно выявлять свое чувство, свое внутреннее состояние, жар своей души, пыл любви, движение тела.

Художники модерна часто изображают юных героев. Их интересует пробуждение чувства, становление жизненных сил. Тема эта обычно берется не в духовном аспекте, а, скорее, физиологическом.

Но в самом этом порыве и экстазе таились ущербность, надрыв, подчас перенапряжение. Радость порыва смешивалась с тревожным ожиданием. В изобилии бытовали мотивы умирания, безысходности, томления, отчаяния. Наиболее экспрессивно выражал их Э. Мунк. Аллегорический образ смерти был популярен у Бёклнна, Штука, Клингера, Крэна. Для стиля модерн, напротив, показателен возврат к мифологическим персонажам и аллегорическим мотивам. Разумеется, при этом трактовка традиционных сюжетов оказалась на рубеже XIX—XX веков совершенно иной.

В стиле модерн рождается иконографическая общность, которая объединяет многие национальные школы. Другая иконографическая общность также возникает из типичного для этого времени представления о единстве всего живого. Это представление реализуется в изобилии животных и растительных форм, в стремлении соединить в некие новые фантастические существа цветок и птицу, волну и коня, рыбу и человека. Иногда на этом пути художники вновь полагаются на мифологию, которая, как известно, породила большое число подобных существ.

Живописцы и графики немецкого Югендстиля чаще, обращались к метаморфозам такого рода. Подобные герои есть у Бёклина, Клингера, Штука. — свидетельства различных тенденций модерна: тяготения к уподоблениям, интереса к мифу. Но наибольшую роль играет стремление подчеркнуть бесконечно разнообразные проявления жизни, ее постоянное движение, самообновление, самопреобразование. Животный и растительный мир становится предметом специального внимания художников. В данном случае мы имеем дело не с традиционным анималистическим жанром, традиционным пейзажем или натюрмортом. Художника интересует не природа в целом, а отдельные ее части или предметы: цветок, лист или птица, стрекоза, бабочка. Все эти "персонажи" выступают не в обычном своем окружении, не в естественной среде, где они всегда существуют, а самостоятельно, как изолированный предмет. Важно то, что цветок, лист, дерево, ветка выступают уже в качестве некоего понятия. Задача художника не в том, чтобы каждый раз постичь его конкретную неповторимость, а в том, чтобы использовать готовое художественное понятие. В модерне появились излюбленные цветы, имевшие определенное значение, которое извлекалось из сложившихся мифологических представлений. Орхидеи, лилии, кувшинки знаменовали трагедию, гибель, смерть. Колокольчики обозначали желание. Подсолнухи — горение, сияние солнца, своеобразную жажду жизни. Роза, нарцисс также были любимыми цветами модерна. Дерево часто выступало в своей символической роли как древо жизни или познания, как символ рая.

Были привязанности у модерна и в мире животных, особенно в мире птиц. Лебедь привлекал своей изысканной красотой, аллегорией обреченности ("лебединая песня"), белизной. Павлин, еще в Древнем Египте считавшийся символом города Солнца нередко фигурировавший и в христианской иконографии у райского древа жизни, вызывал интерес своей экзотичностью.

Использование природных мотивов не приводит художников модерна к традиционным формам пейзажного, натюрмортного или анималистического жанра. Когда ни обращаются к пейзажу или натюрморту, то пейзаж тоже опирается на заведомую условность символического плана. Мастера модерна любили изображать, например, остров, хотя и придавали ему разное значение.

Остров — изолированный кусок земли, влекущий к себе возможностью уединения или интригующий страшной тайной. Во французской живописи был распространен идиллический пейзаж; популярен романтический пейзаж, рисующий бурю, порыв ветра, или морской пейзаж, с изображением волны. Волна стала сама по себе распространенным предметом изображения или уподобления.

Обращение к сказке — это традиция еще романтических времен. Весьма существенная иконографическая общность образуется вокруг театральных сюжетов и тенденций театрализации жизни. Художники разных стран сформировали здесь свои сюжетные группы. Французы тяготели к балету, цирку, к эстраде кафе. Немцы запечатлевали оперных артистов, сцену больших театров.

Дата добавления: 2015-05-07